Любовь с особым цинизмом

Опять эти шаги за спиной… Хоть фонари и горели почти везде, но было как-то неприятно слышать это мерное, неизвестно чье топанье позади себя, на пустой ночной улице. Почти от самого магазина я их слышала – то дальше, то ближе, почти рядом. Я даже оглянулась пару раз - но никого не увидела, да и сами шаги смолкли на несколько мгновений. Совсем нервы ни к чёрту, подумала я про себя – может это разные люди по своим делам идут, а ты всё на свой счёт принимаешь! Кому я нужна - в самом деле?! Сейчас вот за переездом сверну в переулок, заодно и угол срежу, там до дому уже совсем рукой подать. И свернула. Здесь темнота казалась ещё гуще – совершенно чёрное пространство тянувшихся за низенькими заборчиками вскопанных огородов, только подчёркивало одиночество светившихся кое-где окошек. Выпавший вчера снег за день растаял, ручейками собрался в лужи и расквасил дорогу в чавкающее месиво.  Я уже метров через 20 поняла, что зря я сюда повернула – идти теперь пришлось в полной темноте, ближайший фонарь горел далеко впереди на повороте к дому, а эти шаги не исчезли, наоборот - сзади уже совсем близко слышно было, как кто-то, шлёпая по грязи всё быстрее приближается ко мне. Я ускорила шаг, я почти бежала к этому фонарю вдали, как будто стоило мне выбраться из этой чавкающей темноты, шагнуть в круг света – и уже никакая опасность не сможет меня настичь. Но тот, что сзади тоже прибавил шагу. И как-только я поравнялась с узким проулком, ведущим вниз, к посадке возле железнодорожной линии, он неожиданно оказался сзади, обхватил руками и стал тащить … Я заверещала, но его рука в толстой куртке почти закрывала моё лицо, не давая дышать, я тянула пальцами этот его рукав, отчаянно дёргалась, пыталась вывернуться, приседая, я запрокидывала голову вверх, чтобы хотя бы мой нос был выше его локтя. Но он, обхватив меня другой рукой за талию, прижимал к себе и не пускал меня опуститься вниз. Он, тяжело дыша сквозь зубы хрипел мне в ухо: «Сука! Заткнись!» Я понимала, что если он утащит меня туда, влево – мне конец! И продолжала упираться изо всех сил, пыталась дотянуться до ближайшего забора – да где там! С каждым его рывком мы двигались к узкому проходу между глухих заборов! Ну, хоть кто-то же должен меня услышать! Может кто и слышал, но выходить не собирался – только яростный собачий лай со всех сторон был ответом на мой отчаянный визг. И вдруг он толкнул меня, сбил с ног и повалился сверху, к его хриплому рычанию присоединилось другое, совсем звериное, а его руки отпустили меня – он теперь взвизгивал тонко, почти по-женски, дёргался, толкая меня и отодвигаясь всё дальше, и наконец-то эта возня с криком и рычаньем стала удаляться.   Когда я, упираясь руками в грязь приподнялась, то увидела в свете далекого фонаря убегавшую фигуру и собак. Мне тогда показалось, что их несколько. И только тут услышала где-то за спиной грохот железных ворот и мужской голос: «Ха! Фу! Ко мне, Ха!». Одна из собак оглянулась, напоследок облаяла убегавшую фигуру и в несколько прыжков подскочила ко мне. Она стала вертеться рядом, наступая тяжелыми лапами на мои ноги, стараясь дотянуться горячим мокрым языком до моего лица. Но это было после всего почему-то совсем не страшно. Я обнимала её за лохматую шею, гладила большущую лобастую голову, плача и смеясь одновременно. Тот, кто кричал сзади, подбежал, схватил собаку за ошейник и ругая потащил в сторону: «Ах ты ж свинота! А ну место! Я тебя!» - Псинка виновато опустив голову перебирала лапами и даже поджала лохматый хвост. Я крикнула ему: «Не надо её! Обижать! Она же спасла меня! – я неловко разворачивалась, пытаясь встать, поскользнулась и опять села в лужу, но продолжала -  Вы не слышали, никто не слышал, а она услышала и пришла! Она спасла меня! От этого!». А он продолжал скороговоркой, лишь слегка меняя интонацию, иногда видимо обращаясь и ко мне тоже: «Вы не бойтесь, извините. Я кому сказал! Она не кусается! Иди место! Ой простите. Я вам помогу» - тут он отпустил собачий ошейник и стал меня поднимать. Я видимо подвернула ногу - наступать было больно, и схватилась за него и тут же отдернула руку – даже в тусклом ночном свете было видно, как на его одежде расплываются темные грязные пятна
- Ой, я вас испачкала! –
- Да ну что Вы, в самом деле, пойдёмте, сейчас всё почистим – подхватил меня под локти и повел к настежь распахнутым воротам, туда где видно было свет из распахнутой двери во дворе. На ходу он оглядывался на собаку и грозно приказывал – Иди место! А ну я тебя!
