Размышления о родных городах

МОИ ГОРОДА И ПОСЕЛКИ

Много мест довелось мне посетить за ушедшие десятилетия. О некоторых я писала в книге воспоминаний «Листая годы».

Об Ишиме, сибирском городке, где я  родилась, с огромным костелом на площади, потому что именно сюда ссылали в годы царизма осужденных поляков, и панов, и простолюдинов, участников восстаний. Сложные были отношения у нас с Польшей, западным регионом Российской империи. Некоторых ссыльных потом отправляли еще  дальше в Сибирь. В годы польского восстания 1865 года Ишим объявил себя независимым польским городом.
 С поляками дружил мой прадед, золотых дел мастер. Может быть, в моих жилах течет и польская кровь?!

Другой городок, сохранившийся в детских воспоминаниях, – Малмыж, расположенный в двухстах километрах от Казани. Там  мари, татары, русские живут в дружбе и согласии. Между тем, именно здесь когда-то располагалась резиденция князя народа мари – черемисов. Тридцать лет продолжались в XVI веке черемисские войны, долго берег реки Вятки заливала кровь гордых аборигенов. О героической обороне Малмыжа сложена была даже народная былина…
Но это когда было…
А на моей памяти в доме деда обитала жиличка, жена бывшего министра свергнутого буржуазного правительства Эстонии. Еще до войны была сослана сюда, как и многие другие люди из ее круга. Выжила.  Исключительно интересный, широко образованный человек. В подростковые годы мне посчастливилось общаться с ней. С замиранием сердца слушала я ее рассказы о великом писателе Алексее Толстом. Они были знакомы, для меня это оказалось удивительным прикосновением к истории страны – и к истории литературы… Алексей Толстой  близко, рядом, через одно рукопожатие.

 ВОСПОМИНАНИЕ
Убегаю…Трамвая звонки,
как из прошлого тихие всхлипы.
«Убегаешь? Куда и зачем?», –
шепчут высокие липы.
Тут память моя травой проросла
сквозь плиты дорожек детства.
Тут в мяч мы играли с сестрой,
пчелы пели, пионов блаженство…
Уезжаю. Уже не вернусь.
Здесь трамваев вовек не бывало.
Тут река, тут мой сад, тут могилы родных
и соляные обветшалые амбары…

В книге «Листая годы» я писала также об индустриальном Челябинске, теплой, солнечной стране моего детства.
Рассказывала о столице Урала холодном Свердловске, городе  студенческой юности. А потом  о семейных буднях уже в Екатеринбурге.
О морском порте Архангельске, где начиналась самостоятельная жизнь. И, конечно, о великой северной Арктике, ледяной территории мороза и полуночного солнца, навсегда завоевавшей мою искреннюю любовь.

И все же, возвращаясь сейчас в мыслях к тем местам, которые особенно запали в душу, мне снова хотелось бы поклониться нескольким городам, которые, как верстовые столбы, отсчитывают мои годы и десятилетия…
Когда-то на заре своей жизни, на четвертом курсе, почувствовав радость первых командировок, я написала небольшой текст, можно сказать, стихотворение в прозе:

НАСТРОЕНИЕ
Мне все равно, где я. Я везде – и нигде. Я там, где люди помнят обо мне. Там, где меня любят.
Есть ли у меня враги? Не знаю. Не думаю, что счастлив тот, у кого их нет.  Хотя карьеру он сделает легче.
Это – не о карьере. Это – об общности со всем сущим. Я хочу, чтобы меня любили. Не так уж многого хочу я в жизни. Чтоб люди несли мне свою боль, и я могла бы облегчить ее, да, я, вот такая, вздорная, с перескоками логики, с нежностью ко всему человечеству.
«Тебе все равно, где жить. Ты как квартирантка», – сказали мне вчера.
– Нет, – ответила я, – я просто дома, на своей земле.
Сейчас я в самолете – и за иллюминатором качается звезда. Она уплывает вправо – и вот уже не видно ее. Но если прислониться к стеклу: внизу вспыхнут светлые огоньки города. Радужные переплетения улиц и площадей Москвы, Ленинграда, Свердловска – какая разница – моего города!
 

