Глава 34. Ой в беде

                - Ты чё… не мужик что ли?!



           Тропинка петляла по глухому таежному лесу, огибая низины, густо поросшие мелким подлеском. Она ловко просачивалась между деревьями, собирая свободные лесные полянки, словно бисер на прочную тонкую нить.

           Забавно, - размышляла Еня, - а если эту тропку потянуть… как ниточку? То она, наверное, вытянется в прямую дорожку. А все полянки соберутся вместе. Как бусинки выстроятся друг за другом. И получится длинное чистое поле… поле из полянок. И по этому полю будет легко и весело шагать. А сейчас вот приходится идти неровными зигзагами… обходить низкие места.
           А вот интересно, кто протоптал эту тропинку?
           Звери какие-то? Ну, лоси там… или лесные хрюшки, кабанчики? А может, это вовсе и не звери. А охотники? Или другие какие люди… грибники да ягодники? А может это и не человеки ходили? А друзья Суши и Вали? Кикиморы там разные, да лешие… мало ли кто тут обитает… Лес-Тайга большая.

           Предвечерние сумерки легким маревом заполняли лес. Скоро они начнут сгущаться, превращаясь в ночную темноту. Нужно было спешить. И Еня чуточку ускорилась, несмотря на то, что очень устала. Радость удачного путешествия и скорого его окончания придавала ей силы. Она шла впереди, вместе с Аей. Ой же немного приотстал.

           По всем признакам скоро должна была появиться тройная сосна. От нее оставалось совсем чуть-чуть до избушки Полены Березовны. По сравнению с пройденным путем это, вообще, была мелочь. Плевое дело. Всего-то пройти пару сотен метров по кочковатой низине вдоль непроходимого торфяного болота. Где то там, на небольшом пригорке среди высоких сосен и затаилось обиталище Полены Березовны.
           Тропинка зримо выделялась в редкой пожухлой траве, рассекая узкой чертой притихший сосновый лес. Иногда же она пропадала почти полностью под опавшими листьями среди березовой и осиновой поросли. А потом появлялась вновь, убегая вдаль ускользающей гибкой змейкой.

           Вскоре Ой окончательно потерял из виду впередиидущих Еню и Аю. Но это его нисколько не беспокоило – путь до избушки Полены Березовны был только один. И он хорошо его знал. Ой совершенно не боялся заблудиться. Он часто бродил по таежному лесу в полном одиночестве и хорошо научился ориентироваться в его труднопроходимых зарослях. Ему было интересно исследовать лес, постигая его тайны и мудрость.
           Перекинув мешок на другое плечо, Ой подумал о том, что путешествовать в дальние края очень даже интересно. Просто здоровски! Узнаешь много нового и необычного. Хотя бывает и опасно. А поэтому в дальний путь лучше все-таки отправляться не одному, а с друзьями. Верными и надежными. Вот как в этот раз, когда он с Еней и Аей побывал в Стране Муравьев.

           Неожиданно размышления Оя прервал хриплый окрик. Ой оглянулся. У широкоствольной корявой сосны расположился Уга-Лёшка. Он сидел в неестественно согнутой позе и пускал дым, вдыхая тлеющую трубочку из сухого болотного камыша. Лицо «долговязого» было, как обычно, густо измазано сажей, но это не скрывало его болезненную бледность.
           Уга-Лёшка видел, как по тропинке прошагали Еня и Ая, и он временно затаился, хорошо помня их предыдущую встречу. Снова видеться с Еней ему совершенно не хотелось.
           За прошедшее время Уга-Лёшка остался один. Все его друзья от постоянного дымокура зачахли и  превратились в пепел. А пепел развеяло ветром. Их просто не стало. Он и сам выглядел не лучшим образом. Ссутулился, обмяк, побледнел. И был уже не «противной дылдой», а жалкой сморщенной закорючкой.
           И теперь Уга-Лёшке нужны были новые соратники.

           Увидев Оя, шагающего в одиночестве по лесной тропе, Уга-Лёшка окликнул его.

