Тамбур Мажор и его мажоретки

               
 
Гудит завод, шагают октябрята, шуршит под башмаком осенний лист, а мама Генку повела куда-то анализы сдавать на яйца глист. У мамы голос тверд, а график точен, с ней спорить абсолютно ни к чему. Конечно, Генка маму любит очень. Но не взаимно — кажется ему. В родном дворе друзья играют в прятки. Кругом висят плакаты «Миру — мир!»
Мороженщица толстая в палатке румяным детям продает пломбир. Палатка по пути, палатка прямо, во рту скопилась горькая слюна. «Пломбир! Давай пломбира купим, мама!» — «Я запрещаю» — говорит она. Но как же так? Любой ребенок мира мороженое летом должен есть! А я шесть лет не пробовал пломбира! А мне как раз сегодня ровно шесть! Едят пломбир в Америке, Европе, едят пломбир у нас, какой в нем вред? Но мама больно хрясь его по попе: «Я запретила: это значит — нет!» И Генка, от обиды шмыгнув носом, прошел за мамой молча через парк. И снова обратился к ней с вопросом: давай мы купим нам воздушный шар? Он будет красным как победы знамя! Он полетит на ниточке вперед! Как будто он сегодня тоже с нами анализ в поликлинику несет! Но мама жестко, не моргнув и глазом, ответила ему: «Конечно нет. Шары содержат примеси и газы, а также в них большой моральный вред». Не спорит Генка, спорить тут не надо, подобный спор всегда чреват бедой. Но впереди аллеи — автоматы с прекрасной газированной водой. «Давай мы внутрь бросим три копейки! А если жалко — то одну всего! И автомат нальет в стакан из лейки с сиропом воду или без него!» Но вдруг себя почувствовав неловко, он замолчал и услыхал в ответ: «Тебе я запретила газировку! А запретила — это значит, нет!» — «Но почему?» — «Там грязные стаканы.» — «А мы помоем!» — «Замолчи, не ной.» — «Мы сбегаем домой помыть под краном! Мы принесем стакан из дома свой! Ведь все же пьют!» — «А ты на всех не тыкай!» — «Но всем же можно!» — «А тебе — никак!» — «Но все ребята, Вовка, Вероника, они же...» Но в ответ по попе — шмяк: «Сказала — нет! Не будет газировки! А чтоб не вздумал спорить и кричать, ты с завтрашнего дня не дружишь с Вовкой, и запрещаю во дворе гулять!» — «Ах мама, мама, ты такая злая!» — «Я злая? Почему же? Вовсе нет. Запомни, сын: чем больше запрещаешь, тем больше пользы и тем меньше вред.» И Генка замолчал. Он шел за мамой к районной поликлиники крыльцу, но было у него лицо упрямо и злоба пробегала по лицу. И с яростью, нехарактерной детям, он все шептал: клянусь, я отомщу! Я вырасту! И людям всем на свете я все на свете тоже запрещу! Я запрещу, что надо и не надо! Я покараю весь жестокий мир! Я отомщу за каждую досаду! За каждый мне не купленный пломбир! Я вырасту! Я буду главный самый! Я вам припомню! Я вам не прощу! Я запрещу все то, что любит мама! И все, что любит папа, запрещу! Я запрещу газеты, пароходы! И цирк! И диафильмы! И кино! Латвийские диковинные шпроты! Грузинское, молдавское вино! Я запрещу футбол и карусели! Поездки к морю взрослых и детей! Скакалки, прятки, салочки, качели! И всех на свете птиц! И всех свиней! Я запрещу из Минска простоквашу! И молоко, и пиво по стране! И кашу! Слышишь, мама? Эту кашу, которую ты утром варишь мне! Скажу «нельзя» — и словно встанет стенка! Скажу «нельзя» — и задрожит страна! Я вырасту! — шептал сквозь зубы Генка. — И месть моя окажется страшна!
© Леонид Каганов  Стих написан в честь Геннадия Онищенко. В принципе, там можно вставить и другое имя…
1.
            Ульян Васнецов занемог: его то и дело бросало в сильный жар, у него пропал аппетит. Старушка мать принесла своего малинового варенья, напоила сына чаем, укрыла пледами.
Его сон, как сама реальность. Он будто в длинном, похожем на  казарму помещении, с рядами железных клеток по обе стороны. Каждая с топчаном и табуретом, санузлом за клеенками в шотландскую клетку. Окон нет, все вокруг залито светом люминесцентных ламп. Подземелье...