МОСКВА МОЯ, МОСКОВИЯ родная

И все же неслучайно на первое место в этом перечне поставлена Москва!
Этюд «Настроение» я сочинила, возвратившись в Свердловск после практики в столице. В «Комсомольской правде». Три месяца в редакции центральной газеты были открытием новой жизни, наполненной ветрами далеких поездок и романтики. В общежитии на Ленинских горах, на 18-м этаже, рядом со мной обитали принцессы с Ближнего Востока. Они слушали музыку через транзисторы, которых тогда еще, в шестидесятых, ни у кого в России не было. В длинных коридорах  Дома печати на улице Правды  на летучках журналисты рассказывали о своих поездках. Имена, какие имена!!! Журналист и общественный деятель Лидия Графова, знаток природы и фотограф Василий Песков, писатель Владимир Орлов, который тогда еще не написал своего прогремевшего потом по всему миру романа «Альтист Данилов»…
Я с обожанием смотрела на маститых журналистов и изо всех сил старалась освоить секреты будущей профессии. Вот еще цитата из текстов той поры:

…Города, как и дороги, имеют свой запах. Для меня Москва всегда весенняя (я проходила практику весной 1961 года). Свежий, холодный и влажный ветер снова уносит меня на площадь перед огромным зданием МГУ на Ленинских горах. А Красная площадь в девять часов утра – это девственно чистый воздух, пропитанный ароматом холодных, косых солнечных лучей. Прохожих мало, они незаметны. И только важные голуби  топчутся у ног часовых Мавзолея.

Да, тогда я увидела торжественную и торжествующую Москву! Встречающую первого космонавта Юрия Гагарина! Москву театров и праздников… Блеска и солнца!
До того в столице я бывала лишь однажды, в детстве, когда всей семьей, вместе с родителями, мы ездили в гости к маминой сестре через Москву в Минск, послевоенный Минск. В 1946 году. Тогда я еще с велосипеда упала и сильно поранилась… Но в памяти моей сохранились не только тот злополучный шрам от пореза, но и сама  столица, ее улицы в дымке времени, особенно посещение Красной площади и Мавзолея. На площади стояла летняя жара, а в Мавзолее было прохладно. Поразило мертвенное лицо вождя… Тишина. Мрак.

Потом начнется следующий этап освоения пространства столицы. Это будут 80-е годы, когда я выйду в свободное плавание по морю литературы. Немножко рановато поплыла. Ни к какому берегу не причалила…  И все же, все же…сколько радостных встреч. Сколько надежд! Как много значили для меня тогда кабинеты издательства «Молодой гвардии», где мои рассказы были впервые опубликованы в коллективном сборнике.  Издательства «Наш современник», где вышла книжка на двоих. Журнала «Литературная учеба», опубликовавшего мой очерк о переходе по Северному морскому пути… С доброжелательными комментариями самого Григория Поженяна, морского волка и отличного писателя. И непременные спектакли в «Современнике», посещение художественных выставок, концертов… Тогда впервые я стала заходить в храмы, еще довольно робко.
В те годы было написано вот это стихотворение, посвященное дубравам Москвы:
 
ДУБРАВАМ МОСКВЫ
Дубравы красные,
московские дубравы,
Встречают ветер осени
без слез.
Спокойно, как и подобает
мудрым старцам,
Молитвы посылая до небес.
Хваля Всевышнего,
а с ним и Матерь мира,
Великую Богиню
мелодий Мирозданья,
И мудрость ритмов Космоса.
Зима уж близко –
тяжко дышит и вздыхает.
Но знают вековые исполины:
В свой час придет весна –
И небо снова станет
   голубым и нежным.
Так издревле заведено –
все так и будет.

