Именно

                Подарок для моей возлюбленной Лизы Готфрик
    - А в кольцах Сатурна бродят ежи,
    Точа иголки об асфальт,
     " Над пропастью во ржи " -
    Гешефт ! Гештальт !
    - Ты не говори так - то, - выкрикнул с места граф Алексей Орлов, зачесывая волосы назад. - Сам не понимаешь, чего говоришь - то.
    Только что декламировавший священные строки самоновейшего гимна России, спиритическим путем мадам Блаватской выясненные, как посмертная воля и разум Михалкова - старейшего ( еще того, настоящего, сосавшего у Сталина и проклявшего Розенберга человечища  высокощепетильного и стерильно - кристального, вот настолько, что, бывалоча, бутерброд с бужениной откушивал не иначе, как с молитвой ЦК ОГПУ ), ученый конь Епифанцев недовольно замотал головой, гривастой волосней попав в прищуренный глаз министра культур - мультур, сидевшего на корточках перед мумифицированным памфиловцем, доставленным фельдфебелем из егерей в суконном мешке с сургучными печатями Шлимана.
    - Сука, - выругался министр, трогая глаз губой. - Все глазыньки запорошил волосней своей, лошадь гадский. Как я теперь анналы разглядывать буду ?
    - Ой, - испугалась Юна Моритц из рода Мортимеров, полируя лысину Прилепина лимонной цедрой, наполняющей тесное помещение гроба, где все они и ютились, иногда киша и буррагозя на задворках Галактики и вне какого - либо внимания с моей стороны, ибо ( шикарное словечко ) уделять внимание убогим - неможно и противоречит борьбе со здравым смыслом. - Опять анал.
    - Не опять, а снова, - захохотал историк Пряников, выползая из - за обоев. Он очень хитрый Пряников - то. Вспомнил, как в Гамлете кого - то наеб...и за обоями, вот и улез туда же, тайно и кощунственно воплощая инсинуации бессмертного Уильяма фон Муценбахера, вошедшего в историю мировой литературы как Шакеспеар. - Оргии, бля, - довольно потирая руки осклабился он приплюснутой головой настоящего. Оглянулся в поисках ведьмы, не нашел ничтожной, махнул рукой и начал рассказывать, закатывая глаза и легонько шевеля правым ухом.
    - Юннаты и мичуринцы вышли на поле близ Товтенбурга в полном составе, демонстрируя демонически развитые мышцы спины, отчаянно горящие во тьме при скрежете зубовном глаза, можно сказать, очи, и явно опасные намерения, что проскальзывало в смутных намеках, блестскими катафотами усеивающими разнообразные сапоги вышедших и преклонивших голени перед великим вождем Зейгером, выжигавшим жир содой, немало способствующей росту членов и рощению волос ...
    - Ништяк, - прошепелявил граф Алексей Орлов, перестав вводить в заблуждение собравшихся : какие на хрен волосы ? Он же в завитом парике всю дорогу, бляха. - Давай дальше, Пряников.
    - Нету дальше, - отказал высокородному историк, наливая враз задрожавшей рукой свежезаваренный цикорий и устало пуча бицепс, напружинив трицепс усилием мысли. - И не было даже в проэкте.
    - То ись как ? - Не поверил граф, снимая парик и швыряя его к ногам министра. - Ни в смете, ни логарифмом ?
    - Никак, - стоял на своем Пряников. Свое шевелилось и вздыхало. Можно было даже подумать, что оно, свое, не просто так, но думать было недосуг. Зашумел эшелон.
    - Какой, на х...й, эшелон ?! - Возмутился накачанный качками - пидорами Епифанцев, скаля нервы. - Мы в замкнутом пространстве гроба, тут не может быть эшелонов.
    - Может, - сказал как шепнул Овечкин, дымя и гордость. - Любая ху...я возможна, раз этого, - он показал щетиной на автора сказочки, - проперло от любви. Не удивлюсь, - закуривая папиросу сумрачно говорил эшелон, - если сейчас, в самом конце, нарисуется сводящая его с ума блондинка и выпишет всем нам славного подсрачника.
    - Ха !
    Длинноногая носастая зеленоглазая единственная неповторимая самая самая выскочила из - за угла и, действительно, мановением зажатой в руке шляпы разогнала сборище нечестивцев. Села на бережку и запела.
    - Мы будем жить всегда ...
    Ну, и так далее.