Рома

           Эпиграфы:
«Мы в ответе за тех, кого приручили.» — Антуан де Сент-Экзюпери.
«Животные понимают нас лучше, чем мы понимаем их.» — неизвестный автор.
«Неважно, говорим мы на одном языке или нет — важнее, что мы слышим друг друга.» — неизвестный мудрец.
   
Гуляла как-то девушка Лена по аллее парка Горького в зелёном городе Алматы, и вдруг — хлоп! — прямо на тропинке крохотный птенчик. Почти голый, только несколько пушинок на спинке. Размером он был раза в два больше воробьиного птенца, и Лена сразу смекнула: «Ага, птичка посерьёзнее будет».
Аккуратно подхватила она малыша, завернула в платок и осмотрелась. На ветвях неподалёку метались две майны — вот и родители, значит! Стало понятно: это птенец майны выпал из гнезда. Возвращать его в гнездо Лена побоялась — а вдруг птицы бросят остальных? Да и найти гнездо не так-то просто!
Майна — это индийский скворец. Давным-давно кто-то завёз этих милых птичек в бывшую столицу. Они прижились, расплодились и теперь их тут пруд пруди, больше, чем наших родных пятнистых скворчиков. А сами по себе — птички красивые, полезные и очень даже сообразительные. Ну, и проказливые тоже, чего уж тут скрывать. Умницы большие, одним словом. По птичьим меркам...
Так что пришлось Лене стать приёмной мамой. А выкормить такую кроху, поверьте, задача не из лёгких! Лена перелопатила горы книг, чуть не утонула в интернете, и шаг за шагом, день за днём и час за часом, растила своего пернатого малыша. Кажется, она даже жевала для него еду, вычитав, что еду надо давать пережёванной, чтобы лучше усваивалось.
Назвала она его Ромой, и Рома стал её вечным спутником. Куда Лена, туда и он: на работу, с работы, да хоть за хлебом. Кормить-то птичьего ребёнка надо было почти беспрерывно!
Время шло, Рома рос. Сначала был шкодливым подростком — птицы ведь гораздо быстрее взрослеют. А потом превратился в настоящего красавца: холёного, с блестящим оперением, полного уверенности в себе.
Лена работала в лаборатории при университете, на факультете биологии. И Рома, по сути, вырос там. Он летал по лаборатории как у себя дома, разбавляя строгую научную атмосферу своими весёлыми выходками. Птица была знатным болтунишкой, непринуждённо вставляя человеческие словечки куда ни попадя.
— Привееет, лююди, — здоровался Рома каждое утро со всеми, кто заходил в помещение, скрипучим голосом.
— Рома — птииичка, Рома хороооший мальчик, — тоненько сообщал он о себе.
— Опоздала! Опоздала! — орал он опаздывающим, даже если это был сам Родион Михайлович, руководитель лаборатории.
А бывало, когда все были заняты и не обращали на него внимания, Рома усаживался на подоконник, смотрел мечтательно в сад и тихонько беседовал сам с собой по-птичьи. Среди трелей и посвистываний вдруг слышалось:
— Лена — птиичка, — нежно бормотал, почти что пел Рома, — Лена хороооший мальчик.
— Вот скажи, он тебя мамой считает, — улыбалась сотрудница Даша, — или просто так сильно любит? Лена только пожимала плечами.
Как-то к ним в лабораторию пришла знакомиться новая сотрудница, Ирина, с другого факультета. Девушка была невысокой, очень милой, с каштановыми кудряшками, собранными в причёску. Бывают люди, которые сразу располагают к себе, вот и Ира была именно такой.
Ира знакомилась со всеми, протягивая руку и называя своё имя. Рома, восседая на плече у Лены, внимательно наблюдал. Когда знакомство уже подходило к концу, Рома сорвался с плеча хозяйки и сел прямо на протянутую руку Ирины.
— Рома я, Рома, — кивала птичка, распушив крылья.
— Ира, — девушка сделала шутливый книксен, улыбаясь.
— Рома! — Ира! — Рома! — Ира! — они знакомились так минут пять, с кивками и поклонами, пока вся лаборатория хохотала.
И после, стоило Ирине войти, Рома тут же подлетал, садился на протянутую руку — и их весёлое представление начиналось, даря всем веселье и хорошее настроение.
В перерывах Лена, как и другие любители, курила тонкие сигареты. А Рома вечно пытался их у неё стащить.
— Уууубью! — гонялась Лена за птицей, пытаясь отобрать никотиновую палочку, выхваченную прямо у неё изо рта.
— Ууууубью, ууубью, — невнятно кричал Рома, со всех ног и крыльев удирая от хозяйки с дымящейся трубочкой в клюве.
