Битва за Крыжополь

               
     - Джессика !
     Я набросился на ведьму, хватая ее за сиськи и, сопя и вздыхая шуруя под юбкой, словно ее кореш Олешка в ширинке генерала Бастрыкина, я аж закашлялся, представив как он лезет, настырно и ответственно, приобщается, пропитывается отбеливателем Кортни Лав, охреневает от мудрости отцов, вкачиваемых стальным хером борца с лесополосами, белеет, конечно, качается и падает, а лбом ...
     - Сука, - недовольно пробубнела ведьма, отворачивая бессмысленное лицо от моих жизнерадостных поползновений, уже внедрившихся, минуя просак к шоколадке Юза Алешковского, древнего охальника еврейской нации, думаю, не ошибусь, если скажу, пресмыкаясь перед плутократией, что никто лучше этого пня ньюйоркского не владеет матерным, каждое слово ведь - по делу, к месту и как надо. Это не поганец Шнуров, бородатый ушлепок из вторсырья и пародийных брючек - дудочек. Твари. Что ж они все в этих брючках. Моя фантазия закономерно полетела к крысолову из Гаммельна, засунувшего здоровенную такую дудку родственнице и тоже в шоколадку.
     - Аййй, - заговорил я, раскачиваясь, как дервиш. - Опять оргии.
     - Давай, - смилостивилась ведьма, мурлыкая. - А то муж заждался. Не могу, грит, без оргий этого придурка, а Пряников, грит, х...во пострижен, дрочит на усы Троцкого и пускает пузыри.
     - Артиста Ильина знаешь ?
     Я совершенно неожиданно сменил тему, умственно облизывая ее подружку, запалившую запал фантазии, у меня аж все перееб...ь в башке, поперли трансвеститы из бара дядюшки Джо, Питбуль, раскумаренный вусмерть, лолки и трансы, даже, врать не буду, пробежал с топотком бодреньким Шендерович, объятый страстью к Бабченке - Прилепину, но по необъяснимому изврату бородатистой души примкнувший к винтовке Мосина.
     Она кивнула. Знает. Это хорошо.
     - Этот Ильин как пузырь. Маленький и круглый. Вот однажды был случай на съемках патриотского кино " Крым. Дорога на родину ". Короче, там Нина Усатова шарахается по катакомбам, с Куценкой и Пореченковым. Ищут сапоги Индианы Джонса. Ползут такие по штольням, Усатова бздит, как лошадь, а ползущий за ней Куценко щерится и представляет себя Нагиевым. И тут - х...як !..
     - Кошкильды ? - Затрепетала ведьма, укладывая меня в постель.
     - Какой, на хрен, Кошкильды, - отмахнулся я, приподнимая бедра, чтоб ей легче было шкары сблочить. - Кошкильды в севастопольские моряки подался. Приходит и видит : лежит. Целый полуостров. Ну, врать не буду, потрогал губой - то. И сразу в разум вошел. Кричит : " Теперь у нас, атаманы - молодцы, винца вдоволь будет ". Конечно, бросился Ивашку искать и ближайший раскат, он же классику знает не понаслышке, читал дедушку Салтыкова. И вот вместо Ивашки находит Лему Турламоева, он там получал и окучивал, а раскаты стали по прошествии времени разгонами, язык же живой, видоизменяется, как буква " ять ", например. В общем, - лицемерно вздохнул я, - щас Кошкильды под Шали в юнгах обретается, полирует и начищает. А ты чо меня перебиваешь ?
     - Соскучилась, - снимая рубашку ответила ведьма, достала портсигар и прослезилась.
     - Слухай тогда далее, - придвигая ее взлохмаченную голову к стоящему, будто свая, херу продолжал я, блаженно улыбаясь. - Ползут они, значится, а посреди штольни стоят Соловьев, Мамонтов и тот самый Ильин, который пузырь. Стоят и молчат. Но видно : тревожные и гордятся.
     Я замолчал, наслаждаясь шелковисто - влажной теплотой ее губ.
     - И чё дальше было ?
     - Ты не отвлекайся, - посоветовал я. - А дальше была тетя Таня Толстая. Спускается из пробитого лихим татарином отверстия, голая, конечно, с волосатыми подмышками, но в валенках, холодно же, русская весна холодная, говенная такая, типа, зимы, но грязнее. Подходит к ним и говорит ...
     - Сволочь, - догадалась ведьма, вытирая губы. - И опять все белеют.
     - Не, - прижимая ведьму за тугой бочок попер я в отрицалово здравого смысла и традиций. - Сказала она другое. Никто не знает, что именно, но только с тех пор на святой Руси нету патриотизма.
     - А Усатова ? - Допытывалась ведьма, постепенно впадая в анабиоз.
     - Усатова замуж вышла, - с придыханием ответил я, усыпляя ее чарами. - За Чубайса.
     - Там Дуня, - еле слышно прошептала окукливающаяся постепенно ведьма, шевеля волосами.
     - Их двое Чубайсов - то, - одеваясь говорил я, свысока посматривая на ничтожную. - Но вышла она за третьего, за самого основного, внебрачного сына Анатолия Вассермана. Поэтому и живет теперь, как сыр в масле, вся в дырочках и блестит.
     - Дичь какая - то, - шуршала ведьма, усыхая на глазах. - Неинтересная сказочка.
     - А знаешь почему ?! - Уже в дверях торжествующе выкрикнул я. - Потому, что ты не Джессика ни х...я и даже не Маша.
     Я осторожно прикрыл дверь и отправился искать сапоги Индианы Джонса. Не могу как патриот иначе.