Борис Николаевич Ельцин

Чуть позднее вышеописанных  событий на встрече с нашей фракцией Б.Н. Ельцин на мой вопрос о том, зачем  надо было разваливать союз, широко разведя руками, откровенно ответил:
«А что?  Буш одобрил!»
Как объяснить столь уникальный случай  политического унижения и мазохизма? Ведь это говорилось в открытую, то есть он даже не стеснялся, считая само собой разумеющимся, что после такого авторитетного одобрения никаких сомнений в правильности принятого решения  быть не может.
Как уживались в Ельцине такое раболепство и страстное властолюбие?
Трудно сказать. Многие говорят, что он был мастером политической интриги и очень хитрым человеком. Что ж, допускаю.
Сразу хочу  отметить, что он обладал подкупающей внешностью, сановитость, седые, зачесанные назад волосы. В разговоре на публике он со всеми был на Вы и достаточно корректен. В этом смысле он отличался  от Горбачева, который всем тыкал, в лучшую сторону.
 Когда я первый раз его увидел на встрече на Калина, 27, я об этом уже рассказывал,  он был не в лучшей форме. Однако  на 1-ом съезде он просто  преобразился,  и бился за свой пост с молодой страстью. Видимо только такая борьба и вызывала у него прилив энергии.
Борьба за власть, с которой он  на самом деле не знал, что делать,  была, видимо, самым сокровенным смыслом его жизни. А то, что не знал, это факт, так как в мирные периоды, когда не с кем было бороться, и надо было работать, он или запивал, как это было сразу после августа 91 года, или самоустранялся, доверяя все дела своему очередному фавориту.
Иван Петрович Рыбкин, спикер первой Государственной Думы, один из защитников Белого Дома в 1993 году, теперь отзывается о первом Президенте с большим уважением. Более того, как - то  раз я услышал по радио в выступлении  Рыбкина о том, что  он  предупреждал ребят из фракции Смена,  не надо так наезжать на Ельцина, с ним надо по - хорошему.
Как говорится, убей, не помню, таких разговоров. Зато помню другое, как на улице около входа в Белый Дом и все равно втихаря, шепотом, Иван Петрович говорил мне: «Каждый день пьет. Каждый день, беспробудно».
  Когда то Рыбкин и Ельцин  вместе учились в высшей партшколе и Иван Петрович вспомнил случай, когда, изрядно выпив в бане, Ельцин смял алюминиевую кружку о стол, прошипев: «Вот увидите. Все равно стану великим!»
Что ж он стал великим, но с очень сильным геростратовским оттенком.
В дела он не вникал, да, видимо, в период самого взлета своей карьеры уже и не мог этого делать, в силу и возраста, и излишнего злоупотребления алкоголем. Его умело вели, постоянно подставляя.
Например, на одной из встреч, где я присутствовал, когда противоречие между Парламентом и Президентом были уже достаточно велики, он заявил  о том, что депутаты приняли закон о создании фонда поддержки недр, деньгами которого сами собираются распоряжаться. На самом деле фонд ВМСБ (восстановления минерально- сырьевой базы)  создавался для того, чтобы нефтедобывающие компании выделяли в обязательном порядке средства для геологоразведки и этими  деньгами, в соответствии с принятым законом, конечно же, должно было распоряжаться Правительство. Но ведь кто- то подсунул ему эту дезинформацию!
Вспоминаю еще один подобный случай, произошедший на моих глазах во время выступления   Ельцина на съезде  РСПП (Российский союз промышленников и предпринимателей). В зале красные директора, опытные руководители, ошарашенные реформами и масштабами начинающегося развала.
Ельцин, выступая, заявляет: «И теперь мы докатились до того, что страны  Прибалтики стали первыми в мире по вывозу цветных металлов. Это  вы сделали!»
В зале директора, обозленные дикими реформами, разрушающими экономику, возмущенно кричат:
- Нет, вы!
- Нет, вы!
- Да нет Вы,  Борис Николаевич!
- Ну, не будем спорить с Президентом,- державным тоном заканчивает перепалку Президент. Опять же тот, кто готовил ему речь, не мог не предвидеть такую реакцию директоров и сознательно пытался поссорить Ельцина с ними.