Все, конечно, забавлялись. Но однажды эта шалость чуть не обернулась трагедией. Рома спрятался за шкафом с сигаретиной, и его долго не могли найти. Обнаружили Рому без сознания, он лежал, распростёрши крылья! И почти не дышал.
Оказалось, птица распотрошила сигарету и, видимо, немного съела табака. А маленькой птичке много ли надо?
Лена, всхлипывая и не вытирая слёз, пыталась влить ему в клюв молоко, но почти всё проливалось мимо. Да и у всех сотрудников глаза были на мокром месте. Они сгрудились вокруг стола, где лежал Рома, пытаясь хоть чем-то помочь.
Но, немного полежав, Рома распахнул свои ясные любознательные глазки, взъерошился, встряхнулся и хрипло, с укором глядя на Лену, проговорил:
— Ууубью!
Затем, шатаясь и помогая себе крыльями, он поскакал по столу.
На следующий день Лена взяла недельный отпуск — Роме было плохо, и она решила выхаживать его дома. Её отпустили конечно, благо, выходных накопилось.
    Через неделю Рома снова приехал с Леной на работу, но был печален, больше молчал. Постепенно птица окончательно оправилась, и снова по утрам слышалось скрипучее:
— Привеет люююди!
После этого случая Лена честно пыталась бросить курить. Но это не всегда получается. И вот однажды она снова закурила. Едва Рома увидел сигарету, он подскочил к Лене, выхватил дымную палочку, вмиг распотрошил её клювом и когтями, и жалобно, тоненько-тоненько закричал:
— УУУбью! Уубьюю!
Так Лена и бросила курить. Она начала жевать какие-то специальные конфетки и постепенно избавилась от своей вредной привычки.
На работу Лена ездила на маршрутке, Рома — в небольшой переноске, еле помещаясь там. Если в салоне было мало народу, птица выбиралась из клетки и усаживалась хозяйке на плечо, с любопытством разглядывая мелькающие пейзажи за окном. Если же становилось тесно, Рома быстренько прятался в свой безопасный домик.
Иногда, по работе, Лена с коллегами выезжала в горы, окружающие большой город. В такие поездки она, конечно, брала птичку с собой. Рома летал там на свободе везде, где ему только хотелось. Но куда бы Лена ни ходила, что бы ни делала, рядом всегда крутилась майна.
Лена жила в небольшом доме с садом, и в тёплое время года окно у неё постоянно было открыто. Рома с удовольствием летал по саду, расправляя крылышки, а по первому зову вихрем влетал в дом.
Прошёл почти год. Закончились холода, наступила весна.
Однажды утром Лена впервые пришла на работу одна, без Ромы. Коллектив было забеспокоился — все очень привязались к этой взбалмошной и весёлой птице. Но, взглянув на улыбающееся, хотя и немного грустное лицо Лены, поняли: с Ромой всё в порядке.
На посыпавшиеся вопросы Лена рассказала:
«Зову птичку из сада, а он не летит! Я удивилась, ведь Ромка всегда прилетал сразу, стоило только крикнуть ему — Рома! Тогда я вышла во двор и ещё раз позвала его, — взволнованно рассказывала Лена, — и тут Рома вихрем влетел в комнату, уселся на спинку стула, а затем сразу же и вылетел обратно, устроившись на ветке над окном.
Я присмотрелась, а там, чуть дальше, на другой ветке, сидела ещё одна майна.
«И вот Ромка — то на подоконник сядет, то рядом с подружкой, прямо заметался туда-сюда. Тогда я оставила окно приоткрытым, ведь сегодня тёплый день, и насыпала побольше корма, а сама отправилась на работу11111. Без Ромы,» — глаза девушки блеснули непрошенной слезой.
Все тут же принялись её успокаивать.
— Ну, надо же и Роме испытать счастья, пообщаться со своими собратьями, — шутил руководитель. — Он ведь всё-таки птица, а не человек!
— Свободу майне! — дурашливо кричал другой сотрудник.
— И я о том же, — заметила Лена. — Может, у него получится построить гнездо и вывести птенчиков. Хотя и грустно как-то всё это, — добавила она, — такое чувство, что я потеряла что-то очень важное.
Шло время. Лена уже давно ходила на работу без Ромы, но нет-нет да и рассказывала коллегам о его приключениях. Дело близилось к осени. Лена привыкла к отсутствию птичьей компании, повеселела, снова стала шутить и звонко смеяться над чужими шутками. А однажды пригласила всех сотрудников в гости, на день рождения. И все весёлой компанией, с подарками, прибыли на праздник.
Первым делом во дворе бросился в глаза деревянный домик, крепко прилаженный на ветке большой яблони, высоко над окном.