То ли гость то ли инспектирующий, шел по проходу, дивясь окружению. В конце помещения перед ним, как чертик из табакерки   возник мужчина. В домашнем халате и тапочках на босу ногу. Выяснилось, Уля тоже одет по домашнему, но его этот факт почему-то не удивил.
- Как мы тут обжились? – мужчина внешности Собакевича, самодовольно повел рукой. - Оцените!
- Не понимаю, о чем вы? – Ульян в недоумении. 
- Не прикидывайтесь овечкой! – тот приятельски хлопнул его по плечу. - Вспомните слова Штирлица: со мной можно, с другими не советую. У нас с вами должны быть доверительные отношения, иначе и быть не может – одному делу служим.
Невольный посетитель не мог взять в толк, о чем речь...
- Все, как вы хотели, – собеседник, будто в чем-то перед ним отчитывался. - Камеры ждут своих клиентов. Заселяйте!
Вам  решать их судьбу. Ему решать... Клиенты... Не иначе, его с кем-то путают.
- Не понимаю вас, хоть убейте, может я что-то запамятовал, напомните, - гость растерян и несмел.
- Хорошо! - хозяин словоохотлив. - Вы не раз ругали нашу власть, правительство, расписывали ошибки наших кремлевских чиновников. Было такое?
- Было, и сто раз это повторю! - Зачастую руководство страны ведет себя нагло и бесцеремонно, считаясь только со своими интересами, - Ульян начал горячиться. Во многих решениях нашего верховенства нет здравого смысла, а есть высокомерная логика патрициев. О себе ребята пекутся, успеть бы барды похлебать, пока толчея у корыта.   
- Вот видите, - перебил Ульяна собеседник, - и я про то же. - Преступник должен сидеть в тюрьме! - не так ли? Пусть посидят, подумают. Вы уж тут без меня сами...
Ульян проснулся встревоженный, с учащенным пульсом. Тем не менее, температура у него спала, появился аппетит. Сон не шел из головы, он поделился им с супругой.
Вот-вот Уля, разберись с болезными, главное - не суетись, минер ошибается раз в жизни. Одного не поняла, - Антонина нарочито серьезна, - кем ты там? Начальником колонии или простым инспектором? Вот бы начальником! Я слышала им за звание хорошо платят. Не разглядел, сколько у тебя звездочек на погонах? Я майорша или полковничиха?
Разошлась... Медом девку не корми!
Даже у Кобы таких прав не было! Ты у меня уже не простой - святой Ульян. Смотри, зачну от тебя беспорочно. Дело нехитрое, сам знаешь...
Не богохульствуй Тоня! – кривился в улыбке Уля. - Мало ли что людям снится. Да и у тебя уже мамкино время вышло. Или нет?
Вечером, голубой экран, как всегда, “мироточит” злобой, лицемерием и двойными стандартами. Разобщенный и безучастный  электорат, поглощает генно-модифицированное пропагандистское варево не разжевывая.
Ульян с неприязнью смотрел на лощеного спортивного крепыша, яркое воплощение некрасовского: "Кому на Руси жить хорошо!"  Невзрачный, коротконогий, с рыбьими глазами человечек, благодаря особому стечению обстоятельств, поставил с одноклассниками всю страну на "уши". Подчиняя все ее богатство и природное великолепие своим конкретным финансовым интересам. Посек исконную территорию "рисовыми чеками" регионов, посадил в каждый удел своего князька на кормление... И пошло-поехало… Выдь на Волгу, чей стон раздается!
Политика прежде Васнецова не интересовала, притерпелся он как-то, адаптировался к особенностям национального существования. Своих нерешенных личных проблем у него - воз и маленькая тележка. На то  и расчет "группы товарищей": не до жиру плебеям, быть бы живу!
И опять ночь, и снова тот же сон, но разница в этот раз существенная: в клетках обживаются сидельцы. И какие! Уля не верил  глазам - этих персон в стране знали поименно. Судя по их мимике, испуганным и недоуменным лицам, они здесь недавно.
Чунуши смиренно сидели в своих “кельях”, подавленные происшедшим.  Исключением был лишь президент: он бодрился, что-то весело рассказывал, все казалось ему чьей–то нелепой шуткой. Которая вот-вот раскроется, и виновные понесут за нее ответственность. Поплатятся за эту, отнюдь не смешную историю не карьерой - головами.
