Миссионер. Черная душа. 3

3

Следующее задание Василий получил  скоро, еще не успев оправиться после первого. Произошло это, когда он оставил в гараже чужой джип и пакет со зловещим содержимым, а сам отправился домой на маршрутке.
Во время долгой поездки, Василий невольно обратил внимание на странное поведение сидящего напротив молодого человека. Тот сидел, прислонившись щекой к холодному стеклу окна, и плакал. На вопрос, отчего он плачет, незнакомец вначале недоверчиво оглядел Василия затуманенными глазами, попытался сдержаться, чтобы что-то сказать, но сумел лишь болезненно сморщиться. Огромные мокрые капли  вновь засочились сквозь его плотно сжатые веки. Через некоторое время, вытерев рукавом глаза, он все-таки сумел успокоился, а затем объяснил, что это несущиеся из динамиков слова песни «никто меня как ты не понимает, никто меня как ты не обнимает…», навевают на него горькие воспоминания, и он рассказал, что недавно похоронил свою жену, которая могла бы жить, но была загублена чужим бездушием.

-У нас с женой есть один ребенок, - начал молодой человек. - Сейчас стало трудно найти хорошую работу, денег хватает лишь на необходимые продукты, поэтому, когда жена случайно забеременела, она решила сделать аборт. Мы еще не были готовы к рождению следующего ребенка, - он перевел дыхание.
 - На начальном, маленьком сроке она обратилась в женскую консультацию, где её заверили, что сделают мини аборт, и все легко пройдет. За предстоящую операцию и консультацию нам пришлось заплатить почти тысячу рублей. Однако потом врач потребовала пройти дополнительные анализы, за которые мы выложили еще тысячу. Затем врач сказала, что нужны дополнительные консультации до операции и после, за них тоже придется найти еще около тысячи рублей. Еще она добавила, что могут потребоваться дополнительные лекарства. Вот тут-то мы вынуждены были остановиться, так как денег у нас не было. Я еще не получил зарплату, а остаток от четырех тысяч получки жены улетел на коммунальные услуги, - едва переставшие течь слёзы, вновь навернулись на глаза несчастного.
 - Вы знаете как  тяжело смотреть на ребенка, когда он просит в магазине злосчастный банан или шоколадку, а у тебя в кармане деньги лишь на хлеб да макароны, и ты понимаешь что тебе надо любым способом протянуть еще пару недель, - парень вновь вытер рукавом беспрестанные слёзы и зло сжал кулаки. Некоторое время он молча разглядывал побелевшие костяшки, при этом всё сильней и сильней стискивая зубы, очевидно мечтая применить это свое единственное оружие. Затем он с силой ударил себя по коленке и продолжил.
 - Никто не дал нам взаймы денег. Ни  банк, ни брат жены, ни мои родственники. Все знали, что отдавать нам в ближайшее время было не чем, и никто не посочувствовал. Из-за этого жена, нервничала и поссорилась с врачом. Она пыталась ей объяснить, что у нас нет денег. Что мы и так уже потратили всю месячную зарплату. При этом она заявила врачу, что медицина у нас в стране бесплатная, и что та обязана делать операцию, без всяких дополнительных поборов, - он горестно засмеялся.
- Сейчас понимаю, что зря моя Танюшка так сделала. Врач согласилась, но затаила злобу. Операцию провели неправильно, и у жены начались кровотечения. Как вы думаете, положено ли выписывать больничный лист человеку после операции? - парень глядел прямо в глаза Василию.
 - Да, конечно, - Василий закивал головой.
- А вот наша врач была другого мнения. Несмотря на то, что у моей жены кровь лилась ручьем, она заставила её плестись на работу. Я сам видел эти ужасные багровые сгустки в ванной. Меня лишь от одного их вида стошнило. А каково было ей? - молодой человек схватил Василия за руку.
- Знаете что сказала врач, на весь этот кошмар?
- Что? - Василий сочувственно глядел на обезумевшего от воспоминаний человека.
- Врач сказала, что это особенности организма, и все хорошо. Меня особенно добивают эти слова, «маточка сокращается, кровотечения вскоре прекратятся, всё идёт нормально», - он попытался  изобразить ехидную интонацию издевательницы.
- Уж что-то слишком продолжительным было недомогание. Представляешь, однажды врачиха все-таки сделала вид что беспокоится и вот тогда-то, якобы для улучшения состояния жене поставила эти злосчастные уколы, - он опустошенно  замолчал, потом с трудом перевел дыхание и продолжил.
- Мы подумали, что  вправду всё нормализовалось. День прошел  неплохо, кровотечение у жены прекратилось, мы успокоились. Утром, когда я пошел в ванную комнату, то обнаружил её там, упавшую в обморок. Очевидно, она пошла посреди ночи мыться, так как у нее снова пошла кровь, но из-за сильной слабости упала, разбив вдобавок голову. Огромная, багровая лужа натекла на пол вокруг неё, и даже просочилась к соседям на нижний этаж, - он глядел на свои руки, очевидно переживая происшедшее.
- Пока приехала скорая, я всё время находился рядом со своей любимой. Мои ладони были липкими от её крови. К ним приклеились её волосы. Я её обнимал и целовал, говорил что все будет хорошо. Я был помешан. Знаешь, это ужасно видеть как голова любимого человека безвольно болтается из стороны в сторону, и ты не представляешь что делать. Она еще слабо дышала, когда её увозили в больницу. Но она не доехала. Я нашел ее слишком поздно. Также позже выяснилось, что при проведении операции удалили половину плода, а вторая, изуродованная половина продолжала цепляться за жизнь и убивала мою жену. В машине скорой помощи, по дороге моя Танечка скончалась, - юноша вновь залился слезами.
Когда безутешный человек наконец-то притих, Василий поинтересовался у него, не знает ли он фамилии врача. Тот ответил утвердительно и достал из кармана листок с направлением, где внизу, на расплывчатой, круглой печати, читалось Линь Анна Сергеевна. На просьбу Василия дать ему этот листок, юноша не возразил. Уже начиная складывать бумажку, Василий прочел, написанное в направлении, и вздрогнул. А там было: «Следующая - врач. Её сердце». Он понял, что это очередная часть его задания.

