Записки чиновника

Начало работы в отделе здравоохранения крайисполкома.


Мне часто на первых порах работы в краевом отделе здравоохранения задавали вопрос - как я попал в поле зрения Вялкова? Ведь не секрет, что каждый новый руководитель начинает с того, что подбирает себе команду. Хорошо это или плохо для работы, другой вопрос. В той же Японии при смене первого лица в префектуре (это аналог нашего края или области) вместе с губернатором приходят и его команда, в том числе и руководитель департамента здравоохранения.  Но весь штат департамента остается на местах, в том числе и его заместители. И у них соблюдается строгая преемственность выбранного один раз и навсегда курса развития отрасли.  А у нас "новая метла метет по новому" и поэтому все время шараханья из одной стороны в другую. Я  попал в поле зрения Анатолия Ивановича, будучи его знакомым уже больше 20 лет. Он более внимательно проанализировал мою предыдущую деятельность, и как партийный руководитель со стажем, обратил внимание не только на профессиональную, но и партийную сторону её.

В душе я понимал, что мой предшествующий практический опыт может помочь справиться на новой должности. Три года службы на подводной лодке в должности начальника медицинской службы, когда комсомольцы  избрали меня своим комсоргом,  и мне приходилось проводить необходимую работу в экипаже. Одновременно я был пропагандистом в группе  матросов и старшин по проведению политических занятий. Потом 12 лет работы в большом коллективе  многопрофильной городской клинической больницы. Как заведующий отделением я много общался с профессорско-преподавательским составом медицинского института. Десять лет был парторгом больницы, в которой насчитывалось  2,5 тысячи сотрудников и парторганизация в составе 80 человек. Это позволило на практике приобрести опыт работы с разными людьми – партийными работниками, руководителями предприятий, простыми тружениками и с разными категориями медицинских работников – врачами, средним и младшим персоналом.  Потом полтора года работы в качестве главного рентгено-радиолога края позволили познакомиться со всеми крупными медицинскими учреждениями края и их главными врачами.

Думаю, Вялков потом не пожалел, что уговорил меня прийти работать в краевой отдел здравоохранения.  Все годы работы с ним он ощущал от меня большую поддержку и помощь, а в последний период моей работы при нем и конкуренцию.

Я занял должность заместителя заведующего отделом здравоохранения по организации медицинской помощи взрослому населению. Под моим непосредственным руководством было несколько человек. Заведующая лечебным сектором Шетенко,  специалисты этого сектора Балабушко и Серенко, главный  терапевт Ганенко и главный хирург Шмелев.  В первый год работы мне существенную помощь оказывала Шетенко Лариса Степановна. Бывшая заведующая Хабаровским горздравотделом, опытный организатор здравоохранения, она была рада моему назначению в отдел.  Потому что еще 10 лет назад она разглядела у меня задатки организатора здравоохранения и предложила мне должность главного врача больницы № 10, а потом назначила меня внештатным главным рентгенологом города.  И вот мы снова работали с ней.  И работали очень дружно.

Приход на новое место работы всегда непрост. Новые люди, новые устоявшиеся принципы работы, с которыми предстояло познакомиться. Но врожденная коммуникабельность и опыт предшествующей работы  помогали мне найти правильный подход к своим коллегам по отделу здравоохранения.  Вдобавок два обстоятельства позволили мне показать себя с хорошей стороны.  Чуть-чуть поподробнее о них.

На 23 феврали 1989 года я решил одеть свою парадную военно-морскую    форму на праздничное чаепитие с поздравлением мужчин отдела. Надел белую рубашку с форменными брюками и черным галстуком, парадную тужурку пока повесил в шкаф и одел какой-то свитер. Так что до поры до времени я выглядел как обычно. Но приближался час мероприятия. Я одел парадную форму, прицепил кортик и стал ждать приглашения.  С таким приглашением в кабинет заглянула сотрудница Романова. Вначале опешила, увидев за столом незнакомого  офицера,   но   потом   узнала   меня,  пригласила в кабинет заведующего отделом, где проходило чествование.   И выскочила из кабинета. Послышались возбужденные женские голоса в коридоре.  Когда я вышел из своего кабинета, все собравшиеся в коридоре женщины разглядывали меня во все глаза.  И потом я в своей парадной форме был украшением торжественного мероприятия в честь очередной годовщины Советской Армии и Военно-морского флота.

Поразив сотрудников своим внешним видом, я решил поразить их и другими талантами.  На день 8 марта решил сделать  стенгазету со стихами в честь женщин.  Для этого попросил написать короткие четверостишья   мою   бывшую  подчиненную   по 11-й больнице Галину Шабурову, отличающуюся поэтическим даром. Для этого охарактеризовал большинство сотрудников.  Она все написала, я на листе ватмана изобразил  стихи и кое-что другое. Сделали планки сверху и снизу листа и подвесили газету на веревочку. В назначенное время чествования женщин 7 марта 1989 года все собрались в отведенном для этого события кабинете и я, войдя последним, стал держать стенгазету в руке и  читать стихи, где были загадки. А сидящие женщины старались отгадать, в чей адрес они написаны.  Мероприятие прошло на ура,  и потом эта стенгазета несколько лет висела в кабинета сотрудников сектора  по гражданской обороне  нашего отдела.   После этого многие сотрудники часто вспоминали об этом мероприятии и просили повторить. И они проводились, но это были уже повторения, эффекта неожиданности уже не было. Так я влился в коллектив отдела здравоохранения крайисполкома. О непосредственной работе в отделе в следующей главе моего повествования.

Хочу рассказать и о других изменениях в составе штаба отрасли. Вскоре был отправлен на пенсию еще один ветеран краевого отдела здравоохранения Подольцев, заместитель по гражданской обороне (ГО). Его сменил Мамыкин Вадим Иванович, пришедший с должности начальника медицинской службы Дальневосточного управления гражданской авиации.  Все последующие годы мы работали с ним в самом тесном контакте, он много помогал во время выездов в Москву и районы края с обеспечением авиационными билетами.  Постепенно он, как и я, становился все более компетентным в решении задач, стоящих перед ним лично и перед возглавляемой им службой.  Ему в первую очередь стала подчиняться так называемая «Санавиация» и все подстанции скорой помощи в Хабаровске и Комсомольске-на-Амуре.

Некоторые   должности занимали старые работники отдела, которые хорошо зарекомендовали себя уже не один год.   Ветеранами отдела были экономист Соловьев, кадровик Шубина, секретарь заведующего отделом Бескоровайная, главный педиатр Цукерман и   другие.

А вот некоторые пришли на свои должности совершенно недавно, как например, главный бухгалтер Писарева Любовь Васильевна, которая пришла на эту должность с должности главного бухгалтера  краевой станции переливания крови.  При ней были приняты на работу несколько молодых бухгалтеров и экономистов в возглавляемый Писаревой планово-экономический сектор.  Все они довольно быстро влились в коллектив отдела здравоохранения крайисполкома.

Вот с этими сотрудниками мне предстояло проработать не один  год. В те годы штат сотрудников отдела здравоохранения крайисполкома был небольшой, около 30 человек, что намного меньше нынешних штатов органов управлений в регионах, которые имеют около сотни штатных должностей,   а то и более.



В краевом отделе здравоохранения.
 
Сейчас, когда весь жизненный путь отложился в памяти и проанализирован, хочу поделиться своими воспоминаниями о времени работы в краевом органе здравоохранения. За время моей работы там он имел не только несколько разных названий, но и поменял свои функции. Вот об этом я и хочу рассказать.

Не так давно меня возмутила фраза нашего премьер-министра Медведева на заседании Госдумы, где он назвал должности министров образования и здравоохранения "расстрельными". В советские времена такой "расстрельной" была должность секретаря ЦК КПСС по сельскому хозяйству, а должность министра здравоохранения всегда была уважаемой. Потому что на ней были настоящие профессионалы, знающие "от и до" в здравоохранении. А сейчас в правительство набрали довольно молодых людей, не имеющих ни должного опыта работы в своей отрасли, ни авторитета, ни необходимых знаний. Очень многие пришли из институтов, где были преподавателями. Как и наш министр здравоохранения, которая всю свою жизнь работала только на преподавательской работе и чуть-чуть порулила институтом. Вот и лопотала что-то Путину, когда обсуждала с ним строительство перинатальных центров. Я читал стенограмму их беседы, мой коллега Сергей Куракин прислал. Только поддакивала. Да разве у нас в здравоохранении это самая важная проблема? Что, Скворцова каждый день встречается с президентом? Можно было и о насущных проблемах поговорить. А так   попала в категорию "расстрельных" должностей.

 Зная биографии многих министров здравоохранения СССР и РСФСР, потом Российской Федерации,  а также этапы карьеры многих руководителей регионального здравоохранения  за последние 30 лет, могу сказать, что такого засилья случайных людей среди руководителей здравоохранения в советские времена, как в годы "демократической" России, не было.

Напишу о начале своей работы в краевом отделе здравоохранения. И хотя это было давно, но там  я проработал довольно долго и многие события отложились в памяти хорошо. Началась моя работа в краевом штабе здравоохранения в ноябре 1988 года, после полутора лет работы в должности главного рентгенолога края. Приглашение для меня на должность заместителя заведующего отделом здравоохранения крайисполкома было совершенно неожиданным.  За пару месяцев до этого от этой должности был освобожден В.А.Шокур,  мощный руководитель, фактический глава отдела здравоохранения. Заведующий отделом М.Д.Гребеньков передал Шокуру решение почти всех вопросов управления, сам часто болел и решал лишь кадровые вопросы,   уделяя  время охоте, рыбалке во время многочисленных командировок в районы края. Но после его освобождения от должности и назначения нового заведующего А.И.Вялкова,  последний не захотел терпеть рядом с собой человека, который не уступал ему ни в чем, но был значительно авторитетней бывшего инструктора крайкома КПСС. Под предлогом упорядочения структуры отдела Шокур был освобожден от должности, и с трудом устроился работать в краевую больницу рядовым хирургом. Его пожалел А.В.Кравец, бывший его протеже. Шокур своей грубостью испортил отношения со многими  главными врачами больниц, поэтому его никто не хотел брать на работу.  Еще раз  я убедился в  справедливости фразы "Не плюй в колодец, возможно, из него придется пить".
 
Меня довольно долго уговаривали перейти работать в отдел здравоохранения Вялков и Чебаненко. Трижды со мной велись беседы и, наконец,  я сдался. И хотя у меня были впереди  планы на прежней должности, и зарабатывать я стал прилично к этому времени, но открывающиеся горизонты поманили. Но, если честно говорить, я не представлял в полной мере тот объем работы, который на меня свалится.  А он буквально с первых дней навалился всем своим весом ответственности и величины. Очень многое мне было неизвестно, незнакомо, я не знал всех рычагов управленческого аппарата, всех приводных ремней для принятия решения и проведения их в жизнь. Бегать же за советом по каждому поводу к Вялкову было неудобно, хотя он и не отказывал в помощи.

Для меня начались трудные дни. Я раньше всех приходил на работу и позже всех уходил с неё. Заваленный бумагами стол, когда я не знал, какую из них взять первой.  Слава Богу, были у меня хорошие помощники среди сотрудников отдела здравоохранения, в первую очередь Шетенко Лариса Степановна. Помогали мне и мои подчиненные Балабушко, Серенко. Сразу установились хорошие отношения с моим коллегой по занимаемой должности Овчинниковой Ниной Петровной (царство ей небесное). Так что постепенно я втягивался в работу, кое-что стало получаться, я набирался опыта. А трудолюбию моему можно было и позавидовать. Особенно Чебаненко, который работал строго по часам - с 9 до 18 часов с обеденным перерывом. Он очень редко задерживался на работе, да и объем его функциональных обязанностей был довольно скуден. Вялков  доверил ему решение всяких хозяйственных вопросов, строительства и ремонта. И Валерий Петрович больше никуда не вникал и не стремился что-то лишнее сделать. А вот  Овчинникова старалась вникать во все вопросы оказания медицинской помощи женщинам и детям и вообще во все. Она тоже довольно часто задерживалась на работе, хотя и не так поздно, как я. Однажды вечером после работы, когда я разбирался со своими проблемами и бумагами, в кабинет зашел начальник планового отдела Соловьев и попросил зайти к нему в кабинет якобы по какому-то вопросу. Через пару минут я зашел к нему и увидел компанию в составе его, Овчинниковой и Поляченко Михаила Наумовича, главного врача краевого кожно-венерологического диспансера. На столе стояла бутылка коньяка и немудреная закуска. Меня попросили составить компанию. Овчинникова сказала, что таким жестом они хотят взять меня в свой состав ветеранов отдела, что я им приглянулся как очень работоспособный и порядочный человек. Так я "прописался" в отделе. Потом я уже сам организовал в своем кабинете стол для заместителей отдела и стал считать себя полноправным работником краевого отдела здравоохранения.

Тогда я узнал историю, которая приключилась с назначением Вялкова на должность заведующего отделом здравоохранения крайисполкома. Об этом много говорили всякое.  С его назначением на руководство крайздравотделом   действительно вышла незадача, и  не по его вине. По поручению крайкома партии оформлением документов занималась 3-й секретарь крайкома  по идеологии  Сяваева,  и она торопилась, так как, видимо,  упустила время с этим заданием.  Поэтому она сфальсифицировала протокол собрания с участием  руководящих медицинских работников края с одобрением  кандидатуры  Вялкова, которого не было и в помине.

Михаил Наумович рассказал, что когда он узнал о сфальсифицированном протоколе, то  сразу встретился со своей очень уважаемой коллегой Савельевой Ниной Антоновной, которая долгие годы была главным врачом краевой санэпидстанции.   Обсудив сложившуюся ситуацию,  они решили,  что такого хамства и неуважения к руководителям учреждений здравоохранения края  оставить без внимания просто недопустимо! Поляченко обратился в ЦК КПСС с жалобой на   беззаконные действия крайкома партии в лице Сяваевой.   Одновременно он обратился  к своей близкой знакомой Елене Матвеевой,  корреспонденту газеты «Советская культура» по Дальнему Востоку и она не побоялась написать об этом событии. Разгромная статья было помещена в  газете «Советская культура» с вопросом - достоин ли быть инструктор крайкома партии, не имеющий никакого опыта руководящей работы на серьезных должностях в здравоохранении, руководить отраслью целого края.

