Замуровали, демоны!..

Как-то однажды в канун Нового года прошла в Интернете информация о том, что на Красной площади прямо под одним из углов Мавзолея Ленина внезапно дала осадку почва. А потому возникла срочная необходимость проведения ремонтных работ и укрепления фундамента Мавзолея. Тут же сообщили, что доступ внутрь усыпальницы «вождя Великой Октябрьской революции» временно прекращён, сама же усыпальница накрыта неким шатром, под защитой которого и будут проводиться необходимые работы.

Если поговорить об этом шатре, то его возведение в этом месте очень даже понятно. Хорошо известно, что полный план Мавзолея и по сей день является секретным – ведь само сооружение находится в зоне ответственности Федеральной службы охраны России. И, видимо, шатёр, надёжно укрывший Мавзолей от любопытствующих взглядов гостей-путешественников со всего мира, коих ежедневно прогуливающихся по Красной площади насчитывается не одна сотня тысяч, судя по всему, возвели именно для того, чтобы успешно оставить существующие секреты Мавзолея в прежней неприкосновенности.



Эту информацию о закрытии Мавзолея Дмитрий вначале просто пропустил «мимо ушей». Тем более на новогодние праздники погода была очень морозная, и бОльшую часть новогодних каникул Дмитрий просто «провалялся» дома перед телевизором и особого желания покидать любимый диван и идти в такой жуткий мороз на Красную площадь у него попросту не возникало. В мороз за двадцать градусов ни огромная новогодняя ёлка, установленная на Красной площади, ни раскинувшийся рядом с ней прямо вдоль стен ГУМа ледяной каток, устроенный на площади для забавы москвичей и гостей российской столицы, праздновавших пришествие Нового года, совсем не влекли его к себе.

Но после праздников, когда начались «трудовые будни», когда мороз значительно сдал свои позиции, решил, наконец, Дмитрий прямо после работы всё-таки заглянуть на Красную площадь. Благо его работа находилась от неё в шаговой доступности, – стены Кремля, рубиновые звёзды и золотые двуглавые орлы на его башнях лицезрел Дмитрий в рабочие дни постоянно – прямо через окно своего кабинета.

И вот, вывернув от памятника маршалу Жукову за угол здания Исторического музея, и начав подниматься в гору по Кремлёвскому проезду к Красной площади, Дмитрий сразу же увидел необычное сооружение – тот самый шатёр, покрывший Мавзолей. Внешне это было что-то «внеземное», похожее на «неопознанный летающий объект» – огромная, поблёскивающая каким-то матовым белым цветом, видимо надувная полусфера, полностью скрывшая здание Мавзолея от взора всех окружающих.

– Замуровали, демоны!.. – при виде этой картины непроизвольно вырвалась из уст Дмитрия знаменитая фраза царя Ивана Грозного из кинокомедии «Иван Васильевич меняет профессию». Дмитрий даже хохотнул над тем, что так вдруг высказался, и направился дальше вверх по Кремлёвскому проезду с намерением выйти на Красную площадь, подойти чуть поближе и сфотографировать эту «приземлившуюся» на площади «летающую тарелку».

Но нечаянно сказанная им фраза: «Замуровали, демоны!..» вызвала внезапно в голове Дмитрия воспоминания. Он вспомнил себя именно здесь, идущим по этой улице, проезжая часть которой отделяла друг от друга Кремлёвскую стену и стену здания Исторического музея, – его память вдруг «отмотала» назад лет 30 «с хвостиком».



Это был февраль 1981 года, когда он, не будучи ещё в то время москвичом, прибыл сюда в Москву из родной ему далёкой Сибири в командировку, на учёбу. В Московском автодорожном институте – МАДИ – проводились курсы повышения квалификации работников ГАИ, и почти сорок представителей этой профессии прибыли в Москву не только со всех уголков страны Советов, но даже из-за её рубежей – из Народной Республики Болгарии.

И вот сибиряк Дмитрий оказался в номере МВД-эвской гостиницы «под одной крышей» вместе с коллегой из солнечного Узбекистана. Звали его соседа-узбека Тогай, и родом он был из Ташкента. Всем прибывшим на учёбу было предписано прибыть в Москву, что называется «по гражданке», то есть форменную одежду с собой не брать. Но до Тогая, видимо, это требование правильно доведено не было. И прибыл он в Москву одетым «наоборот», совсем не имея «гражданки» – в форменной одежде лейтенанта милиции, что само по себе доставило ему кучу неприятностей, начиная от необходимости, двигаясь по Москве, часто отвечать московским прохожим на вопрос: «Как пройти-проехать?», и заканчивая тем, что в вагоне метро на «бедного» узбека, одетого в милицейскую форму, сразу же начинало «давить» огромное количество недоумевающих и возмущённых взглядов пассажиров. И был в этих взглядах всего лишь один вопрос: «Неужели в Москве не хватает русских парней для приёма на службу в милицию?», – москвичи попросту были не в состоянии воспринимать увиденного ими человека в милицейской форме обычным приезжим.

