Красавица

        Наступило обычное питерское утро. Тусклый свет его, найдя случайную лазейку в тяжелых шторах, доползал несмелой змейкой всего лишь до ближайшего препятствия на своем пути – тяжёлого стула, на котором висела моя одежда.
       «Боже, как не хочется вставать! Что же это за жизнь такая?! Почему с самого детства надо делать то, что тебе совсем не хочется делать?! Ерунда какая-то, а не жизнь!» - ворчала я, покидая уютное своё лежбище.
        Бодрящая ледяная водичка привела меня в чувство, и я смогла приготовить себе завтрак и сварить кофе. Жить стало легче, а утренний свет, которому я разрешила зайти в комнату, засиял смелее и ярче.
        После отличного кофе и вкусного завтрака я проснулась окончательно и приступила к самому желанному для всех женщин обряду – подготовке к выходу на сцену.   
        Необходимо накраситься, тщательно причесаться, уложить непослушные волосы так, чтобы в течение дня они никому не мешали, совершить навязчивую и бесплодную попытку скрыть свой возраст, одеть на себя разноцветные тряпки с многочисленными застёжками, и, завершая обряд, придирчиво осмотреть со всех сторон готовую продукцию, приговаривая при этом:
      - Боже, какая я стала толстая да старая! Ооооо! Жир очень быстро одолеет меня, превратив в жирную тётку! Жизнь будет кончена!
       Всё так, да. Только в это утро звёзды стояли иначе. Мне понравилось отражение в зеркале: оттуда смотрела красивая светловолосая, ещё молодая, стройная женщина. Я дружелюбно улыбнулась самой себе, прилепив к амальгаме ярко-красный поцелуй, и отправилась на работу –  стотысячный раз играть одну и ту же роль в неизменном спектакле, написанном моей судьбой лично для меня.
       Однако, стоило мне только выйти из парадной, в игру вступили какие-то подозрительные мистические силы: проходящие мимо мужчины оборачивались и с любопытством, а многие – со сладострастной улыбкой – осматривали меня с головы до ног, затем, усмехаясь, спешили дальше. Видимо, на своё судьбоносное представление, которому они маниакально придают сексуально-эротический оттенок.
       Я героически пыталась не замечать такого исступленного ко мне внимания, дабы не загордиться и не разбудить легкомысленное тщеславие, гнездившееся в самой короткой извилине мозга каждой женщины. Бабоньки, не отказывайтесь: так оно и есть, правда?
        Моя же извилина оказалась и тонка, и коротка: тщеславие, словно солнышко на рассвете, осветило все остальные хитросплетенья извилин, и стало так хорошо на душе, что маленькие райские птички прилетели туда и запели тоненькими сладкими голосами:
        - Ах, какая ты красавица! Ах, королевна ты наша красоты! Аааах, прелесть ты писаная! Аааах…
       Птички всё пели, мужчины оборачивались и улыбались, утро набирало свою яркую весеннюю силу, а улица вела к битком набитой в этот час подземке. Мне же было так хорошо, что жизнь уже не казалась такой трудной, а её спектакли – нудными и скучными.
        Широким шагом, как манекенщицы его называют – от бедра -  я ступила на эскалатор. Здесь меня настигла мощная волна славы: каждый третий, ехавший мне навстречу, обращал на меня свой пристальный взор. Люди оборачивались, улыбались, что-то говорили друг другу.
      И вот тут в какой-то миг мне стало не по себе: я осмотрела себя со всех сторон, проверила в порядке ли одежда, достала зеркальце, тщательно осмотрела лицо и волосы, одернула юбку и немного успокоилась.  Райские птички, умолкнувшие на время ревизии, весело запели снова, а я стала такой смелой, что улыбалась тем, кто обращал на меня внимание.
      Ступеньки эскалатора закончились. Шагом «от бедра» я проследовала к своей платформе и в прекрасном настроении читала через плечо пожилого мужчины утреннюю газету.
      Вдруг чье-то вежливое прикосновение к плечу заставило меня вздрогнуть и оглянуться назад: дружелюбно улыбаясь, на меня смотрела миловидная женщина среднего возраста и что-то говорила. Пение райских птичек полностью заглушало её голос, и я переспросила:
      - Простите, что вы сказали?
      - У вас за украшение на сумке зацепился бюстгальтер, - заговорщически тихо ответила она.
      Я судорожным движением нащупала растянувшийся во всю свою длину мой новый кружевной бюстгальтер и как только сумела быстро убрала его в сумку. Не поблагодарив женщину за полученные ценные сведения, я рванула к противоположной платформе, пропустила два или три поезда и только после таких предосторожностей поехала на работу.
      Ехала и думала:
      - Надо же, какая красавица, блин!