Приехала комиссия ЦК КПСС,  и по результатам её работы Сяваева было снята решением бюро крайкома партии с занимаемой должности,  и перешла преподавателем в высшую партийную школу, а назначение Вялкова отменено! После разбора комиссии ЦК КПСС и вынесенного решения на закрытое партийное собрание в краевой отдел здравоохранения  пришёл 2-й секретарь крайкома КППС Неупокоев и принёс  всем членам первичной партийной организации извинение за недостойное поведение своей коллеги Сяваевой,  а Поляченко  поблагодарил за проявленную принципиальность и твёрдость в отстаивании справедливости.  Через некоторое время собрание  с участием руководителей учреждений здравоохранения края было действительно проведено,  и Вялков заступил на должность. За годы работы инструктором крайкома он успел себя зарекомендовать грамотным организатором здравоохранения.

Я всегда работал в субботу, а очень часто и в воскресенье. По субботам работал и Вялков. Он приглашал меня к себе выпить кофе и обычно в это время рассказывал о своей работе в краевом комитете партии, о Черном Алексее Клементьевиче. До этого кое-что о Черном мне рассказывал и дядя Витя, В.С.Пастернак, поэтому у меня сложилось впечатление об этом руководителе края как об очень знающем, жестком, требовательном, но справедливом человеке. Именно благодаря этим его качествам Хабаровский край часто  побеждал в социалистическом соревновании и жизнь в большинстве районов и городов края была лучше, чем в большинстве областей европейской части России. Но непосредственно по работе с Черным мне работать не довелось, он довольно скоро ушел на пенсию. А вот с  его заместителем Богдановым мне довелось столкнуться,  и он оставил в моей памяти не совсем приятные воспоминания.

Вялков меня многому научил. В первую очередь ставить стратегические задачи и знать пути их выполнения. От него я узнал некоторые тонкости и хитрости, позволяющие сглаживать недостатки в работе органов и учреждений здравоохранения. И это мне потом здорово помогало. Вообще Анатолий Иванович мощный организатор здравоохранения, что потом и подтвердил, став первым заместителем Министра здравоохранения России и по сути дела, заняв при министре Шевченко  роль Шокура при Гребенькове. Именно он решал в ту пору все вопросы в здравоохранении России.

От Вялкова я услышал в первые месяцы работы и аксиому для любого руководителя здравоохранения - иметь учреждение, на которое можно опереться в любой самой сложной ситуации и делать все, чтобы оно функционировало бесперебойно. Для меня, руководителя отдела по организации медицинской помощи взрослому населению, это была  краевая больница. С её главным врачом Кравцом у меня на самых первых порах возникли некоторые сложности. Он был в обиде, что мое назначение его начальником произошло без консультации с ним. Но я взял инициативу на себя, приехал к нему в кабинет, мы с ним по-мужски поговорили и все вопросы были сняты. Потом никаких трений между нами не возникало.

Деловые отношения у меня установились и с другими руководителями краевых лечебно-профилактических учреждений, особенно с Поляченко из краевого кожно-венерологического диспансера и с Олешко из краевой психиатрической больницы.  Установились у меня нормальные деловые отношения и с работниками других подразделений отдела здравоохранения. Мой опыт работы секретарем партийной организации и руководителя отделения помогал как-то разнообразить довольно унылый и однообразный порядок работы в отделе здравоохранения. При мне стали отмечать кое-какие знаменательные даты, встречаться всем коллективом на праздники.

По своему предшествующему опыту я старался  наладить контакты с руководителями других подразделений крайисполкома, с которыми приходилось затем тесно контактировать – с заведующим финансовым отделом Шевчуком, его заместителем Самотыя, с заведующими отделов социальной защиты и образования. 

Но в первую очередь мне надлежало представиться заместителю председателя крайисполкома по социальным вопросам И.И.Стрелковой и познакомиться с её правой рукой  Ф.И.Олифер, через которую в дальнейшем приходилось представлять все бумаги отдела здравоохранения на подпись Стрелковой. Все эти формальности были сделаны в первые дни моей работы в отделе здравоохранения крайисполкома.

Затем начались будни. Решение неотложных вопросов по организации медицинской помощи населению края, планирование работы на следующий год с учетом стоящих передо мной как руководителем задач, и бумаги, бумаги, бумаги, которым конца не было. Да и поездки в города и районы края, которые стали намного интенсивнее, чем у главного  специалиста и весьма непродолжительными.   

Помню первую свою командировку в районы края уже в новом качестве – краевого чиновника. Выехал в Амурский район с заместителем главного врача краевого кожно-венерологической диспансера Ислямой для рассмотрения письма  жалобы заведующей местным диспансером. Там я более плотно познакомился с главным врачом Амурской ЦРБ Любицким и его заместителем по оргметодработе Петровым.  Жалоба была рассмотрена. Признана частично обоснованной,  намечены пути по исправлению ситуации в районном диспансере.

Следующая командировка состоялась в Тугуро-Чумиканский район для контроля за выполнением решения по устранению замечаний после  проверки района, сделанной годом ранее комиссией во главе с Шокуром.  Комиссия в прошлый приезд выявила большие недостатки в работе местной ЦРБ.  Район очень сложный, протяженный, малонаселенный,  с отсутствием транспортных связей  и населением чуть больше 3 тысяч человек.  К сожалению, большинство замечаний, сделанных моими коллегами годом раньше, не были устранены. Об этом  я доложил первому секретарю района партии и председателю райисполкома.  А по приезду и заведующему отделом крайисполкома Вялкову. Главному врачу Тугуро-Чумиканской больницы Рахмановой было вынесено административное наказание.  У меня сложилось мнение о том, что специалистам, работающим в столь отдаленных районах, данные меры административного наказания были как слону дробинка. Они знали, что их заменить в районной больнице невозможно,   и поэтому так реагировали на административные  наказания и на замечания, что им делались по работе.  Но тут я получил первый урок Вялкова по работе с кадрами.  Он при мне стал рассуждать примерно так: «В ЦРБ сейчас работает 5 врачей, каждый из них уже бывал в должности главного врача и снимался за серьезные упущения в работе.  Кто-то другой в эту глубинку не поедет, очень уж суровые условия работы.  Остается выбирать из имеющихся кадров. Значит, пустить процесс по второму кругу.  Так нельзя делать. Так что работай с главным врачом, воспитывай, советуй и заставляй работать как надо».  Так я и сделал. И главный врач ЦРБ и одновременно врач-педиатр Рахманова еще долгие годы исполняла свои обязанности совсем неплохо.

Еще одна запомнившаяся командировка по жалобе в крайком партии от жителей национальных сел Комсомольского района. Вернее, не вся командировка, а один эпизод из неё.  Ездили бригада во  главе с заведующим отделом крайкома Улаевым. В её составе был заведующий отделом малочисленных народностей севера Закасовский, и два заместителя отделов образования и здравоохранения. Мы проехали ряд сел, знакомились каждый по своему разделу работы,  и потом встречались на сходе с жителями сел. И в одном селе жители очень активно выступали, но как только стемнело на улице,  тут же,  как по команде,  поднялись и ушли из клуба, где проводилась встреча. Председатель сельсовета пояснил, что в окрестностях села бродит медведь-шатун и все жители бояться выходить в темное время суток на улицу. Медведь задрал уже несколько собак.  Вот такие глухие места приходилось посещать.

Скоро оказалось, что первым секретарем крайкома партии Черным был установлен жесткий контроль за всеми поступающими жалобами на его имя. Он требовал комиссионного рассмотрения жалоб с участием одного из руководителей отдела. Вот и пришлось мне довольно часто выезжать по жалобам больных вместе со специалистами по профилю заболевания у того, кто писал жалобу.  А потом писать ответ за своей подписью на имя Черного.

А теперь о случае, который позволил мне ранее не очень лестно отозваться о втором секретаре крайкома партии Богданове.  Вышло постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР об увольнении из рядов Вооруженных сил большой группы офицеров. Одним из пунктов данного постановления было требование обеспечить всех уволенных в запас всеми видами медицинской помощи.  Изучив документ, я пришел к выводу, что целесообразно закрепить в Хабаровске данный контингент за гарнизонной поликлиникой, в Комсомольске за МСЧ-98, а в других городах по месту их проживания за территориальными поликлиниками и больницам.  Это было вполне обоснованно.

Но проводивший это заседание бюро крайкома партии в отсутствии Черного Богданов не разобрался в существе вопроса и доверился своему инструктору, который взял протоколы предыдущих  аналогичных заседаний бюро и написал свой доклад  совершенно не по данному постановлению ЦК и Совмина.  Он обвинил органы и учреждения здравоохранения в том, что они недостаточно заботятся об оздоровлении призывных контингентов. И Богданов, первым предоставив слово в прениях мне, обрушился на меня с теми же претензиями, что и докладчик.  Он напрочь отмел  все мои доводы о том, что речь идет не о призывниках, а об увольняемых в запас офицерах.  Также был против моих  предложениях по их дальнейшему медицинскому обслуживанию. Грозили оргвыводы, не сулящие  отделу здравоохранения ничего хорошего.  Но мне на помощь пришел один из выступающих, генерал-лейтенант из штаба округа. Он все расставил по местам и  поддержал мои предложения. С генералом спорить Богданов не посмел,  и  было принято решение коренным образом переработать постановление бюро, проект которого приготовил тот инструктор крайкома,  меня включили в состав комиссии.  Не успел я вернуться в свой кабинет, как Вялков уже был информирован об итогах заседания крайкома и зашел меня поздравить с успехом.

Хорошо запомнил свою первую командировку в Министерство здравоохранения РСФСР.  Надо было наводить мосты в этом ведомстве, особенно в Лечебном Главке, с которым мне приходилось больше всего иметь дело. Накануне отъезда ко мне пришел с визитом японец, который презентовал мне 200 граммовую  банку настоящего  кофе NESKAFE.  Я решил захватить его в Москву в качестве презента.  И вот я в Москве. Годом раньше я шел по Вадковскому переулку, когда меня Вялков отправил держать ответ за край к первому заместителю Министра Панову, будучи главным рентгено-радиологом края.  Нашел здание Министерства здравоохранения, зашел в Лечебный Главк. Увидел, что там сидящие сотрудницы собираются попить чай и предложил выпить кофе. И достал свою банку.  Все оживились. Настоящий кофе и в Москве в те годы был дефицитом. И когда окрыли  банку и первые чашки наполнились этим напитком, аромат заполнил не только этот кабинет, но и распространился по всем  помещениям Главка. И на этот запах потянулись сотрудники с вопросом – откуда такой запах? И все говорили – вот товарищ Щербаков из Хабаровска  угостил. Так я стал  известным в этом Главке,  и в дальнейшем мне не раз приходилось воспользоваться услугами его, вылетая обратно в Хабаровск по брони санавиации в условиях дефицита авиабилетов. Кстати, там в этом кабинете я познакомился с заведующим отделом здравоохранения Приморского крайисполкома Гартнером. Стоило ли лететь обоим через всю страну, чтобы познакомиться?  Но вот такой случай, вернее, запах настоящего зарубежного кофе,  помог это сделать.

В тот период времени в нашем отделе был лишь один автомобиль «Волга», которым часто пользовался заведующий Вялков. Поэтому для поездок по городу мне должны были давать дежурную машину гаража крайисполкома.  Но замов отделов было много, а машина одна.  И не всегда она доставалась мне даже в случаях экстренных вызовов.  Поэтому я купил коробку конфет и пошел к диспетчерам гаража. Это были молодые женщины, я с ними познакомился и вручил коробку конфет. Я был первый из замов, кто это сделал.  С тех пор машину мне выделяли без задержек, если не дежурную, то машину одного из заместителей председателя крайисполкома, который в это время был в командировке в Москве. А ездили они туда  весьма часто и были не по одному дню.
 
В первый период моей работы произошло три случая, которые положительным образом повлияли на мой авторитет как организатора здравоохранения. Первый случился месяцев через семь после моего прихода в отдел. Как обычно, в субботу я был на работе. Вдруг позвонил дежурный из первой приемной крайисполкома (был такой в нерабочие дни) и сообщил, что на водозаборе на Заячьем острове в Хабаровске произошел выброс хлора и есть пострадавшие. Мне удалось организовать выезд на место аварии всех имеющихся в городе машин скорой помощи (из трех подстанций), взяв на себя ответственность за задержку вызовов по всем отложенным вызовам.  Добавил и машин санавиации из краевой больницы, вызвал из дома дополнительный персонал в больницы, где оказывалась медицинская помощь,  и решил вопрос о дополнительном лекарственном обеспечении этих больниц нужными препаратами и растворами.

Второй случай произошел осенью, в начале ноября, когда в Хабаровске начался ледостав на Амуре. Поступил вызов к больному с острым животом в поселок Кукан на левом берегу Амура. Вертолетом из-за нелетной погоды не доставить, катер уже через лед не пройдет. Пришлось обратиться к командиру Амурской военно-морской флотилии и задействовать катер на воздушной подушке для доставки больного в Хабаровскую краевую больницу. Успели. Больной после операции поправился. Вялков потом мне сказал, что никогда не догадался бы решить проблему через привлечение моряков-амурцев с их катером на воздушной подушке. Он просто не знал о возможностях плавания таких катеров не только над водой, но и над поверхностью земли или льдом. А я знал и использовал эту возможность на благо больного.

А третий случай не относился оказанию помощи кому-то из больных, а был связан с пожаром на электростанции в поселке Троицком, когда в зимнее время без света оказался поселок и в том числе больница. В случае экстренной операции был лишь только аккумулятор для кратковременного вмешательства. Произошло это в ночь рано утром в воскресенье, и хотя по должности там должен быть Чебаненко, Вялков послал меня принимать участие в работе краевой чрезвычайной комиссии непосредственно в поселке. Комиссия приняла решение привлечь для электроснабжения больницы и еще нескольких важных объектов дизель-генератор из воинской части, и пока машина с дизелем не приехала в Троицкое, не было опробовано это оборудования,  и пока не убедился, что электропитание в операционную подано, я не уехал. И все было сделано вовремя, так как появился больной с аппендицитом,  и  ему требовалась операция. Обратно я добирался на машине скорой помощи уже глубокой ночью, и это была моя первая поездка на машине на столь далекое расстояние, да еще ночью и в зимних условиях.