- Не ругайте, она хорошая – отвечала я за неё, всхлипывая, но он, по-моему, меня не слышал. Когда мы зашли во двор, он на мгновение остановился, показал рукой в сторону темной возвышавшейся громады, потом повернулся к светившейся распахнутой двери и спросил скорее сам у себя:
- Может в дом? Да тут вот и банька как раз… А? Давайте я вот тут вас посажу, а потом уж… - и мы зашли туда, где ярко горел свет. Он усадил меня на лавку, и тут же выскочил в темноту двора со словами:
- Вы тут это… Я сейчас ворота того… и эту на цепь посажу! Как это я забыл! А она вишь, через забор сиганула!
- Как хорошо, что она сиганула, - пробормотала я, щурясь от яркого света – страшно подумать, чтобы стало, если б она на цепи была… -   он меня, конечно уже не слышал, где-то во дворе он гремел воротами, опять ругал мою спасительницу, а я только сейчас поняла, как мне было страшно. Глаза наполнились пекучими слезами, нос тут же отказался дышать, из него тоже потекло, и я оглянулась вокруг в поисках салфетки или чего-то более подходящего. Рядом стоял стол, накрытый цветастой скатертью, на нём – ноутбук, сигареты, пепельница, тарелка с нарезкой, электрический чайник и большая пузатая кружка. А салфеток никаких не было. В углу - огромный резной буфет, но глянув на свои грязные руки, я не решилась трогать его изящные ящики и дверки. Придёт хозяин – потом у него салфеток спрошу, да и умыться сперва не мешало бы. Я вытащила из кармана мокрых джинсов зажигалку, но добиться от неё огня мне не удалось. Жаль … Сигаретку бы хорошо сейчас…  А пока можно чаю выпить, для успокоения... Я отпила из кружки и ощутила явственный алкогольный привкус. Впрочем, было вкусно, похоже на глинтвейн. И на самом деле успокаивало. Когда он вернулся, я эту его большую кружку уже почти всю и выпила. И почти успокоилась. Если бы помыться и переодеться – так и совсем хорошо было бы. Он прикрыл за собой двери, и положил на лавку нечто мокрое:
- Вот, я Ваш шарф там нашел, извините, что Ханна вас так напугала- он сел на табурет напротив меня
- Это не мой шарф – ответила я
- Вы не подумайте, я заплачу сколько скажете, я ж понимаю, раз такое дело
- Ничего Вы не понимаете, и совсем это не она – покачала я головой, всхлипнула и попыталась улыбнуться.
