Ах, дети, дети! Глава 7. Падение во грех

Ближе к обеду Вероника Евгеньевна проснулась после бредовой ночи, ей стало лучше. Но этого она
решила не показывать. Выпив принесённый Светкой чай, она сказала, что поспит ещё.  Намекнула
и сиделке, чтобы та поспала часов до пяти и не беспокоилась, мол, всё будет хорошо. Светка
почти тут же уснула в отведённом ей кабинете, а у Вероники Евгеньевны сна не было ни в одном
глазу. Она специально избавилась от Светки, чтобы взвесить всё то, что она задумала вчера.


Она понимала, что настал момент, когда она не может физической усладой обеспечить
вдохновение для работы своему мужу. А это ему сейчас так необходимо. Со всех сторон
подпирают молодые, полные энергии и идей, того гляди затопчут старичка. Ему как воздух сейчас
необходимы свежие мысли, надо заткнуть всех за пояс, но годы уже не те и вдохновение
покинуло его.  Раньше совместная постель была источникам последнего, но теперь этого козыря
уже нет у них на руках. По всему было видно, что Константин Ильич сдавал и главной причиной
этому, по мнению Вероники Евгеньевны, было долгое пребывание в мужском монашестве.


Понимала она и то, что при таком раскладе через год-два окажется он на пенсии и тогда жизнь
пойдёт в другом русле, стремительно приближая их обоих к могиле. Только работа в институте,
общение с научным миром, светские рауты, новые работы профессора, статьи и публикации в
журналы, наконец, ученики - только это могло продлить и интерес к жизни, равно как и самою его
жизнь, жизнь его жены. Это Вероника Евгеньевна чувствовала каким-то внутренним чутьём и
знала, что уход из института будет гибельным для них обоих. Значит, надо вопреки собственным
амбициям и собственному самоуважению сделать так, чтобы Костя снова обрёл интерес к жизни,
почувствовал её остроту, встрепенулся от засилья гормонов старости, вдохнул полной грудью
воздух стремления к новым вершинам.


Этого они добивались вместе в короткие часы уединения, короткие, но такие плодотворные.   
После такого Костя мог работать неделями как вол, он был на подъёме, всё ему легко давалось, и
идеи сами рождались в его голове. Бывало даже так, что после близости он выходил в ванную, а
через минуту бежал оттуда с криком: « Ника, Ника! Ты только послушай, что мне сейчас в голову
пришло, это просто озарение какое-то!»


По всему выходило, что Косте для подъёма непременно нужна была женщина. Только она сможет
вернуть его, сделать прежним профессором – гениальным трудягой.  Только тогда он стряхнёт с
себя путы надвигающейся старости, очнётся от закостенелости мысли. Ему нужен новый кумир
или хотя бы лёгкое увлечение, что больше устраивало Веронику Евгеньевну. Видимо, так уж
устроены эти мужчины, что без этого они и на мужчин-то не похожи становятся.


Долго колеблясь, борясь с собственным достоинством, она вымучивала это решение. Сложность
была ещё и в том, что она, не смотря на всю свою практичность, всё-таки любила его и как все
любящие женщины естественно не желала его ни с кем делить. И всё-таки решилась на это, опять
же из-за любви к нему. Это было не простое решение, только она одна знает, сколько горьких слёз
было пролито ею, пока она приняла это решение. Но другого выхода не было. Надо было спасти
Костю, спасти семью, себя, наконец. Пусть даже так несуразно, но спасти.


Перед Вероникой Евгеньевной встала почти неразрешимая задача - надо было найти ему
женщину, которой бы он загорелся, но и в тоже время, которая бы удовлетворяла её, именно её, 
критериям. Абсурд. Любую можно было забраковать под предлогом невоспитанности,
необразованности или по внешним качествам. Поиски бы так ничего и не дали, если бы в доме не
появилась Светка. То ли под воздействием болезни, то ли действительно она подходила под её
мерки, но Вероника Евгеньевна, увидев её,  сразу для себя решила, что судьба смилостивилась к
ней и послала ангела, чтобы решить проблему их семьи. Я схожусь к тому мнению, что  Светка
действительно увлеклась профессором настолько, что даже перед его женой не смогла скрыть
своего отношения к нему. Она была так довольна знакомством с ним и его заигрываниями, что
видимо уже не контролировала себя. Вероника Евгеньевна это сразу уловила и была в восторге,
что её полугодовые мытарства, наконец, закончатся и она успокоится, а Костя снова станет
прежним  и ещё покажет, кто такой профессор Вощенков.


