глава 5

Знаете, я тут подумал, что порой смерть наступает в нашей жизни совсем неожиданно, и окружающие даже могут этого не заметить. Живем, и тут умираем, просто раз, и все, пустота, от тебя осталась лишь оболочка. А люди живут и не знают, что ты уже умер и сейчас лишь существуешь. Это очень страшно - умирать духовно. Словно изнутри что-то пропадает, что-то близкое и родное. И вот ты стоишь и осознаешь, что у тебя уже есть могилка,маленькая такая,и там хранится твоя умершая душа. Так и я сейчас вдруг осознал, что нет моей души, что я лишь простое существо, которое живет воспоминаниями. Они хоть и греют меня порой, но от них очень жгучая боль, потому что знаешь, что не вернуть, увы, уже ничего, совсем ничего. И ничего не изменить. А как мне хотелось вернуть время вспять и подружиться с Мазерцким. Не слушать Игушева, а просто взять и самому осознать, что этот человек прекрасен, что не применить он мне вреда. Но я был ведомым, я слушал своего критика и портил себе жизнь его руками. Спокойно так, будто и не свою жизнь рушил.

Когда я попал сюда, то первое время мучался, а потом нашел себе занятие. Я решил познакомиться поближе с моим особенным музыкантом, с Мазерцким. Глупо конечно звучит. Как я, находясь в психбольнице, мог познакомиться с ним? Но ничего особенного, я лишь просил приносить моего врача мне всю информацию о нем, что врач с радостью выполнял, потому что после этого я начал есть и спать.

Первое, что оказалось у меня в руках, был старый журнал еще того года, когда Иван Петрович, то есть Мазерцкий, был таким же юношей, как я 10 лет назад. На всю страницу красовался он со своим другом. Как только я увидел эту фотографию, я почувствовал, что знаю этого друга, что-то знакомое было в его чертах. Я чувствовал, что видел его уже где-то, вот только где, вспомнить не мог.Но как только я прочитал статью, я понял, что другом был Николай Фёдорович, мой критик. Я не мог понять, почему они поссорились, что заставило лучших друзей разойтись по разные стороны баррикад, что смогло нарушить их крепкую дружбу. Ответ на этот вопрос я нашел гораздо позже, примерно через полгода после того, как попал сюда. Тогда Игушев узнал, что я разобрал по косточкам биографию Мазерцкого и знал о нем буквально все.

Я отошел от темы... Спустя несколько месяцев я знал о Иване  Петровиче столько, сколько о себе узнать не мог. Он был гениальным пианистов, хотя почему был, он и сейчас продолжает привносить в жизни многих что-то новое и особенное, играя на рояле на разных концертах. Его особенность состояла в том, что он был очень открытым и вольным человеком. Говорил, что думал, делал, что хотел, никогда не задумываясь о мнении окружающих. В этом и была его особенная прелесть, которая притягивала всех к нему. Он, как вольная птица, мог прийти к середине вечера, выпить бокал вина и пойти играть. Он не уважал власть, не любил правительство, потому что то, по его мнению, связывает всем руки. Но несмотря на это, его обожали, ему поклонялись, его боготворили. Самое главное, что меня порожало в нем еще при наших встречах, так это то, что он всегда был легок в общении, прост до невозможности, и это было на поставлено или наигранно, это было искренне. До сих пор не понимаю, как Игушева удалось настроить меня против него, как я мог отвернуться от такого человека, отдав свою жизнь в руки лгуна. Как сожалению я сейчас об этом, но ничего не изменить, ничего не исправить в этой жизни. А ведь чтобы быть счастливым, нужно порой включать голову и заставлять ее думать, чтобы потом не сидеть, как я в четырех стенах и рассказывать им о своей жизни...