- Да чего ж не понять! Это вы же кричали… Ну раз собака напала – перебил он меня
- Да это не она напала! Она как раз прогнала того, кто напал! – возразила я
- Но как же, я ж видел! – удивился он
- Зажигалка есть у вас? – спросила я, понимая, что сейчас придётся долго рассказывать
- Что? В смысле? – не сразу понял он
- Курить здесь можно? –
- А, это! Да, конечно – он, похлопав по карманам вытащил спички, подвинул поближе ко мне сигареты и пепельницу, когда я сунула в рот сигарету и протянула руку за спичками, он качнул головой
- Давайте я вам… - поднёс зажжённую спичку и пояснил – у вас руки грязные, да и это вот всё - умыться бы вам. Он тоже закурил и продолжил –  у меня банька тут, я вот… поэтому, Вы извините – и показал на свой грязный халат. Я глянула и засмеялась:
- Извините, это, наверное, нервы – но это и в самом деле было комично: мужчина по всему видать солидный, седина уже вовсю пробивается, бородка такая профессорская, очёчки криво сидят, но видимо стильные, одет в перепачканный банный халат, обут в кроссовки на босу волосату ногу - сидит извиняется перед грязной незнакомой женщиной бомжового вида, которая к тому же этот его халат и выпачкала. И заметив, что мой нервный смех его смутил продолжила – Это я должна извиниться за своё это всё! На меня вот только что напал здесь …этот! – весь ужас произошедшего опять встал перед моими глазами, губы мои задрожали, глаза защипало от слёз и пришлось голову поднять повыше, чтоб они опять не полились ручьём и дышать глубоко. Дышать выходило плохо – получались прерывистые всхлипы – Я… Я кричала, и никто… никто не слышал!
- Ну, я может не сразу услышал, вы извините, там в парилке не очень-то слышно – виновато сказал он, показывая на обшитую деревом дверь на соседней стене, - А как услышал, так я сразу халат набросил и побежал. Так, а что там было то?
- Я шла домой… а потом шаги сзади… и потом напал этот… я потом лучше расскажу – махнула я рукой и сделала глубокую затяжку - наконец мне удалось справиться, проглотить противный комок в горле, и уже почти спокойно я сказала - И ваша собака меня спасла, как её зовут, хоть?
- Ханна. А меня – Роман Викторович. Бурков.  – сказала он и протянул руку
- Меня Яна. Алексеевна. Казанская. – я было протянула и свою руку, и тут же увидев уже подсохшую грязь на ней, хотела отдёрнуть, но он засмеялся и пожал её.
- Ладно, уж, чего там, я и сам уже весь… - он задержал мою руку в своей, повернул её и глянул на моё кольцо, перстенёк с маленьким красным камешком, просто оно повернулось камешком вниз, так, что ободок стал похож на обручалку, и спросил – Вы замужем?
- Нет, это память о маме, - ответила я и повернула руку ладонью вверх, показывая камешек - Я его никогда не снимаю, а что? – смутилась я,
- Да нет, это я так. – сказал он, отпустил мою руку и тут же вскочил – А давайте я чай поставлю! Руки у вас совсем холодные, замерзли небось, мокрое всё…   
- Давайте – согласилась я – а то я Ваш уже весь выпила
- Нравится? Это знатный чай, на семи травах, с бальзамом! – он уже стоял возле сказочного буфета, доставал оттуда чашки, баночки, а чайник уже пел свою уютную песенку.
- Да я уж поняла, а умыться где можно? – я поднялась с лавки и догадалась стащить с себя совершенно грязную куртку и стояла с ней в руках посреди комнаты.
- Вам бы целиком так … умыться…  Вот здесь вот – он распахнул дверь на дальней стене и за ней открылась розовая кафельная стена. Я прошла к ней, а он, оглядев меня, сказал  – Свет там справа! Сейчас я вам сухое что-нибудь...