Питерский не прощает никому своих обделанных от пережитого страха порток! Там, где когда-то "де юре" верховодил подполковник, не прочь сами подурачиться. С ними же шутить - упаси бог! Не склонные к импровизациям, они шлифуют до четырнадцатого класса каждое свое "мероприятие". Где-то взорвался дом, кто-то пропал без вести, кто-то ушел в мир иной от лабораторной аллергии, кто-то выпил чая с протактинием... Заказчик в каждом случае известен, но следствию его "не найти" в принципе. Не должны найти, он за “скобками”, он – табу!
Те, кто захотел выскочить из-под репрессивного катка спецслужб, попросили политубежища за пределами отечества. Впрочем, у Большого брата длинные руки, пусть не тешат себя иллюзиями. Наив Троцкий тоже считал, что недосягаем в пространстве. Разубедили! Не альпинист, а с ледорубом познакомился.
У доморощенного "тефлонового мальчика" - генная несовместимость с инакомыслящими. Теми, чьи идеи полярны идеям правящей кодлы, где он идет за Пахана, “вора в законе”. Эта органическая неприязнь к "ботаникам", связана с его прежней профессией, другим ему не стать. Музыку сейчас заказывает он… Пока он… Эти мысли молнией пронеслись в голове Ульяна.
Как почивали ваше высочество, мы так виноваты перед вами...
Издевался! Легко и непринужденно играл новую для себя роль вершителя судеб. И удивительно быстро с нею свыкся. То ли потому что сон правдоподобный, то ли роль естественна.
Как вас здесь обслуживают, есть ли жалобы на сервис?
Президент сидел на тахте, положив ногу на ногу. Он собой владел, (положение обязывало) никто из порученцев не должен видеть его растерянного лица.
Это просто присказка, сказка впереди...
Что за комедия, как это у вас получилось? – начальственные обертоны, казалось, заполнили все помещение. - Вы здесь кто? Ваша фамилия?
 Она вам Василь Василич ничего не скажет. - Таких как я - тьма.
 Мы с вами коллеги? – зондировал почву верховник. – В смысле, оба при погонах? – поправился.
Тамбовский волк вам коллега дружище Штирлиц! - Там ищите своих брателл, - Уля не церемонился.
Надо думать я в логове Мюллера…, – заключенный не обиделся на определение.
Он не проглотил обиду, а по своему обыкновению затаился, заняв выжидательную позицию. Так его учили - "лев должен прыгнуть" в нужный момент.
…и мне надо вспомнить что-то важное, а что именно, вы подскажете?
Российский топ-менеджер работал на приближенных. Те же, прильнув к прутьям своих персональных убежищ, внимали кремлевскому божеству, боясь пропустить хоть слово.
- Свои ошибки каждый должен знать и помнить, - наставлял заключенного Ульян. - Вы не простой смертный, у вас их не счесть, и цена у них особая. Но... вы слишком самонадеяны, чтобы принимать их на свой счет. Вы не чинясь делегируете свои промахи раболепной свите, поселяя в их душах трусливость и чувство непреходящей вины. Так? – Ульян встретился глазами с одним из сидельцев.
Тот потупился.
За все надо платить! - продолжал Ульян, - сколь веревочке не виться... Должен сказать ваше величество, у вас и ваших сподвижников незавидная участь.
У меня есть имя и отчество! - "качал права" заключенный номер один, - уважайте хотя бы  мой статус. – Не мешало бы и вам представиться. Какие конкретные претензии ко мне, что хотите от моих коллег?
Как хочу, так и называю! - Ульян с национальным лидером не церемонился. - Глядя на вас, первое, что приходит в голову - гофманский Цахес, Циннобер. Почитайте папашу в подлиннике, вы же хорошо владеете немецким. В свете ваших сегодняшних обязанностей, сказка я вам скажу, интересная и назидательная, ну прямо про вас.
Я еще придерживаюсь приличий, не называю вещи своими именами,  ненорматив режет слух. Впрочем, вы им по долгу своей прежней службы хорошо владеете: кого-то где-то замочить, кого-то за что-то подвесить. Это ваш, образно говоря, "отложенный спрос". В нужное время и в нужном месте звучит ваш очередной бессмертный опус. Козьма Прутков домашнего разлива!
У вас есть все: деньги, власть, нет приличествующей положению родословной. Даже свою биографию вы фальсифицировали, приложив к этому руку, будучи главным российским шпионом. Вы, как будто стыдитесь своей родной матери, грузинских корней... С отцом тоже у вас не все гладко…  Как бы вам хотелось стать дворянином, сэром! Сэр Рутин звучит, не правда ли!  Что с того, что при склонении благозвучие пропадает… Рутина и в Африке рутина!. Если не обращать внимания на ударение.