Вечером Вероника Евгеньевна попросила немного покушать, но специально не вставала и
жаловалась на плохое самочувствие. На ночь, же, пожелала остаться в комнате одна, без сиделки,
якобы желая, наконец, выспаться после бессонной ночи. Светка постелила себе в кабинете, но не
спала – дневной сон прогнал усталость. Кроме того она тешила себя надеждой ещё раз увидеться
с профессором, вдохнуть ещё разочек глоток этого дурманящего воздуха общения с
необычайного ума человеком, опять потешить себя гордостью за обхождение с ней,
напоминающее тонкие ухаживания. Светке понравилось как профессор так непринуждённо и в
тоже время явно для неё одной делает усилия, чтобы понравиться ей. А сколько милых и
приятных слов он наговорил за время пути в её адрес, немыслимо! Она растаяла и даже спустя
день всё равно находилась под впечатлением этой беседы.


Несмотря на всю усталость полубезсонной ночи не спал и профессор. Вид молодой особы, её
расположение к нему так встревожили его, что и он спустя сутки, тоже был полон надежд.
Половину прошлой ночи и весь прошедший день он вспоминал её красивое лицо,
доброжелательное и свежее, глаза, устремлённые в каждое его слово, ловящие каждое движение
его губ, мягкие и нежные руки, которые хотелось поцеловать, скрытые под одеждой, но такие
манящие женские прелести, и необычайно чуткие, чуть припухлые, губы. Совесть уже его почти не
терзала, он понимал, что нанесёт изменой обиду своей супруге, но не в силах уже был
сопротивляться влечению плоти.


Не спала и Вероника Евгеньевна. Она чувствовала накал страстей, создав все условия для того,
чтобы сегодня воплотился её замысел. Она и волновалась, и не желала этого, и желала
одновременно. Только такая волевая женщина как она смогла решиться на столь абсурдный, но и
не менее разумный, поступок. Собрав всю свою волю в кулак и, скрепив сердце, Вероника
Евгеньевна ждала развязки.


Было уже одиннадцать часов вечера, а Константин Ильич ещё не раздевался, он долго ходил по
комнате, весь в раздумьях. Ему не читалось как обычно, в голове крутилась одна мысль – под
каким предлогом войти в кабинет. Но решение задачи никак не давалось ему, прежде он мог бы
найти сотни предлогов, но именно сейчас мозг заступорился и словно издевался над
профессором. Он вышел в коридор, неслышно подошёл к двери комнаты Вероники Евгеньевны.
Послушал, там всё было тихо. Также неслышно он направился к кабинету. Долго топтался около
двери в последней надежде на свою находчивость, но, так и не придумав повода, вошёл на удачу.
В дверях он почти столкнулся со Светкой, собравшейся выходить. От внезапно распахнутой двери
она пошатнулась. Профессор тут же придержал её за плечи, но сразу не отпустил, а еле заметным
движением  стал притягивать её к себе, жадно любуясь её волосами и ресницами на опущенных
от стеснения глазах. В комнате горел только ночник и обстановка сама создавала условия для
интимного общения.


- Света, Светочка, милая, я так ждал этого мига, томился весь день в сомненье и нетерпенье! –
зашептал он.


- Ах, что Вы, в самом деле, Константин Ильич, оставьте это, - с необычайной скромностью ответила 
она не поднимая глаз, склонив чуть в сторону голову и робко выставила перед собой руки, как бы
стараясь оттолкнуть его, но в них не было никакой силы, только подобие сопротивлению.
Профессор даже не ощутил их и смятые напором они уже не упирались ладонями ему в грудь, а
ласково лежали на ней, стараясь ощутить под одеждой грубость мужского тела. Шепот её был так
ласков, что это ещё больше подстегнуло профессора. Он уже полностью обнял  её и прошептал
почти на ухо:

- Светочка, ты ангел, я без ума от тебя! – и при этих словах прикоснулся губами к её шее. Она
вздрогнула всем телом как от чего-то  передёргивающего, но приятного, с коротким  вздохом,
который ещё больше придал возбуждение мужчине. Он стал крепче прижимать её и ещё
целовать куда попало. При каждом поцелуе тело её ещё больше  вздрагивало, от этого поцелуи
становились ещё жарче и грубее, чувствовалось нарастание мужского желания овладеть ею. Руки
начинали шарить по спине и ягодицам, губы попадали то в щёки, то в глаза, то  в полуоткрытые
уста, которые при каждом поцелуе всё томительнее издавали вздохи. Тело её обмякало и, при
очередном поцелуе с жарким объятием, руки её упали в бессилии вдоль тела, ноги немного
подкосились. Профессор почувствовал, что она практически на его руках и вся в его власти. Он
подхватил её на руки, но силы были не те, что в молодости, и быстро переступая, чуть не упав, 
положил её на диван.



