1 15

К тому моменту как я её встретил, мне было уже тридцать пять лет. Семьи не было, но это не доставляло мне особых неудобств. Наверное я смирился с таким ходом событий, и ожидания от жизни бесследно исчезли. Что я мог сказать о себе на тот момент? Непримечательная жизнь одинокого бродяги, такая же как и у миллионов людей. Особых достижений у меня не было, наверное самым большим моим успехом было то, что мне удалось дожить до тридцати пяти. Самая обычная работа, о которой я уже и не вспомню. Прошлое казалось размытым, словно всю жизнь с самого рождения я работал на заводе. Дни протекали бессмысленно, и я вычеркивал их жирным, черным маркером каждый раз когда просыпался с утра.
Не помню как всё это случилось, сколько не напрягай память, остается лишь белое пятно. Это был какой-то карнавал, или фестиваль, массовое скопление людей пожирающих быструю еду, и создающих уйму шума. Со всех сторон доносился звук аттракционов, и возбужденное улюлюкание толпы. Я стоял в тени размашистого дерева и курил. Я говорю "в тени дерева" потому что ощущалось это именно так, хотя уверенности во времени суток у меня абсолютно никакого. Это словно пытаться вспомнить полузабытый сон, можно чувствовать какие-то выхваченные из контекста обрывки, но целой картины как ни старайся вспомнить не получиться. Я даже неуверен, что это происходило на самом деле, вроде бы и было, а вроде и нет.
Ей было лет пять, хотя я могу и ошибаться, по крайней мере выглядела она на пять лет. Она шла прямо ко мне, заплаканная, с рассеянным взглядом блуждающим по толпе, и явно кого-то искала. Я смотрел на неё не отрываясь. Не помню что тогда крутилось у меня в голове, наверное что-то на подобие того, что ещё один ребёнок потерялся среди человеческого моря, и не может никак найти родителей. Странно что не смотря на то что общая картина представляется мне до жути размытой я отчетливо помню, свои ощущения в тот момент, даже не ощущения, а мысли, хотя сформулировать это крайне трудно.
Я сразу понял, что должен ей помочь, это было так же ясно, как и то, что за ночью следует день. Она блуждала рассеянным по толпе взглядом, пока её мокрые от слёз карие глаза не остановились на мне. Я выбросил сигарету, и пошел ей на встречу.
- Что случилось милая? – спросил я у неё когда она подошла.
В ответ я услышал лишь детские всхлипывания, от чего мне стало мучительно больно. Дети вызывают во взрослы людях на удивление сильные эмоции, наверное это реакция на то что мы когда-то потеряли себя вступив на путь взрослой жизни, и отчаянно хотим вернуться в те беззаботные времена, но проблема в том, что дорогу по которой мы моги бы это сделать, занесло песком времени.
Я прижал её к себе, и постарался успокоить. Над головой зажглись гирлянды, сплетавшие в воздухе причудливую, огненную паутину. Помню, я ещё подумал, что как-то уж чересчур быстро наступили сумерки, хотя возможно всё происходило ночью. На секунду она успокоилась, но это был лишь краткий миг, а потом словно под воздействием каких-то невидимых вибраций, всё её маленькое тело затряслось. Её дрожь передалась и мне. Она тряслась, словно её что-то очень сильно напугало, либо же у неё начался припадок, а я сжимал её закрывая всем своим телом, от всей жестокости которую может преподнести это мир.
Подняв голову, я увидел, что к нам бежит какой-то мужчина. Сперва я подумал, что это нерадивый родитель наконец-то нашедший своего ребёнка спешит, чтобы его успокоить, но это было лишь мгновение. Присмотревшись я понял что дело принимает скверный оборот. Что-то было не так с этим мужчиной. В клетчатой рубашке и потёртых джинсах он был среднего телосложения, не большой, но и не маленький, с виду лет за сорок. Он бежал к нам на встречу, но как-то странно. Слишком медленно для бега, и слишком быстро для обычного шага. Его шатало из стороны в сторону, но он был не пьян, что-то странное прослеживалось в его движениях, но что именно я не мог понять.