Но это были случаи единичные, потребовавшие неординарных решений. Но были и массовые вспышки серозного менингита в Хабаровске и Комсомольске, пожар в кафе "Чародейка" в Комсомольске, где принимались меры по оказанию помощи в больших масштабах. Да и много других разнообразных в больших масштабах заболеваний было в ту пору, которые требовали вмешательства краевого отдела здравоохранения в пору существования вертикали власти и ответственности сверху донизу. Больших проколов в моей работе на должности заместителя по организации медицинской помощи взрослому населению не было.

В отделе здравоохранения во время существования СССР я курировал Еврейскую автономную область. Когда начались первые свободные выборы депутатов Верховного Совета СССР, область составляла избирательный округ вместе с Кировским районом Хабаровска. И когда от Кировского района решили выдвинуть кандидатом в депутаты М.Н.Поляченко, встал вопрос об оказании поддержки его кандидатуры  в  ЕАО. Мы поехали с ним туда, но мне заявили, что они хотят видеть мою кандидатуру, а не Поляченко. Мне удалось медработников области отговорить от этого шага и поддержать кандидатуру Поляченко, который потом благополучно и был избран депутатом Верховного Совета  СССР. Миша потом мне всегда оказывал различную поддержку и помощь в благодарность за содействие при выборах в депутаты. И хотя он был им совсем недолго, года 2, до распада СССР, потом меня всегда поддерживал и оказывал всяческие знаки уважения.
 
Уже в первый год моей работы в отделе здравоохранения Вялков стал меня проверять в разных неординарных ситуациях. То пошлет без всякой подготовки на бюро крайкома партии, где мне приходилось отвечать за   краевой   отдел    здравоохранения,   то   на   заседание крайисполкома в свое отсутствие в городе. По статусу на эти заседания должен был ходить Чебаненко, но Вялков не мог на того положиться и посылал меня. И я вроде как всегда не подводил своего начальника, отвечал на все вопросы достаточно точно, аргументировано и взвешенно. Все же я до своего назначения побывал во всех районах края, кроме Аяно-Майского, своими глазами видел ситуацию в них, в отличие от Чебаненко, который практически нигде не был, разве что в крупных городах. Все же сказалось, что я за полтора года работы в должности главного рентгенолога полгода провел в командировках.

Через год после начала моей работы в отделе здравоохранения я был направлен на курсы «Резерва руководящих кадров Минздрава  СССР", которые проводило Министерство здравоохранения СССР вместе с Центральным институтом усовершенствования врачей. Перед циклом занятий было предложено представить работу по любой теме, входящей в нашу компетенцию. Я подобрал материалы по медицинскому облуживанию малочисленных народов края, которых у нас  было свыше 32 тысяч человек 16 разных народностей. Эта работа получила высокую оценку.  Потом мы прошли тестирование, когда за 3 часа надо было ответить на 100 вопросов анкеты. По всем разделам организации здравоохранения. Я правильно ответил на 83% вопросов и получил за это 5.  Затем начались занятия. Занятия были достаточно насыщенными и помогали более глубоко узнавать принципы работы. Во  время учебы мне пришлось принять участие и в заседании коллегии Минздрава СССР   по    проблемам    охраны    здоровья   малочисленных народностей Севера. Коллегию проводил Е.И.Чазов. Я был включен в рабочую группу Минздрава по выработке справки к заседанию коллегии и решения коллегии. Это стало для меня еще одной школой в обучении, как правильно подходить к рассмотрению и решению отдельных проблем в области   охраны    здоровья   населения,    которые  я  впоследствии стал применять во время работы в органах управления здравоохранением края.  Один месяц мы занимались на кафедре организации здравоохранения института.

Затем нам была предоставлена возможность в течение 2 недель изучать принципы современного менеджмента на кафедре зарубежного здравоохранения, где занятия проводились в форме ролевых игр. И затем еще 2 недели мы проходили стажировку в Министерстве здравоохранения СССР. Там с ними проводили встречи министр Евгений Иванович Чазов и все его заместители, начальники основных Главков Министерства.  Затем нас разделили на группы и отправили в разные республики в составе комиссий Минздрава по подготовке вопросов на коллегию этого органа. Кто-то поехал в Ашхабад, кто-то в Одессу, а я был в составе группы отправлен в Ногинскую ЦРБ. Опыт этого района по внедрению нового хозяйственного механизма собирались обсудить на коллегии Министерства здравоохранения СССР.  Каково же было мое удивление, когда в главном враче Ногинской ЦРБ я узнал выпускника Хабаровского медицинского института Лифшица, старшего брата моей сокурсницы Маши Лифшиц.  После  всех бесед и знакомств с работой подразделений  больницы мы, три выпускника одного института, встретились в неформальной обстановке. Как оказалось, Маша Лифшиц  работала у брата в больнице в должности заведующей отделом переливания крови. Мы  вспоминали наши студенческие годы и профессорско-преподавательский состав родного для нас всех института.

Такого полноценного  обучения организаторов здравоохранения ранее не проводилось, мы были первыми ласточками в этом начинании. Мой диплом подписали Министр здравоохранения  Чазов и ректор центрального института усовершенствования врачей. Больше такого не было. И хотя этот опыт был признан успешным, следующие циклы подготовки проводились  без стажировки в Минздраве СССР и менеджменту учили уже сотрудники основной кафедры по организации здравоохранения.

Моя подготовка по организации здравоохранения и моя активность в работе отдела здравоохранения подтолкнула Вялкова к некоторым кадровым перестановкам в отделе. Ни для кого не стало неожиданностью мое назначение на должность первого заместителя заведующего вместо Чебаненко через 1,5 года после моего прихода на работу в отдел. Чебоненко ушел работать в страховую компанию. Круг моих обязанностей значительно вырос. Если сравнить с военной терминологией, я стал у Вялкова начальником штаба. На меня возлагалась задача организовать выполнение тех решений, которые принимались в отделе, и контролировать их исполнение. На мою прежнюю должность была приглашена Сысоева Валентина Ивановна, очень ответственный работник и хороший человек. Чуть позже, когда стала необходимость создания отдела по контролю за исполнением всех принимаемых решений, на должность его руководителя  была приглашена Пиотрович Людмила Львовна, тоже очень исполнительный работник, опытный и знающий. Со временем именно с этими женщинами в отделе у меня установились очень хорошие человеческие отношения.

На меня были возложены следующие обязанности:
1. Подготовка  планов работы отдела здравоохранения на год с поквартальной разбивкой.
2. Подготовка документов в Минздрав РСФСР, в крайком партии и в крайисполком, включая согласование проектов постановлений крайисполкома по нашей отрасли. .
3. Подготовка проектов приказов отдела здравоохранения, решений коллегий отдела.
4. Организация работы всех секторов отдела и контроль за выполнением  всех приказов отдела здравоохранения  и приказов вышестоящих органов.
5. Организация работы краевой аттестационной комиссии по присвоению категорий врачам и контроль за работами комиссий в городах и крупных ЦРБ по присвоению категорий средним медицинским работникам.
6. По должности я был включен в состав Ученого Совета Хабаровского государственного института и был членом комиссий института на вступительных и выпускных экзаменах.

Работать мне пришлось еще больше. Часто мне приходилось возвращаться домой в 10-11 часов вечера, причем на городском транспорте, а потом еще минут 20 идти пешком от  остановки до дома.  Однако работа мне нравилась, я с удовольствием ходил на работу с желанием  решать все новые и новые задачи, отвечать на вызовы обстоятельств.

Любая работа по планированию начинается с углубленного анализа предшествующей деятельности. Это всегда был мой конек, мне нравилась эта работа и при желании в ней можно было найти много скрытых подводных камней. Поэтому созданный чуть позднее отдел анализа и планирования уже в управлении здравоохранения в начале 1992 года мне очень в этом отношении помогал. А пока я самым плотным образом стал работать с начальником краевого бюро медицинской статистики Лазарем, очень грамотным в этом отношении  специалистом.  Он очень много подсказал  мне нюансов в этом вроде сухом, состоящим из голых цифр, разделе работы. Я ему очень благодарен за это.

В это период много внимания уделялось Министерством здравоохранения РСФСР выполнению приказов Минздравов СССР и РСФСР. К нам часто приезжали комиссии из Москвы и мне приходилось уделять много времени  сопровождению этих комиссий в медицинские учреждения края.  Регулярно проводились разнообразные конференции различных специалистов, на которых я должен был председательствовать. Все это отвлекало от работы в отделе, но это тоже входило в мои обязанности.  Чтобы помочь мне в работе с огромным документопотоком были приобретены два  первых компьютера и установлены в моем кабинете и у главного бухгалтера Писаревой.  Для нашего обучения пользованию ими был приглашен преподаватель из железнодорожного института и мы под запись отрабатывали весь алгоритм действий на компьютере.  Пришлось осваивать и эту технику. Мне установили на компьютер тренажер клавиатуры,  и скоро я научился печатать до 200 знаков в минуту, не глядя на клавиши.

При согласовании проектов постановлений крайисполкома мне приходилось часто бывать в кабинетах заместителей председателя крайисполкома Домогальского, Вожевитова, Стрелковой, начальника главного планово-экономического управления  (ГлавПЭУ) Морозова, которого позже сменил Ишаев.  Прежде чем вышеназванные начальники подписывали проекты постановлений, мне требовалось доказать целесообразность принятия данного документа. Постепенно у меня накопился определенный опыт в этом отношении.

В это время в работу учреждений здравоохранения стал внедряться Новый хозяйственный механизм, являющийся прообразом рыночных отношений в медицине.  Тот самый, с каким я познакомился в Ногинской ЦРБ.  Поэтому я возглавил рабочую группу по внедрению его у нас в крае. Много внимание уделялось выработке механизмов и условий его внедрения в деятельность медицинских учреждений, так как приказы Минздрава носили рекомендательный характер. 

Во главе представительной делегации руководителей органов здравоохранения края я был на Всесоюзном совещании по этому вопросу в городе Горьком.  Мы немало полезного почерпнули на этом совещании. Через некоторое время  наш край стал на хорошем счету в Минздраве РСФСР по внедрению этого нового механизма работы.

Первый поход медиков во власть был удачен, в депутаты Верховного Совета СССР попали 2 врача (кроме Поляченко травматолог из Амурска Евтушенко), поэтому, когда стали проводиться выборы в Верховный Совет РСФСР, медики всего края провели мощную агитационную работу. Вообще авторитет медицинских работников среди населения в ту пору был очень высок. Он до сих пор высок в небольших городах и поселках. Поэтому Вялков, как и несколько других медицинских работников края были выбраны депутатами Верховного Совета. Впервые в истории муж и жена, врачи по специальности, по фамилии Удаловы, стали депутатами высшего законодательного органа страны. И это случилось в Хабаровском крае.

Мне не только довольно много пришлось поработать среди избирателей и медицинских работников в поддержку кандидатуры Вялкова, но и много работать по непосредственному руководству здравоохранением края, так как Анатолий Иванович часто отвлекался на встречи с избирателями. Потом, когда он стал депутатом Верховного Совета и 2-3 раза в году на  месяц, а то и больше, уезжал в Москву на сессии Верховного Совета РСФСР, вся практическая работа по руководству отделом  легла на меня. Конечно, мы регулярно созванивались, но 7- часовая разница во времени и затяжные сессии депутатов до минимума сводили это общение. А это был период начала развала СССР, бардак в стране нарастал. Так что приходилось тяжело.

Несколько слов о взаимоотношениях с краевыми и республиканскими властями.  Председателя крайисполкома Данилюка Николая Николаевича я знал уже несколько лет, еще во время моей работы в Индустриальном районе Хабаровска, он относился ко мне с уважением, так же как и я к нему. Но общались с ним мы редко. С куратором здравоохранения Стрелковой Ириной Ивановной у меня лично сложились очень хорошие отношения. Я был единственный заместитель руководителя отдела крайисполкома, которого она пригласила на свое 50-летие. И это о чем-то говорит, правда?  А вот с инструктором крайкома партии, курировавшим краевое здравоохранение, я конфликтовал из-за его безграмотности и нежелания что-то узнать больше. Да и он ко мне не очень хорошо относился, дважды подставил меня при рассмотрении некоторых вопросов на бюро крайкома партии.

За время работы я лично был знаком со всеми министрами здравоохранения РСФСР, потом Российской Федерации в период с 1989 года по 2000 год, включая Потапова, Калинина, Нечаева, Царегородцева и других, со многими заместителями министра - Стародубовым, Вагановым, Шабалиным, Онищенко и меня есть даже совместные фотографии. Так же был знаком с президентом академии медицинских наук Покровским, председателями комитетов по здравоохранению Верховного Совета СССР и РСФСР, а потом Госдумы России.

Участие в многочисленных совещаниях, заседаниях коллегий Минздравов СССР и России позволило познакомиться со многими руководителями региональных управлений здравоохранения. Мы, дальневосточники, в основном  «кучковались» отдельно, особенно от «западников», т.е. руководителей здравоохранения областей, расположенных в европейской части России. С сибиряками поддерживали связь, а вот «западники», разбалованные уже в то время взятками, чванились, хотя проблем в здравоохранении их регионов было много. Они все лебезили перед москвичами, а мы были выше этого.

В советский период была очень четко отработана система подготовки медицинских кадров.  Врачей и некоторые категории средних медицинских работников часто направляли на курсы повышения квалификации. Огромную роль в этом играли и научные общества, которые существовали для  врачей всех специальностей. Были они и в Хабаровском крае. Возглавляли их  очень уважаемые специалисты, как правило,   профессора Хабаровского медицинского института. Хочу назвать несколько самых активных обществ в крае в тот период работы. Хирургическое общество в течение многих лет возглавлял профессор Александрович, терапевтическое общество – профессор Сиротин, педиатрическое – профессор Постол. Активно работали общества психиатров (профессор Колотилин), реаниматологов-анестезиологов (доцент Чередниченко), рентгенологов (доцент Чайка) и многие другие. Испробовав во время работы главным рентгенологом метод привлечения к работе научных обществ периферийных врачей, став председателем краевой аттестационной комиссии, я ввел за правило, что врач, претендующий на высшую квалификационную категорию, обязан выступать на заседаниях научных обществ.  Это дало эффект, теперь проблем с подбором выступающих на заседаниях научных обществ  стало меньше.
 
