Встретиться с собой. Гл. 2

Глава 2.

Будучи студентом технического вуза, Вольдемар иногда вспоминал это мистическое существо, появлявшегося в трудные и опасные моменты жизни, но как-то расплывчато и мутно.

Со временем  начал считать, что всё это плод детской фантазии, невероятной и непостижимой.

- Мистика, фантазия, этого не может быть,- думал Вольдемар, сидя на скучных лекциях научного коммунизма,- вот  бред какой-то "от каждого по способностям - каждому по потребностям". Коммунизм - это общество мечты человечества, коммунизм - это социализм плюс электрификация всей страны. Спрашивается, какого человечества? Вот - рабочего и крестьянского...

- Повышения благосостояния народа, на основании повышения производительности труда и научно-технического прогресса, или не так?- спрашивал дремлющий ум Вольдемара, борющегося с тем, чтобы не клюнуть носом доску,- наверное так правильно. После обеда конспектировать "Поднятую целину" Леонида Ильича Брежнева, зайти в библиотеку, наверняка там уже есть первые экземпляры.

- Наверное, Леонид Ильич сам подымал целину, был трактористом. Нет, он не мог быть трактористом, он войну окончил генерал-майором. Тогда он был председателем колхоза или председателем райкома партии, ладно прочтем, узнаем...

Он опустил внезапно отяжелевшую голову на руки, стало тепло, хорошо и уснул. Проснулся от того, что кто-то его толкнул.

- Проснись,- тихо, шпионски говорил сосед, прикрыв рот ладонями рук,- профессор идёт сюда.

Студент проснулся, начал что-то писать в конспекте. Профессор прошёл мимо, улыбнулся, ничего не сказав.

Вольдемар был уверен, что он не произошёл от обезьяны, что от обезьяны произошёл Дарвин, его ученики и сторонники этой теории.

- Обезьяна - есть обезьяна, человек есть человек. И какую бы палку не брала обезьяна в свои руки, как головой не крутила, как не гонялась за саблевидными львами чтобы съесть - человека с неё не получится. Ничего с этого не следует. Никто и ничто - это не поменяет,- размышлял, сидя на лекциях машинально записывая, то, что диктует преподаватель.

- Вообще трудно сказать, кто умнее человек или обезьяна. Обезьяна живёт законами предков и упорно не эволюционирует, а человек наоборот, всё меняет, всё к чему-то стремиться, пытаясь улучшить и облегчить себе жизнь. Но на деле улучшает? Куда приведёт эта эволюция?            

В восемнадцать лет попросил крестить его и его крестили.               

В то время подвигом этот поступок уже не был, но и выставлять его было некрасиво члену комитета комсомола.               

Иногда к нему приходили навязчивые тяжелые мысли, от которых он не мог избавиться. Они, как гром среди ясного неба - наваливались и всё. В душе смятение, чувство вины, видения.

Мысли покончить с собой, избить, кого нибудь, ударить и обязательно сзади. Он не подходил к краю платформы в метро, боясь, что кто-то столкнёт под поезд.    

Мысли преследовали, угнетали, как не пытался забыть их, словно дурной сон  - ничего не получалось и он объявил им войну.

Ставил блоки в виде падающей воды, электромагнитного поля, лучей лазера - ничего не помогало.

Наконец  обратился к психологу, считая, что он больной.
Психологов  в студенческой поликлинике не было, пошёл в платную.

Старый психолог еврей, изучил квитанцию об уплате, положив её в свой стол, поднял голову на студента.

- Что вас беспокоит, молодой человек?

Внимательно выслушав рассказ Вольдемара, помолчал, выписал какие-то таблетки и пожелал всего хорошего.

Таблетки немного расслабили Вольдемара, но эти мысли стали  атаковать с новой силой, в более жесткой и тяжёлой форме.

Вольдемар, искал ответы и обратился к Господу. Записал молитву "Отче наш", молитву к ангелу Хранителю.

Непрестанно молился, и ему стало легче. 