— Ромкин дом, — улыбаясь, кивнула Лена, отвечая на вопросы.
Немного погодя, как водится, все уселись за праздничный стол. Только подняли бокалы с шампанским, как в комнату, через приоткрытое окно, влетела красивая, самоуверенная птица и уселась на спинку пустого стула рядом с Леной.
— Привееет лююди, — сказал нам Рома, скрипя, как несмазанная телега, и с любопытством кося глазом.
— Опоздала? — спросил он ворчливым голоском Лены.
— Рома я, Рома, — тут же раскланялась птица, не дожидаясь ответа на «опоздала».
Птица, будто бы красуясь, широко расправила крылья — тёмно-серые, почти чёрные, с белоснежными вставками — и распушила хвост с белыми кончиками пёрышек.
Рома очень изменился за это время, стал крупнее и ещё увереннее в себе. Его перья блестели, рисунок клюва ярко выделялся на любознательной мордашке.
За окном раздалось громкое, мелодичное посвистывание. Рома встряхнулся, обвёл нас любопытным взглядом, и в мгновение ока его уже не было — только лёгкий ветерок прошелестел вслед от взмахов мощных крыльев.
Ещё несколько раз Рома прилетал проведать нас, но его тут же «вызывала на ковёр» подружка, никак не давая поболтать с людьми. И Рома с готовностью срывался с места и улетал к ней...
Но и это ещё не конец истории. Через несколько лет, летом, я снова оказалась у Леночки в гостях. Просто случайно встретились в городе, и Лена позвала к себе. Купив в кулинарии вкуснейший вишнёвый пирог и бутылку хорошего вина, мы весело шагали по знакомой тропинке к Лениному дому Лены. Пока она открывала калитку, я с удивлением прислушивалась к шуму, царящему во дворе.
На многих деревьях в её небольшом саду красовались деревянные домики, и из них неслись требовательные голоса птенчиков.
— Да у тебя тут целая колония! — изумлённо воскликнула я.
Тут с дерева донёсся скрипучий голосок:
— Привееет, лююди, — поздоровался Рома.
— Привет, — машинально ответила я.
С другого дерева, совершенно другая майна, вовсе не Рома, с любопытством спрашивала меня:
— Опоздаала? Опоздала?
— Ууубью! Ууубью! — хрипло неслось с третьего дерева. А затем тоненько и жалобно, будто спрашивая, — Ууубью?
— Ну, ничего себе! — восхитилась я.
— Вот так и живём, — засмеялась Лена.
И вдруг, среди птичьих трелей, ласково и неуверенно донеслось:
— Лена птиичка, Лена хороооший мальчик.
Но это высказывание тут же перебил Рома, который уже сидел на плече Лены:
— Роома птичка! Рома — хорооший мальчик...
— Это ты их научила всех разговаривать? — улыбка сама собой растягивала мои губы.
— Нет, — засмеялась Лена, — это Рома их всему научил. Он постоянно разговаривает с птенчиками, пока они растут, вот и вырастают уже такие, разговорчивые...
— Но ведь шум какой от птиц! — удивлялась я, когда мы уже сидели за столом, обмениваясь новостями.
— Да я привыкла, и мне нравится, — отвечала Лена. — Они и зимой никуда не улетают. Зимой ещё чаще разговаривают, птенцов выкармливать не надо, вот и времени у них побольше.
«А Рома полностью переселился в свой домик, — продолжала Лена, — он и зимой там живёт, вместе с Кларой, своей подружкой. Правда, подкармливать надо, но это не проблема. Теперь только когда тепло и окна открыты, Ромка залетает в дом иногда...»
— И это что, все Ромкины дети?
— Да нет, здесь полно чужих птиц, — делилась Лена. — Половина не разговаривает, только поют да свистят.
А наши тоже уже по всему городу летают, я слышала «Привеет люди» даже в парке Горького, хотя это очень далеко от нас. И ребята с работы слышали как-то в горах: «Лена — птичка, Лена — хороший мальчик», — веселилась девушка.
— С ума сойти! — окончательно обалдела я.
«Мы с Ромкой уже давно не строим им домиков, — вдруг улыбнулась Елена, наблюдая за моей реакцией, — майны сами вьют себе гнёзда у соседей во дворах. В нашем просто уже негде!»
Я непонимающе уставилась на неё.
— Да-да, — хохотала девушка, запрокидывая голову, — моего парня тоже зовут Рома. И Рома обожает Рому, — заливалась смехом Лена. — Они души не чают друг в друге, — добавила она...
Вот такая удивительная история…
Птичка Рома знал очень много слов, я поведала только его самые любимые, которые он повторял чаще всех остальных.