Ох, лучше бы я не глядела в это зеркало! Как в таком виде домой заявиться? Лицо в грязных разводах, волосы с левого боку мокрые, слипшиеся от грязи, воротник голубого свитера от них вымок и потемнел, левый рукав тоже весь в тёмных разводах, а на джинсы и куртку вообще было страшно глянуть – грязь с них нужно будет просто соскребать. А может – проще совсем выбросить. Но как в таком виде домой появиться? Хорошо, если Тёма откроет дверь, а если Ленка? Как я ей всё это объяснять буду? Она и так меня не очень-то… Эх, и понесла ж меня нелёгкая к этой Наташке, я ж как чувствовала – идти не хотела… Я умылась, вымыла руки и попыталась руками же снимать грязь с волос, но гораздо лучше моё отражение в зеркале от этого, прямо скажем не стало. Я наклонилась над раковиной и стала полоскать волосы под краном. Вода лилась мне за шиворот, стекала по спине и рукам, так что на полу уже образовалась изрядная грязная лужа. Тут дверь за моей спиной приоткрылась и в ней появилась рука с полосатым халатом, пошарив по стене, она повесила халат на крючок, потом поставила тапочки возле порога и дверь закрылась опять. Я посмотрела на халат, на стиралку и душевую кабинку в углу и решительно стащила с себя грязные шмотки! Плюс-минус час уже всё равно ничего не изменит, а я хотя бы на человека буду похожа, если что – скажу, что у Наташки сидела! Я набрала на мобильном номер Артёма – не отвечает… Может кино смотрят, или в ванной… отправила ему СМС: «я буду через час», потом крикнула через дери: «Я тут стиральную машину включу!» для соблюдения приличий и не услышав ответа затолкала одежду в стиралку, поставила быструю стирку на 30 минут, двойное полоскание и отжим на максимум, ещё подумала, что свитеру капец теперь и полезла в душ. Как же хорошо стоять под струями горячей чистой воды! Скоро вода под ногами моими стала совсем чистой, а я всё поливала себя и тёрла, как будто хотела смыть само воспоминание об этом всём. Но этим ведь не ограничится! Неужели старая крыса опять за своё взялась… Как же я ненавидела его! Ненавидела и боялась. И ведь ничего же я не могу поделать! От этого бессилия накатило такое отчаяние, что я присела прямо там в душе и опять расплакалась. А может, это не он? Может Казанова? Или не может? Ох, лучше бы это был просто бомж или просто маньяк какой-нибудь! – даже перспектива оказаться жертвой маньяка казалась мне гораздо более привлекательной, ведь тогда у меня ещё оставался бы шанс уцелеть. А если это всё-таки он – тот уж не отступится теперь… Тогда совсем страшно…
Может я бы там и до утра плескалась, но скоро раздался деликатный стук в двери и следом вопрос:
- У вас там всё в порядке? Вам плохо? Может помочь?
- Нет! Я выхожу – торопливо ответила я и потащила с вешалки полотенце. Машинка уже перестала жевать мои шмотки и теперь завывала, как будто собиралась взлетать. Это, выходит, я целых полчаса уже здесь отмокаю?! Понятное дело – дядьке ждать надоело! Я навернула на голову полотенце и укуталась в халат, который доставал мне почти до пяток и очень удачно скрывал давнюю небритость на ногах. Ну а с какой стати их брить зимой, если живу я без мужа и хожу постоянно в джинсах? Кто ж знал, что вот так всё выйдет.
Когда я появилась перед ним, с первого взгляда стало ясно, что выгляжу я гораздо лучше – брови у Романа Викторовича приподнялись, на лице расползлась улыбка, и кажется, он принялся за мною ухаживать! Вскочил и подвинул мне кресло, вытащил из буфета чашечку тончайшего фарфора с дивными птицами, налил горячего чаю, и торжественно преподнёс мне. Причем ложечка на блюдце при этом явственно позвякивала – видимо переволновался дядька. Огорчился, что лимона нет, даже хотел в этот свой дом за ним идти, да ещё каких-то горячих бутербродов делать, но тут уж я воспротивилась, сказала, что на ночь я не ем, а лимон терпеть не могу. Он еще пытался вести светскую беседу, рассуждая о сортах чая и о том, что пить его непременно нужно свежезаваренный. Давно меня никто не кадрил… Я так отвыкла от этого, что и забыла каким образом положено реагировать в таких ситуациях и потому чувствовала себя довольно неловко. Да и мысли мои совсем другим были заняты, не до того мне было совершенно! Потому я и сказала ему в конце концов:
-  Да что Вы так завелись! Не надо это всё! – и тут же пожалела. Наверное, как-то слишком резко я это всё выдала. Он как-то сразу погас, сел на лавку, стал пить чай из своей огромной кружки, пожал плечами и сказал, глядя в сторону:
- Ну я не знаю, что надо, я так… на всякий случай
- Роман Викторович, я очень благодарна Вам за… за это всё. Мне неловко даже… Извините, что Вас пришлось беспокоить. Я просто посижу тут у Вас полчасика, пока машинка стирает, оденусь и пойду! Просто в таком виде – по улице и домой к сыну заявиться, а там невестка, понимаете. Мне очень неловко, правда! А если я мешаю Вам, так Вы не обращайте внимания, занимайтесь своими делами – сказала я примирительно.