Вы самонадеянно считаете - ваша линия судьбы – это закономерный итог  деловых и человеческих качеств советского офицера. Какая ерунда! Претензий у меня к вам, Василь Василич много, о них позже. Кто там еще почтил нас своим присутствием? - Ульян пошел вдоль клеток.
Хорошую вы себе подобрали компашку: земляки, одноклассники, однокурсники!  Ну, как не порадеть родному человечку! Говорите, коллектив единомышленников… Не смешите курей, это не профессионалы, это - примитивная свита. А она, как известно, играет..., - держал паузу, косясь на VIP-зэка.
Собеседник молчал, высокомерно играя желваками. Ах, это так по-рутински! Женщины (те, что обманываться рады) - в обмороке! 
Куда это он смотрит… А… Вот оно что…  Ульян ознакомил сидельцев с содержимым листка на стене. Меню.
Это то, чем вас будут здесь потчевать? - Обед: щи перловые из квашеной капусты, гречневая каша с маргарином, чай. Претензий быть не должно, это здоровая для желудка и печени пища. Ужин чуть скромнее, медики не советуют набивать желудок после шести вечера.
Ульян искренне верил в то, что говорил, хотя слова и стиль речи ему кто-то нашептывал. В суде над самим президентом он не видел ничего странного, значит так Богу угодно. Хорошее дело сон - желаемое и действительное местами меняются.
                2.
Очередной вечер с непременным просмотром теленовостей. Сытые, с ленивыми повадками племенные шаманы, исполняли на экране свои ритуальные  танцы. Как глухари на току, они слышали лишь самих себя.
"…во субботу, чуть не плача, вся Канатчикова дача к телевизору рвалась, вместо чтоб поесть помыться, уколоться и забыться, вся безумная больница у экрана собралась".
   “Почти приятели, только руку протяни, - усмехался про себя Ульян. – Одна деталь -измерения  разные: они в плоскости монитора пиарятся, мы в трехмерном хаосе суетимся. Ими же сотворенном”.
Перед сном Антонина не удержалась от своих обычных шуток.
Другую серию навострился смотреть? - Завидую! Хоть бы одним глазком на твой зверинец глянуть. У них на клетках есть фамилии? Их на прогулку выводят? Жен на свидание пускают?
Ты что, Тоня, - поддержал игру жены Ульян, - они могут запросто вычислить местонахождение. Надо дезориентировать их в пространстве, как особо опасных преступников в колониях – мешки на голову, передвижение в полусогнутом состоянии...
     У жены еще два десятка вопросов, но Ульян уже в царстве сна.
Это просто присказка, сказка впереди…
В каталажке народу прибавилось. В этом не было ничего удивительного, Ульян стал критичнее относиться к сенаторам и министрам. И делал свои далеко идущие выводы. Кто-то вызывал у него симпатию, кто-то антипатию, кто-то не интересовал вовсе. То ли из-за своей социальной беззубости, то ли не дошла очередь... Те из политических марионеток, на кого он “положил глаз”, наблюдая за тем, как они “сучат ножками” на экране, были обречены.
Сидя перед телекамерой, президент как бы общался с каждым, кто включал телевизор, мысленный контакт налаживался лишь между ним и Ульяном.
 "Вон он змей, в окне маячит, за спиною штепсель прячет, подал знак кому-то, значит фельдшер вырвет провода…"
Когда это случилось, в какую секунду, никто из них не уловил. Президент вдруг осекся, его мозг лихорадочно заработал, он кожей почувствовал присутствие своего ночного тюремщика.
В этот момент в нем проснулся аналитик, игрок. Он бился над задачей: как найти и обезвредить противника, Ульяна? Как у одинокого волка у него срабатывал инстинкт самосохранения: если не я, то - меня.
Внутренний голос нашептывал президенту: враг неявен, он мираж, дымка. Но Василь Василич, не был бы разведчиком, не пытайся избавиться от агента влияния в принципе. Ему не нравилась зависимость от кого - либо и чего – либо, пусть и воображаемая. Избавить же подданных от своей повседневной навязчивой опеки не желал, сделать это - потерять власть над людьми. Допускать такого нельзя, для этого шли в дело все методы, у него их не счесть. Как пригодились навыки его прежней работы провокатором, разводящим, стукачом, вербовщиком...