 В 90-е годы я увижу Москву совсем с другой стороны. Я отважно завела свое дело! Мне нужно было покупать в столице литературу, в одном, другом, третьем издательстве, и везти ее на продажу на Урал. Выпустила и сама  пару книг в Москве и Твери. Ездила в Москву почти каждый месяц, туда-обратно… останавливалась в гостиницах, у родственников,  знакомых… И ведь хватало энергии еще  бывать в театрах, на семинарах в центре «Путь к себе», знакомиться с памятниками архитектуры…  Впрочем, бизнес мой прибыли не приносил. Одни убытки. Пришлось закрывать это безнадежное дело.

Потом был большой период времени, когда мне не было дороги в столицу. Работала почти безвыездно в газете Кондинского района Югры. Разве что в Челябинск наезжала, к больной престарелой матери. Тогда Москва заявляла о себе во снах. И настойчиво норовила вырваться из подсознания…
Во сне я иногда езжу на московском метро, теряюсь  в потоках пассажиров и пытаюсь найти свою станцию. В реальности – это станция «Рязанский проспект», где неподалеку расположена квартира дочери. Но как мне найти ее  в мире теней?
Еще очень часто я попадаю в Дом печати. Понимаю, это тоже в Москве. Длинные коридоры, двери рабочих кабинетов…  Все спешат на летучку. Идет какая-то учеба, семинары… Как будто продолжаю работать в газете. Во сне!

Последний этап моего пребывания в столице  связан с семейными обстоятельствами: свадьбой дочери Августы, рождением внучки Антонины, болезнью и затем смертью зятя… Дочери необходима была помощь, и мы с мужем старались всегда поддерживать ее.
Сейчас идут  уже 10-е годы нового века. На этот раз Москва предстает перед нами совсем будничной и домашней. Детские площадки, магазины, поликлиники, и, конечно, храмы. Давно пришло понимание, что без молитвы большое дело  не сделаешь. И человеку трудно помочь без молитвы… Как не пойти в храм, если  болеют близкие… Моя ученая дочь, кандидат философских наук, не чурается склонить голову перед иконой Казанской богоматери, семейной нашей реликвией, сходить на поклон к Матроне Московской…
Меняется время. Обстоятельства жизни. И иначе видится столица русской славы Москва.  Какой холодной была она в моей юности. Как улыбается теперь по-доброму, по-родственному…
После своей практики в «Комсомолке» в 1961году я, прощаясь с сотрудниками редакции,  пообещала вернуться к ним в золотой карете. В редакцию «Комсомольской правды» я не вернулась, но  в столичном «Российском колоколе» печатаюсь. И гуляю с внучкой по улицам Москвы. Иногда.

КАНАЛЫ РУССКОЙ ВЕНЕЦИИ

Другой дорогой моему сердцу город – Ленинград, Питер, Санкт-Петербург… Эта северная столица никогда не показывалась мне в будничном наряде. Я рвалась на север, на свидание к ней, летела и ехала. На день, два, на неделю! А она стояла и ждала, торжественная, нарядная. Холодная. Праздничная. На расстоянии. Всегда на расстоянии.
Иногда я ощущаю просто мистическую связь с ее площадями, каналами… Холодный город на Неве еще в отрочестве запал в мое сердце. Петров град, описанный Пушкиным, Гоголем, Достоевским, воспетый Блоком, Ахматовой…
В реальности я увидела его снега лишь в новогодние праздники 1963 или 1964 года, в бытность моей работы в Архангельске. Тогда моя новая подруга Алла , выпускница Ленинградского института культуры, пианистка и знаток иностранных языков,  пригласила меня в гости к себе домой, к родителям, на несколько дней. Тапочка, как я звала ее, родом из семьи преподавателя престижного питерского вуза – горного института. И жизнь на Васильевском острове, налаженный быт потомственных интеллигентов северной столицы, поразили меня. Обилие книг. Музыки. Обязательное посещение храма на Пасху. Кстати, Евангелие Алла всегда держала при себе. Мне, в ту пору убежденной  атеистке, это было странно. Но я приняла такую особенность моей новой подруги  как черту жизни ленинградской интеллигенции, дань традициям, просто как факт биогрфии этих людей. Без комментариев.