Вот тогда, в феврале 1981 года, Дмитрий вместе с Тогаем оказались именно здесь, на Кремлёвском проезде возле ворот Александровского сада рядом с огромной живой очередью людей, желающих попасть в Мавзолей и увидеть покоящееся в нём тело Ленина. Людская очередь от главного входа в Мавзолей тянулась в центр Красной площади, там резко поворачивала градусов на 75 и устремлялась в сторону Кремлёвского проезда – к Никольской башне Кремлёвской стены. Далее она спускалась по Кремлёвскому проезду до Угловой Арсенальной башни, огибала Александровский сад и вдоль его ограды тянулась на всю длину сада, теряясь где-то там, вдали, у Боровицкой башни. Глазам человека, который находился на углу Александровского сада, где по воле случая вдруг оказались Дмитрий с Тогаем, разглядеть конец этого людского потока было попросту физически невозможно.

Непосредственно у входных ворот сада стояли в патрульном наряде трое сотрудников милиции, и у Дмитрия внезапно созрел план.

– Тогай! – дёрнул он за рукав своего напарника, и когда тот «притормозил» и обернулся к Дмитрию, продолжил:

– Давай попросим вон тех «ментов», может они нас смогут в очередь где-то здесь пристроить. На Ленина хоть посмотрим, будет потом что вспомнить и рассказать дома. Ну, не выстаивать же эту сумасшедшую очередь длиною в километр?

Тогай, судя по всему, сначала до конца «не въехал» в предложение Дмитрия – посещать Мавзолей они с Дмитрием, в общем-то, не планировали. Остановившись, он недоумённо и молча смотрел на Дмитрия, моргая своими карими хищными глазами, видимо внезапное предложение никак не встраивалось в его «систему координат». Но, немного поразмыслив, он вдруг ответил на предложение вопросом, адресованным, в первую очередь, самому себе:

– А, действительно, я же в форме, и почему бы мне не попробовать попросить московских коллег сделать доброе дело?

И Тогай решительно и быстро направился к патрульному наряду. Дмитрий поспешно пристроился к нему в «кильватер».

Парни из патруля оказались очень даже приветливыми мужиками. Разузнав у коллег-гостей, кто они и откуда, и почему судьба забросила в Москву, один из них тут же вызвался пристроить Тогая с Дмитрием в очередь поближе к Мавзолею. Он сразу провёл их по Кремлёвскому проезду до самого центра Красной площади, а там и «воткнул» в людской поток. На прощание похлопал каждого по плечу, пожелал коллегам удачи и быстро удалился в сторону своего поста у Александровского сада.

Вот так Дмитрий с Тогаем, совсем не планировавшие в свободный от учёбы день посетить погребальное сооружение «вождя мирового пролетариата», внезапно оказались в очереди в ожидании посещения, причём совсем рядом с входом в Мавзолей.

Но и здесь, «в очереди к Ленину», с Тогаем вновь произошёл неординарный случай. И, естественно, опять же всё из-за того, что был он в милицейской форме. Практически дойдя до входа в Мавзолей, в тот момент, когда Тогай и идущий справа от него Дмитрий начали пересекать границу территории Мавзолея, ограниченную красивыми стойками с висячими на них цепями, позади Тогая вдруг неизвестно откуда появился офицер в чине старшего лейтенанта. Он заметно отличался от снующих тут и там по Москве военных своей необычной шапкой-ушанкой, выполненной из серо-седого меха каракуля. В момент его внезапного появления Тогай даже не успел вымолвить и слова, в то время как ловкие руки офицера, действовавшие просто молниеносно, уже успели полностью обшарить узбекского милиционера. После чего офицер тихо задал вопрос Тогаю:

– Оружие при себе?

Тогай, что называется «не врубился», не ответил сразу, поэтому офицер уже жёстче вновь тихо спросил:

– Оружие при себе имеется?

– Нет-нет, какое оружие, откуда, – поспешно ответил Тогай.

– Что лежит в левом кармане шинели? – задал новый вопрос «каракулевый» военный.

Буквально за несколько минут до обращения к патрульным милиционерам, «засунувших» их в живую очередь к Мавзолею, Тогай купил в киоске пару пачек болгарских сигарет «Стюардесса», после чего засунул их в левый карман шинели. Шинель Тогая была скроена по-особому, что называется «в талию» и плотно облегала его пропорциональную красивую фигуру. При таком крое карманы шинели не предназначались для хранения в них каких-либо вещей, а выполняли лишь декоративную функцию. Любой предмет, положенный в карман этой шинели, сильно оттопыривал его клапан, и тот практически горизонтально торчал в сторону, как торчат непослушные уши у какой-нибудь собачонки-дворняжки. Именно к этому «уху» и «докопался» офицер в «каракуле».

– Две пачки болгарских сигарет, – ответил на вопрос Тогай, доставая их из кармана и показывая офицеру. – Вот, смотрите.

Офицер быстро глянул на них и также быстро пропал «с горизонта», как до того появился на нём. Вся эта «разборка оружия» продолжалась в движении людского потока, медленно продвигавшегося к входу в Мавзолей, и заняла всего лишь метра три его пути.

