Леонид Васильевич Миронов

Летом в посёлке начали строить клуб. Мама, как штукатур-маляр, трудилась на этой стройке, а мы бегали смотреть, как идёт работа. Детей на строительные объекты не пускали, но меня, как дочь матери-одиночки, пропускали. Иногда просили что-то сделать - отнести кисточку другой тёте, подать перчатки или валик. Я чувствовала, что без меня тут вообще ничего никто не построит и частенько приходила «помогать».
Запах стройки, свежей краски (масляной, не нитро) для меня навсегда «ностальжи», это запах детства, запах мамы, запах родины. А ещё в этом же году строился большой четырёхэтажный дом, где маме обещали квартиру. И там она тоже работала. Наверное, именно на той стройке она познакомилась с каменщиком из Казахстана, ставшим нашим отчимом, по-настоящему заменившим нам отца.

Я вспоминаю вечер, когда, как потом рассказала мама, было назначено открытие клуба. Всех строителей пригласили бесплатно на танцы. А нас одних оставить нельзя. Оказывается, уже несколько раз мама, уложив нас спать, уходила в общую кухню на свидание с Леонидом. Но тут – надо уйти в клуб. А мы спать вообще не собираемся!

Нам разрешили слушать радиолу, любимая пластиночка тогда была «Чёрный кот за углом». И разрешили не выключать свет, чтобы не испугались. Мама ушла, мы включили пластинку и начали прыгать по кровати. Иголка на пластинке начала скакать и Эдита Пьеха начала заикаться, это было так смешно! Кто же знал, что исправить эти поцарапанные дорожки будет невозможно?!
 
А давай выглянем в коридор? Интересно же, кто там ночью ходит? На крючок не закрывались, чтобы мама могла войти. Осторожненько приоткрыли дверь и в четыре глаза уставились на входную дверь, возле которой стояла мама с каким-то дядькой, красивая, с косой до пояса, в белом пышном платье. Испугавшись, наверное, что этот дядька уведёт нашу маму насовсем, мы заревели в два голоса. Не знаю, успели они на танцы или нет, но в ту минуту им пришлось возвращаться в комнату и укладывать нас спать. Засыпала я, крепко держа мамину руку в своей…

А ещё я помню, как дядя Лёша просил у нас руки нашей мамы. На полном серьёзе он сказал, что собирается жить с нами, стать мужем нашей маме и папой нам. Как можно стать нашим папой, если не ты наш папа, недоумевала я? И он, по-взрослому, терпеливо объяснял азы семейной жизни, приводил примеры моих друзей, живущих без пап и с чужими папами.

В конечном итоге я согласилась, что нашему дому не хватает мужских рук. И тут же озаботилась: спросила у мамы, где дядя Лёша будет спать, у нас же всего две кровати? Мама застеснялась, а дядя Лёша спокойно сказал: "Если я буду папой, то спать буду с мамой, это будет правильно". И я согласилась и разрешила. Люба была совсем мелкой и просто кивала.
***
В списке увлечений у всех, живущих на Севере, обязательно будет рыбалка, охота и собирание грибов-ягод. Потому что это и интересно, полезно для здоровья и вкусно! Ну, и потому, что больше никаких развлечений и нет. Кроме книг, конечно. Даже голубого экрана у нас в то время не было! Телевизор в посёлке появился, когда мы заканчивали восьмой класс, то есть, в 1976 году.

 И летом, и зимой мы в выходные всей семьёй отправлялись на лагуну Лахтина, что находилась в двух сопках от посёлка, километра три-четыре. А в другую сторону, спускаясь с сопки, попадали на берег Берингова моря. На лагуне жителями Нагорного и Беринговского были заселены три косы.

Наш балок стоял на второй косе. В балке была печка-буржуйка, нары с матрасами, стол, маленькое оконце. А во второй половине балка был гараж для лодки-плоскодонки. Там же хранились сети, прочие рыбачьи снасти для летней и зимней рыбалки. В семидесятые годы на Чукотке ещё не было никаких запретов на ловлю красной рыбы, охоту на куропаток, гаг, песца и даже медведя… Тогда ещё не пахло экологический катастрофой и не было Красной книги вымирающих животных.

Мужчины перегораживали сетями лагуну, через несколько часов проверяли, выбирали улов - голец, горбуша, хариус, сиг, чир. Причём, выбрасывали в воду или на берег «невкусных» навагу и камбалу. И даже селёдка была как прилов. Когда, учась в институте в Хабаровске, я в меню кафе увидела блюдо «навага жареная» и «камбала жареная», я впала в ступор – разве это едят???