Где-то в то же время у меня случился небольшой роман со старшекурсником-математиком, студентом Ленинградского университета. Валерия я встретила случайно, в поезде. И город Петра Великого навсегда обрел для меня еще и некий аромат этого приключения – дожди, зонтики, такси, встречи на вокзале или в аэропорту; симфонические концерты и спектакли, куда я ходила одна, а он встречал меня у выхода из театра; квартирка его родителей, пострадавших в ходе «ленинградского дела» 1952 года, о котором я практически ничего не знала…  Еще одна черточка Сталинского режима.  Он представил меня матери как невесту. Но… не сложилось!

А потом я приехала в Ленинград уже с двумя сыновьями. Показать им фонтаны Петергофа и каналы. Северная Венеция поразила подростков. Младший, будущий врач, учился в художественной школе, и ему знакомство с великолепными коллекциями Эрмитажа было просто необходимо. А старший просто любовался городом.
– И почему мы здесь не живем? – спросил он меня, стоя на мостике через канал.
– Не всегда получается жить там, где хочется, – ответила я. В этом была печальная правда. Да, Ленинград всегда оставался для меня городом мечты.
И еще много раз я бывала в северной столице. То по делам, например, когда занималась издательской практикой. Печатала в Питере пасхальные открытки по заказу екатеринбургского храма. Было и такое. Атеизм быстренько выветривался из души… То просто приезжала в гости. К  Алле. Или к Ольге , моей однокурснице, которая с Урала перебралась к дочери в Питер. Та стала художницей, мама и дочка совместно делают интересные издательские проекты.
Три года в аспирантуре Санкт-Петербургского университета  училась моя дочь, защитила диссертацию по философии. Безусловно, я навещала ее в общежитии  Петергофа.  Даже помогала клеить обои, благоустраивать быт. Но потом моя дочь вышла замуж, уехала.
И все реже призывает меня к себе на поклон северная Венеция. Но никогда не уходит далеко с глаз. То прозвучит по радио информация из Питера, то стихи Мандельштама вспыхнут в душе ярким пламенем:  «Так глотай же скорей рыжий жир ленинградских ночных фонарей…»  или «Кто может знать при слове «расстованье», какая нам разлука предстоит, жуют волы и длится ожиданье…»

АВРОРА ПОЛЯРИС
Кто увидел на солнечном Смолино
шпили Питера в сумрачной мгле,
тот тоскует о Заячьем острове
с серебристым плащом на пле…

На плечах те же иглы сияния,
Авроры Полярис игра,
переливы, зеленые грани.
Мелодия ночи светла…

Светлозарна печальная  нежность
к каменьям святых островов,
согревает мне душу и держит…
Мост сквозь время  – цепочкой сло…

Слово – колокол. Слово – забота,
Хоть в зеркале – звездный причал,
Северов холодные ноты
В горячем сердце звучат…

Звучащий Урал и Дышучий
Древний седой океан.
Растают грозные тучи.
Вечен отсвет нездешних стран.

Стихи эти написаны в Челябинске, на берегу озера Смолино, в 2014 году. Питер всегда рядом, верный друг…