Так что мой период работы в качестве одного из руководителей здравоохранения края во время существования Советского Союза был наполнен повседневной работой с многочисленными бумагами, решением вопросов и проблем здравоохранения края, встречами с коллективами и отдельными сотрудниками медицинских учреждений. Как и все, я вел  еженедельный прием посетителей по личным вопросам,  участвовал в совещаниях,  осуществлял многочисленные командировки в Москву, города и районы края, занимался другими  текущими делами.

В сентябре 1990 года меня пригласили на выставку  японского оборудования в Иркутск, где наряду с другим оборудованием должна быть и медицинская техника.  По согласованию с Вялковым я поехал туда. Предварительно договорился с местным облздавотделом о бронировании места в гостинице. В Иркутске я до этого не был, поэтому мне было интересно посмотреть, что представляет из себя этот очень старинный город. Но вначале надо было побывать на выставке.  Она проводилась по инициативе местных лесозаготовителей и  поэтому основной упор был сделан на показ современного японского оборудования для заготовки леса и его обработки. Поражали пилы, которые практически не дают опилок и после распиловки не требуется обработка  поверхности, настолько она гладкая. Впервые увидели такое оборудование. 

Но меня интересовало медицинское. Нашел я и этот стенд с оборудованием и в качестве специалиста, показывающего принципы его, работы был мой сокурсник, Валерий Кенигфест, который в то время работал эндоскопистом в железнодорожной больнице Хабаровска, и по совместительству в японской фирме «Искра Индастри ЛТД».  Он все мне показал и рассказал. С таким количеством современного оборудования я еще не встречался.  Было очень интересно.

Потом я побывал в  Иркутской областной больнице. Она построена по такому же проекту, как и Хабаровская, разве что в ней некоторые корпуса находятся не там, как в Хабаровске. В частности операционный блок и поликлиника.  И при больнице есть «свечка» многоэтажного областного родильного дома со своим руководством, независимым от главного врача областной больницы. Помню, я беседе с ним меня поразил тот факт, что в больнице есть свой леспромхоз.  Да, да,самый настоящий леспромхоз.  Местная власть в лице облисполкома решила таким образом улучшить финансовое обеспечение областной больницы. Она сама заготавливала лес, продавала его, а прибыль шла на нужды самой больницы. С учетом того, что цены на лес были высокими, это давало существенную прибавку к бюджету больницы.

Местное руководство облздравотделом порадовало меня и поездкой на озеро Байкал по берегу Ангары. Удивительно прозрачная вода в озере и очень холодная. Мне удалось лишь зайти в щиколотку в эту ледяную воду и сразу обратно.  Попробовали мы и знаменитого омуля, но не выловленного своими руками, а купленного по дороге. Горячего копчения да еще с пивком – просто обалденная вкуснота. Так что эта поездка на Байкал мне надолго запомнилась.

Как запомнилась и поездка в Красноярск, куда руководителей территориальных органов здравоохранения пригласила фирма, занимающаяся программным обеспечением медицинского оборудования. Пригласила за свой, так почему бы и не поехать.  В аэропорту я  встретился со своими коллегами, такими, как и я, первыми заместителями – Хабаровского горздравотдела  Павловой и облздравотдела Еврейской автономной области Тихомировым. 

Хозяева семинара нас познакомили со своим продуктом. Это были их ноу-хау, весьма интересные и  нужные в работе медицинского персонала. Но пока такого количества вычислительной техники в наших больницах не было, это была задумка на перспективу.  И если бы через два года нас не накрыла продукция ведущих мировых производителей типа Майкрософта, то продукция той фирмы, которая нас пригласила в Красноярск, была бы востребована. 

Для более полного представления о Красноярске и крае нас свозили к гидроэлектростанции на Енисее. Проехали мы и город Дивногорск по пути к станции. Там  хозяева  организовали шашлыки. Я попробовал первую порцию шашлыка и завалился в автобусе подремать, тем более что в ночь мы должны были возвращаться в Хабаровск на самолете. А остальные гости ели еще шашлыки, и видимо, не всегда прожаренные. Потому что многие так страдали от элементарного поноса, что еле успевали добежать до туалета и в гостинце, и в аэропорту, и в самолете.  Две эти поездки в Сибирь позволили расширить мне географию тех мест, в которых я побывал  за время своей работы в отделе здравоохранения. 

Именно в ту пору состоялись две заграничные поездки - в США и  Китайскую Народную республику.   Вот о них я и хочу рассказать.

Итак, первая зарубежная страна, в которой я был, Соединенные Штаты Америки. Вернее, лишь один из штатов этой страны, Аляска. Бывшая заграничная колония России, проданная за бесценок, потому что из отдаленности не было возможности эту колонию защищать и обустраивать.

Прилетели мы в Анкоридж чартерным рейсом. На борту самолета Ту-154 была делегация Хабаровского края, которую возглавлял заместитель председателя крайисполкома Солдатченков. В составе делегации из 160 человек были представители  всех отраслей народного хозяйства края – промышленности, сельского хозяйства, научных учреждений, здравоохранения, образования, культуры и т.д.  Для этой поездки всем членам делегации сделали заграничные паспорта, которые  потом изъяли.

Накануне поездки мы связались с американцами и попросили их помочь провести сложный анализ крови, который в СССР не делался. Поэтому я вез с собой упакованную пробирку с кровью. Но ввоз биологических жидкостей в США запрещен. Поэтому меня еще до таможенного осмотра нашел американец, который потом оказался Тэд Молла, и взял у меня пробирку.  Без проволочек я прошел необходимые  процедуры и вышел в зал прилета. Первым из всей нашей делегации. И ко мне бросились корреспонденты, телевизионщики, думая, что я есть руководитель делегации Солдатченков.  Пришлось их разочаровать.

Хотелось бы сказать еще об одной особенности, о которой мы не знали. На Аляску запрещен ввоз меха из морских животных- котика, ондатры и других. И у всех членов делегации, которые имели шапки из такого меха, они были изъяты и возвращены при возвращении в Союз.  И часто мы встречали в городе потом своих товарищей, которые в ноябрьские холода носили на голове летние бейсболки.

Наша группа  врачей состояла из 3-х человек. Я, как первый заместитель заведующего отделом  здравоохранения Хабаровского края, А.Г.Росляков – ректор Хабаровского медицинского института, В.В.Егоров - директор Хабаровского филиала МНТК «Микрохирургия глаза», по совместительству – бывший зять Рослякова.  Нам была предоставлена возможность познакомиться с клиникой Университета Аляски (как краевая больница в Хабаровске), частными клиниками, в том числе семейной медицины,  Институтом приполярной медицины, который нас принимал на Аляске. Говорят, что под этой вывеской скрывался филиал ЦРУ, работающий на Дальнем Востоке. Может быть, так и было, так как после распада СССР и открытия границ этот институт прекратил свое существование.

Мы имели возможность сравнить две территории, разделенные только нешироким Беринговым проливом, Чукотку и Аляску. Пустынная, заброшенная окраина России, с нищим коренным населением и невзрачными поселками и с двумя городами Анадырем и Бухтой Провидения, где самые высокие дома имеют пять этажей - такой представляется Чукотка. Всего на этой территории проживало в советские времена чуть больше 50 тысяч человек.

И  экономически развитая, с рядом городов, самым крупным из которых является Анкоридж с населением свыше 200 тысяч человек, в котором есть свой Сити с небоскребами в 25 этажей, большим количеством автомобилей и хайвеем (автострадой) среди тундры. Что больше всего поразило, это нефтепровод, идущий по поверхности тундры и который делает  квадратные арки над путями миграции северных оленей (как в некоторых городах, в том числе в Тюмени, на паропроводах эстакады над дорогами). Американцы думали при строительстве нефтепроводов не только о сохранении природы тундры, но и о сохранении её обитателей, оленей.

Есть много традиционных для эскимосов поселков, а также резерваций, куда уехавший с Аляски эскимос мог приехать и пожить как в добрые старые времена. Конечно, все это создавалось в последние годы, а не во времена освоения Аляски, но все равно это же сделано!

Анкорижд, современный город, в центральной части с небоскребами, окруженный жилыми домами в виде пентхаусов, а затем разбросанными среди сосновых лесов коттеджами, насчитывал в 1990 году, когда я там был, 200 тысяч населения и 300 тысяч автомобилей. Т.е. в каждой семье на каждого члена (включая младенцев) приходилось больше 1 автомобиля. Конечно, были автомобили в организациях и предприятиях, но все равно такое количество автомобилей поражало.

У врача-окулиста, в семье которого мы жили, и которая состояла из 5 человек, было 6 автомобилей (3 седана -«Кадиллак», «Мазда», «Фольсваген») 1 джип «Форд», 2 пикапа «Форд» (один с 3-х местной, а другой с 5-ти местной кабиной) и еще один раритетный автомобиль, но на ходу. Кроме этого, был легкомоторный гидросамолет на поплавках и снегоход. Деревянный трехэтажный коттедж, в котором мы жили, имел на первом этаже гараж на 2 или 3 машины (но где стояли снегоход и раритетный кабриолет), спортивный зал с сауной и джакузи, на 2-м этаже кухню, столовую и большую гостиную, где были развешены по стенам головы охотничьих трофеев хозяина. На 3-м этаже были 3 спальни – родителей и 3-х детей (одна для старших девочек и одна для мальчика). Отопление проходило по периметру комнат и представляло ребристые круглые батареи диаметром около 30-35 см. Температура регулировалась компьютером  - 18 градусов днем и 13 градусов ночью. Холодновато по нашим меркам. Коттедж стоил в то время 200 тысяч долларов. Врач занимался частной практикой, жена у него работа в его офисе регистратором, 2 старшие дочери учились в университетах где-то в Орегоне или Калифорнии, младший сын заканчивал школу. Отец ездил на «Кадилакке», мать на джипе, сын на 3-х местном пикапе. Остальные машины стояли на улице около дома.  Хобби врача были охота и рыбалка. Он бывал на охоте и рыбалке в Африке и в Южной Америке, объездил и облетел на своем самолете почти всю Северную Америку. На стенах висели чучела голов слона и носорога, других крупных животных и зверей, добытых хозяином дома. Коллекция ружей состояла из десятка единиц различных систем и калибров. Вот такое увлечение представителя самой гуманной профессии.

Были мы в гостях у директора Института приполярной медицины Тэда Молла. С его слов, его отец эскимос, а мать – русская. Очень может быть, говорит он по-русски очень хорошо. Американцы любят приглашать к себе в гости домой (в отличие от японцев и европейцев). Вот мы и оказались в его служебной квартире. Она находилась в 2-х квартирном доме и занимала 3 этажа, но была на 5-ти уровнях (расположенных в шахматном порядке). Полуподвал со стиральной машинкой и еще с чем-то, затем прихожая, потом кухня, столовая-гостиная и следующий уровень – спальня. Вот такое необычное даже для нынешнего времени расположение в жилом доме. Тэд Молла собирал навесные замки и у него была большая коллекция их. Я, зная об этом его увлечении, привез из Хабаровска большой и старинный висячий замок, снятых по моей просьбе с какого-то сарая в доме под Хабаровском. А жене Тэда подарил очень редкую тогда (да и сейчас) вещь – тонкий шерстяной платок с вышивкой.

За эти презенты Тэд выделил нам к 70 долларам США командировочных еще по 70 долларов (то время это большие деньги, за 100 долларов можно было купить двух-кассетный магнитофон «Тошиба» с питанием на 220 Вольт, что и сделали мои попутчики). Так что почувствовали себя богачами. Я на полученные доллары привез всем подарки – и жене, и детям, и даже зятю. Помню часы сыну Сереже в стиле «миллитари», а вот кому что еще,  уже забыл.

Тэд Молла показал нам не только свой дом, но и некоторые свои коллекции кроме амбарных замков.  У него  была очень богатая коллекция бумажных ассигнаций разнообразных правительств в России после революции и во время гражданской войны. И Колчака, и Деникина, и Петлюры и многих-многих еще, о которых я до тех пор и не слышал.   С Тэдом Молла у меня была еще одна встреча, когда он прилетел в Хабаровск с ксерокопией визы в СССР и его не пропустили при пограничном контроле. Мне пришлось брать знакомую сотрудницу из ОВИРа, ехать в аэропорт и под свою ответственность и расписку проводить его через границу. Потом, через несколько лет  я понял, что способствовал переходу границы шпиону из США.  Может быть, так и было. Но урона он нам не нанес, разве что увидел, как работают учреждения здравоохранения в городе Хабаровске, так как я его везде сопровождал.

Конечно, первая поездка за границу, посещение богатых медицинским  оборудованием клиник, знакомство с новыми принципами оказания медицинской помощи, небоскребами, магазинами, набитыми всевозможными товарами, чистота в общественных местах (туалетах и прочих) произвели на меня огромное впечатление. Помню, я купил какой-то тест-контроль в виде набора разноцветных пленок. Этот тест несколько дней после приезда показывал у меня шоковое состояние.

Между первой и второй поездками за границу было еще одно событие, которое надолго запомнилось многим  медицинским работникам Хабаровского края.  Впервые мы проводили у себя международную конференцию с участием американских и европейских врачей и других специалистов.  Причем не  одной, а нескольких специальностей.  Эта конференция проводилась две недели и участники её прилетали из штата Калифорния несколькими рейсами с интервалом в три-четыре дня.  Дело было в феврале и  американцы из теплой Калифорнии, где было больше 20 градусов тепла, приезжали в Хабаровск, где было тоже 20, но со знаком минус.  Мне вместе с переводчиком, в качестве которого выступала преподаватель медицинского института  Соломенко, столько раз приходилось встречать самолет из Ниигаты, так как прямого рейса с Америкой у нас не было.  Встречать незнакомого человека – это так сложно. Мы вначале не знали, что лучше написать крупным буквами фамилию на английском языке, вот  и метались  от одного к другом легко одетому человеку, похожему на американца.  Один приехал вообще в одном свитере. И потом пришлось этого американца одевать во все наше. Поляченко дал ему поносить меховую шапку на время, а тот решил, что подарил и увез к себе в Калифорнию. Где он будет её там носить, не понятно.