- Да какие там дела, я вот в сауну растопил, банный день у меня сегодня – вот и все дела мои. Я, пожалуй, вот и ещё разок зайду, чего она зря молотит – он взял с лавки смешную фетровую банную шляпу, нахлобучил на голову и пошёл к той двери, что обита была красивыми досочками, и перед тем как войти в неё не оборачиваясь добавил – А вы если хотите – тоже присоединяйтесь, там места хватит.
- Нет-нет, что Вы! – испугалась я. Он опять пожал плечами, открыл дверку и там на миг показались полки золотистого дерева, а он без всяких дальнейших уговоров скрылся в этой парилке, и от закрывающейся за ним двери покатилась волна пахучего жара, а мне тут же ужасно захотелось туда – на горячие досочки, в это пахучее тепло. Тем более, что по полу явственно тянуло холодом и мои босые ноги несмотря на тапки 45 размера уже подмерзали, даже длинный халат не спасал. Но прямо сейчас-то идти уже неудобно, я вот что сделаю – я после него зайду – и погреюсь и все приличия соблюду! Когда он вышел, раскрасневшийся и мокрый и тут же скрылся в душевой, я вскочила и поспешила в парилку. Это было чудесно! Я сто лет не была в сауне! А ведь когда-то почти каждую субботу выбирались с Наташкой, со всем коллективом, как было весело и здорово… Эх, когда это было, теперь уже всех и не собрать – кого уж нет, а кто далече… Я полезла сразу на верхнюю полку – жару, как по мне было маловато, но в целом это была лучшая парилка из всех, что мне доводилось видеть! В углу щелкала, тускло поблёскивая нержавейкой, электрическая каменка, балясинки под полками были точёные, фигурные, а все стыки между стенами и потолком аккуратно отделаны узорчатым штапиком. Вся она была как чудесная резная шкатулочка! Я досиделась до последнего, а когда уже совсем невмоготу стало - выскочила прямиком в душ!
- Ну как? – спросил о, когда я опять уселась в кресло
- Отлично! У Вас самая красивая сауна! Вы знаете, я вообще очень люблю это всё! Мы раньше с девчонками часто ходили. Такой знаете, женский клуб выходного дня – масочки, всякие, кремы, ну и поговорить под пиво!
- Так что ж Вы молчали? – спохватился он и открывши ту, что побольше дверку буфета, за которой внезапно оказался холодильник вытащил на стол пару банок пива и рыбу. – За стаканами, наверное, в дом придётся идти, или Вам можно в чашку?
- Да ладно, я так, - поспешила я его успокоить, и открыла банку первая, тогда он угомонился наконец-то, открыл свою банку и занялся рыбой.
- Я тоже, любитель … даже вот дома устроил это вот всё… Но, когда в компании – оно ж совсем другое дело… А, когда один – это так, гигиена одна. Я последнее время с живыми людьми мало как-то общаюсь. В интернете в основном… Так что я очень даже рад, что Вы ко мне заявились… Хотя, повод, конечно, не ахти…
- А почему же так? Почему в интернете только? – поспешно спросила я его, очень уж не хотелось мне возвращаться к этому «поводу» и выкладывать ему о своих проблемах.
- Работа у меня в интернете… Сначала работа была, а потом привык … и всё остальное тоже через интернет пошло – и отдохнуть и поговорить… Да, как-то так… - вздохнул он, как мне показалось, даже с сожалением.
- Да, это грустно, когда некому рассказать о том, какие на небе облака сегодня – вздохнула я. Он оставил растерзанную рыбу и пристально посмотрел мне в глаза. Я смутилась и поскорее добавила:
- Вы программист?
- Эммм… Ну да, вроде того, пускай программист – улыбнулся он. – а вы в какой области? Тоже?
