Lucia Mambo Глава седьмая

                VII

      - Стоп! – Ларри зло хлопнул в ладоши.
      - Какого черта, мистер Фаррел?  Вы опять сфальшивили! «Ля-бемоль», здесь надо играть  «ля-бемоль»,  ясно?! – Он остервенело смахнул пот со лба.
      -Да что с вами сегодня? Чинчо, не глуши меня! Еще раз с четвертого такта:  раз, два, три – поехали!
      Репетиция явно не задалась:  одиннадцать вечера, а они еще не прогнали программу до конца. Так,  слепили старые номера на скорую руку, да и то не слава богу. Босс был в ярости. Осыпав музыкантов проклятьями,  разбрасывая угрозы направо и налево, в конце концов, свалил всю ответственность за завтрашнее выступление в «Плазе» на Бартона  и отбыл восвояси.
      Машинально отбивая ногой ритм, Ларри силился найти хоть какое-то свежее решение, но как назло, мысли растворялись в какой-то темной, колышущейся мути. Липкая паутина тревоги опутывала мозг и затуманивала сознание. Он взял последний аккорд, и мысленно отсчитав длительность «три четверти», резко убрал руки с клавиш.
      - Basta! На сегодня все. Увидимся завтра в «Плазе». 
      Музыканты, оставив инструменты, разошлись. В зале начали гасить свет, официанты поспешно протирали столы и переворачивали стулья.  «Тринидад» - место их обычных выступлений и репетиций, не был слишком востребованным заведением – так,  третьесортный кабачок на окраине. Посетители, в основном местная разношерстная публика, не засиживались подолгу, поэтому  к полуночи уже закрывали.
      Лавируя между столами, Ларри направился к стойке, возле которой расположилась вся группа. Взобравшись на высокий табурет, закурил и хмуро  оглядел музыкантов. Нет, все-таки, они не были командой! Каждый – сам по себе. Вот и сейчас: мистер Фаррел в дальнем конце стойки глотал какие-то пилюли, Пепе уныло грыз огромный бутерброд, а неугомонный Чинчо, размахивая руками, яростно  спорил о чем-то с барменом.  Донны среди них не было.
      Ну и денек сегодня! Бартон прикрыл глаза. Тягостные мысли не давали ему покоя.  Ясно, что об отмене  дивертисмента не может быть и речи – дон Маноло убедил хозяев «Плазы», и даже исхитрился всучить им две сотни входных билетов. Старый прощелыга больше печется о своем реноме на словах, чем на деле. В конечном итоге он не останется внакладе – выручка от продажи билетов осядет в его карманах сразу же, как только потушат свет в зале, а все издержки, в случае чего, повесят на него, Ларри Бартона. Вот прохвост! Ладони непроизвольно сжались в кулаки. Сигарета сломалась пополам, рассыпавшись рубиновым снопом искр.
     - Проклятье! – Ларри смахнул тлеющий жгут на пол.
 Кто-то коснулся его плеча.
     - Не переживайте так, молодой человек. - Мистер Фаррел, подслеповато щурясь, сочувственно покачал головой.
      – Конечно, босс редкий негодяй, но не стоит принимать все так близко к сердцу. Ведь, дело даже не в деньгах, - продолжил он и неторопливо отхлебнул из своего стакана, – я чувствую, что вы поставили на карту все, и завтрашнее шоу для вас – последний шанс изменить свою жизнь. Поверьте старику, я знаю толк в таких вещах!
Он снова приложился к стакану и закашлялся. Какое-то запоздалое острое сожаленье, словно игла пронзила сердце Бартона. Он совершенно не предполагал, что старый маэстро может проявить к нему такое мудрое человеческое участие. Жаль, что раньше он не принимал старину Фаррела всерьез… Вполне возможно, они могли бы стать друзьями. Старик, между тем продолжил:
      - Одно могу сказать: не рубите с плеча, но и не отступайтесь на полдороге. Лично я - с вами,  а что касается остальных… – Он неопределенно пошевелил в воздухе пальцами, - они хорошие ребята, но им не хватает… Как бы это почетче выразить? Тьфу, черт! А, вспомнил: огня! Да-да, того запала, который способен разбудить вдохновенье и привести в действие неведомые, скрытые силы, о которых мы даже не подозреваем. Не знаю как, но если вы сумеете сделать это, все будет хорошо. Вам… Вернее, всем нам нужно это. Подумайте об этом, Бартон. Удачи!
      Эти простые слова, сказанные от сердца, странным образом повлияли на Ларри. Липкая паутина, окутывавшая его мозг, исчезла, мысли начали обретать ясность, а с души будто спали оковы безысходности. Старый музыкант схватил самую суть… Огня! Да, вот чего нам недостает – огня... И еще - страсти, нежности и… любви! Он почувствовал, как в груди  зарождается новый прилив сил, и явственно ощутил пока еще слабое веяние волнующего бриза грядущих перемен - очищающего и сулящего надежду. Его била нервная дрожь.
      - Спасибо, Джад, - прошептал Бартон, глядя в удаляющуюся спину маэстро.
Сунув в рот новую сигарету, он вскинул руку:
      - Виски! Двойной.
Бармен, оставив препирательства с Чинчо, бережно поставил перед ним запотевший стакан, услужливо щелкнув зажигалкой:
      - Огоньку, мистер Бартон?