ХОЛОДНАЯ И БЫСТРАЯ КОНДА

Хочется вспомнить еще и о Конде, этом райском уголке  рыбаков и охотников, малой клеточке северных территорий России. Мы с мужем тут прожили полтора десятилетия, и эта страничка биографии оказалась очень важной в моем духовном росте.
Я познакомилась с аборигенами края, для которых наше христианство – еще не совсем освоенная территория. С духами леса, реки они дружат  куда как крепче, поклоняются  им издавна…  Заверованные лиственницы в  глубине тайги это хорошо знают.
 Кондинский край – это район Югры, где всего-то проживает 35 тысяч человек, из них в райцентре  – Междуреченском – 12 тысяч. Однако малонаселенность не умаляет значения этого района и его роли в истории страны. Вогуличи – аборигены края (вспомним, что это бывшее Кондинское княжество) –  гордятся своей малой родиной. Потомки князей изучают свои родословные и вникают в перипетии истории малой родины. Хотя они обрусели, практически потеряли свои традиции и язык (он сохранился лишь у манси севера Югры), но навыки рыболовства, охоты еще остаются.
Есть и музей вогульского быта. Правда, он  не в районном центре, а в Половинке –  поселке возле знаменитого города нефтяников Урая. Того города, куда только самолетом можно долететь. Так как железная дорога идет лишь  до поселка Междуреченский, а дальше еще 120 километров – по автотрассе.
Основатель  музея – народный мастер Анатолий Хомяков. Недавно, в 2016 году, умерла его супруга – так же, как и он, по национальности манси, писательница Ольга Кошманова, автор нескольких книги по истории Конды. Она писала о традициях и обычаях своего  народа, о снежном человеке – тут его зовут Комполеном. О Золотой Богине. За время моей работы в местной газете  мы как-то славно подружились, многие называли нас сестрами.
И еще. Должна сказать, что свой приезд на Конду я воспринимала, как отклик на просьбу-призыв мансийских богов во главе с великим Торумом помочь им сохранить национальную культуру, их традиционные верования.  Так мне казалось. Надо помочь аборигенам Севера. Необходимость этого я чувствовала еще со времени своих  северных командировок 70-80-х годов, поездок по Арктике. Я стала вести в газете «Кондинский вестник» полосу «Пасе олен!», что в переводе с мансийского «Добро пожаловать!».  Мы публиковали много материалов о проблемах манси, их традициях …
Манси – коренные обитатели края – остались лишь в таких отдаленных местах, как Шугур, куда ни проехать, ни пройти.  600 человек живет в этом вогульском заповедном раю. Доплыть сюда можно только весной по высокой воде – по притокам рек. Или долететь на вертолете. Я прилетала на вертолете. В командировки от газеты. И становилась свидетельницей народных обрядов, например, очищения огнем. Вернее, дымом от огня… 
Следующий пласт обитателей края – это потомки тех русских казаков, которые пришли сюда когда-то завоевателями, затем смешались с местным населением и осели тут. Собственно, именно они в основном и называют себя сегодня манси, так как чистокровных аборигенов осталось, как я уже сказала, – совсем мало. По пальцам можно перечесть. Да и те вспомнили о предках, когда государство аборигенам особые льготы назначило. Деткам, например, места выделяют при поступлении в вуз. Право дано на участки земли возле рек для рыбной ловли…

В 30-е годы прошлого века Конда стала местом ссылки огромного количества репрессированных – в основном это были раскулаченные семьи. На берегах прекрасных Туманов появилось шесть новых поселков  –   с комендатурами, суровыми наказаниями. Именно так, под номерами, они и вошли в историю Югры. Людей привозили на баржах, в трюмах пароходов. Многие гибли еще в пути. Но, прибыв на  место, на голый берег холодных Туманов, эти трудолюбивые люди совершали чудо – и суровая земля начинала приносить отличный урожай. А в годы войны на Конде  появились и эвакуированные. Например, прибыл целый детский дом из Ленинграда.

60-е годы. Стране нужен лес. Это раз. И второе: необходимо прокладывать железную дорогу к богатым месторождениям Тюменщины. Теперь сюда двинулись люди по вербовке – на заработки. Лесхозы Конды стали лучшими в стране.
Наконец, еще десяток лет – и в эти места потянулись вахтовики: газовики, нефтяники, трассовики. Нефть Тюменщины была открыта именно тут, и рядом с этим месторождением  вырос молодой город Урай.

Любопытно, что я не впервые оказалась в этих местах. Еще в 80-е годы, когда от редакции    «На смену!» я ездила по командировкам, в том числе к нефтяникам севера, побывала и в Междуреченском. Помню гостиницу в центре поселка, где теперь общежитие. А я еще помню, как лет тридцать назад пробирались мы в Урай, на пароме  через реку Конда. Какие странные кульбиты делает порой жизнь! Как будто все было спланировано заранее…
Вот куда судьба занесла нас, уже пенсионеров по паспорту. История страны открылась нам в летописи одной малой ее клеточки.