Покончить с врачом Василий решил прямо в больнице, придя на прием. Но к врачу попасть было не легко. Единственная, «бесплатная» консультация на весь город собирала огромные очереди. Кроме прочего еще требовалась предварительная запись и небольшая первичная оплата. Для достижения своей цели Василий замаскировался под женщину. Прицепил животик, натянул женское бельё, «одолженное» у знакомой вместе со всеми необходимыми документами, и к семи часам утра сидел в очереди у заветной двери, ожидая приближения назначенного времени.
Всё прибывающие дамочки быстро заполнили пустующие скамьи, некоторые начали устраиваться стоя у стен коридора. Не смотря на то, что многие не были знакомы друг с другом, они весело похихикивали, болтая о женских делах. Расспрашивали о рождении и вынашивании детей. Беззаботно зашушукались об очередном двенадцатом аборте, который сделала, гордо заявившая об этом красивая женщина лет тридцати. В общем, никто из них не страдал в предвкушении плохого. Василий даже стал колебаться, не обманули ли его. Однако сомнения развеяла бедно одетая девушка. Она до поры до времени тихо сидела в углу, и вдруг заплакала. На расспросы, почему плачет, она поведала соседкам в очереди примерно такую же историю, которую рассказал Василию юноша. Услышав сходное изложение из уст второго пострадавшего, он лишь крепче сжал зубы да шприц с наркозом в своей сумочке.
Войдя в кабинет и представившись, он понял, что не понравился врачу. Та, натягивая перчатки, брезгливо поморщилась, без лишних расспросов отправила его снимать нижнее бельё и взгромоздиться в акушерском кресле, где Василий и устроился, широко раздвинув ноги. Врач лениво подошла, подняла подол его юбки, и долго взирала вниз. Наконец она приподняла голову, пытаясь выжать улыбку. Игла с наркотиком в сонную артерию быстро погасила её намерение. Женщина зашаталась, выдергивая пустой шприц, но её действия были лишь предсмертной конвульсией.
Через десять минут, неспешно умыв руки и поправив сбившуюся прическу, Василий спокойно открыл дверь и пошел, беззаботно покручивая сумочкой с лежащим в ней багрово-черным органом.
 
Ночью Удальцова преследовали кошмары. После каждого подскакивания на кровати с диким криком и липким потом по всему телу, он вновь проваливался в ужасы, где от кого-то убегал, или догонял, или убивал. И каждый раз ему казалось, что его руки по самые локти в крови. Василий орал и просыпался, смотрел на потные ладони, обтирал их о простынь, но, не увидев грезящихся следов, откидывался на подушку  и вновь тревожно засыпал.