- Не совсем. То есть нет. Совсем нет! Но вы не думайте, я не бомжа какая-то! Я просто в гостях была, у подруги, то есть не то чтоб… но мы раньше дружили. А она недалеко здесь, сразу за частным сектором, в пятиэтажке.  Давно приглашала, ну я и пошла, и когда вышла обратно - вроде ж только десять было. Я вообще тут у сына в гостях. Он с невесткой, то есть с женой, почти рядом - на соседней улице живёт. И вроде ж ещё и не так поздно было. Просто темно. А тут этот…
- Ну, что Вы! Я ничего такого и не думал, и не похожи вы…
- Хорошо, что вы собаку не привязали всё-таки, а то б…
- Да я-то как раз привязал, оказывается! Она оторвалась! Я потом, когда вы уже здесь были, пошел – смотрю – а карабина нет! Пришлось искать его на дороге, она его разогнула, представляете! Карабин не нашёл, темно, конечно, а шарфик вот нашёл ваш. Она вас не поранила? Там кажется кровь на шарфе.
- Нет, совсем даже! Да это же и шарф не мой! Это, наверное, она с того сорвала, который…
- Наверное. А вы заявить не собираетесь? Может милиция…
- Нет. – замотала я головой – не хочу я всего этого, придётся долго объяснять, писать ещё заставят, а всё равно ведь не найдут, да и искать не станут. А дети мои волноваться будут. Зачем это? Обошлось, да и ладно.
- Ну, как хотите. Я бы заявил. – пожал он плечами.
- Там уже вещи мои может – начала я, вскакивая и тут же охнув присела в кресло – нога моя опять отозвалась тягучей болью.
- Вам плохо?!– подскочил он ко мне.
- Ой, нет, ничего, это я ногу повернула, когда там, - всё ещё морщилась я - а теперь как ступлю вот так…
- Так болит? – озабоченно спрашивал он, ощупывая мою пятку, а я в ответ только мотала головой, потому что чувствовала себя ужасно неловко. – Надо массаж, не волнуйтесь, я умею – он осторожно и ласково разминал от пятки до самых пальцев и это было конечно приятно, так, что захотелось откинуться в кресле, закрыть глаза и ни о чём не думать, но меня это всё очень смущало, и я тянула халат, стараясь прикрыть коленки.
- Тебе лучше? – наконец спросил он.
- Да, - коротко ответила я, освобождая свою ногу, - надо джинсы там вытащить. И свитер.
- Я сейчас всё вытащу, сиди! – и он ушел в душевую, а потом сразу распахнул дверь в парилку и сказал – Я тут разложу, пусть хоть немного просохнет, как же в мокром? А то может утром домой, как раз всё высохнет…
- Нет, ну что ты, у меня же сын, да и невестка… Ну что они скажут? Ничего, хотя бы чистое, мне же рядом здесь
- Ну, как знаешь. Я провожу тебя. Сейчас пойду в дом, оденусь только. А ты подожди, хорошо? Только не уходи сама, ладно? – он дождался, пока я кивну и вышел.
Я глянула на мобильник – полпервого! Однако мне давно пора! И тут же начала собирать свои вещички и натягивать на себя, не хватало ещё, чтоб Роман ещё меня застал полуголую, за этим занятием. Не было его довольно долго. Я успела не только натянуть свитер и джинсы, но и хоть немного отчистить ботинки и уже сидела с сигаретой, когда распахнулась дверь и в ней показалась сначала улыбающаяся собакина морда, и я было потянулась её погладить, но она уже отскочила и появился сам Роман.
- Опять оторвалась, а я поводок найти не могу – радостно сообщил он.
- Ну да и ладно, может и к лучшему. Можно выходить уже? – я поднялась и подошла к нему.
- А может … - я поняла о чём он, и не давая ему договорить, торопливо сказала:
- Представляешь, уже полпервого! Артём, наверное, не спит, волнуется! – Тогда он со вздохом понимающе кивнул, и мы пошли через калитку, а потом по улице. Ханна скакала вокруг - то уносилась подальше и что-то исследовала возле столбов и деревьев, то подбегала к нам и тыкалась мокрым носом в руку. Странное дело – сейчас, когда я шла под руку с Романом, даже в самом тёмном переулке казалось стало гораздо светлее, да и вообще, мне было совсем не страшно и даже весело. Роман рассказывал, что это у собак форумы такие на столбах – каждая пишет свои сообщения и все чужие читает, про Ханну, что она вообще то Ханума, из знатного кавказского рода. А я рассказывала про наших собак, про спаниельку, что была раньше и про то, что сейчас у Артема среднеазиатская Мирта.