Снова сон, и снова те же самые лица. Ни с кем кроме президента Ульян говорить не хотел, знал, ничего нового от энергетических вампиров не услышит. Околдовывая слушателя выверенными фразами, они увлекут в бездну эклектики и резонерства. "Не на равных играют с волками, егеря, но не дрогнет рука, оградив нам свободу флажками, бьют уверенно, наверняка!"
Ульян подкатил кресло к президентской клетке.
Догадайтесь с трех раз - почему здесь?
Собеседник возлежал, сцепив руки за головой, бездумно смотрел в потолок. Дорогой итальянский пиджак, по слухам, ценой более двадцати тысяч долларов, висел на крючке. Домашняя обстановка… Встреча без галстуков… Интерьер умилял… 
По-человечески, вас можно понять, - Ульян разговаривал как бы сам с собой. - Люди вашего роста, с комплексом Наполеона – нарциссы по определению. Даже не спорьте! Вы любите не работу, а себя в ней: позу, мимику. Вам не надо окружать себя зеркалами, эту реликтовую обязанность исправно несут ваши нукеры. “Отражая” подобострастно даже то, чего нет и никогда не было...
Еще бы, их подлое ремесло хорошо оплачивается. При такой синекуре речь идет не только о благосостоянии их детей - о внуках думы. Небожители насильственно меняют свою карму, вкладывая неправедно нажитое в потомков. "Вашего поля ягодки" живут уже в будущем. Что прикажете делать нам, вашим "современникам", без вины виноватым? Молчите...
Когда откроете "Крошку Цахеса", если откроете, обратите внимание на слова феи Розабельверде, его приемной матери.
"Ты не тот, за кого тебя почитают, но стремись сравняться с тем, на чьих крыльях ты, немощный бескрылый взлетаешь ввысь".
Про кого это Василь Василич? "Зачем ты в наш колхоз приехал, зачем нарушил мой покой!"
По наивности я еще думал: возьметесь за дело, как в свое время ваш коллега Торопов. Тогда, на автобусных остановках и трамваях местные мажоры боялись слово бранное сказать: пассажиры сами с ними разбирались. А сейчас?
Во что превратилась страна во время вашего "рывка"? В зону, где живут по-понятиям. До вашего правления и представления никто не имел о силовых захватах, рейдерстве предприятий и бизнесов. С чистой совестью вы отдавали и отдаете своим одноклассникам лакомые кусочки и удачливых бизнесменов, что называется "с головой". Мародер вы Василь Васильич, используете свое высокое положение в корыстных целях. А ведь тому есть статья УК.
Сами от своего же безобразия расчетливо дистанцировались, окружив себя снайперами. И строите за пределами своего отечества комфортабельные "бомбоубежища", поскольку боитесь жить в своей стране. Для вида подпуская в дурно пахнущие телеканалы, мракобесного патриотизма. Пипл схавает!
Сейчас у вас одна демагогия, до настоящего дела руки не доходят, поскольку не из того места растут.
А вы говорите - в Багдаде все спокойно! Переняли любимое выражение той самой гимнасточки с восточным разрезом глаз... Ну, олимпийской чемпионки, вы понимаете о ком я... 
По этому случаю вспоминается Уоррен, его "королевская рать".  "Хлопнула калитка, но я не оглянулся. Я ничего этого не видел, значит этого - не было. Всю жизнь я руководствовался этим принципом. И стал тем, чем  есть...".
Ваш клинический случай.
Ульян откинулся в кресле, с интересом наблюдая за лежащим человеком.
Большую часть суток вы маячите на телеэкранах, но приходит время, возвращаетесь сюда. Окончательный срок вам еще не определен, хотя интересы дела требуют дать вам пожизненное. В этом неведении есть своя прелесть, согласитесь ваша светлость. Есть некая недосказанность, интрига, не побоюсь - экстрим, который вы так любите. Но это не сплав по Бурее с министром обороны, которого люди за глаза зовут Цеденбалом, и не лыжная трасса в Баден - Бадене, здесь другое.
В том, что здесь у вас не отрастает щетина, и не мнется эксклюзивный костюм, радости мало. Низкокалорийная диета,  изоляционизм - натуральны, вам дискомфортно тоскливо и тревожно. Со временем, это ваше тайное времяпровождение отразится на психике, будьте покойны. Придет пора, и вас разобьет Альцгеймер или Паркинсон. Или оба сразу с атрофией кишечника.
Вам, ваше благородие, судя по всему, сидеть здесь всю оставшуюся жизнь. А как вы хотели! Вашего брата-конторщика не изменить, не та закваска. Белым и пушистым вам уже не стать, у вас руки в красном.
