От чего заболевает копчик?

ОТ ЧЕГО ЗАБОЛЕВАЕТ КОПЧИК?
Соседка по даче у пенсионера Даниила Терехова - Ирина, в прошлом лаборантка маслозавода. Когда-то им  было не до разговоров. После работы или в выходной успевай с прополкой, поливом. А теперь, когда оба на пенсии, можно иногда посидеть вечерком, на закате, и поговорить.

На этом заводе Даниил Ильич никого не знал, кроме бывшего директора, Кости Балабана. Ирина же – ветеран предприятия, поэтому Даниил Ильич стал ее расспрашивать, как Костя в качестве директора входил в коллектив, как его приняли.

- В штыки приняли, как еще? Ведь он, как нам сказали, по специальности инженер-механик, к пищевой промышленности никакого отношения никогда не имел.

Но об этом позже. А сейчас послушаем, что рассказал Ирине Даниил Терехов. И поймем, почему он интересовался директором. 

- Мы с Константином ровесники, одновременно учились в техникуме механизации и электрификации сельского хозяйства. Физически он был развит не по годам. Деревенские парни из болгарских сел обычно отличаются скромностью,  трудолюбием, честностью. А Костя выделялся дерзостью, нахальством. Нам, однокурсникам, он запомнился тем, что очень вольготно вел себя как с преподавателями, так и с директором техникума.

- Среди нас были в основном дети малообеспеченных родителей, получая небольшую стипендию, но Костя в материальном смысле ни в чем не нуждался. Жил он, как и все загородные, в общежитии. Но редко ночевал на своей койке. На выходные за ним присылали машину. Возвращаясь, он щедро делился домашними продуктами. Нет, не с товарищами, а с мастерами, с преподавателями, навещая их на дому. С продуктами постоянно была напряженка. Директор техникума часто гостил в доме его родителей. Отец Кости руководил предприятием «Сельхозтехника». У нас в учебном заведении был обширный парк сельхозмашин и механизмов. Дружба приносила обоюдную пользу. Техникум получал необходимые запчасти, а «Сельхозтехника» - бесплатную рабочую силу.

- За Костей постоянно тянулся шлейф слухов о его похождениях. И не без основания. Однажды на уроке вызвали его отвечать, а за партой его не оказалось. Сидел он у самой двери. Вот незаметно и улизнул. На перемене заглянули мы в библиотеку. А там… Константин занимается любовью с библиотекаршей! Молча вошли мы и молча ушли… с круглыми глазами! А почему он дверь не закрыл, догадались намного позже. Ему очень хотелось, чтобы мы увидели, какой он крутой парень.

Техникум Костя окончил с хорошими оценками и почти сразу же по протекции администрации и благодаря стараниям отца поступил на очное обучение в Киевский университет.

Анекдот один рассказывали, как бы о нем. Может, и вправду это было? На экзамене он нес такую ахинею, что заведующий кафедрой, профессор, пришедший проследить, чтобы Косте поставили хорошую оценку, спросил:

- Ты хоть знаешь, что такое экзамены?

Костя слегка растерялся, но ответил:

- Беседа… Беседа двух умных людей!

- Допустим. А если один из них не очень?

- Тогда… Тогда второй не поступит!

- Ладно. Предмет мы с тобой подтянем. А теперь вопрос на засыпку. Что будет, если Земной шар ускорит движение вокруг своей оси раз в семь?

- Будет очень хорошо.

- Что ж хорошего?

Сделав вращательное движение обеими руками, Костя повторял с каждым кругом:
- Воскресенье. Воскресенье!

- А если раз в пятнадцать - что случится на Земле?

- Будет еще лучше: аванс – получка! Аванс – получка!

- С тобой всё ясно. Свободен. 

Получив положительную оценку, Костя через полчаса отправился в университетскую столовую. Был час пик. Набрав полный поднос тарелок и стаканов, он обнаружил, что все столики заняты. А профессор за отдельным столиком, для преподавателей, сидит один.