Но в этой делегации, кроме специалистов, был еще и министр здравоохранения штата Калифорния Кайзер.  Вообще если бы Калифорния в тот год была не штатом, а отдельным государством, то по объему выпускаемой продукции  была бы 7-м в мире государством.  Вот какой богатый это штат.  Его сопровождали два, как сейчас бы сказали, русскоговорящих джентльмена.   Это были потомки русских, еще до революции иммигрировавших из России. Помню имя и фамилию одного – Серж Чернай. Мы с ним не раз встречались до этого. Поэтому мы хотели не ударить в грязь лицом и показали нашим американским друзьям гостеприимство российского Дальнего Востока.  Но разве можно было обойтись без парной? Нет, конечно. Я договорился с моих хорошим знакомым еще со времен работы в 11-й больнице, директором завода МЖБК Равкиным, у которого была хорошая база отдыха на Воронеже, и повезли туда гостей.  Мы очень хорошо отдохнули – попарились, искупались в небольшом бассейне с холодной водой и потом хорошо поужинали с традиционными песнями под гитару. Наши американские соотечественники от нас не отставали.

И еще один эпизод запомнился, связанный с этой конференцией.  Мы повезли наших гостей в театр музыкальной комедии.  Для этих целей, чтобы не гнать несколько легковых автомобилей, взяли в краевой санэпидстанции микроавтобус Toyota Heis.  Довезли гостей до театра и наказали водителю, когда приехать к окончанию спектакля. Когда мы вышли и сели в микроавтобус,  я почувствовал в салоне запах дизтоплива.  Но это не помешало  нам довести гостей до гостиницы.  Потом я спросил водителя, откуда запах. И что оказалось. Автомобиль был дизельный, у нас в России и тогда, и сейчас очень некачественное дизтопливо.  И когда водитель собрался ехать за американцами к театру, автобус не стал заводиться. Засорился топливный насос.  Но наш умелец не растерялся. Взял дома резиновую клизму, налил в ней дизтопливо, посадил свою жену рядом с собой в кабину и дал в руки клизму. И пустил топливо прямо в систему подачи топлива мимо топливного насоса.    Так поступить  мог только русский!  Я попросил главного врача санэпидстанции премировать находчивого водителя, что и было сделано.

В завершении конференции от имени крайисполкома был дан банкет. На нем         присутствовала заместитель председателя крайисполкома  Стрелкова и министр здравоохранения штата Аляска Кайзер и многие руководители  органов и учреждений края и города Хабаровска.

После этой конференции нашего руководителя Вялкова очень хорошо встретили во время его поездки в Калифорнию. Там были подписаны важные документы, самым главным из которых было соглашение по стоматологии. Впервые в СССР на Дальний Восток  пришла настоящая стоматология, которой пользуются сейчас у нас повсеместно. Тут и металлокерамика, и светоотвердевающие пломбы,  и качественная анестезия, и высокооборотные  стоматологические установки, современные материалы для стоматологии.

Вторая поездка за границу у меня была на следующий год в Китайскую Народную Республику, в провинции Хейлудзян и Цзилин. После этого я несколько раз бывал в Китае, на моих глазах он превращался в высокоразвитое государство, с современными офисными и жилыми домами, по большей части небоскребами. Особенно изменился за те 10 лет, что я ездил в Китай, город Харбин. А в начале это был уже не захудалый, но еще и не современный город. Особенно убогими тогда были пригороды Харбина, где стояло много лачуг и деревянных общественных туалетов типа «сортир». В провинции Цзилин мы жили в городе Гирин и посетили город Чанчунь, знаменитый своей кинофабрикой и металлургическим комбинатом. И то, и другое построили еще в 60-е годы строители из СССР, как тогда говорили, «старшие братья». В Гирине протекала река Сунгари, один из притоков Амура. Там она еще не очень широкая, имеет несколько мостов, так как город расположен на обеих берегах реки. Наша гостиница стояла недалеко от набережной и по вечерам мы выходили гулять на берег реки. Тогда, в свой первый приезд, мы не имели даже валюты на руках. Нас кормили-поили и давали деньги встретившие нас в Харбине руководители шести лечебно-профилактических учреждений из города Гирина, которых годом раньше уже мы также поили-кормили на свои деньги в Хабаровске. Для обмена мы везли в Китай какие-то металлические изделия, шинели, пальто с меховыми воротниками и еще какое-то барахло.  Там в гостинице мы все это продали и прибавили к деньгам, которые наши гостеприимные хозяева дали на карманные расходы. И привезли домой большое количество всяких шмоток, которых у нас был большой дефицит.
             
При первой поездке в Китай меня удивили некоторые явления. Ну, конечно, обилие людей вообще на улицах городов и обилие велосипедов. А вот автомашин было очень мало. Простой китаец не мог купить машину вообще, они были только у организаций. И водители автомобилей непрерывно нажимали на клаксон, лавируя между велосипедистами, которые совершенно не обращали внимание на машины.  Проехать по городу на автомобиле, особенно через перекресток,  была большая проблема.

Начало 90-х годов – это оживление связей между СССР и КНР. До этого, с середины 50-х годов в связи с критикой в СССР «культа личности Сталина»    китайские    коммунисты    со своим   вождем Мао Дзедуном порвали отношения с СССР. Были и военные действия на границе, и прекращение торговых отношений и многое другое, что оттолкнуло наши народы друг от друга. Поэтому наше появление в городе Гирин,  находящемся далеко от границы, было удивительным для многих жителей этого города. Поэтому, когда мы ходили по улицам или магазинам, нас окружала толпа зевак. Всем хотелось подойти поближе и чуть ли не потрогать руками. Поэтому нас окружала группа в 10-15 человек из принимавших нас больниц. И вот мы как тот диковинный слон из стихотворения Маршака «Слон и Моська», окруженные толпой, ходили по улицам города.

Третий удививший меня факт был в обилии блюд китайской кухни по время официальных приемов. Нас (а всего было 6 человек в делегации врачей)  усаживали за большой круглый стол с вертящейся столешницей и постепенно, друг на друга стали не менее 50 различных блюд, которые надо было непременно попробовать. И мы пробовали. А так как обед плавно переходил в ужин, то мы сидели по 3-4 часа подряд. Правда, иногда мы в короткий перерыв успевали сходить в соседние магазины, но все равно обилие употребляемой пищи и её разнообразие было очень велико. За соседним столом обычно сидели все сопровождающие нас люди, и, как мне однажды сказал переводчик, «мы хоть с вами наедимся». Обычно обед простого китайца состоит из 2-3 блюд с обязательной чашкой риса. Поэтому подавляющее число китайцев очень худые, и они очень уважают толстых людей. Наесть такое брюхо с китайской пищей непросто, и это признак богатства толстых людей.

После приезда в Хабаровск снова начались трудовые будни. Работать приходилось тяжело,  и не менее тяжело жить. Нарастал дефицит продуктов питания и другим потребительских товаров. Нарастало и напряжение в обществе, что особенно ощущалось во время командировок в Москву. Так что я с большой охотой пошел в отпуск, тем более что нам с женой предстояла увлекательная поездка на остров Путятин, расположенный на полпути между Владивостоком и Находкой. Во время службы на подводной лодке мы много раз проплывали мимо, а во время заводских ходовых испытаний становились на якорь рядом с этим островом. И вот довелось побывать на самом острове, познакомиться с некоторыми его достопримечательностями, в частности, со стадом пятнистых оленей и озером лотосов. Устроил нам такую поездку главный психиатр отдела Сапунов, который вместе со своим сыном и поехал с нами. На острове мы остановились у его дяди, который и сделал нам приглашение в эту пограничную зону.  Мы прекрасно отдохнули несколько дней, купаясь и загорая в разных бухтах острова. После завтрака уходили со всем снаряжением и возвращались только к вечеру. Обед готовили на костре,  он состоял в основном из морепродуктов – мидий, трепангов, гребешков и песчанок.  С одного из берегов острова, обращенного в сторону материка, была видна база атомных подводных лодок в Павловске,  куда однажды зашла наша дизельная подводная лодка после небольшого инцидента в море в 1972 году.

И вдруг 19 августа  вместо привычного выпуска новостей по телевизору стали показывать балет «Лебединое озеро» и потом  показ несколько раз повторился. Проводного радио у дяди Сапунова не было, радиоприемника тоже, поэтому мы ушли на берег моря несколько озадаченные.  Вернувшись вечером в поселок, узнали, что в стране объявлено чрезвычайного положение и всю полноту власти взяло на себя ГКЧП.  Нам было не до отдыха и мы стали собираться в дорогу домой, в Хабаровск.  В дороге узнавали последние новости из Москвы.  Когда вернулись в Хабаровск, узнали, что путч ГКЧП провалился, власть в стране перешла к законно избранному Президенту СССР М.С.Горбачеву.  Я из дома связался с Вялковым и он предложил мне выйти на работу, прервав отпуск.  Что я и сделал на следующий день. А.И.Вялков срочно на другой день улетел в Москву, его  вызвали на внеочередной съезд народных депутатов РСФСР.  Настали тревожные дни ожиданий…

Конец 1991 года прошел  в состоянии, которое нельзя было назвать нормальным и деловым. Мы старались работать, выполнять свои обязанности, но атмосфера в стране сгущалась. Началось противостояние союзного и республиканского правительств, что приводило к чехарде, принятию решений, которые через несколько дней отменялись.  Потом последовали беловежские соглашения трех республик СССР – России, Украины и Белоруссии.   И наконец, заявление Горбачева о том, что он снимает с себя полномочия Президента СССР и Советский Союз прекращает своё существование.  Начиналась новая жизнь,  и какой она будет, никто не знал.



В краевом управлении здравоохранения.

Развал СССР, тот бардак во всем, что касается жизни человека в начале 90-х годов, пришел и в здравоохранение. Смена власти и строя, приход новых людей во властные структуры (а новая метла метет по своему), отсутствие необходимых финансовых и материальных ресурсов - все это происходило на моих глазах и в какой-то части при моем непосредственном участии. Запомнить все перипетии того периода просто невозможно. Остановлюсь на некоторых.
 
Руководство здравоохранением края в период 1992-1995 годов в определенной степени изменилось. Если раньше существовала четкая властная вертикаль, то теперь в ней появилось новое звено - региональная и муниципальная власть стала иметь возможность влиять на принимаемые решения в области охраны здоровья на своей территории. И у главного врача появилось раздвоение - кому больше подчиняться - местному главе администрации или краевым начальникам? Не все и не сразу нашли правильный подход.

А на самом верху краевого здравоохранения произошли также некоторые изменения. Мы стали меньше смотреть в сторону Минздрава России и больше на губернатора и его окружение, от которых зависело получение в первую очередь финансовых средств. Усилилось взаимодействие и с местной муниципальной властью, на которую раньше мы практически не обращали внимание.

Сразу хочу сказать, что работать мне в это период приходилось очень напряженно. А.И.Вялков по-прежнему по 3-4 месяца в году отсутствовал - то на сессиях и съездах Верховного Совета, то в других поездках, в отпусках и т.п. И вся нагрузка ложилась на меня. А работы хватало.

Во-первых, катастрофически не стало хватать денег. Ни на что. Ни на лекарственные средства, ни на медицинское оборудование, ни на твердый и мягкий инвентарь, ни на коммунальные платежи за электроэнергию, тепло, воду и прочие хозяйственные расходы. И если с поставщиками электроэнергии, горячего водоснабжения, тепла можно было расплачиваться взаимозачетами в краевом масштабе, то вот со всякими поставщиками за пределами края это сделать было невозможно. Медицинские учреждения стали испытывать серьезные трудности в организации лечебного процесса.

Почему такое стало возможным в Хабаровском крае? Дело в том, что основу промышленности края составляли оборонные предприятия, особенно в Комсомольске-на-Амуре, Амурске, Эльбане, лесная и золотодобывающая отрасли, рыболовство на реках края и в океанской зоне.  В условиях неплатежей из бюджета и галопирующей инфляции все эти отрасли постепенно перестали функционировать или намного снизили объемы производимой товарной продукции.  Край стал дотационным и был вынужден  полагаться на трансферы из республиканского бюджета, который становился все меньше и меньше.

Поэтому медицинская общественность страны с удовлетворением восприняла закон «О медицинском страховании»,  принятый в 1992 году, в надежде, что в учреждения здравоохранения будут поступать дополнительные финансовые средства.  В какой-то мере эти ожидания оправдались, но не очень. Страна нищала,  дополнительные средства взять было просто неоткуда.

С принятием закона о медицинском страховании появилась и еще одна структура - фонд обязательного медицинского страхования. Принятый закон давал возможность каждому региону выбирать модель страхования, и на первых порах нам всем пришлось много рассуждать о  введении в крае страхования. Как я потом узнал, в России в 89 регионах было 89 разных по нюансам, а иногда и по более существенным признакам программ медицинского страхования. В нашем крае мы единственные в России, кто отказался от страхования через страховые компании, а создали городские фонды ОМС, и это позволило иметь необходимый уровень контроля и сократить издержки на администрировании. Опыт показал, что страховые компании в других регионах очень вольно тратили собранные на страхование взносы на свои нужды, обижая медицинские учреждения. Кстати, в Еврейской автономной области, которая стала самостоятельной, полностью скопировали нашу программу ОМС.

Был создан краевой фонд ОМС. Вначале Вялков предлагал мою кандидатуру на должность директора фонда, но потом решил, что ему нужна рабочая лошадка в краевом управлении здравоохранения и отказался от моей кандидатуры. Назначили Н.А.Капитоненко, ученого, преподавателя института, ни одного дня не работающего в лечебно-профилактических учреждениях. Поэтому вводить его в курс всей системы оказания медицинской помощи пришлось мне. Года два я был председателем Правления ФОМС, потом им стала И.И.Стрелкова, заместитель губернатора. А на первых порах мне пришлось очень много заниматься подготовкой всяких документов за чиновников фонда, которые понятия не имели, что делать. Чем-то мне это напоминает ситуацию в нынешнем Минздраве России, где тоже собрались люди, далекие от практического здравоохранения.