- Так вот почему ты собак не боишься! -  смеялся он
- А чего собак бояться? Это ж не люди! – отмахнулась я
- Да уж, не везло тебе с людьми, видно – сочувственно заметил он
- Ничего! Зато с собаками вон как везёт, особенно сегодня! – весело отвечала я. И всё было замечательно, пока мы не остановились у моего забора. Мирта, едва заслышав посторонних возле своей территории, тут же устроила скандал, яростно прыгая на ворота, Ханна тоже отвечала достойно, нестройным хором подключались и соседние собакуны, поэтому ничего сказать на прощанье толком не получилось, пришлось пожать Роману руку и поскорее убираться в дом, пока наши собаки всю улицу не подняли.  Артём, открывши мне двери, особого беспокойства не выразил по поводу моего отсутствия, ничего расспрашивать не стал, а тут же ускакал, кинув через плечо: «Я в рейде!» - и это конечно, всё объясняло…
Я тихонько прошмыгнула в свою комнатку, пока меня не заметила Ленка – она конечно, спит уже, наверняка, но может её разбудили собаки, а с ней мне уж точно объясняться не хотелось. Я даже свет зажигать не стала - развесила по батареям свои вещички и полезла в постель. Уснуть, правда, не могла долго. То опять чудились мне эти шаги на тёмной улице, то вспоминала своих новых знакомых – умницу Хануму, и конечно её хозяина. Интересный довольно-таки дядька… Жаль, что он так не вовремя мне встретился… Когда он мне ногу гладил, хорошо было бы потрогать его шевелюру – волосы торчали, наверное, такие же жёсткие, как у его собаки… Собаки эти, тоже мне – друзья человека называется, подняли шум, не удалось из-за них ни телефонами обменяться, ни попрощаться толком. Эх, что уж теперь… И тут же я сама себя строгим голосом одергивала – И думать не смей! Тебе сейчас только этого не хватало! Приехала по делу, вот и занимайся, и бегом мотай обратно в Италию! Недели не прошло, а эта старая крыса уже пронюхал, что ты здесь… Нельзя, никак нельзя здесь задерживаться…
На следующее утро, не успела я с первой утренней чашкой умоститься перед ноутом, как мне в фейсбуке пришёл запрос на добавление в друзья.  – Роман Бурков, на аватарке – улыбающаяся морда Ханны. Я улыбнулась ей в ответ и нажала «добавить» - своей спасительнице я не могла отказать! Тут же пришло сообщение в личку: «Может поужинаем? Или пообедаем?». Мой строгий голос попытался было перечить, но я тут же отмахнулась: «Заявление я уже подала, всё что нужно – подписано! А сегодня же воскресенье! Всё равно придётся ждать рассмотрения, так почему бы и …» и я стала отвечать Роману, правда с некоторым кокетством: «А в честь чего?», он тут же подхватил мой игривый тон: «В честь нашего знакомства!» и я после недолгих уговоров согласилась «Позавтракать, поужинать, а может пообедать», он коротко ответил: «Заеду в час. Номер телефона напиши», я номер написала и только тут спохватилась, что телефон-то, у меня разрядился и отключился, еще вчера, наверное. А времени-то, уже оказывается, почти 12! И «заеду в час» - это уже практически через час! Я ж ничего не успею! Я же не помню, где моя косметика и платья, я сто лет не красилась и ходила только в джинсах. Но сейчас-то я почувствовала себя человеком и хотела выглядеть прилично! Да что там, я себя женщиной впервые за много лет наконец-то почувствовала и хотела, конечно, выглядеть соответственно. 
И я стала суматошно метаться из комнаты в ванную, от шкафа - к зеркалу, и обратно. В разгар моих сборов в комнату ко мне заглянул Артём, оглядел разбросанные по кровати платья и спросил: «Шо происходит?», я как можно равнодушнее постаралась ответить: «Да так, решила вот по городу прогуляться»,
/полная версия детектива есть в интернете. /