Мои старые книги. Перечитывая С. Т. Аксакова

Первые дни марта после обильных февральских снегопадов поманили ярким солнышком, позвали на улицу, обещая весеннее тепло, и обманули неожиданно ледяным ветром. Простудилась неосторожно и оказалась в постели. Обычно деятельная, а сейчас, лишённая всякого занятия, осталась один на один с телевизором, с его пустыми безответственными теледебатами, с бесконечными полицейскими сериалами и с ума сводящей рекламой. Ох!

Блаженная будущность так рисовалась мне в годы различной учёбы, когда профессиональное чтение, по-своему интересное и необходимое, занимало много времени. Придёт срок, думала я: по утрам, никуда не торопясь, буду долго валяться в постели и читать... читать... читать-перечитывать любимые книги. К примеру, упоительные «Детские годы Багрова-внука» С.Т. Аксакова.

Судьба любит пошутить с человеком. Пришёл вожделенный этот срок и назвался «пенсией». А вместе с ним существенная утрата зрения, лишающая возможности загаданного наслаждения.

Впрочем, как я могла забыть? Стоит попробовать, может, существует компьютерный аудио-вариант этой книги?
Есть! Вот она, драгоценная жемчужина в ожерелье русской литературы. «Семейная хроника» и «Детские годы Багрова-внука»!

Остаётся только благословить тихие дни нездоровья с возможностью вновь прикоснуться к заветным страницам в замечательном исполнении хорошего чтеца. О, как это напомнило мне золотое время литературных радиопередач или «Театра у микрофона». Как приникали мы к скромным нашим репродукторам, слушая очередные главы шолоховской «Поднятой целины». Как замирали от слов: «…Вот и отпели донские соловьи дорогим моему сердцу Давыдову и Нагульнову, отшептала им поспевающая пшеница, отзвенела по камням безымянная речка, текущая откуда-то с верховьев Гремячего буерака… Вот и всё!» А то ещё «Василия Тёркина» в исполнении артиста Дмитрия Орлова: «И забыто, не забыто, да не время вспоминать, кто и где лежит убитый, и кому ещё лежать. И кому траву живому по земле топтать потом, до жены дойти, до дому. Где жена и где тот дом!»

***
Сергей Тимофеевич Аксаков! Если Вам не случилось доныне прочесть этих страниц, прошу, не откладывая, открыть эту книгу. Она имеется в интернете. Вот он, небольшой отрывок из «Семейной хроники», повествующий, на каком фоне станут развиваться события:

«Дедушка мой … купил землю у помещицы Грязевой по речке Большой Бугуруслан, быстрой, глубокой и многоводной. На сорок верст протяжения, от города Бугуруслана до казенного селения Красный Яр, оба берега его были не заселены. Что за угодье, что за приволье было тогда на этих берегах! Вода такая чистая, что даже в омутах, сажени в две глубиною, можно было видеть на дне брошенную медную денежку! (…) Непочатая степь, чернозем в аршин глубиною. По реке и окружающим ее инде болотам все породы уток и куликов, гуси, бекасы, дупели и курахтаны вили свои гнезда и разнообразным криком и писком наполняли воздух; на горах (…) водилась во множестве вся степная птица: дрофы, журавли, стрепета, кроншнепы и кречетки; по лесистым отрогам жила бездна тетеревов; река кипела всеми породами рыб, которые могли сносить ее студеную воду: щуки, окуни, голавли, язи, даже кутема и лох изобильно водились в ней; всякого зверя и в степях и лесах было невероятное множество; словом сказать: это был – да и теперь есть – уголок обетованный».

А вот из «Детские годы Багрова-внука» дорожная картина устами девятилетнего мальчика:

«Мать скоро легла и положила с собою мою сестрицу, которая давно уже спала на руках у няньки; но мне не хотелось спать, и я остался посидеть с отцом и поговорить о завтрашней кормежке, которую я ожидал с радостным нетерпением; но посреди разговоров мы оба как-то задумались и долго просидели, не говоря ни одного слова. Небо сверкало звездами, воздух был наполнен благовонием от засыхающих степных трав, речка журчала в овраге, костер пылал и ярко освещал наших людей, которые сидели около котла с горячей кашицей, хлебали ее и весело разговаривали между собою; лошади, припущенные к овсу, также были освещены с одной стороны полосою света… «Не пора ли спать тебе, Сережа?» – сказал мой отец после долгого молчания; поцеловал меня, перекрестил и бережно, чтоб не разбудить мать, посадил в карету».

***
За окнами моими шуршали проезжающие машины, первый дождь стучал по стёклам, изгородь негромко поскрипывала, ветки сливовых деревьев беспокоились за окнами, а я, отчасти, вероятно, от болезненного состояния, а отчасти покорённая обаянием аксаковского слова, жила в том старинном русском, почти утраченном мире.

Мысленно следовала за каретой, запряжённой четвёркой коней, по удивительной цветущей уфимской степи. Вместе с семьёй молодых Багровых переживала ужас переправы в бурю на лодке через Волгу в районе Симбирска, надеясь застать в живых бабушку. Отдавала дань трогательному, необыкновенно подробному, описанию уклада жизни дворянской усадьбы 18 века. И, конечно, была восхищена тонким, детальным изображением характеров и портретов всех членов семейства, где отводилось значительное место образам крестьян и дворовых.

И язык! Великолепный русский язык. Истинная поэма. Все оттенки описания любого явления природы и жизни людей. Река, родники, рыбы, птицы, травы и цветы, рождение детей, смерть стариков, обрядовая сторона, исконные названия родственных связей в семье (свёкор, невестка, золовка, тесть, зять…) – всё благоухает русским духом, тихой ностальгией по заветному, патриархальному, истоки которого живут в сердце любого русского человека. Может быть, неведомо для него самого.