- Можно, я с Вами сяду? – обратился он. Профессору это не понравилось, и он сказал:

- Гусь свинье не товарищ!

- Да уж! Я такой гусь, что с кем угодно пообедаю!

Учился он по той же схеме – набивался на дружбу к преподавателям, водил их в рестораны. Средств на него родители не жалели. Даже когда он проигрывался в карты – всегда выручали. Считали, что запреты ничему не учат, пусть сам делает выводы. Но связи с Киевом поддерживали.

Пять лет возил Костя в Киев отцовские деньги и домашние продукты. И получил диплом инженера. А теперь спрашивают: откуда в стране коррупция? Да она никогда не переводилась!


- Как молодой специалист с высшим образованием, он  сразу же получил должность главного инженера колхоза в своем родном поселке, - продолжил вспоминать Даниил Ильич. - Был он уже членом партии и бойко выступал на партийных собраниях. Отец ему подсказывал, где в хозяйстве непорядок. Я в это время работал в райкоме комсомола и прекрасно был осведомлен о его делах.

 Колхоз находился в сложных условиях. После освобождения от румынской оккупации на территории между Днестром и Дунаем образовалась Измаильская область. Большому болгарскому селу на берегу обширного лимана был определен статус поселка городского типа, и ему досталась роль районного центра. Естественно, что в поселке были и райком партии, и исполком районного совета, а также все районные службы. В пятидесятых годах область присоединили к Одесской, райцентр перенесли в Измаил, а с ним ушли и районные службы. Но и многие организации остались. Поэтому в поселке не все жители были колхозниками, но все жили по принципу: «Всё вокруг колхозное, всё вокруг моё!» Иными словами – воровство процветало.
      
Для критики всегда имелся материал, и Костя использовал его по полной программе. Присутствовавшие на партсобраниях представители райкома партии, для которых он, собственно, и старался, увидели в нем зрелого руководителя и года через два рекомендовали председателем колхоза в соседнее болгарское село.

 Молодой руководитель рьяно приступил к работе. Он очень старался, надеясь на повышение. Не упускал ни одной мелочи, всюду вникал и добивался, чтобы в его колхозе был идеальный порядок. Организатор он был хороший. Сам, сидя за рулем УАЗика, за день успевал побывать на всех производственных участках. И это несмотря на то, что к колхозу присоединили соседнее небольшое село с молдавским населением. Постепенно проблемное хозяйство вышло на уровень крепких середняков, а Константин Балабан, чувствуя в себе нерастраченную силу, хвастливо заявлял:

- Пусть мне присоединят еще и мой бывший колхоз, где я начинал главным инженером! Будет у нас самое большое хозяйство и самое передовое!

Да, в те времена, когда всюду на руководящих постах были ставленники партии, эти выдвиженцы чувствовали себя полными хозяевами на своих местах. Костя не был исключением. Он распоряжался колхозным имуществом так, как считал нужным. На старую отцовскую «Волгу» он поставил новенький мотор, сняв его с поливного агрегата. Главный бухгалтер пробовал возмутиться, искал поддержки и в райкоме партии, и в народном контроле. Но никто не захотел вникать в дела колхоза. Там, говорили, есть и ревизионная комиссия, и группа народного контроля, и парторганизация во главе с освобожденным парторгом. Это их забота – следить за сохранностью колхозного имущества. Вот пусть и занимаются этим.

Жену свою из поселка Константин не спешил перевозить. Домой приезжал на колхозной машине. И часто, пересаживаясь на свою «Волгу», отправлялся в город, где пропадал в ресторанах. А иногда резался почти до утра в карты. Лет пять руководил он колхозом. Было много обиженных. Молдавское село писало письма по инстанциям о том, что болгарам он создает хорошие условия для работы, а молдаванам не уделяет внимания. И полевой стан у них не оборудован, и новой техники не дает. А животноводство вообще не развивается. Потом этот маленький колхоз отделился.