Родители чистили рыбу, варили уху, жарили рыбу. Мы в тундре собирали грибы, ягоды, гонялись за леммингами и евражками. Потом кушали, ходили на лагуну смотреть лунную дорожку и слушать, как шепчутся русалки… А потом, спасаясь от здоровенных тундровых комаров, прятались в балке и засыпали практически на свежем воздухе…

Это счастливое место отдыха и радости в 1972 году стало местом гибели моего папы. Случилось это в мае, накануне Дня пионерии, который ежегодно отмечался 19 мая большим пионерским костром и праздничными мероприятиями. Поскольку школьники в субботу учились, а родители уже отдыхали, папа в пятницу вечером пошёл на рыбалку с соседом, товарищем по работе и другом семьи дядей Сашей Фёдоровым. Мы должны были прийти туда в субботу, после праздника, вместе с мамой, которая посвятила эту часть выходного уборке и стирке.

 В пятницу мы победили в конкурсе пионерских газет и спортивных конкурсов, и нам выдали килограмм конфет-карамелек. Моя задача была поделить это богатство на весь класс, и я весь вечер сворачивала кулёчки, сортировала и раскладывала три сорта конфет по этим газетным пакетикам. Проведя эту работу, я разложила конфеты в три кулька по сортам, запомнила, сколько каких конфет должно быть  у каждого, и легла спать.

Утром нас разбудил не будильник, а тётя Рая. Странно, что она так рано пришла в гости. Зачем? Ничего не говорит, ждёт, когда мы с сестрой уйдём в школу. Ой-ой, какие секреты! Ну и ладно! У меня сегодня ещё раздача конфет и костёр!!! Даже про уроки не думала. И когда все убежали на завтрак в столовую, я быстро разложила по партам конфеты и сидела, ждала одноклассников.

Забежал в класс Петька Нарышкин, наш сосед по этажу, года на три старше меня:

- А ты что тут сидишь? Почему не дома? У тебя же отец утонул!...

- Ты что, дурак, говоришь?! Иди отсюда!

И тут вдруг сразу стало понятно появление тёти Раи и странный взгляд мамы… Я разрыдалась. Зашла какая-то учительница и отправила меня домой. А дома никого не было. Все уехали на лагуну. Потому что папу нашли не сразу.

Как мог утонуть мой папа, который с мамой на Чёрном море уплывал так далеко за буйки, что спасатели кидались за ними на катере? Судьба, наверное, такая ему выпала…

Как раз накануне, папа купил охотничье ружьё двустволку. Вечером поставили сети и пошли обмывать ружьё. Часа в четыре утра, проснувшись, отец взял ружьё, сел в лодку и поплыл к сетям. Никто сейчас не скажет, заметил ли он уток, или просто решил опробовать ружьё. Но пальнул сразу из обоих стволов почему-то… Лодку сильно качнуло, он оказался в воде по грудь. Вода ледяная, а у него судороги часто бывали ножные. Может, пытался ружьё спасти… Может, не смог лодку догнать… утонул с улыбкой, на мели…

Было ему 30 лет, чуть-чуть не дожил до следующего дня рождения. А мама в 31 год стала вдовой. Страшное это было время. На похороны вызвали папину мать, она сама не поехала, послала дочерей. Больше десяти дней пурги они просидели в Анадыре, а когда появилась возможность прилететь на военном вертолёте за небольшую доплату, они отказались платить.

Тётя Рая приняла решение хоронить без них. Невозможно было дальше держать тело в какой-то пристройке к конторе БУСа, куда каждый день уходила мама и сидела там часами, перекладывая лёд с места на место…

В эти дни, с трудом помню как, умудрилась выступить на отчётном концерте в клубе. Это выступление было экзаменом в третьем классе музыкальной школы. Меня перевели в следующий класс, но с какой оценкой я уже не помню. Потому что в день похорон папы я… металась от нашего дома к тёткиному и почему-то не поехала на кладбище.
 
Я слегла в этот день с высоченной температурой и почти месяц пролежала у тёти Раи в бессознательном состоянии с фолликулярной ангиной. Очнулась я, когда уже и учебный год окончился, и наше северное лето почти началось… А моя бедная мама так и не начала жить снова. Она стала словно каменной. Не плакала, не ругалась… Молча ходила на работу, молча готовила ужин, молча лежала на тахте. Пыталась курить, начала выпивать. С папой кончилась для неё счастливая семейная жизнь. Всего-то и дала ей судьба семь лет любви и счастья…