Миссионер. Черная душа. 6

6

Когда он открыл ставшую настольной книгой Библию, первые попавшиеся на глаза слова были: «Я образовал тебя, раб мой. Ты, Израиль, не забывай меня. Изглажу беззакония твои, как туман, и грехи твои, как облако. Обратись ко мне, ибо я искупил тебя…», а далее следовало выделенное курсивом, и явно не принадлежащее иудеям: « Коршунов Иннокентий Владимирович - твое следующее задание. Его остов не должен быть предан земле, в которую он закапывает трупы мертвецов». Василий обессиленный провалился в очередной кошмарный сон. Утром, так и не получивший долгожданного отдыха, он поехал к городскому моргу.

 Коршунов был еще одним из известных людей города, зарабатывающий деньги на похоронах. Кроме ритуальных и сопутствующих услуг, он к прочему много выуживал из самого места захоронения. Будучи постоянным депутатом гордумы, и передвигаясь от одних помпезных выборов к другим, Коршунов состарился, превратившись в седого, элегантного старика, но молодящегося и пасущегося на вечнозеленом пастбище с молодыми девушками, которых он менял ежегодно, точней сказать каждые полгода. Они дарили ему ласки и красоту, в обмен на красивую одежду, нужные деловые связи и поездки по всему миру. Вот и сегодня он сидел за столом, перелистывая электронную рамку с фотографиями недавней поездки на Бали.  Его прекрасная двадцатилетняя Яна была изумительно хороша, без комплексов и предрассудков. Он потратил состояние на драгоценности для нее, на тропическую экзотику, и все равно считал, что этого недостаточно, для такой девушки. Как они загорали на океаническом пляже! Где он, хоть и старик, но красовался своей мускулистой фигурой, а она вызывала восхищенные взгляды озабоченных юнцов. То, что на его спутницу постоянно заглядывали с нескрываемым желанием, доставляло ему особое чувство удовольствия от обладания ею. Она редко капризничала, скорей он поскрипывал, иногда срывающийся от ревности. На сегодняшний день она была алмазом в его любовной коллекции. Коршунов перелистывал альбом, думая, что было бы хорошо, остепениться и закончить перебирать четки жизни. Яна могла скрасить последние дни его бытия, а, может, и подарить ребенка, которому он оставит все, что нажил и праведным трудом и бесчестным казнокрадством.
 Коршунов с улыбкой вспомнил о последних кладбищенских махинациях, которые вообще можно вписать в анналы истории. Дело в том, что из-за постоянной отчетности и оплате налогов за отчуждение новых участков земли, часть денег ускользала из его цепких лапок паучка-могильщика. Поэтому, для хороших людей он придумал сделать кладбище в кладбище. Срезал бульдозером часть забытых захоронений и теперь закапывал известных авторитетов поверх старых гробов. Мертвецам ведь все равно, в какой земле лежать. Зато живые не скупятся на оплату, чтобы уложить родственников и друзей  на почетное, отделанное под старину, с коваными воротами и оградой место. Еще он придумал строить для нуворишей семейные склепы. Новизна старины, на это клевали многие, и платили, платили, платили. Двадцать пять, тридцать миллионов чистого дохода в месяц, что было надежней и стабильней нефти и золота. Коршунов начал размышлять о том, что все это никому не достанется. Детей то нет. И он решил, надо обязательно сказать Яне и срочно рожать. Пусть все останется ей и наследнику, пока не поздно. И завещание надо составить, и делу обучить.
Тут, его мысли были прерваны.  В кабинет постучали, секретарша доложила, что пришел некто Василий Удальцов, просит аудиенции.
Василий  не просто вошел, а ввалился в кабинет, разыгрывая из себя несчастного клиента. Он плакал, пуская настоящие слезы и размазывая по лицу, появившиеся от едкого перцового газа, выделения из носа. Мямлил затихающим голосом, просил, кричал, умолял. Из всего сказанного Коршунов заключил, что у Василия при смерти любимая жена, и он хочет для нее и для себя, а в том, что он тоже вскоре умрет, не было сомнений, заказать склеп. Деньги роли не играли.
- Надо много, Василий, - вкрадчиво произнес Коршунов. - В десятки раз больше, чем указано в официальной ведомости на стене. Это вечная квартирка для вашего тела, тел родственников и потомков.
- Сколько?- Василий был тверд и настойчив в своей решимости.
- Пять миллионов рублей.
- Пять, так пять, - Василий слегка осекся от услышанной суммы. Сегодня смотрим склеп, завтра деньги.
- Идет, - Коршунов привык иметь дело с богатыми людьми, и всегда сам водил их на места будущих захоронений, - Поехали, посмотрим.
Они, каждый на своей машине, отправились в сторону «Березовой рощи». Там встретились, и Коршунов повел Василия осматривать недавно воздвигнутый склеп.

Литые барельефы коленопреклоненных фигур скорбящих женщин, расположились вокруг небольшой чугунной двери, входа в иной мир, над ним,  в неглубокой нише стояла незажженная лампадка. Коршунов с гостем спустились вниз. Туда уже было проведено электричество, и спуск освещала скрытая, мягкая подсветка. Мерцающий факельный свет колыхал полумрак внутренней части помещения.
Внизу Коршунов пустился в путанные объяснения. Приводил Василию показательные доводы о том,  что в данном склепе можно расположить несколько тел.  И, если их правильно забальзамировать, то можно будет посмотреть на умерших через десятки и даже сотни лет.
- Это вложение денег на века, покупайте, не пожалеете, - убеждал он своего клиента.
- Да хоть сейчас, Иннокентий Владимирович, - Василий полез в портфельчик, якобы за деньгами.
- Не здесь, в офисе, оформим бумаги, сделаем все официально, - Коршунов был сама любезность.
- Хорошо, - Василий опустил руку с портфелем, а в другой у него был пистолет. Негромкий бах, бах, вообще никем не был услышан снаружи. Вскоре то, что осталось от Коршунова улетело в бетонное углубление для гроба ...