К этому времени Костя Балабан считался в районе одним из лучших руководителей. Был он моложе многих, но хитрей и мудрей. Никто не умел так встретить и проводить районных руководителей и разных проверяющих, как Костя. А уж на льстивые речи он был большой охотник и мастер. И выпить мог больше всех, но не пьянел. Среди чабанов у него были родственники, поэтому с согласия зоотехника в колхозе ходили в гурте десятка три-четыре неучтенных овец. А в подвале винпункта стояла специальная бочка с вином – председательская. Это был Костин резерв, который он тратил по своему усмотрению. 

А тут и «перестройка» началась! Одесские и Киевские друзья в обкоме партии и в Министерстве сельского хозяйства на многое открыли Балабану глаза. Он стал действовать по принципу: «Разрешено всё, что не запрещено». Не с пустыми руками наведывался он к ним. И вдруг после очередной поездки этот здоровяк стал прихрамывать на обе ноги и сутулиться.

- Кобчик у меня воспалился! Столько лет за рулем. Подорвал здоровье. Прошу освободить меня от обязанностей председателя колхоза…

- Эту речь он произнес на заседании бюро райкома партии, - говорил Даниил Ильич. - И медицинскую справку приложил. Не с первого раза ему поверили, а с третьего или четвертого захода. И просьбу удовлетворили.

 Соколом помчался он в Киев на своей «Волге», у которой от прежней остался только кузов. Все детали и агрегаты были перебраны и заменены на новые. Вернулся домой Константин уже в должности директора единственного в городе и районе маслозавода. Прежнего директора недели за две до его прихода перевели в Одессу.

- Приходим мы утром на работу, - подхватила рассказ Ирина, - а нас срочно вызывают к начальству. Заместитель председателя исполкома городского совета объявил, что отныне директором завода будет Константин Балабан. «Прошу любить и жаловать», - сказал он, попрощался и ушел. 

- Вопросы будут? - спросил новоиспеченный директор? И мы начали спрашивать.

- Как же Вы будете работать, если не знаете производства?

- Работать будете вы, а я буду руководить. Дисциплину поддерживать. О сырье заботиться и реализации продукции. О качестве масла. Особенно того, что за рубеж идет.

Женщины на заводе задиристые, озорные. За словом в карман не лезли.

- А если мы Вас начнем подставлять? Вы даже не узнаете, почему разладилась работа. Что будете делать?

- Разберусь! Найдутся те, кто правду мне расскажет. Земляков у меня много.

- А если мы объявим Вам импичмент как неспециалисту. Как тогда?

Балабан стал хохотать. А потом показал, какой он на самом деле:

- Я вас по одной буду вызывать в кабинет и (…) вот на этом столе!

- Он употребил матерное слово! Мы обалдели. За многие годы работы мы не слышали ничего подобного.

- Импичмент! Да знаете ли вы, сколько денег и продуктов перевозил я в Киев? Потому и стал директором. Импичмент! Скорее вы попадете под сокращение, чем я оставлю кресло!

Кабинет директора превратился в какой-то штаб. Балабан, оказывается, был членом Партии регионов. Вместе с другими он решал важные городские вопросы. Его по спискам избрали депутатом городского совета. Он стал активно выступать на сессиях, его теперь знал весь город.

- Он сразу развил бурную деятельность, сказал Даниил Ильич. - Добрался до городской жизни! В игре на бильярде ему не было равных. Потом он влился в футбольную команду ветеранов и бегал по полю. Но уже пыхтел – живот отрастил. Кутил с приятелями в ресторанах. Играл в карты. Когда в Управление оросительных систем прибыл новый начальник, до этого работавший на Севере, то Костя выиграл у него тридцать тысяч долларов! А доллар в то время стоил пять гривен. Бедняга не успел оправиться от проигрыша, как остальные десять тысяч украла у него секретарша, на которой он собирался жениться, но все откладывал. Сняли его с работы, такого невезучего.