ПОД НЕБЕСАМИ КОНДЫ
И вот опять холодная Конда,
и Млечного пути далекий свет.
30-е тут смотрят из окна,
и все российские, советские сто лет.
Прощать врагов нас учит мать-Земля.
Река людской и боли, и любви,
где в волнах слово «Жизнь»
и слово «Смерть»,
лишь в глубину потока загляни,
из сумрака воды родится твердь,
что держит Мир
 и небеса Божественной Конды.

ГОРОД ДЕТСТВА

2010 год. Снова  Челябинск. Город детства. Тут на склоне лет меня приняли в Союз писателей России.
Уже нет с нами Анатолия Белозерцева, который так хлопотал, чтобы это событие произошло. Тогда он был председателем областной писательской организации, основал альманах «Звездный голос», который продолжает жить и после его смерти. Радуют читателя и другие местные издания: альманахи «Графоман», « Южный Урал»…
Челябинск – город, где к человеку относятся бережно и умеют ценить его. Беречь.
Хочется сказать родному Челябинску Похвальное слово.

Он очень молод. Ему еще и трех веков не исполнилось. Разве это много? В начале осени Город празднует день рождения.
Седьмого сентября 2014 по Кировке со знаменами и барабанным боем прошел отряд казаков. Сказать, что они  очень похожи на тех, что служили когда-то в сторожевой крепости Челябе в середине семнадцатого века, у меня язык не повернется. Историческая реконструкция, конечно. И все же…  Гордо и торжественно –  на радость всем горожанам! –  маршировали они по пешеходной улице до центральной площади!
Казаки как раз строили крепость, сражались с вогульскими племенами, с башкирами, да и с отрядами, верными Пугачеву. Мы помним, что наш город был в руках бунтовщиков почти всю весну 1774 года.
Листаем историю дальше.  Теперь всю середину улицы занимают дамы и кавалеры в костюмах уже девятнадцатого века, начинаются их неспешные танцы. Близился век XX,  время города торгового, купецкого!
 Идет IX фестиваль Книги «Челябинск читающий». И молодые, и люди в возрасте с интересом  слушают стихи, с которыми выступают Поэты, увлеченно пересматривают корешки на полках. А еще говорят, что нынче Интернет заменяет библиотеку. Отнюдь! К книжным полкам не протолкнуться!
И вот гости фестиваля, нагрузившись научно-популярными журналами и книгами,  ныряют на машине времени в прошлое.

…Когда-то здесь поднимались гигантские волны. 500 миллионов лет назад. Возможно, наше родное, солоноватое, совсем домашнее озеро Смолино, где я купалась в детстве, а мои внуки учатся плавать теперь, –  малая капля того огромного моря.  Да и вся наша область – красивый край голубых озер. И с каждым связана легенда. А какие грибы, скажу я вам! –  растут на их берегах…
250 миллионов лет назад из воды в огне и лаве вздымались тут ввысь величественные горные цепи. В подземных кладовых Урала почти полностью собрана таблица элементов Менделеева. Природная сила таится и в уральском камне!
Волшебные сказы Бажова открывают нам тайны Хозяйки Медной горы. Великая мудрость – в слове уральского Писателя.
Часы Земли идут вперед. Появились уже и первобытные люди. Они охотно селились на берегах здешних озер и рек. Возле того же Смолино или Синеглазово археологи находят курганы, места стоянок древних  племен.
А Аркаим, страна городов! Это время египетских пирамид. Арии жили тут пять тысяч лет назад. Уже скакали на лошадях…   
Магнитка – еще одна гордость края. Это уже советская история. Тут  когда-то мой отец,  в 30-е годы, вел для строителей завода курсы ликбеза – ликвидации безграмотности. И учил основам математики.
Поездки по Южному Уралу незабываемы. Но сердце края, конечно, родной Челябинск, столица Танкостроя.  Город Че. Город победителей. Город  заводов и концертных залов, учебных заведений и современных торговых центров… Зеленых парков, фонтанов, мостов… Город, где много солнца. Где люди любят книги. Разве найдешь еще такой?!
 Вот об этом я и говорила на Кировке перед участниками праздника вчера, когда мне вручали Благодарность от Управления культуры Челябинска и централизованной библиотечной системы за «плодотворное сотрудничество на благо культуры города и дружеское участие в жизни библиотек». И еще я прочитала свои стихи.