Вы передергиваете! - вспылил президент, - пользуясь моей сегодняшней беззащитностью, вы …
Он в возбуждении заходил из угла в угол.
Легко "махать кулаками после драки": следовало поступить так-то и так-то. Тогда, в жестоком цейтноте, надо было принимать быстрые выверенные решения. Промедление - смерти подобно! Не все выходило гладко, но на войне, как на войне.
Не лукавьте ваше высочество, – Ульян посуровел лицом, - для вас война - один из пунктов избирательной кампании. И негласный договор с предыдущим президентом. Вспомните в этой связи, Великую отечественную: взять высоту любой ценой, не считаясь с потерями. Освященный властью цинизм в высшем своем проявлении - положить две тысячи бойцов, за никому не нужный холм. Вот и вы…
Для рейтинга в президентской гонке вам требовалась победоносная война. Вашими благими намерениями, как оказалось, вымощена дорога в ад. Вы с легкостью играли словами, подменяя понятия. На самом деле, в их основе простая причинно - следственная связь с чисто бытовым подтекстом – "втереть очки" несведущим. А вы тут про высшие материи нам голову морочите.
Сиятельный узник бросил на Ульяна быстрый взгляд, в котором читалась тяжелая непреходящая ненависть. Случись, оказаться им на узкой тропе темной ночью... Учитывая спортивную квалификацию президента, и его владение убийственными приемами, на Ульяне можно заранее ставить крест.
Тюремщик на этот счет не заблуждался, и мысли своего визави читал.
Потому вы и за прутьями, ваше благородие. Вы же сейчас как бешеная собака в западне. Дай вам волю, вы тут все на щепки покрошите.
Думаете, у вас это получится? - их благородие, будто не слышал последних слов. - Со мной, моими коллегами у вас вышел этот фокус. Но это не значит, что вы всесильны, не забывайте своего места в строю, мой безымянный "благодетель".
Узнаю лексику солдафона, - Ульян отводил душу в полемике. - Не ваше это дело дружище, страной рулить. Между нами говоря, у вас для это извилин не хватает, не за свое вы дело взялись. Впрочем, если думать о своих, не имеющих границ амбициях и жажде личного обогащения…
Оставались бы в  своем Питере крышевать кавказский бизнес редкоземельных. Под прикрытием ваших вседозволенных конторских погон это не вопрос. Копеечка вам гарантировано капала, признайтесь. То, что порой наступали на горло своей песне... Не без того, через тернии - к звездам, вам ли этого не знать. Нет, "не хочу быть столбовой дворянкой, хочу быть владычицей морскою".
Уйди из города, Катилина! Нет, вы не ухОдите, упрямитесь. Народная петиция в сто пятьдесят тысяч человек против вашего присутствия в политике – вам ни о чем не говорит. Проще сделать вид, что ЭТОГО ПРОТЕСТА НЕТ. Зомбоящик поможет убедить народ в том. Вколоть бы вам такое снадобье, что бы привить идиосинкразию к руководящим креслам. За ропот и неповиновение - инъекции молочной кислоты. Устраиваетесь вы, например домоуправом, и приступаете к своим обязанностям... Тут же, ваше царственное тело покрывается коростой, струпьями, начинают выпадать волосы, изводит диарея.
До сих пор на вас управу не находили, недаром вас зовут "тефлоновым мальчиком". Не пристает к вам ничего, и не потому что безукоризненны, честны, порядочны и последовательны, а потому что предусмотрительны, бесцеремонны и корыстны. Работая в департаменте, не к ночи будь помянутом, вы не могли быть другим. Эндемики! Такие как вы, растут только в одном месте.
По-хорошему, вас бы надо упечь за колючку лет на тридцать, или сжечь, согласно вашим комитетовским установкам. Вспомните суворовский "Аквариум"... Быть того не может, чтобы не читали коллегу. Как там у него: рубль - вход, два – выход!
Что до офицерской чести. "Честь - это внутренняя совесть, а совесть - это внутренняя честь". Не я сказал - Шопенгауэр.
Все хотел спросить,  почему вы не застрелитесь? Неужто для этого нет оснований? Какой вы, однако, влюбчивый... в жизнь. Понимаю, вам и в страшном сне не может присниться время, когда вы окажетесь не у дел. И все бы хорошо, но из-за вашей агрессивности и бесцеремонности, у вас сейчас очень много врагов вне зубчатых стен. Маленький и беззащитный, несущий одно зло... Не позавидуешь вам, когда вы лишитесь неприкосновенности, и станете простым смертным...