Светка легла безропотно, отвернув голову чуть вбок, с закрытыми глазами и совершенно
отрешённая, и только вздохи от поцелуев выдавали её расположение к происходящему. Она не
сторонилась этой близости, но и не стремилась к ней, ей было приятно  только одно, что она
интересна этому обожаемому ею человеку, что пусть даже таким образом может держать его и
общаться с ним.  Для неё это общение было просто необходимо, она чувствовала острую
потребность в нём, как после затянувшегося голода, поэтому жертвуя собою она понимала, что
больше выигрывает чем теряет.


Профессор тем временем разгорячился и начал судорожно расстёгивать Светкину блузку,
сладостно впился в её губы, рука скользнула под лифчик, но долго там не задержалась и уже
задирала юбку, жадно лаская бедро…


Секс был недолгим. В порыве страсти он успел только приспустить брюки и освободить путь среди
Светкиных одежд. От долгого воздержания и перевозбуждения, от сочного молодого тела через
несколько секунд после соития профессор вдруг сильно задрожал и со вздохом замер в
напряжении, сильно сжав руками грудь и плечо партнёрши. Секунд через пять хватка его обмякла,
он осторожно слез с кровати и, заливаясь краской, быстро застегнул ширинку, прищемив кусок
рубашки, пулей выскочил из кабинета. Ему вдруг стало неимоверно стыдно за столь короткий акт,
что, не сумев ещё даже доставить женщине никакого удовольствия, сам так быстро
удовлетворился. Он был в смятении от своей мужской слабости и столь  непредвиденной
концовки так хорошо начавшегося действа. Он промчался к себе в комнату, не заметив за настежь
распахнутой им дверью кабинета Веронику Евгеньевну, еле успевшую прижаться к стене.



Всё то недолгое время, что Светка и профессор провели наедине, она стояла за дверью и чутко
вслушивалась в доносившиеся из кабинета звуки, стараясь угадать происходящее. Но звуки были
не чёткими, вперемежку с шорохами, с неясным бормотанием из-за закрытой двери. Нельзя было
точно понять, что там происходило.  Но она догадывалась и даже за это короткое время несколько
раз порывалась прервать происходящее, и только железная воля, выработанная годами работы в
аппаратах управления, сдерживала её раз за разом. По щекам её катились слёзы, она не то
провожала свою любовь, не то радовалась воплощению своего плана, всё перемешалось в её
душе. Перед глазами вмиг пронеслись все счастливые моменты их жизни, как бы уходя навсегда,
гонимые изменой, горькой для неё изменой, желанной ею изменой.



Профессор влетел в свою комнату и захлопнул дверь. Вероника Евгеньевна осторожно
отстранилась от стены и краешком глаза заглянула в кабинет. Светка лежала также неподвижно,
чуть склонив голову в сторону, глаза её были закрыты, а лицо было озарено чуть заметной
улыбкой счастья. Блузка её была расстёгнута, из-под сдвинутого на бок бюстгальтера вывалилась
одна грудь, юбка была задрана выше живота, трусы зацепились и бесформенно застряли на
одной коленке, ноги были слегка раскинуты. Было ясно, что план сработал. Вероника Евгеньевна
чуть не вскрикнула, и зажав рукой широко открытый рот, с изумлёнными и полными ужаса от
содеянного глазами быстро отвернулась как от чего-то противного и тошнотворного, и постояв
секунду поплелась к себе в комнату. Всю оставшуюся ночь она прорыдала. Не буду описывать, что
творилось в её сознании, и можно ли было назвать те мысли, которые она передумала в ту ночь,
сознанием. Скорее она бредила на уровне умопомешательства. Она жалела, что способствовала
этому, но ничего уже вернуть было нельзя…