Но я отвлекся. Большую роль при введении обязательного медицинского страхования уделялось приведению лечебно-профилактических учреждений в то состояние, при котором они могли гарантировать оказание медицинской помощи необходимого качества. Это возможно лишь при соблюдении медицинскими учреждениями необходимых материально-технических условий  и наличия подготовленных кадров.  Контроль за этим процессом по закону возлагался на лицензионные комиссии территорий. Пришлось и в этом вопросе открывать для себя Америку, вместе с  В.Е.Тропниковой, которую назначили председателем лицензионной комиссии, выстраивать всю систему контроля и отрабатывать механизмы это процесса. Благо кое-какой опыт в этом вопросе у меня был. Но многое приходилось уточнять и делать заново. По командировкам с Капитоненко и Тропниковой я поездил много. Надо было открывать филиалы фонда в крупных городах, а людей на местах они не знали. Надо было работать  и с местными главами администраций, которые мне были знакомы, а им нет. Так что введение медицинского страхования мне обошлось довольно трудно как в физическом, так и морально-психологическом плане. Ведь пришлось отдавать часть властных полномочий новым структурам.

Большие дебаты при разработке программы ОМС вызвал подход к выбору лечебно-профилактических учреждений, какие должны были финансироваться из ОМС, а какие из бюджета. Я твердо придерживался в этом подходе следующего принципа: ОМС - это оплата сдельная, чем больше принял больных, тем больше заработал. Но есть подразделения в крупных больницах или отдельные больницы, финансирование которых не должно зависеть от числа принятых больных. Например, родильные, психиатрические, детские и инфекционные отделения или больницы, скорая и неотложная помощь, травматологические пункты, которые должны работать круглые сутки независимо от числа принятых вызовов или больных. И некоторые другие службы. Почему я пришел к такому выводу? В свое время, будучи секретарем партбюро больницы, знакомился с результатами проверки травматологического пункта больницы, где я имел приработку и с работой которого был не только хорошо знаком, но и знал нюансы. В травматологических пунктах обычно есть два вида приемов - первичных больных и повторных. Первичные - это все обратившиеся с травмами - ушибами, порезами, переломами и т.д. Планировать, сколько больных поступит, невозможно. Но прием должен вестись 24 часа в сутки, ибо когда придет больной, неведомо. Там приходилось зашивать раны, вправлять вывихи или переломы со смещением, гипсовать и т.д. На повторный прием, который идет определенные часы, приходят больные травматологического профиля, как правило,  с переломами и в гипсе. Им уже оказана первичная помощь. Такой прием планируется по нормативам, и нагрузка на врача приличная (8-10 человек в час). Но врач там практически не делает никаких манипуляций, только осмотр и некоторая коррекция гипса или что-то еще. Ну и оформление документации о приеме и больничных листов. И мне пришлось доказывать комиссии городского отдела здравоохранения, состоящей из бухгалтеров и статистов, что нагрузка на первичном приеме не может быть спланирована, она зависит от количества людей, получивших травмы случайно, но прием должен быть круглосуточный.  И я доказывал  комиссии свою правоту, в то время как экономист больницы молчал. И доказал. Что потом мне помогло с большой долей уверенности доказывать перед депутатами свое видение на разделение ЛПУ по финансированию из бюджета или ФОМС.

Хватило мне аргументов доказать и членам нашей рабочей группы, какой должен быть подход к выбору отделений и больниц для финансирования из бюджета или ФОМС.  Потом, при расчете тарифов ОМС для лечебных учреждений мы высчитали статьи расходов, которые должны быть постоянными независимо от числа принятых больных. Это коммунальные расходы и еще некоторые другие. До сих пор я уверен, что наша рабочая группа, которую я возглавлял, действовала совершенно правильно и программа ОМС в нашем крае была очень сбалансированная. Потом с неё стали брать пример другие территории Дальнего Востока, входившие в Ассоциацию нашего отдаленного от центра региона и вносить коррективы в свои программы ОМС.

Еще очень важно было найти принципы, по которым медицинские учреждения  предстояло разделить на краевые и муниципальные, как это было прописано в законе об ОМС. Это сейчас их все объединили под одну крышу,  мне так и не понятному принципу - деньги идут из ОМС, а руководит отраслью Минздрав. Русская пословица гласит "Кто платит, тот и заказывает музыку". А у нас что получилось в настоящее время? Мне лично непонятно, но не все руководящие документы я знаю, может,  поэтому не могу понять.

Но в ту пору их надо было разделить. Много копий мы поломали с администрацией города Хабаровска, когда решили перевести Хабаровскую городскую больницу скорой медицинской помощи в разряд краевых.  На трех или четырех заседаниях краевой комиссии мне пришлось отстаивать наше мнение о том, что медицинские стационары, где есть единственные в крае (!) специализированные отделения (спинальное, ожоговое, нейрохирургическое, микрохирургии) должно быть на краевом бюджете, а не на муниципальном. Потому что в этих отделениях в основном  лечатся пациенты со всего края, доля городских больных около 30%.

Я подобрал соответствующую статистику и честно говоря, бил именно на то,  что муниципалитету невыгодно нести расходы за людей, которые не являются городскими жителями. И уговорил, у нас появилась краевая больница № 2. Главным врачом больницы был В.В.Удалов, очень грамотный руководитель, который правильно воспринял мое предложение. Потом её сотрудники много раз благодарили меня за то, что мне удалось это сделать. Все же финансирование краевых учреждений в то смутное время было  несколько лучше, чем городских больниц.

Помню эпизод с приездом в наш край одного из идеологов введения ОМС в нашей стране Ю.В.Михайловой, доктора экономических и доктора медицинских наук. Она была научным руководителем при написании диссертаций Вялкова. Вот он и пригласил её в наш край посмотреть на то, как вводится медицинское страхование, что-то подсказать и поправить. Мы поездили по медицинским учреждениям, показали ей работу фонда ОМС и лицензионной комиссии, филиалов фонда. Многое ей понравилось, что-то она предложила сделать по-другому. В свободное время мы решили ей показать наш Амур, организовали поездку на катере краевой санэпидстанции. Там был организован и обед с ухой и разными напитками.  Поездка удалась,  очень Михайловой понравился наш Амур. Ко времени подхода катера к берегу у набережной в Хабаровске начался сильный дождь. Вначале решили переждать, но дождь не прекращался,  и надо было высаживаться на берег, где уже ждали машины. Но трап, который спустили с катера, метра полтора не доставал до берега с покатым склоном и галькой. Надо было разуться и пойти по воде. Я, как истинный джентльмен в нашей компании, взял Михайлову на руки и перенес на берег. И этим запомнился ей. Михайлова была симпатичной женщиной нашего возраста, стройной и мне было совсем нетрудно оказать ей маленькую услугу. Но зато потом при встречах в Москве она всегда мне оказывала знаки внимания и знакомила с нужными для работы людьми.

В 1992 году улучшилось автотранспортное обеспечение управления здравоохранения.  Автомобили, которые до этого обеспечивали работников крайкома партии, были переданы в управления администрации края. Без водителей, которых надо было выбирать самим. Мы получила два автомобиля «Волга», 31 и 24 модели.  31-ую «Волгу» выделил для меня, а 24-ю для Мамыкина.  Надо было найти водителя. Я попросил водителей, работающих в гараже горздравотдела, подыскать мне водителя.  И через пару дней в мой кабинет вошел молодой человек и  сказать, что его направили ко мне узнать, не подойдет ли он мне в качестве водителя. Назвал свою фамилию – Чеснейший. Я поговорил с парнем, он мне понравился и я взял его к себе водителем.  И потом ни разу не разочаровался в своем выборе.  Мы с ним ездили несколько лет.

Увеличение транспорта в самом управлении здравоохранения, появление автомобилей в краевом Фонде ОМС и в краевой лицензионной комиссии позволило решить вопрос с дежурным автотранспортом в вечерние и субботние дни.  Теперь в любой момент автомобиль мог доставить специалиста  в любое место. С этого времени мой персональный автомобиль забирал по утрам меня из дома и вечером дежурный автомобиль увозил домой. И не только меня, а всех задерживающихся после работы специалистов. Чаще всего это были Вялков, Писарева и я, иногда Мамыкин.

Третья моя поездка за границу была в Японию. Состоялась она в мае 1992 года.  Наша делегация из 20 человек, в составе которой были не только медицинские работники, но и ряд нарождающихся в стране бизнесменов,  поехала в эту страну по приглашению фирмы «Искра Индастри LTD», которая давно сотрудничала с Советским Союзом в поставках медицинского оборудования, в основном гибких эндоскопов и ультразвуковых аппаратов. Мы прилетели в город Ниигату на побережье Японского моря и потом на автобусе пересекли весь остров Хонсю с севера на юг, на побережье Тихого океана. По великолепным японским дорогам. Они лучше, чем в Европе. Может быть, климат не такой суровый, без больших перепадов температур, которые портят асфальт, может быть по другим причинам, не знаю. Но дороги лучше, чем в Европе и Америке.

Токио, один из самых больших по числу жителей городов мира, поразил в первую очередь своей чистотой. Там нет таких больших небоскребов, как в США (все же Япония подвержена землетрясениям), поэтому улицы не такие колодцы, как во многих американских городах. Хотя нас возили в деловой центр Токио, где находится несколько небоскребов   по    60-70 этажей.     Мы    поднимались    на    смотровую площадку, оборудованную на 66 этаже одного здания (площадка под стеклом) и позволяющую через установленные стереотрубы смотреть на город с высоты птичьего полета. Поднимались на практически полностью застекленном лифте, который перемещается по стене здания. Это позволило мне прямо из лифта сделать пару снимков улицы, на которой стоит это здание.
В Токио мы с утра до вечера занимались в институте РНР, где нас учили японскому менеджменту. А вечерами после ужина мы по хорошо освещенным улицам шли в район Гинзы, центра Токио, где самые богатые магазины и самая богатая  реклама.  Ходили  пешком,  так  как  от  нашей  гостиницы было около 30-40 минут хода. Возвращались часов в 11 ночи, усталые, но переполненные впечатлениями. И совершенно чистыми. На улицах Токио отсутствует пыль, и белую рубашку можно было носить по 5 дней, а воротник оставался таким же чистым, как и в первый день.  Со мной чаще всего ходили главные врачи больниц из Комсомольска и Амурска Файзулин, Петров, мой земляк из родного  поселка Херпучи директор «Эмальзавода» Миминошвили, главный врач поликлиники крайпартактива Болоняева. Всё увиденное мы обсуждали во время прогулок,  и нас переполняли впечатления.  Время пролетало незаметно и,  как это ни странно, мы совсем не уставали.

Конечно, впечатлений от Токио очень много. И эстакады улиц на 4-5 уровнях, поезда метро по крышам домов, разнообразные автомобили и многое-многое другое. Все сейчас и не вспомнишь. Но вот Токийский «Диснейлэнд» не забудешь. Мы провели там весь воскресный день, часов с 9 утра до 11 часов вечера. Прошли по многих павильонам и аттракционам (все за один день пройти физически невозможно), в том числе прокатились на знаменитых американских горках. Вечером присутствовали на завершающем воскресный день карнавале огромных макетов зверей с контурной их подсветкой и завершили день зрелищем фейерверка, на который японцы большие мастера. Вспомните фейерверки, которые устраивали они над гладью Амура в Хабаровске. Вот такой же, а скорее более разнообразный фейерверк я наблюдал в Токийском небе над «Диснейлэндом». Красотища!!!

Но мы приехали не только любоваться красотами Токио. Мы приехали учиться японскому менеджменту.  Для нас занятия проводили специалисты института РНР, который основал один из богатейших людей Японии, основатель концерна «Мацусита», известного всему миру по торговым марками Панасоник, Националь и другим, господин  Коноске Мацусита.  Нашими преподавателями были опытные люди, как правило, в солидном возрасте. В основном это были бывшие сотрудники ведущих компаний Японии, которые за годы работы стали начальниками предприятий, цехов, компаний и, выйдя на пенсию,  стали привлекаться к преподавательской работе в этом институте. Они делились своим личным опытом, как они достигли такой карьеры, как их компании стали ведущими не только в Японии, но и в мире.

Занятия проводились в здании компании «Искра Индастри LTD» с 8 до 18 часов с часовым перерывом и  перерывам на кофе-брейк. Мы тогда впервые услышали это слово, которое позже стало звучать очень часто.

Я был руководителем нашей делегации и поэтому заранее подготовился к ней.  По моей просьбе главный врач городской больницы № 2 Комсомольска-на-Амуре Файзулин на одном из предприятий города сделал специальный значок, где были логотип фирмы Искра и флаг России.  Главный врач Амурской ЦРБ Петров захватил с собой целую рыбину соленой кеты и умудрился пронести её через таможню. Многие захватила настойку «Аралиевая». Значки мы вручали сотрудникам офиса фирмы и получили за это улыбки, поклоны,  и в наш адрес звучало «Ариготе», сто по-японски означало «Спасибо».  А вот рыбу и «Аралиевую» съели и выпили мы сами в один из вечеров, отмечая свое пребывание в Японии. Веселились от души!

В Токио мы не только учились менеджменту, нас сводили на ежегодную выставку ультразвукового оборудования всемирно известной фирмы «Алока». И какое было у меня удивление, когда через год мне в Хабаровске подарили рекламный буклет этой фирмы,  и я увидел себя во время чайной церемонии на этой выставке. Наверно, наши физиономии показалась привлекательными для составителей буклета, если они поместили  часть нашей группы на страницах издания, которое на разных языках распространяется по всеми миру.

Нас свозили и на загородную резиденцию фирмы «Искра Индастри LTD», где в уютных коттеджах живут и обучаются люди из многих стран японскому менеджменту, но уже не 2 недели, как мы, а 2 месяца. Эта резиденция находится недалеко от берега Тихого океана, куда мы не преминули сходить во время перерыва в занятиях. Какой простор и чистейшая океанская вода! 

Мы были и на территории парка императорского дворца, в старинном японском храме, уцелевшем при бомбежках во время второй мировой войны. Японцы довольно религиозная нация и многие соблюдают все предписанные ритуалы их религии.

Обратно в Ниигату из Токио мы ехали на скоростном поезде «Сенсей» со скоростью под 300 км в час. Тоже потрясающие ощущения. Вернее, никаких ощущений огромной скорости. Сейчас такие поезда не редкость и в Европе, а тогда он был самым скоростным в мире и было очень здорово проехать на нем.