Ульян нащупал в кармане халата маркер.
Хочу вам Василь Василич, кое-что на память оставить. Информацию, так сказать, к размышлению.
И стал под чью-то диктовку, выводить печатными буквами на стене цитаты великих людей.
Честно сказать, он о них раньше и представления не имел.
"Многие, совершающие постыдные поступки, говорят прекраснейшие речи". Демокрит.
"Где дело само за себя говорит, к чему слова". Цицерон.
"Нет достоинства при отсутствии ясного и четкого понимания общего блага". Д. Дидро.            
 "Кто пустым делам придает важность, тот в важных делах оказывается пустым человеком". Катон старший.
Я не прощаюсь.И проснулся.
3.
             Долго лежал, осмысливая сон. Дело заходило далеко, его воображение рождало не совсем обычные сновидения.
Это просто присказка, сказка впереди…
Поначалу жена интересовалась его снами, потом перестала. Считала, это у него от переутомления.
Что-то подсказывало Ульяну, что он имеет дело с потусторонними силами. Чувствовал, идет некая обработка его сознания, но стоит ему воспротивиться этому, она прекратится. Но развитие событий его устраивало, все шло по сценарию, который он одобрял, а правильнее написанном под его диктовку.
Вот в подполье появлялся одиозный Палкин, и тут же исчезал демократичный Галкин. Потом пропадал  своевольный Чалкин, Ульян почесывал затылок, размышляя каким образом он угодил в предварительное заключение. Какое-то время все оставалось без изменений. И опять клиенты, в "Матросской тишине" появлялся Залкинд со товарищи. Спустя время, "дети подземелья" разбились на условные группы: кто-то сидел безвылазно, кто-то получал "увольнительную", президент тянул на "пожизненное".
Судя по всему, он со своей участью смирился, поскольку влияния на ситуацию не имел, и понимал это. Быстрый умом, он  раньше всех пришел к такому неутешительному для себя выводу.
Главное, о его злоключении знают все, с кем он коротает "срок". Пока каждый из сидельцев носит в себе эти сновидения, все остается очень личным, и реальной опасности для него не представляет. Стоит кому-то сообразить, что эта скрытая от посторонних жизнь связывает их всех одной ниточкой… И рядовым серым пятном в этом чистом и светлом помещении - сам президент… Тогда - пиши пропало!
Если Палкин поделится сном с Галкиным, а тот, пораженный детальным совпадением расскажет о своем… Если же они примут в компанию Чалкина, и страшно подумать, Залкинда с приспешниками… В этом случае мирное развитие событий исключено, нестандартная ситуация потребует специальных мер.
Ничего! Не впервой ему разруливать такие проблемы. Его соратники и не пикнут, им есть, что терять в случае чего. Повязаны братаны кровью, компроматом или бизнесом. Здесь дело техники.
"О наслаждение, скользить по краю,  замрите ангелы, смотрите, я играю, моих грехов разбор оставьте до поры, вы оцените красоту игры"...
С надзирателем серьезнее, весь корень зла в нем. Грозился мерзавец жену и детей к нему подсадить. Страшное дело! За ним не станет, власть у него безграничная, на кого глаз положит, можно узелок на память завязывать. Впрямую к нему не подобраться. Надзирателей нет, договориться не с кем. Раз… и на столике алюминиевая чашка с неизменной перловкой. "Какая гадость эта ваша заливная рыба!". Угнетало постоянное чувство голода, жизнь становилась невыносимой.
Главное не провоцировать тюремщика на грубости. Что он там говорил… Сидеть, дескать, тебе пока не посинеешь. А что, настоит на своем, подпишешь любые кондиции, только бы вырваться из плена.
И не добраться до него, и место и хозяин заведения воображаемые, виртуальные. Впрочем, сам Хозяин человек реальный, он где-то существует, прописан. Одна беда, его, растворенного в миллионах не найти, даже если подключить всю "контору". Как это противоестественно, он Рутин, высшее лицо страны, вынужден страдать от происков неведомого сказочного злодея, и ничего с этим не поделать.
 
4.
           Один и тот же повторяющийся сон вызывает у Ульяна вопросы. Так как он думают многие, почему же проведение обратило внимание на него, не на соседа по лестничной клетке? Продавца магазина? Кондуктора автобуса?