****

Последняя весна в институте, принесла студентам волнения за свое будущее, надежды на счастье, которое ждёт и ещё что-то, что каждый прячет в своей душе и мечтает об этом самом сокровенном и тайном.

Весело зеленела трава, деревья меняли цвет, липы распустили молодые, нежные, светло-зеленые листочки.

Пахло свежей просыпающейся  землёй, волнами проносились запахи ранних весенних цветов.

Вольдемар проснулся рано, смотрел в потолок, покидать теплую постель не хотелось. - Хорошо, что сегодня воскресенье,- почесав шею, подумал студент, посмотрел на включенную настольную лампу соседа, светящую ему практически в лицо, тяжело вздохнув, поднялся, взял алюминиевый чайник с неровными, мятыми боками, ручкой - прикрученной медной проволокой к ушку, крышка была потеряна много лет назад, неизвестно кем.

- Ты что так рано?- спросил Валентин, подняв голову, сонно моргая,- куда Вольдемар? Сегодня воскресенье.

- Да знаю Валик, что-то не спится. Пойду воду поставлю для чая, а ты спи, рано ещё.

Валентин повернулся на другой бок и уснул. Крепко спать, Валентин мог только под утро.

Дело было в том, что спал он всегда с включенной настольной лампой, которая по его словах отгоняла клопов. Он единственный из четырёх студентов в комнате, которого "любили" насекомые упорно и вдохновенно, водившиеся в старом студенческом общежитии.

На кухне второго этажа, было грязно. На полу валялись какие-то листы чертёжной бумаги, разлитый томатный сок на плите.

Кто-то чистил картошку в углу, стояло больше двух десятков пустых пивных бутылок, трёх из под шампанского и несколько с под водки. 

- А говорят, студенты плохо живут,- подумал Вольдемар, лицо которого изобразило такую гримасу, какой бы позавидовала любая горилла из зоопарка.

Разжег  состарившуюся, облитую жиром и подсолнечным маслом и ещё чем-то, газовую плиту, наполнив чайник водой, поставил, стал ждать, пока  закипит.
В углу стояла пятидесяти литровая, старая кастрюля без одной ручки, полная с верхом мусора висящим на все стороны.

Когда она родилась на свет божий, её покрыли тёмно зеленой эмалью.
Но сейчас она выглядела так жалко, эмаль практически исчезла, редкие сквозные дыры, с которых выпирал мусор двухнедельной давности.

Она издавала запах прелой бумаги, гнилостных бактерий и ещё неизвестного науке органического газа, возле неё бегали два бодрых длинных таракана.

В открытую форточку залетали звуки весны, чирканье недавно прилетевших ласточек, песни синичек. Издали слышался шум спускающегося с пологой возвышенности раннего воскресного трамвая.

Воздух, с запахом весенней травы и сирени, собирающейся на днях зацвести, волнами обдавал раннего чаевника, который жадно ловил  своим носом, вдыхая на полную грудь.

- Последняя весна в общаге,- подумал Вольдемар, выглянул в окно, улыбнулся радующимся новому дню птицам, кружащимся над деревьями, которые ярко зеленели свежими молодыми листочками.

Зашумел чайник, напоминая, что вода скоро, скоро достигнет своей критической температуры и начнет превращаться в следующую фазу своего природного состояния.

- Хорошо, вода закипела,- он выключил газ, взял за ручку чайник, посмотрел на старую, когда-то покрытую тёмно-зелёной эмалью побитую кастрюлю, тараканов уже не было,- разбежались мои знакомые по английски. "В Англии всё величественно, даже дурное...", подожди брат, это откуда, забыл. Но мне кажется, что это писал французский писатель Гюго. Может Преспер Мериме? Нет Гюго. Ну да какая разница, в данном случае это одинаково. 

- Виктор Гюго, точно это он "Человек, который смеется". Найди дорогу к себе,- по пути в комнату номер сто одиннадцать, медленно ступая по ступеням лестницы ведущей со второго этажа, думал Вольдемар,- будь честным с самим с собой.
               
                ****