Как дела, или любовь к русской поэзии

     … Как дела? … Привет, как дела? … Как ваши дела?
     На этот вопрос я уже лет десять не могу спокойно отвечать. Перед тем, как что-то сказать, на пару секунд - «э-э-э…» - впадаю в ступор! А пара секунд это не так мало. За пару секунд можно выхватить пистолет, можно забить решающую шайбу, а можно и успеть прилепить «чмок», который тебе будут припоминать всю оставшуюся жизнь! 
    Что оно вообще такое эти «дела»?! В моем случае это какие-то мои же действия, могущие произойти на временном отрезке от «как дела» в прошлый раз, до «как дела» в нынешний. И что тут ответить? Как я проснулся, как и каждый день просыпаюсь, как ушел в мастерскую, как и каждый день ухожу, как там закрасил левый или правый уголок холста и как от себя такого не ожидал!? Но это же не «дела», это обыкновенное мое повседневное. Дела - это что-то такое, о чем, наверное, можно хвастаться, когда дела - дела конкретные. Ну, например, у банкира, у того точно дела несомненные! Каждый день ему нужно кипеть выгодой, кому-то дать, кому-то не додать, во что-то вложить, из чего-то выложить, куда-то увести и затаить, и трястись потом, чтоб у самого не увели, и все проценты, проценты, короче - «дела»! Есть дела и поскромнее, чем у банкира, но куда очевиднее…, у киллера, например. Вот уж у кого дела поистине «конкретные»! Представляю, как встречаются два киллера, где-нибудь у детской песочницы…, оба с детскими колясками, оба в состоянии неги (как говорит мой младший брат), из колясок четырьмя «синими брызгами» смотрят в надколясочную лазурь два их карапуза, смотрят и улыбаются (небо Аустерлица им еще неведомо, а небо песочницы - вот оно!)…, и один папаша-киллер спрашивает у другого: «Ну, как дела»? Другой папаша-киллер буднично отвечает: «Нормально, прекратил тут одного»! У спросившего начинает закипать зависть, у киллера ведь тоже может быть зависть, он ведь тоже с психикой, хоть и душегуб!

     Раньше, когда я только-только закончил институт, на вопрос «как дела?» всегда отмахивался, цитируя Бродского, «прогресса нет, и хорошо, что нет...» и мысленно договаривал совсем уж родное, совсем уж про себя - «пилот почтовой линии один, как падший ангел глушит водку…». Я так отвечал пока мой внутренний ангел хмелел вместе со мной, но как только он стал противиться и требовать прогресса, пришлось его спеленать! Он и сейчас где-то там, внутри, этаким шелкопрядом тутовым… Поэтому сейчас, отмахиваясь, говорю просто - «живу» или «скольжу»!

     Вообще русскую поэзию я любил. И сейчас, конечно, люблю. Но сейчас это больше внутри, для себя, а раньше выплескивалось наружу. Например, если в малознакомой компании у меня вдруг кто-то спрашивал «извините, а вы кто?», я  отвечал «я последний поэт деревни», или в другой раз, если у меня снова и вкрадчиво спрашивали «а, как вас зовут?», я уклончиво говорил «что в имени тебе моем?». И даже на проездных билетах, которые сам же и рисовал (жизнь ужесточалась и на последних курсах института я вынужден был применять свои способности и в этом смысле), после названия месяца крупными буквами (которое выписывал более-мене аккуратно), чуть ниже, там, где начинался мелкий шрифт, довольно неряшливо первой строкой писал покаянку - «каюсь, подделку изготовил по причине отсутствия денежных средств», а еще ниже, уже совершенно ликуя и возносясь духом, вписывал сначала из Блока - «жизнь без начала и конца, нас всех подстерегает случай, над нами сумрак неминучий иль ясность божьего лица» и дальше из Есенина - «жизнь обман с чарующей тоскою, оттого так и сильна она, что своею грубою рукою роковые пишет письмена». Когда мою жену «взяли» в московском трамвае (ей тоже рисовал, она всегда краснела, показывая мое проездное творение), дядька-злодей-контролер сначала отобрал у нее «проездной», затем последние наши деньги (скотина!), а после спросил: «Чьи стихи-то»? Жена с перепугу сказала: «Мужа моего»! Ее отпустили. Хочется думать, что с той поры тот жадина контролер стал читать стихи запоем, запоем и рыдая! Читает про «Бориса Годунова» - рыдает, про «Емельяна Пугачева» - рыдает, про «Деда Мазая» - тоже скулит!!! Я же ничего, так и проходил со своими «проездными» - меж Тьмой и Светом - до конца института. В том даже азарт какой-то был. Азарт был, а «дел» не было!
     Вот такие «дела», до сих пор сплошной азарт! Но время идет, все меняется, и порой я уже не различаю так ясно, где Свет а, где Тьма. Впотьмах тычусь и на ощупь ищу свет, при свете же кричу «выключите лампочку, глаза режет»!
     Вот. Живу-скольжу.
    
     Покорный общему закону, переменился я…



     13.11.2014.