ЧЕЛЯБЕ
Деревянная крепость Челяба
на башкирских землях стоит.
Бойницы, башни, ограды –
И суровый казацкий быт.

Русь прирастала Уралом.
Староверы сюда потекли.
Старатели шли недаром:
Золотишко блестело вдали.

Помнит Миасс спокойный
неспокойные времена.
От кочевников до Танкостроя
колея вела глубока.

Но для путника то и дорога,
Чтоб сил набираться, ума.
– Эй, ямщик, поскорее трогай!
Нас великие ждут дела!

А ветер, между прочим, был холоднющий. Зато вся  атмосфера праздника – теплой, сердечной. Расти и цвети, читающий Челябинск!

ГРАД КАТЕРИНЫ

Закончить небольшое географическое эссе хочется добрыми словами в адрес Екатеринбурга-Свердловска. Известна восточная истина, что нельзя привязываться ни к чему на этом свете. Судьба всегда оставляет в наших руках лишь то, что мы не очень ценим. К чему не слишком прикипели. А стоит привязаться – и у тебя тут же забирают дорогую твоему сердцу игрушку…
На востоке учат любить, ценить, трудиться, не привязываясь…  А это для европейского человека, а мы себя считаем таки европейцами, сложно. Просто невозможно.
Столь долгая преамбула должна объяснить, почему  мне Судьбой выдан на жительство  суровый и холодный Свердловск-Екатеринбург, а не город мечты Ленинград, скажем…
Да потому, что я как-то никогда его особенно горячо не любила. Ах, какая неправильная фраза! Неточная! И все же… я не признавала его самым совершенным и прекрасным, третьей столицей…
Теплый уютный Челябинск, покинутый мной в 16 лет, был солнечным и дружеским. А Свердловск вначале я рассматривала лишь утилитарно, как место учебы, которое все равно придется оставить.
А потом, после восхитительных трех лет в Архангельске, после хрущевской оттепели, ощущения свободы, я оказалась вновь в Свердловске. Мне его выдали, можно сказать, на блюдечке с голубой каемочкой, я его и не просила особенно. Не рвалась сюда. Не завоевывала его, как многие другие.
Здесь не было и следа того духа свободы, который я впитала  в редакции «Северного комсомольца»!  Для меня тогда, в 1966, Свердловск был городом застоя, равнодушия, холода. Да, я работала журналистом, но близких друзей среди газетчиков у меня не находилось. Истинная жизнь, она была в семье. В детях. В искусстве. В музыке, которой был предан мой муж. В литературе, которой я тогда начала всерьез заниматься.
 И вот сегодня я должна покаяться. Я хочу сказать своему дорогому городу, этому высокому духу, как я на самом деле его люблю. Возможно, без привязанности, так, как учат на Востоке.
Люблю родные Уктусские горы и Каменные палатки возле Шарташа, древнего озера в черте города. Речку Исеть, хотя ее надо чистить и чистить, но как вольно несет она свои воды! Какие гордые утки гнездятся на ее берегах и становятся почти ручными. Стаи чаек носятся над водой…
А как хорош маленький пруд в Парке Харитоновского дворца, с белой ротондой…
Прекрасны старинные особняки на улице Чапаева, хранящие ныне библиотечные сокровища. И особенно каминный зал Малой Герценовки с его изящной чугунной решеткой.
Радует жителей и гостей города шумная пешеходная улица Вайнера, старшая сестра челябинской Кировки…
А какие люди живут здесь! Да, они суровы. Неулыбчивы. Но как добры! Как много единомышленников нашла я за годы своей общественной работы, среди друзей ЮНЕСКО, среди писателей и журналистов…