В 1993 году состоялась еще одна поездка в Японию, которая позволила лучше познакомиться с принципами оказания медицинской помощи в этой стране.  В этот год у нас установились дружеские связи между Хабаровским краем и префектурой Аоморри, расположенной на самом севере самого  острова Хонсю. Причем эти связи были установлены по инициативе японской стороны. Особенную активность в установлении этих связей проявлял Президент «Мичиноку-банка» господин Дайдодзи.  После подписания соглашения о дружбе в эту префектуру ездила официальная делегация нашего края во главе с губернатором В.И.Ишаевым.  В составе этой делегации был начальник управления здравоохранения А.И.Вялков.

Потом по приглашению японской стороны поехала делегация работников здравоохранения края, которую поручили возглавить мне.  В её составе были две женщины – заместитель главного врача краевой больницы № 1 Полякова, главный врач центральной районной больницы  района имени Лазо Останина. А так же профессор Хабаровского медицинского института Островский, врач-хирург больницы аэропорта Кондрашин и врач Хабаровской скорой помощи Бут, хорошо владеющий японским языком.

Мы были в этой префектуре первыми врачами из России за всю её историю. Поэтому наш визит был очень торжественно обставлен. Нас принимал сам губернатор префектуры. Учитывая субординацию в азиатских странах вообще и в Японию в частности, это очень большая честь. Я, как руководитель делегации, выступил с ответной речью на японском языке, которую мне написал русскими буквами наш переводчик, тоже врач по профессии. И это было отмечено в японских газетах, которые вышли с большими заголовками об этом приеме губернатора. Были еще приемы у нескольких руководителей департаментов и министерств правительства префектуры.

Нашу делегацию в количестве 6 человек свозили в большой соседний город Хиросаки, где находится медицинский институт, познакомили с его клиниками. Потом наша делегация была разделена на 2 группы. Одна из них отправилась в Хиросаки, где более подробно знакомилась с организацией медицинского образования в институте, а вторая поехала знакомиться с организацией медицинской помощи в сельской местности и небольших городках префектуры на самой северной оконечности острова Хонсю. Я не буду об этом рассказывать, это интересно только специалистам. Скажу лишь, что принцип организации медицинской помощи в Японии очень отличается от её организации в Европе и США. В Японии очень специализированная медицинская помощь. Как и в Токио, меня поражала обустроенность и чистота во всех японских городах и маленьких деревушках, мимо которых мы проезжали. На автотрассах возле населенных пунктов стояли высокие шумозащитные экраны, на закрытых перекрестках установлены большие зеркала, на которых видно, что творится за углом. Все очень продумано. Дороги все так же отличные, даже в глубине территории. В начале 90-х годов Япония была вторым государством в мире   по  объему   выпускаемой   продукции  и  имела   очень   высокий уровень жизни. Запомнилась одна встреча в одном из городков на берегу моря. Обратили на себя внимание несколько необычные лица многих людей, с которыми мы встречались здесь. Оказалось, что еще в конце 19-го века  недалеко от этого городка потерпело крушение  русское судно. Моряков выбросило на берег и местные жители оказывали им помощь. Многие моряки остались на постоянное местожительство и дали жизнь японцам, отличающимися большими глазами и почти европейскими чертами лица.

После объединения двух групп наша делегация работала уже в городе Аоморри, столице префектуры. Мы посетили много различных медицинских  учреждений, министерство здравоохранения префектуры, фонд медицинского страхования и ассоциацию врачей префектуры. Из-за моего знакомства еще по Хабаровску с президентом «Мичиноку Банка» господином Дайдодзи (кстати, ставшему впоследствии почетным гражданином города Хабаровска) нас пригласили в офис этого банка. По нашей просьбе сотрудники банка помогли нам купить подержанные автомобили и доставить их в Хабаровск. Там, в Аоморри мы побывали в гостях у врача-онколога, родители которого были плантаторами и имеют огромный сад с вкуснейшими яблоками, которые славятся по всей Японии. По вкусу эти сочные яблоки напоминают гибрид яблока и груши.  Мы были в этом саду, где каждое яблоко очень большой величины завернуто в красную бумажку, чтобы не подточил червяк, так как каждое яблоко очень дорого стоит.

Вечерами в Аоморри нам не давали скучать. Свозили в океанариум, где представлены практически все виды рыб мирового океана. Разнообразные ванны с большими и маленькими рыбами, акулами, дельфинами были и вокруг, и над нами. Протекали какие-то ручейки, где тоже плавали и ползали какие-то морские обитатели. Японцы, живущие на острове, очень почтительно относятся к обитателям океана, поэтому таких океанариумов в японских городах много. Водили нас и в комплекс, где разнообразные развлекательные устройства, сауны финская, русская парная, бассейны и кафе. Можно голышом выйти на свежий воздух и посидеть на стульях, что мы и сделали после сауны. Кстати, в самой сауне за толстым стеклом стоит огромный телевизор, который можно смотреть, поддавая жару и обмахиваясь веником. Впрочем, веник лишь в русской парной, но и там есть подобные телевизоры.
.
В выходной день, а у нас за две недели он был лишь один, нас повезли на экскурсию на озеро  в жерле потухшего вулкана. Красивое озеро с высокими берегами. Чем-то напоминает озеро Байкал, где я был в 1990 году. И такая же чистая вода. По озеру ходит большой экскурсионный корабль, на котором было не так-то много людей. В прочем, первая половина октября на этой широте если и не морозная, но, по крайней мере, и не жаркая, градусов 10-12 тепла, не больше. Полюбовавшись на красоты озера и берегов, мы поехали обратно. По пути мы останавливались на специально оборудованных смотровых площадках около многочисленных водопадов, стекающих с гор, окружающих бывший вулкан.

А потом нас привезли на минеральный источник, воду которого не пьют, а принимают ванны. Источнику много веков, и здания с ваннами тоже имеют историю давнишнюю. По крайней мере, внешний вид зданий был довольно старый. Минеральные ванны принимались в больших неглубоких бассейнах. Было 3 или 4 таких бассейна в одном большом помещении. Наша делегация состояла из 4-х мужчин и 2-х женщин и  3-х сопровождающих нас японцев. Мы зашли в мужскую и женскую раздевалки, а потом, прикрывшись небольшим полотенцем, прошли  в помещение, где расположены бассейны. В самом помещении было не очень светло, а над водой стоял туман. Присмотревшись, я с удивлением узнал, что мужчины и женщины принимают ванны в одних и тех же бассейнах, которые отличаются температурой воды.

С другой стороны в помещение вошли наши дамы. Нужно сказать, что обе они имели достаточно пышный бюст, 4 или 5 номер лифчика. На фоне плоскогрудых японских женщин они выглядели очень роскошно. Поэтому все сидящие в бассейнах люди, и мужчины и женщины, сразу повернулись к ним. Если мы, мужчины, могли прикрыть свои интимные места маленьким полотенцем, то для женщин этого было мало. Но они смело, прикрыв лишь нижнюю часть туловища, прошли в один из бассейнов и погрузились в воду. Нужно сказать, что не только наши сопровождающие японцы-мужчины, но,  по-моему,  и все принимавшие минеральные ванны японцы постарались перебраться в этот бассейн. Для них такая красота большая редкость. Ведь мы были на периферии острова Хонсю и там лица европейской расы, да с такими пышными формами, очень редко бывают.  Знай наших!  Потом наши сопровождающие японцы,  чуть смутившись, поглядывали на женщин. Все же в одежде не всегда можно оценить фигуру и формы, как у обнаженной женщины.

В Аоморри мы стали свидетелями штурма Белого Дома в Москве в 1993 году, когда по приказу Президента Ельцина танки расстреляли парламент. Если в России это показывали очень мало и скупо, то в Японии все телевизионные каналы были забиты информацией из Москвы. Самые «жареные» репортажи ВВС и других каналов мы посмотрели по телевизору. Переживали, звонили в Россию, узнавали последние события от родных. И когда все закончилось, мы вздохнули спокойно и завершили нашу поездку вполне благополучно.

В завершении нашего визита вице-губернатор префектуры дал для членов нашей делегации банкет.  Самым запоминающим моментом во время банкета было исполнения популярной в Японии песни Аллы Пугачевой «Миллион алых роз».  Запевала наша Татьяна Полякова, а ей подпевали все. Кто на русском языке, кто на японском. Весь наш визит сопровождался многочисленными репортажами и фотографиями в японских газетах и журналах.  Мне  дали один  из них, где мы изображены вместе с Поляковой. Видимо, очень понравилось японским журналистам исполнение песни «Миллион алых роз» членом нашей делегации.

Из Аоморри нас на самолете внутренних японских авиалиний повезли в Токио. Я впервые летел на Боинге-747, огромном аэробусе. В спинке впереди стоящего кресла был вмонтирован видеомагнитофон и можно было через наушники смотреть фильмы или концерт, не мешая соседям.

В Токио нас принимала компания «Искра Индастри LTD», с которой у нашего края были хорошие деловые отношения. Это первая японская   компания,   которая   поставляла   в   СССР   эндоскопическое и ультразвуковое медицинское оборудование японского производства. Впервые я побывал в теперь уже знаменитом Токийском аэропорту, который построен на острове из отходов города. Эти отходы специально брикетировали, пропитывали каким-то раствором и из них сделали остров. Вообще, многое из того, что добились японцы на своих маленьких островах, впечатляет.   Нам была организована экскурсия по Токио, но, к сожалению, многое забылось. Да и вообще в Токио мы были всего 2 дня, что за такой короткий срок можно посмотреть.

Потом в префектуру Аоморри ездили несколько делегаций медицинских работников края. Помню, в одной из них были главные врачи краевой больницы № 2 В.В.Удалов и краевого онкодиспансера В.М.Киндялов, другие врачи.  С ответными визитами к нам приезжали врачи из  этой  префектуры. Такие контакты помогали устанавливать дружеские отношение между врачами и обогащали их знаниями об особенностях оказания медицинской помощи в разных странах.

Выскажу свое мнение о Японии. Это не только высокоразвитая страна, но и самая социально-ориентированная из тех, что мне удалось посетить. Там очень много делается для того, чтобы народу жилось лучше. И бизнес также ориентирован на это, а не только на получение максимальных прибылей. Система пожизненного найма заставляет и хозяев, и работников заботиться о процветании фирмы. Справедливая оплата труда, когда лишь в очень крупных концернах зарплата самого низкооплачиваемого сотрудника и руководителя разнится в 5-6 раз, а обычно в 3-4 раза. В то время как в других странах  эта разница  составляет десятки раз. Я не говорю о России, где вообще самый настоящий произвол в оплате труда даже в государственных учреждениях и предприятиях. А что говорить о частниках. Заинтересованность работников в различных усовершенствованиях и изобретениях на работе. Ни одно предложение не остается нерассмотренным. И каждый изобретатель и рационализатор  получает какое-то финансовое вознаграждение. Даже если предложение не внедрено! Четкая система подготовки и выдвижения кадров. Строго по всем ступенькам служебной лестницы, не перешагивая ни через одну. Даже если ты сын президента компании. Справедливость в качестве оказываемой медицинской помощи. Использование на все 100% опыта старшего поколения. Забота о пожилых людях. В одном из провинциальных городков в префектуре Аоморри мы были свидетелями, как по утрам всех  пожилых людей собирают специальные автобусы и отвозят в больницу, где они получают необходимую помощь, а потом общаются друг с другом, обедают и отдыхают. А вечером их развозят по домам. В Японии принято, что родители живут у старшего сына в доме или квартире, и это неукоснительно соблюдается. А остальные дети помогают старшему содержать своих престарелых  родителей. Конечно, не все идеально и в Японии, но сам принцип японского менеджмента, где во главе угла стоит принцип «Мы решили» кардинально отличается от американского «Я решил». И тогда ошибок и упущений намного меньше, как и произвола. Сами американцы учатся японскому менеджменту, об этом я читал в журнале «Америка». Стоит ли говорить об уровне жизни в Японии, хотя эта страна лежала в руинах после Второй мировой войны, не имеет никаких природных ресурсов  и, тем не менее, процветает. Так что я в восхищении от Японии, её недооценивают наши политики.

В 1994 году в связи с принятием новой Конституции России должны были пройти прямые выборы руководителей всех регионов страны.  На эту должность вдвинули свои кандидатуры действующий губернатор, или как его называли, глава администрации края, Ишаев. Его основными соперниками на выборах были Цой, бывший руководитель АО «Хабаровская птицефабрика», и представитель от КП РФ Михальцов.  Нам было поручено проводить агитацию среди медицинских работников края по поддержке кандидатуры Ишаева.  Поэтому все поездки в край  по решению производственных вопросов завершались встречами с медицинскими работниками с разъяснением позиции краевого управления здравоохранения по выборам губернатора края. 

Помню такую встречу актива медицинских работников в зале краевой  клинической больницы № 1 с кандидатом на должность губернатора Ишаевым, где он объяснил свои позицию и возможности улучшить жизнь жителям края.  Очень взвешенно,  аргументировано. На все вопросы он дал исчерпывающие ответы.  Вел эту встречу с активом работников здравоохранения я, поэтому она мне и запомнилась.  Выборы состоялись,  и Ишаев получил больше 75% голосов избирателей, пришедших на выборы.
Запомнился эпизод с получением в 1994 году гуманитарной помощи из США.  Тремя годами раньше американцы провели в Ираке операцию "Буря в пустыне", для которой накопили большие запасы всякого имущества, в том числе и медицинского. Но в войне оно не потребовалось в таких количествах, как заготовили. Ну не выбрасывать же? Решили отдать нищей России. Имущество привезли в очень больших морских контейнерах. У нас таких контейнеров не было. Пришлось решать проблему, где и как их разгружать. Нашли в районе  "Красной речки"     склады,    которые    позволяли   загнать   внутрь   эти   длинные контейнеры и там, в тепле (а дело было ранней весной) их разгрузить и раздать доставленное по лечебно-профилактическим учреждениям. Потом мне некоторые главные врачи, получившие эту гуманитарную помощь, дарили презенты в виде пены для бритья и одноразовых бритв, которые сейчас не являются чем-то удивительным. А тогда все это мы увидели впервые. Были в этих контейнерах и саперные лопатки, которые растащили дачники, и много другого имущества, которое пригодилось для работы хозяйственных служб больниц.