А вот, наконец, и вход в Мавзолей. Словно статуи застыли в карауле, замерли по бокам дверного проёма фигуры двух солдат-часовых, сверкая лаком деревянных прикладов, воронённой сталью стволов и серебреным блеском штык-ножей карабинов. За проёмом широкие ступени лестницы, по которым поток людей медленно спускается вниз, ниже уровня земли, вглубь тёмных помещений усыпальницы.

Два «каракулевых» офицера, стоящих на лестнице по её бокам тихо, нудно и периодично обращаются к людям, входящим в Мавзолей:

– Тише, пожалуйста! Соблюдайте тишину! Осторожнее на лестнице! Не задерживайтесь! Мужчины, головные уборы снять!

Когда Дмитрий с Тогаем уже почти спустились по лестнице вниз и собирались войти в Траурный зал Мавзолея, сверху от входа до них долетели довольно громкие звуки женского голоса, заставившие многих приостановиться и оглянуться назад.

Весьма пожилая женщина, её даже не зазорно было бы назвать «бабулей», остановившись напротив правого из караульных солдат, просящим голосом обращалась к нему:

– Сынок, возьми письмо Ленину! Ты ведь знаешь, куда его передать следует?

Но караульный смотрел перед собой сквозь «бабулю», будто для него её вовсе не существовало, и молчал – ни один из его мускулов на лице не дрогнул. Но «бабуля» продолжала «канючить» своё:

– Милок, ну чего ты молчишь, словно воды в рот набрал. Ну, пожалуйста, возьми письмо, прошу тебя!

«Бабуля» потянулась руками к караульному, видимо для того, чтобы насильно сунуть ему письмо в руку. И вдруг часовой громогласным окриком оглушил окружающих, неожиданно для всех «гаркнув» басом:

– Товарищ старший лейтенант!

«Бабуля» и проходившие в этот момент мимо неё люди от неожиданности шарахнулись от этого солдата, резко изменив направление движения потока и чуть ли не наступая на носки сапог второго часового, стоявшего напротив.

Неизвестно откуда рядом с «бабулей» тут же возник уже знакомый Дмитрию и Тогаю «каракулевый» офицер и, подхватив «бабулю» под руки, обняв её сзади за талию, буквально растворился с ней в тёмном нутре Мавзолея. Куда он с ней делся, так никто из посетителей и не понял. Шёпот же и ропот, стихийно возникшие в потоке людей в связи со случившимся, быстро утихли. Инцидент был исчерпан мгновенно.

Медленно двигаясь в Траурном зале, Дмитрий и Тогай обошли с трёх сторон стеклянный саркофаг, посмотрели через бронированное стекло на тело «вождя революции» и покинули Мавзолей, поднявшись по лестнице, ведущей к боковому выходу. Выйдя наружу, они направились вслед за остальными осматривать некрополь у Кремлёвской стены – саму стену, куда замуровывали урны с прахом ушедших из жизни видных деятелей советского государства, и мемориальное кладбище у стены. А когда, проходя вдоль Кремлёвской стены, оказались они позади Мавзолея, им вдруг «посчастливилось» несколько прояснить для себя судьбу той самой голосистой «бабули», принесшей в Мавзолей письмо Ленину.

Видимо то время, в течение которого Дмитрий и Тогай осматривали Мавзолей и Кремлёвский некрополь, сотрудники компетентных органов прямо там, в Мавзолее, изучали злополучное письмо Ленину. После чего «каракулевый» офицер на пару с обычным патрульным милиционером вывели слабо сопротивлявшегося подателя письма – «бабулю» – через боковой выход из Мавзолея и, что называется «под белы рученьки», быстро повели её по гранитной отмостке Мавзолея к его тыльной стороне. Именно в тот момент, когда эти трое заворачивали за угол Мавзолея, Дмитрий случайно и заметил их:

– Смотри-смотри, Тогай! Ну, прямо как у Высоцкого: «Тут они подъехали – показали аспиду...».

Скорее всего, там, с тыльной стороны Мавзолея был какой-то специальный ход, скрытый от всеобщего обозрения, потому что эти трое внезапно куда-то «растворились».

Дмитрий спросил Тогая:

– Как думаешь, замуровали бабусю?

Но Тогай молчал, глядел на Мавзолей и ничего не отвечал Дмитрию. А Дмитрий ещё раз поискал взглядом тех троих и, нигде их не обнаружив, вздохнул и тихо продекламировал одну из строчек популярного стишка-анекдота:

– Э-эх, Ленин, милый, встань с могилы!.. А я вот думаю, замуровали.  Наверное, что-то не то в письме нацарапала... Чего бы её тут таскали под руки?



Дмитрий очнулся от своих воспоминаний, вернувшись в современную реальность. Он навёл объектив фотоаппарата на покрытый шатром Мавзолей, сфокусировал камеру на объекте и нажал на кнопку спуска затвора.





март 2017 г.



/фото – автора/