Перво-снег

                ПРВО-СНЕГ

     Сначала я пилил дрова. Нет, сначала я съездил к Федорычу (тестю друга) и наточил у него свой топор, а потом уже я сначала пилил дрова. Когда я сначала пилил дрова, небо хмурилось и из его хмуроты слетали снежинки. Я пилил и, как всегда, о чем-то в своей башке думал. Как всегда я пытался думать умно, но как всегда не понимал - умно я думаю или нет?! Я давно не понимаю какие мысли умные, а какие нет. Но ведь говорят же - «какая умная мысль» или «он умно мыслит», или даже «он умно молчит». Не понимаю я…, теперь не понимаю. Я, например, думал о двух Серегах: Сереге Алдушкине (с ним мы с первого и до последнего курса института и по жизни не потерялись…) и Сереге Постникове (знакомы лет пять, а будто гораздо больше), - они вчера одновременно и радостно свалились ко мне в гости, и вчера вечером у нас все было как надо, ибо Серега, который Алдушкин, привез фирменный марийский пирог и бутылку марийской водки с нежнейшим названием «Мариэлочка» (бутылка была бережно обернута газетой), у меня был коньяк, а у Сереги, который Постников, хотя ничего такого с собой и не было, но зато, когда обнаружилось, что в моем доме нет чая (ну, бывает такое - бац…, и чая нет, или бац…, и деньги кончились), он спустился вниз к своей машине и вернулся обратно с пачкой чая. Переночевали два Сереги и утром вместе уехали. Я обессереженный колол своими руками напиленные своими руками дрова и думал о них, а сбоку от них думал еще о том, что со вчера там осталось и после хорошо будет тяпнуть рюмку, тяпнуть и позвонить «Серегам». Вот. Разве же это умная мысль?
     Я думал о «Серегах» и колол дрова, надо мной и вокруг мельтешил редкий перво-снег. Потом я устал. Устав, я присел на пенек. Тут хорошо бы вставить в мой рот папироску и пустить в мой рассказ дымок, но я не курю, потому просто стал смотреть, как снежинки падают на лежащий на земле топор. Я перестал думать о «Серегах» и подумал о том, что если немного подождать а потом поднять с земли топор, то на побелевшей земле от него останется «трафарет» и можно будет сделать эффектный снимок. Потом я услышал их… Они густой и голосистой стаей облепили березу у дома напротив. Тут я подумал, что их точно надо сфотографировать и похвастаться снимком в Фейсбуке. Пошел в дом за фотоаппаратом. Пока за ним шел, вспомнил картину Пластова, ту, где ребятишки выбежали на крыльцо крестьянской лачуги и радуются первому снегу, там еще в оградке старая береза, под оградкой темная лужа, в стороне от лужи ворона на снегу и еще дальше кто-то проезжает на лошади запряженной уже в сани. По-моему, та картина так и называется «Первый снег». Только теперь, когда я уже шел с фотоаппаратом обратно на улицу, мне подумалось, что если первый снег, то почему сразу сани, и наоборот, если уже сани, то какой же тогда первый снег?! Вышел с фотоаппаратом за ограду, нацелил его на березу и стал фотографировать. Скворцы были толстые, как голуби (нахохлились от холода). Они всей статей дружно и возбужденно голосили, будто все разом спорили. Дядька-прохожий (я не заметил, откуда он взялся), проходя, кивнул на березу и сказал:
- Во жирные!
- Ага, - сказал я, - толстые! - и тут же почувствовал, какой толстой получилась у меня буква «л». Замерз мой молчавший язык пока я дрова колол.


Октябрь 2015