А пришедшие в наш адрес контейнеры остались бесхозными, их надо было куда-то девать. Продать невозможно, на них нет никаких документов и цен. Хоть выбрасывай просто так. Но я решил поговорить со своим земляком из Херпучей, который занимался бизнесом, ему нужны были складские помещения. А такие хорошие добротные контейнеры как раз подходили для этих целей. Он согласился взамен их сделать три металлических гаража. Я согласовал этот вопрос с Вялковым и у него, у меня, и у Мамыкина появились недалеко от наших домов добротные, из толстого металла гаражи. Мне он очень пригодился, так как осенью прошлого года во время поездки в Японию я купил  подержанный автомобиль «Ниссан Скайлайн», и он пока стоял на автостоянке, за которую приходилось платить.

Еще один эпизод в тот период моей работы очень мне запомнился. Это когда произошло землетрясение на Сахалине. Самые тяжелые больные поступили в наши учреждения, и краевые, и городские. Кравец, как руководитель Дальневосточного центра медицины катастроф, работал на Сахалине, а организацией медицинской помощи в Хабаровске руководил я. Много пришлось принимать  совершенно новых решений, учитывая, что до этого с таким массовым поступлением тяжелых больных нам не приходилось иметь дело.  Решали вопросы и с местными властями на Сахалине, с Республиканским центром медицины катастроф, с Минздравом России в Москве. Получали разнообразную помощь из США, Японии в виде различных аппаратов, медикаментов и т.д. и т.п. Покрутиться пришлось изрядно.  Помню, как встречали в аэропорту огромный американский военно-транспортный самолет RS-135 с грузом медикаментов. Тогда впервые в Хабаровске сел американский военный самолет и впервые на территорию аэропорта заезжали гражданские грузовые автомобили. Вокруг самолета было столько желающих увидеть такой большой самолет, и посмотреть, как из его чрева на подвесных направляющих выезжают поддоны с коробками медикаментов и аппаратурой.

Но самое интересное другое. После землетрясения сразу было принято решение администрации края и создана краевая комиссия, в которую вошли Вялков как начальник управления здравоохранения,  и Мамыкин как его зам по ГО и ЧС. И хотя Вялков практически не участвовал ни в работе комиссии и очень мало занимался вопросами оказания медицинской помощи, а Мамыкин исполнял только мои указания, по окончании работы и тот, и другой получили государственные награды, а я ничего.

Запомнились мне в этот период многочисленные знакомства на хабаровской земле с разными руководителями региональных органов здравоохранения (республик, краев, областей). Дело в том, что в начале 90-х годов единственной заграницей, куда могли попасть бывшие советские люди без особых хлопот, был Китай. В Хабаровске было генеральное консульство КНР, где оформлялись визы. У меня, как отвечающего за работу с заграничными странами, в консульстве установились очень тесные отношения, я мог сделать визу за несколько часов. А у Мамыкина были связи в "Аэрофлоте", который выполнял рейсы в Харбин. Самая надежная связь в наше время - народная молва. Она распространилась быстро, и к нам повалил валом народ - министры и начальники управлений, их заместители. Приехала как-то даже заместитель министра здравоохранения России с чемоданом русских денег, которые ей не разрешили пронести через таможню. И этот чемодан она оставила на хранение мне, не взяв даже расписки. А потом из Китая она улетела в Москву прямым рейсом,  и я мучился,  с кем бы передать этот злополучный чемодан его хозяйке.

Учитывая, что мне постоянно  приходилось встречать руководителей Министерства здравоохранения России,  региональных управлений здравоохранения, иностранных делегаций, Вялков решил заменить автомобиль «Волга» 31-й модели, который стал часто ломаться,  на импортный автомобиль.  Тем более что цены на них были даже ниже, чем на отечественные «Волги», учитывая их доставку с завода в Нижнем Новгороде (так стал называться город Горький). Мы с моим водителем Честнейшим поинтересовались этим вопросом, и нам предложили купить корейский автомобиль  «Хундай Соната». Нам обоим он очень понравился. Современный дизайн, в основе которого лежал автомобиль японской компании «Мицубисси» (там даже двигатель был родной, японский), с кондиционером,  красивого бирюзового цвета.  И как мы узнали, его цена была на 1/3 меньше цены  на  новые «Волги» черного цвета и без кондиционера.  Согласовав свой выбор с Вялковым, мы приобрели этот автомобиль.  Несколько дней ушло на оформление автомобиля, поставку в ГАИ на учет и в одно прекрасное утро у моего подъезда остановилась  эта красивая машина.

Несмотря не все трудности переходного периода здравоохранение края продолжало если не развиваться, то держаться на плаву.  Выбранный всенародным голосованием края губернатор Ишаев провел большую работу по объединению  всех дальневосточных губернаторов в Дальневосточную ассоциацию экономического взаимодействия и возглавил её.  Работники здравоохранения краев и областей Дальнего Востока не захотели отставать от своих руководителей и в свою очередь тоже создали аналогичную ассоциацию.  На первое её заседание в город Хабаровск приехали все руководители региональных органов управления и территориальных фондов обязательного медицинского страхование.  На этом заседании с основным докладом о принципах формирования  краевой программы ОМС поручили выступить мне. Пришлось немало поломать голову над тем, как изложить накопленный нами за эти годы опыт по внедрению ОМС в крае, создав филиалы краевого фонда в крупных городах края и  отказавшись от страховых медицинских организаций. Опыт других территорий показал, что страховые организации    очень    много     собираемых    средств    тратили  не   по    назначению.   А   медицинским учреждениям катастрофически не хватало денег. По-моему, мне это удалось. Потом в ходе дальнейшего обсуждения были выявлены все  нюансы этой работы.  В дальнейшем на нашу модель обязательного медицинского страхования через филиалы территориальных фондов ОМС перешли все территории Дальнего Востока.  Вялков был избран председателем ассоциации взаимодействия органов здравоохранения Дальнего Востока, и в дальнейшем мы стали снабжать своих коллег из всех регионах копиями принимаемых в нашем крае решений.

Все эти годы коллектив управления здравоохранения администрации края упорно трудился. Пробовались некоторые новые формы, тем более что это разрешалось действующим законодательством и приказами Минздрава России. Так, вместо главных специалистов в управлении появились советники начальника, как правило, очень авторитетные люди. Советником по хирургии стал профессор Александрович, советником по терапии профессор Островский. К этому времени наш многолетний руководитель Анатолий Иванович Вялков успешно защитил кандидатскую диссертацию и организовал на базе факультета усовершенствования врачей нашего Хабаровского медицинского института кафедру организации здравоохранения для начальников территориальных органов здравоохранения и главных врачей.  На этих  курсах повышения квалификации мы, сотрудники управления здравоохранения края,  которых Вялков привлек к проведению занятий, делились своим опытом работы в новых условиях медицинского страхования.  Эти курсы стали пользоваться успехом на Дальнем Востоке.

В марте 1995 года состоялось мое знакомство с Европой, когда поехал на Европейский конгресс, посвященный 100-летию со дня открытия рентгеновских лучей. Мог ли думать я, простой врач-рентгенолог Хабаровской городской больницы № 11, что через 20 лет, как впервые перешагнул порог рентгеновского кабинета, я увижу историю и корифеев специальности, которой я посвятил большую часть жизни и перед которой до сих преклоняюсь. Конечно же, нет! И все же я был там! Я не буду писать о конгрессе, хотя это тоже интересно. Увидеть своими глазами самые современные аппараты и перспективы развития лучевой диагностики! Слушать доклады ведущих специалистов мира. Это незабываемо.

А вот Вена?  Старушка Вена. Один из старейших и красивейших городов мира и Европы. Чтобы сохранить город, австрийские императоры всегда капитулировали перед захватчиками, не допуская уличных боев. Лишь Наполеон однажды подверг Вену артиллерийскому обстрелу. Поэтому в Вене много зданий постройки 14-15 веков, особенно храмов. Конечно, Вена кажется довольно серым городом, так как многие здания, особенно вдоль реки Дунай выложены из серого камня или гранита. Но там много различных украшений – скульптур, колонн, барельефов. Много фонтанов, аллей, скверов. Порядок и чистота на улицах. Все зависит от воспитания людей. Европейцы в массе своей очень воспитанные и цивилизованные люди. Есть и приезжие арабы, африканцы, но они занимают свои районы и в центре столиц Европы их немного и не они делают погоду. Такие вот венцы, т.е. немцы, привыкшие к порядку и чистоте. Но это все относится ко времени пребывания в Вене в середине 90-х годов.

В Вене у меня была очень интересная встреча с человеком-легендой. Конечно, это не императоры Габсбург или Наполеон, которые в свое время ходили по улицам Вены. Нет, это был Ники Лауда, герой автомобильной серии «Формула-1» Многократный чемпион мира, он попал в страшную аварию, обгорел, но остался жив и еще несколько лет выступал в гонках. Вот его я увидел в 5-6 метрах от себя в ресторане в центре Вены, куда меня пригласили представители фирмы «Филипс». Они-то и сказали, что это за человек с лицом в рубцах от ожогов. Я читал о нем, т.к. давно интересовался спортом, а в 1995 году уже и смотрел по телевизору некоторые гонки «Формулы-1». Увидеть рядом, за соседним столиком, легендарную личность - очень большая удача.

В Вене я жил в гостинице за городом, куда нас привозили и отвозили на автобусе, поэтому время моих прогулок по Вене ограничивалось дневными часами. Я посетил многие исторические места, постоял у памятников знаменитых композиторов, фотографировался. Был в католических храмах, катался на старинной карете с кучером. Посетил императорский дворец и многие другие исторические места.

Две вечера из пяти, что я провел в Вене, нас развлекали фирмы «Сименс» и «Филипс». Обе возили нас в старинные городки в пригородах Вены. Одна из них повезла в старинную, которой больше 300 лет, пивную,  с грубо сколоченными столами и лавками. Другая -  в самую современную пивную, под которой находился мини-пивзавод. Мы не только   пили   свежее   пиво   (и не только),   но и  были  на экскурсии по пивзаводу, где познакомились с технологией приготовления пива. Кое-кто из присутствующих конспектировал полученную информацию. Именно там я впервые попробовал шнапс. Самогонка самогонкой, с таким же сивушным запахом. Мне не понравилось.
 
Расскажу и о том, почему я ушел из краевого управления здравоохранением, хотя работа в этом органе у меня шла и претензий ко мне ни у кого не было. Вялков, когда стал депутатом Верховного Совета РСФСР, стал искать возможности для перехода на работу в Москву. И пока он был депутатом, все надеялся получить приглашение. Но власть в Москве менялась очень часто, и министры здравоохранения тоже. Потом разгон Верховного Совета, роспуск депутатов, выборы в Государственную Думу и Вялков на какое-то время перестал думать о Москве. Защитил кандидатскую диссертацию, организовал в медицинском институте новую кафедру организации здравоохранения факультета усовершенствования врачей, устроил пару кабинетов для кафедры в краевой больнице и вроде как успокоился. Но дела на основной работе не очень радовали. Кризисные явления не уменьшались, он все чаще стал получать "втыки" от Ишаева и как за крупные, так и за мелкие упущения. Все чаще в приватных разговорах слышал от него о желании кого-то убрать в управлении здравоохранения и привести молодых людей с учеными степенями. Как раз в этот период умерла Нина Петровна Овчинникова, пришли Дьяченко, Соколов, Пригорнев и другие. Видя перед собой пример В.И.Ишаева, который очень часто менял своих заместителей, Вялков наверняка думал и о замене кого-то из своих замов.

И еще одно обстоятельство настораживало меня. Когда Вялков часто отсутствовал, многие частные вопросы представителей властных структур решал я. И теперь, когда он чаще бывал в Хабаровске, многие по привычке обращались ко мне, минуя его.  И это его раздражало, хотя я часто просил обращающихся звонить ему. Кто-то перезванивал, а кто-то и нет, потому что Вялкова часто не было в кабинете, а мобильных телефонов в то время не было. Да и мой опыт, авторитет во время практически самостоятельного управления здравоохранением края значительно вырос. И это тоже воспринималось Вялковым довольно ревниво. Поэтому я стал рассматривать себя как одного из кандидатов на замену. А куда идти работать? В больницу, где копеечные зарплаты? В бизнес к кому-то или самому организовывать его? Я не имел ни нужных для этого ресурсов, в первую финансовых, ни желания, ни способностей.

Во время моей поездки в Вену на Европейский конгресс по лучевой диагностике и лечению, посвященный 100-летию открытия рентгеновских лучей, ко мне подошли представители немецкой  фирмы  "Шеринг" с предложением поработать у них. Они намечали открыть офис своего представительства по Дальнему Востоку. Я познакомился и с одним из его работников, бывшим начальником Оренбургского управления здравоохранением, который возглавил такой же офис по Уралу. После той нервотрепки, которая была у него на прежней работе, здесь он со своим опытом и связями просто отдыхал, получая вдвое большую зарплату. В общем, со мной начали проводить работу. На обратном пути в Москве я побывал в головном офисе, познакомился с его руководством и попросил время подумать. По приезду в Хабаровск я попросил у Вялкова совета, как мне поступить. Он предложил мне принять предложение "Шеринга". Мне показалось, что ему после этого разговора стало легче, ведь ему не надо было искать для меня новое место работы в случае моего увольнения из управления здравоохранения. Я знаю, что потом  А.И.Вялкову досталось от губернатора В.И.Ишаева за то, что он отпустил меня с работы.

Кстати, моя должность была вакантной 2 года, потому что ни А.И.Вялков,  а потом  А.В.Кравец, сменивший его в должности начальника  управления здравоохранения, не могли найти на неё подходящего кандидата, который бы смог выполнял те обязанности начальника штаба, которые были вменены мне. И лишь когда я вернулся в управление здравоохранения, Кравец предложил эту должность В.Г.Дьяченко, чтобы я не мог претендовать на неё. Все же Кравец серьезно опасался меня как кандидата на должность начальника в департаменте здравоохранения, как стали называть с лета 1997 года управление здравоохранения. Но Дьяченко в силу своего характера не был тем человеком, который мог стать начальником штаба. Он был человек творческий, любил писать научные работы и статьи и лишь иногда решал практические задачи.