Родной мой Свердловск-Екатеринбург, ты неоднократно протягивал мне руку дружбы. И в 1957, когда я еще девчонкой в свои шестнадцать приехала сюда за знаниями, и потом, когда в 1965 в полном отчаянии вернулась с севера после завершения хрущевской  оттепели. Свердловск-Екатеринбург, таежный город, ты всегда меня любил, принимал и поддерживал. Ты одарил меня всем! Тут  у меня появилась семья. И дети. Тут редакция обеспечила нас квартирой – сначала комнатой. Затем квартирой поменьше, потом побольше…
Родной город! Как же ты был ко мне добр!
А я… Я не умела ценить твоей суровой нежности. Прости меня, родной город. Прекрасный град Екатерины.
Какие замечательные фотографии и красочные видео выкладывают сегодня в сети те, кто ежедневно и еженощно любуются тобой.  Восхищаются тобой… 
И я сегодня присоединяюсь к этим людям, патриотам родного города. Прости меня, высокий дух!

  ЕКАТЕРИНБУРГУ
Осторожно ступайте!
     Здесь камень священный,
вчерашних раздоров
    серый гранит,
вогульские капища,
     сопки живые,
старообрядцев
    затерянный скит.

Долго печали качали
    седыми висками.
Долго ослепшие узники
   били челом палачам.
Озера, зеркальные очи,
   переполнялись слезами.
Молились в отчаяньи страха
  высоким светлым богам.

Здесь, в этом сумраке елей,
   в  черном таежном развале,
в городе улиц безгласных
  погибли царица, невинные дети и царь.
И жатвы этой печальной
  мы на тризне столетней, жестокой
пьем черной вины беспощадной
   вина зелена Божий дар.

О, град пресвятой Катерины!
    Прости потерявших разум!
Согрей материнскою лаской!
Изумруда лучом освети
     грядущего просинь!    
И свет пусть Кристалла Духа
да воссияет в Чаше Любви!

Много дорог пройдено за жизнь. Север, Арктика остались Великой Любовью. Вспомнить можно остров Надежды в Баренцевом море, который я увидела в свою самую первую командировку от архангельской газеты на рыболовном траулере, острова Мудьюг и Диксон, проводки судов по великому Северному морскому пути,  городок Чокурдах в Якутии с его 40-градусными морозами и долгой зимней ночью…
Я вспоминаю восточные страницы. Степь, буддийские монахи в оранжевом одеянии. Погранзаставы на Амуре. Еще дальше на восход солнца: из волн океана встает Камчатка и острова Командора …
Но  и жаркий юг не обошла я стороной. Помню лестницы Одессы и скалы родного Крыма… Пирамиды Египта.  Каир. Акрополь, подъем к колоннаде Парфенона. И снова море, и затем мечети жаркого Стамбула…
Запад. Еще наша советская Прибалтика – и далее, далее… Финская граница. Кильский канал. Скалы Кале. Волны Бискайского залива.

Вспоминать можно многое. Судьба была добра ко мне. Я как-то пыталась составить карту мест, которые посетила. Евразия, в основном. Чуть-чуть захватила север Африки. Не так и много. Нынче люди ездят и на другие континенты. Не в этом соль. Я благодарна Высшим силам за каждый день, проведенный мной в путешествиях, командировках, поездках… Потому что это всегда был диалог с новыми друзьями, восхищение природой другого края. Радость знакомства… Деликатное прикосновение к  тайнам других территорий Матушки-Земли, поклон их великим Хозяевам от высоких Духов Уральских гор…
  На этих страницах мне хотелось отдать дань восхищения, уважения и любви пяти основным территориям, которые сегодня составляют основу моей среды обитания. И важную часть всего государства нашего. Это центр России и Урал, опорный край державы. Москва и ее северный брат Питер, Челябинск и его северный брат Екатеринбург, и Конда, их таежная сестрица. Форпост северов, которыми прирастает Россия.
Я благодарю эти территории и их великих невидимых Покровителей и Защитников за  участие в моей судьбе и желаю им дальнейшего процветания и благоденствия.