           - Эй! – он натужно откашлялся, - кхэ-кхэ-кхэ… аууу…
           - Чего тебе? – не сразу заметив Уга-Лёшку, ответил Ой.
           - Иди сюда.
           - Зачем это?
           - Давай покурим… кхэ-кхэ-кхэ, кхэ-кхэ…
           - Вот еще, - недовольно возразил Ой.
           - Да ты чё? Такой кайф… кхэ-кхэ-кхэ, кхэ-кхэ…

           Ой подумал, - ага, кайф. А Баба Поля говорила, стоит только хоть раз затянуться. И все. Начнешь тлеть, медленно превращаясь в черную головешку. И прощай тогда здоровый смольный воздух и чистый лес, - и произнес вслух, - нет уж… так не пойдет.

           - А чё… кхэ-кхэ, не пойдет-то? - не унимался Уга-Лёшка, - ты хотя бы попробуй!
           - Вот еще.
           - Ага, кхэ-кхэ-кхэ… поди, девчонок наслушался? Сам не можешь решение принять? Кхэ-кхэ.
           Ой задумался, - да, он, на самом деле, уже большой и должен принимать решения самостоятельно.
           - Ты чё… не мужик что ли?! – продолжал напирать Уга-Лёшка.

           И тут у Оя внутри прямо все взбудоражилось, - действительно. Не мужик он что ли? Да он может и должен делать все, что хочет. Что сам решит. А не идти на поводу у кого-то. То же мне… воспитатели.

           - Давай, - решительно произнес Ой, - только пару затяжек.
           - Да-да… конечно, кхэ-кхэ-кхэ, - засуетился Уга-Лёшка, - пару затяжек, - и протянул раскуренную тростниковую трубочку, набитую сухой травой.

           Ой покрутил пальцами дымящийся едким ядовитым маревом кусочек тростника и сунул его в рот.
           - Вот-вот… теперь втяни, кхэ-кхэ… глубже, - поучал Уга-Лёшка.
           Ой глубоко вдохнул. В легкие устремилось пахучее ядовитое марево. И буквально через мгновение резко закружилась голова. Тело ослабло. Ноги подкосились. Ой резко присел, потеряв равновесие. И уперся руками в землю, чтобы окончательно не упасть. Но тростниковую трубку оставил во рту.
           Еще через пару секунд его затуманенное сознание уже качалось, как на волнах. Мысли были ватными и тонули в неопределенности. А откуда-то из вне пробивался хриплый голос Уга-Лёшки, - молодец, братан… кхэ-кхэ-кхэ…


                * * *

           Еня и Ая продолжали, как ни в чем не бывало, двигаться по тропе. Временами они весело болтали, рассказывая друг другу разные разности. А иногда просто шли молча. В очередную паузу в разговоре, Ая вдруг заметила отсутствие брата.

           - Давай дождемся Оя, - предложила она, - мы, наверное, быстро пошли… вот он и отстал.
           Еня согласилась, и они присели у тропы. Но время шло, а Ой так и не появлялся. Подруги начали волноваться.

           - Куда это он пропал? – удивленно промолвила Еня, - мы уже долго ждем. Скоро темно будет.
           - Да… долго, - согласилась Ая, - давай, вернемся? – и она решительно встала.
           - Может, случилось что? – Еня незамедлительно последовала за подругой.

           Пройдя совсем немного в обратном направлении, они обнаружили в сгущающихся сумерках Оя. Ой неподвижно сидел, прислонившись спиной к сосне, и пускал густые хлопья дыма, покуривая тростниковую трубочку. Рядом с ним находился Уга-Лешка, который постоянно откашливался и без умолку что-то болтал. Было полное впечатление что он разговаривал сам с собой, поскольку Ой никак не реагировал на речь «долговязого».

           - Вот он! – Ая указала рукой в сторону корявой сосны.
           - И этот здесь! – воскликнула в ответ Еня, имея в виду Уга-Лёшку, - рядом сидит… вот противный!
           - Это он во всем виноват! - Ая вспомнила, как они столкнулись с Уга-Лёшкой в первый раз, как из-за него Еню посадили в яму. И вот теперь по его вине Ой оказался в таком состоянии, - от него все беды и происходят.
           - Я ему сейчас задам! – Еня решительно устремилась к Уга-Лёшке, расстегивая на ходу левый карман кофточки.

