автостоп

В самом начале пишут же с права в уголочке? Да! Ну вот!

........ а потом такой думаю: "Да к ***м всё!"
... и повесился)
Самоубийца 5 тыщ лет до моей жизни


А я чихнул раз пятьдесят, вроде как, в подтверждение ее слов. Она равнодушно ждала, а когда я закончил, она посмотрела на меня, улыбнулась и сказала, что теперь я точно готов. Она была красивая и холодная как самая далекая звезда, бледная, а я всю прошлую жизнь избегал бледных, а теперь вот появилась она, ее было еле видно, ее, словно и не было, но это было как стихийное бедствие, от которого ни куда не убежать. И тогда я не стал сдерживать себя и рассказал ей и про звезды и про то, что слова с ними очень похожи, так как и те и эти случайные наборы, ну конечно не всегда я угадывал с расположением букв, и ее лоб часто морщился, пытаясь уловить хоть что то разумное в моих словах, а я говорил, я вывалил на нее все, что так долго носил на своих плечах, я спустил с цепи всех химер, безобразных и уродливых, я терял сознание, но через месяц приходил в себя и продолжал и меня несло, меня рвало потоками такого, чего за столом в приличном обществе не принято, я сносил города и уничтожал целые планеты, умирал, я плакал и топил континенты, менял ландшафты на выдохе и обрушивал цунами на вдохе, но так и не смог ни чего сказать, и она понимала, она слушала, а иногда делал вид, уходила и возвращалась, играла, иногда проигрывала, я тряс ее за плечи и умолял, она была не приклонна и тут же сдавалась, я пытался взять ее в плен, но она умудрялась сбегать каждый раз, и моя температура поднималась до сорока, и опускалась до нуля, а когда она переставала на меня смотреть и ниже, я столбенел, а если ловил ее взгляд, то тут же пускал корни, расцветал и плодоносил, если начинала говорить, то быстро, и я останавливал все волны, чтобы не пропустить, но нет, опять она ни чего не сказала, и я делил с ней свое одиночество, а она иногда угощала меня сыром с плесенью, и мы с ней пили вино, а по утрам ласкали друг друга, она долго спала, а я просыпался и рано, я еще был достаточно молод, чтобы меня будила эрекция, и пока она спала, я один нес этот мир на себе, мы прощались миллиарды раз, а поздоровались всего два, потому что нас тянуло к расставаниям и не тянуло ко встречам, но если мы встречались, мы боялись расстаться, хотели, оба хотели раздавить друг друга в объятиях и утопить в своем сердце, но все мышцы подчинялись голове, лишь во снах нам удавалось сбежать от разумного и вечного, и вся наша жизнь была сном, и мы спали по двадцать три часа, боже ж мой, мы же все переворачивали, думали, что нет, ни когда и тут же исполняли, я прятался по углам, в надежде, что она будет меня искать, а она стояла в метре и ждала когда я выйду, я выходил и ненавидел ее за это, пытался обижаться, но она не понимала за что, дурра! Да ну какая любовь еще?!

Короче, я забил последний гвоздь, отошел на небольшое расстояние и еще некоторое время смотрел, как аккуратно крестиком забил окна. Да, я понимаю, что так уже давно никто не делает, тем более в городских квартирах, я это понимаю.
Я на всякий случай оставил записку, я ее тоже прибил. Я долго колотил, потом долго плакал, разнес пол квартиры, затем, помыл посуду, включил на ноуте одну песню и поставил ее на повтор и теперь я знал, что если прислушаться…
Я в тот день был самолетом, расправив руки, я шел по поребрику, набирая скорость, чтобы взлететь. Я в тот день был Иваном - дураком, я шел убивать дракона. Я в тот день был Иисусом, неся на себе всю тяжесть мира куда то на край, чтобы сбросить в эту пропасть. Я был Атласом, который устал держать существование каждого и бросил, нахуй, держать, выпрямился и шел по поребрику. Отцом всех и матерью, ребенком для каждого и старшим братом. Любовь и ненависть потихоньку сбрасывал по обочинам уходящих километровых столбов. Я выбрасывал всё в эти обочины, я становился пустым, мне нужно было освободить место, понимаете? Я был чистым, я побрился и помылся, я всё смыл. И эта пыль, что летела ко мне со всех дорог теперь, это то, что теперь начнет меня с самого начала. Через сутки на границе я столкнулся с тем, что я внутри и я снаружи это два разных существа. И тогда я решил обойти границы, свои границы, за которые мое снаружи не выпускают. Меня так не слабо приземлили, люди в специальной форме, у них было какое то правило, их учили кого пропускать, кого нет, кого ограничить, кому отдать мир. А мне мстили за то, что я бросил Вселенную в одиночестве умирать, за то, что я выпрямился, за крестик на окнах и за поребрик, за, блять, гребаный поребрик. Ну и ладно.
- Здравствуйте, я быть может не очень в этом понимаю, но не хотите ли вы мне объяснить как это устроено?
- Здравствуйте, а вы из далека?
- Да, я долго шел.
- Понимаете, я делаю так, как делали еще мои прадеды.
- Да, это очень интересно, я бы хотел это понять, так что?
- Ну, вам придется остановиться здесь, на какое то время.
- Я готов. У меня теперь много пустоты, точней даже не так. Но смысл такой, в общем.
- Случается, да, случается, бывает в общем так, да. Я покажу вам место, где поставить палатку, красивое место, тут не далеко, готовы? Тогда пойдем....