Он знал свои слабые стороны и очень боялся критики.
Особенно неуютно он чувствовал себя с матерыми председателями  облисполкомов, которых мы собрали в январе 91 года для обсуждения законопроектов о местном самоуправлении и  об управлении краями и областями.  Их подспудное недовольство и презрение к нему витало в воздухе, и он пытался переключить его на нас.
Помню, я объявил от микрофона о том, чтобы собравшиеся в зале сдали заполненные анкеты, которыми  мы их озадачили. Ельцин, видимо подумав, что я веду себя с ними слишком бесцеремонно, (анкеты какие- то), брякнул мне с председательского кресла: «Ваши предложения неэтичны»,- явно желая им угодить.
Но унижаться он не любил и поэтому после путча хладнокровно и с наслаждением уничтожал этих самых Председателей, изгоняя их из своих кресел, по доносам местных борцов за демократию.
Недавно где то Боря Немцов, не поленившись  посчитать, заявил о том, что   за время своего пребывания у власти Ельцин  отстранил 45 вице- премьеров!!
С одной стороны, вечное желание не иметь над собой никакого контроля, с другой стороны, перепоручение принятия решений абсолютно некомпетентным людям и постоянная демонстрация своего величия путем раздачи обещаний направо и налево, вплоть до преступных. Мне с возмущением рассказывали о том,  что, будучи  в Ингушетии, он обещал решить вопрос о конфликте с Северной Осетией в их пользу, а, переехав границу и выпив с осетинами, давал противоположные обещания.
Ко всему этому постоянная склонность к  эксцентрике. То подпись указа на борту самолета, то приказ членам Правительства пересаживаться: «Не так сели». То доведение Билла Клинтона до коликов от смеха, не Президент, а клоун. 
А вот еще байка (но сильно похоже на правду). Однажды где то в регионе после бурной попойки  Ельцин садится завтракать. Белый стол, официантка с подносом подает еду, все как положено. Первое лицо области, видя физически мучения Президента, предлагает:
- Борис Николаевич, может быть коньячку?
- А, есть?
Однако, справедливости ради, следует отметить, что,  в отличие от младореформаторов, он понимал, что разрушил и порой страшно боялся возмездия, народного или даже некоего наказания свыше.
В 1992 году ветеранов не пустили в день Советской Армии возложить цветы к могиле неизвестного солдата. В результате было столкновение, стариков избили ОМОНовцы. Младореформаторам было все это по фигу. А Ельцин этого не забыл,  понимая, какую обиду нанес людям. Отсюда патологический страх за содеянное, породивший в конченом итоге Указ о личной неприкосновенности после отставки. А когда ему нужна была поддержка, он чуть ли не заискивал перед гражданами. В  результате в 1996 году,  в год его выборов, День Победы был отмечен лучше, чем в 1995, когда победившая страна, подобострастно раскланивались перед побежденной, пригласив канцлера Германии  на парад. И все это для того, чтобы задобрить, в первую очередь, ветеранов.
Я помню великолепную карикатуру в Московском комсомольце: Ельцин вешает на стену листовку «Банду Ельцина под суд!»
 Ради власти он был готов на все. В Волгограде перед выборами 96 года еле живой, задыхающийся от боли (после выборов ему проводили шунтирование), он плясал на площади во время предвыборного митинга.
Самое печальное заключалось в том, что ему, по – видимому, нужны были именно только внешние атрибуты власти. Он всегда царствовал, а не правил.
Один мой знакомый, в советские времена большая шишка по профсоюзной линии, человек в возрасте,  в приятельских отношениях с одним из тех, кто работал с Ельциным и после его отставки.
Он рассказывал: вплоть до самого конца по утрам, к нему приходил секретарь с докладом с расписанием на день, куда поехать, что подписать… Короче говоря, помните последыша из Некрасовской поэмы «Кому на Руси жить хорошо..?» , вот таким был и Ельцин в свои пенсионные времена.
Читатель может подумать, что я слишком сгущаю краски, питаю личную неприязнь к этому человеку. 
Нет, я просто ясно понимаю, как же России не повезло с ее первым Президентом   и горько   восклицаю:  «За что, Господи?»