- А маслозавод стали потихоньку демонтировать. Перестали мы выпускать кефир, да и масло уже было дефицитом. Штат работников сократился сначала процентов на тридцать, потом наполовину.

Удивляться было нечему. К тому времени перестали существовать мясокомбинат, консервный комбинат, завод «Эталон», кирпичный завод. Зато было построено шикарное здание для бюро по трудоустройству. В городе стало очень много безработных. На каждом шагу открывались кафе, магазины с зарубежными товарами. Заработал пивзавод по немецкой технологии. Наступал капитализм. Директор маслозавода не остался в стороне. Он построил личную бензоколонку. А позднее и завод приватизировал.

Оказалось, что он – один из богатейших жителей города. Возвел двухэтажный особняк с тремя гаражами. В них поставил знакомую нам «Волгу» и две очень дорогие иномарки. О нем стали ходить анекдотические слухи – первые свидетели популярности. А она выросла до небес! Люди передавали из уст в уста:

- А Балабан-то наш вышел на международный уровень!

 Среди ночи, как пересказывали, к одинокому стогу сена на лугу со стороны Румынии прилетел вертолет. От стога отделился человек. Ему что-то передали в чемоданчике. Вертолет улетел. А встречал его Балабан!

Потом все обсуждали небывалый в городе случай. Константин на своем «Лексусе» разогнался по проспекту Ленина и… так и врезался в железнодорожный вокзал. Машину изуродовал, а сам остался невредимым! Известно: пьяному море по колено! Случай ему удалось замять. Другого бы засудили. Повреждения здания он отремонтировал за свой счет, тем и кончилось.

- А потом на заводе и вовсе перестали производить масло, – продолжила Ирина. – Вместо этого открыли линию по изготовлению мороженого. После приватизации новые владельцы маслозаводов области перепрофилировали предприятия. Масло стал выпускать соседний молокозавод, кефир – другой, цельное молоко разливать – третий. И так со всем ассортиментом. Спецмашинами развозят по районам.

Жена Константина Балабана чувствовала себя в городе вольготно. Приютила у себя дальнюю родственницу в качестве домработницы. У нее даже голос изменился, стал каким-то властным. Она осознавала, что муж ее – не простой человек. Если она звонила в какое-либо учреждение, то представлялась просто:

- Здравствуйте. Я жена  Константина Балабана…

И всем было ясно, кто это, обходились с ней вежливо и предупредительно.

Костя оставался верен себе. Из всего он стремился извлечь выгоду. На своей бензоколонке стал продавать паленый бензин. Открыл автомобильную мойку, несколько магазинов. С колонкой, правда, вышел казус. Водители быстро «раскусили» и раструбили о плохом бензине на всю ивановскую. Так что редко кто стал там заправляться.

- А ты давно видела Константина? – спросил Даниил Ильич лаборантку.

- Давно. Знаю, что сейчас он тяжело болеет. На прогулку родственница вывозит его на коляске. Жена его спилась и умерла. Родственница его лечит, делает ему массаж, ставит банки. Он не жалеет денег на лекарства и на врачей. Приезжали к нему из Одессы, из Киева. С чем приехали, с тем и уехали. Буйная молодость и бесконечная бравада не проходят бесследно.

  Неспешно идет беседа двух пожилых дачников. Они вспоминают о трудном послевоенном детстве, об учебе в заочных вузах, о работе в комсомоле и в партии. Потом коснулись политики. Посмеялись над тем, как это они, не сходя с места, оказались не в СССР, а в Украине, самостоятельной стране. Вспоминали, как были миллионерами, когда обесценились деньги, как получали к деньгам купоны. А потом им выдали ваучеры, и стали они, якобы, совладельцами предприятий и Измаила, и Одессы. Предприятия эти потом разорились, их скупили за бесценок «новые украинцы».

- Хорошо, что пенсию пока выплачивают, - заключили они. А сами подумали, что теперь на нее мало что купишь. Война на востоке Украины и ее обесценила. Но они, как и все, надеются на лучшее.