Впрочем, кондуктору мог сниться тоже сон с первым лицом государства. Себе на беду, он человек публичный, и во снах множится и как на голубых экранах. Он один, судей - миллионы, он узник, подданные - присяжные. Он  им подотчетен, они  ему - нет. Иначе и быть не может, ему делегированы высочайшие полномочия. Так выстроил планеты его предшественник, так ведется исстари.
Но ведь Ульян тоже "голубой воротничок", энергетик частного предприятия. Подчиненных, правда, у него немного, но… Кому отпуск не дал, кого за нарушение трудовой дисциплины рублем наказал. Хватает в управлении и тех, с кем он не захотел припиской заниматься, из воздуха деньги делать.
Кому как не ему, быть во снах начальника техотдела? Где Ульяну сидеть в клетке, а Топилину вальяжно расхаживать по узилищу, и поучать его, неразумного.
Взять  Елену Константиновну из отдела снабжения. То ли груди у нее такие, то ли камни за пазухой припрятаны? Поди, узнай.
Никто однако поползновений к его свободе не делает. Этому должна быть разгадка.
Зря напрягался Васнецов, не узнать ему тайн подсознания, ни своего ни чужого. А дело-то - проще не бывает. Как бы он не бесновался, и не брызгал слюной, никому от него ни холодно, ни жарко. Разве что на дородной Тоне иной раз аукнется.
Другое дело президент, вертикаль власти. Чихнет - земля трясется, от высочайшей отрыжки - пандемии. Бывает иной раз, бояре из-за косточки мозговой меж собой сцепятся. Вроде забава, но… "паны дерутся, у холопов - чубы трещат".
Обозревая в очередной раз свои владения, Васнецову бросилась в глаза знакомая физиономия.
- Иван Васильевич, а ты чего здесь? - спросил он искренне и удивленно.
Скорбное, опухшее от пороков лицо Топилина рассекалось железными прутьями. Тот недоуменно пожал плечами, откуда ему знать, почему он здесь…
Если бы кто и мог сказать… Васнецов поначалу отмел свою причастность к этому факту. Как бы не был ему неприятен начальник техотдела, он и в мыслях его не держал. Будто бы не держал. На поверку выходит, были мысли...
Представителям иных миров до всего есть дело. Приставили они как-то ладони ко лбу, огляделись и ужаснулись. Одна особь владеет пространством, где впору жить сотням тысяч. У другой - в подчинении миллионы сограждан. У третьей, в личном владении целые страны. И все из года в год, из столетия в столетие.
Непорядок!
О парадигме Полиграф Полиграфовича "отнять и поделить", иные миры не знали, кровавые перевороты им не по нутру. Интеллигенция, что с них взять! Они по своей мягкотелости считали, надо бы деликатно и ненавязчиво. Ночь не поспали - придумали.
А не дать ли возможность плебсу, ущемленному обиженному и голодному, право на реванш? Само-собой в сфере подсознательного, не так болезненно скажется. Пусть развращенные властью и деньгами патриции, поживут какое-то время жизнью простолюдинов. Внешне ничего не изменится, земля будет так же вращаться. Все тихо, безболезненно, без эксцессов, баррикад и пожаров.
Тем, кто кастой не вышел, должен понравиться такой поворот событий. Они душевно успокоятся, выпустят пар. Если эксперимент растянуть во времени, психология жрецов должна измениться, все расчеты говорили за то.
Процесс бескровный, эволюционный, через физические страдания элиты. Пусть даже во сне, там время можно растянуть до бесконечности. Изоляция от семьи, общества, перловка, сделают свое дело. Для сговорчивости можно задействовать родных и близких, попавших в эксперимент чиновников. Не пройдет и пятидесяти лет…
Люди же думали не так. Время жалко, утекает как песок в часах. Что им, представителям иных миров: одним веком больше, одним меньше. Куда там мафусаловы, ноевы, адамовы года. Никому из подлого люда, на волгоградских суглинках, ни то, что шестьсот симовских, арфаксадовских триста шестьдесят пять - век не видать! Пятьдесят восемь статистических, и тех лишку. Два года на дожитие, плюс минус математическая погрешность. Пенсия уже ни к чему, баловство одно, время - то вышло. Повезет, нет цирроза печени, года три можно потянуть сверх того. Пожил, дай пожить другому. Энтропия…
Адамовы девятьсот тридцать, большинству, как показала жизнь, не по карману. Осталось всего-ничего, шесть десятков. Не хочешь, не бери, дело хозяйское.

2 марта 2008 года.