           Заметив стремительно надвигающуюся Еню, Уга-Лёшка струхнул не на шутку. Он резко вскочил и попытался убежать. Но вместо быстрого бега у него получилось смешное скачкообразное перемещение. И Еня вмиг настигла его. Она была очень раздражена и обозлена, понимая, что причиной всех неприятностей был именно Уга-Лёшка.

           - Я же обещала, что тебе не поздоровится? – воскликнула девочка.
           - Об-б-бещала, - заикаясь произнес Уга-Лёшка, переходя на злой кашель, - кхэ-кхэ-кхэ-кхэ…
           - Тогда получай! – Еня открыла флакончик с мертвой силой и выплеснула его содержимое на Уга-Лёшку, - вот тебе! Вот тебе!!
           - Оёёёё! Пш-пш-пш, - зашипел Уга-Лёшка, и от него пошел сизый дым, - пшшшш-пшшшш-пшшшш.

           Уга-Лёшка весь скукожился. Затем стремительно сложился в неровный комок, продолжающий выпускать густой сизый дым. Минута и на месте комка уже лежала горка пепла. Всё. Уга-Лёшка сгорел полностью.

           Еня отвернулась от этого грустного зрелища. Она немного постояла, охваченная необъяснимым отчаяньем и пошла прочь. И тут вдруг слезы потоком полились из ее глаз. Еня громко разрыдалась. От чего? От всего сразу, что накопилось и нахлынуло тяжелым психологическим грузом на неокрепший детский организм.
           Неимоверная жалость разрывала ее. Жалость ко всему. К Уга-Лёшке. Он хоть и противный, но все же. К тому, что у нее не осталось мертвой муравьиной силы. И она не сможет помочь папе. К своим друзьям, которых она зря подвергала стольким испытаниям.  К Ою, с которым неизвестно, что теперь будет. Наконец, к самой себе.

           Ая попыталась успокоить девочку. Но ей это не удалось. Не известно, чем бы все закончилось, если бы не Ой. Неожиданно он шевельнулся и открыл глаза. Тростниковая трубка выгорела полностью.

           - Аааа, - застонал Ой и сплюнул остатки травы, - п-тфу...
           - Ой, ты как? – поинтересовалась Ая, подойдя к нему, - зачем ты курил?!
           - Яаааа… сааам… пы-пы-пы, - пропыхтел он.
           - Ая, помогай, - Еня попыталась поднять Оя. Вдвоем им удалось поставить его. Ой был очень слаб и еле держался на ногах.
           - Ты можешь идти? - спросила Еня, растирая оставшиеся слезы по щекам. Ой только кивнул головой.

           Друзья вновь отправились в путь. Теперь идти было очень трудно. Это ведь не одному ходить по лесу. Налегке. Нужно было с двух сторон придерживать Оя, который с трудом переставлял ноги. И при этом он еще не отпускал холщового мешка с кореньями. Несмотря на всю свою слабость, Ой цепко держал мешок в руках. Уговоры оставить эту ношу на него не действовали. То ли он плохо воспринимал сказанное, то ли просто не хотел бросать любимую котомку.
           А ведь нужно было еще дойти до тройной сосны, и от нее пройти через кочковатую низину. Где и одному передвигаться было не просто из-за противных торчащих кочек.
           А на таежный лес опускалась темная осенняя ночь.

           Еня и Ая на исходе своих сил продолжали тащить Оя в густых сумерках. Они передвигались почти на ощупь. И уже не надеялись благополучно добраться до избушки Полены Березовны. Но и оставаться было нельзя. Никак нельзя! Ою становилось все хуже и хуже. Если поначалу он еще мог самостоятельно двигаться с их помощью, то теперь подруги его практически несли на себе.
           И все же им удалось добраться до избушки. Уже в полной темноте они открыли знакомую скособоченную дверь и втащили Оя внутрь.