Её тело напряглось, все мышцы словно свело судорогой, я даже не догадывался что детское тело способно на столь разительные преображения. Я встал, спрятав её за своей спиной, пальцы сжались в кулаки и готовы были принести несчастье любому, кто хотел причинить ей хоть какой-то вред. Он был уже совсем рядом, в каких-то пяти-семи метрах. Его лицо, я до сих пор не могу вспомнить его лицо, оно ускользает из моей памяти, как сильно бы я не пытался его вспомнить. Спустя столько лет у меня остались лишь самые общие ощущения того каким оно было. Маска чудовища, искаженное гримасой боли и ярости, вот что я мог бы сказать об этом лице.
Он вцепился мне в шею, как только его руки сократили расстояние разделяющее нас. С первой же секунды я знал что должен делать. Мои удары посыпались на него словно град, оглушающий пустые улицы холодным осеним днём. Я не сдерживал себя, и всё бил и бил, пока его руки не перестали сжимать мою шею. Его тело обмякло и упало на траву, мне было абсолютно плевать, выживет он или нет, он хотел причинить ей вред, и я его остановил.
Обернувшись я не смог её найти, и чувство тревоги рассекало меня пополам. Случилось что-то плохое, ей грозила опасность, и я должен был помочь. Почему всё случилось именно так, да и что вообще случилось? У меня не было ответов на эти вопросы, пожалуй я действовал инстинктивно, но всё же было что-то такое, что не дало мне пройти мимо.
Не знаю сколько я искал её, время растворилось, и казалось изменило свой ход. Люди казались одинаковыми, копиями друг друга с одинаковыми лицами, но мне было всё равно. Я даже не заметил как ночь сгустилась над городом, и все фонари погасли. Осмотревшись по сторонам я обнаружил что людей больше нет. Парк опустел, и лишь я один метался по нему в темноте, пытаясь кого-то найти.
С этого момента хронология событий абсолютно теряется, и я могу оперировать лишь своими ощущениями времени, которые были похожи на круги на воде, эпицентром которых был я. Не знаю, что заставило меня тогда её искать, невыносимое чувство тоски рвало меня на части. Это сложно выразить словами, и человек который никогда такого не испытывал вряд ли сможет меня понять. Но тем не менее я попытаюсь это объяснить. Это чувство заполняло меня до последней самой никчемной клеточки моего тела, оно разрывало меня, словно в моей голове произошел конец света, ад разверзся, и вратами этого ада было моё сознание. И вот словно вспышка света озарившая темноту, я понял почему не могу поступить иначе. Она была моей дочерью. Осознание этого было таким простым и незамысловатым, что я даже удивился, как не понял этого с самого начала. Что называется, слепой прозрел, или как-то так. У меня никогда не было детей, я никогда не был женат, но, то что она моя дочь было очевидно.
Следующее что я помню, был дом одного из самых обычных спальных районов. Сколько прошло времени с того случая в парке сказать не могу, потому что и сам не знаю. Мне кажется не больше нескольких часов, хотя эти часы вполне могут быть днями и даже месяцами. Я стоял во дворе возле одного из подъездов и поджидал кого-то. Вместе со мной был парень в сером плаще, который должен был мне указать на того, кого я ждал. Странная ситуация но абсурдности в моей голове она не вызывала, всё было крайне закономерно, хотя в чем эта закономерность заключается я не знал.
То была какая-то секта, большего увы не могу припомнить. Парень в сером пальто помогал мне их выслеживать. Кажется я ему доверял, хотя того где и как мы познакомились я не помнил хоть убей. Единственное что я знал, и в чем был уверен, так это то что моя дочь находиться у них. Мне было крайне сложно просто стоять и ждать, но ничего другого увы прост не оставалось. Сейчас у меня был лишь этот двор, и этот дом за которым мы следили.
Когда из одного из подъездов вышел мужчина, мы среагировали быстро. Я повалил его на землю, и заведя его руку за спину, мы отвели его в сторонку, чтобы узнать всё что нас интересует. Мой напарник задавал вопросы, моей же ролью было лишь причинение физической боли. Мужчина молчал, не желая ничего говорить, но на этот случай здесь был я, одержимый стремлением найти свою дочь, и желанием наказать тех, кто отнял её у меня.
Вопрос, молчание, удар по почкам, вопрос, молчание, удар по печени. После этого я начал молотить по нему изо всех сил. Удары сыпались один за одним, а он продолжал молчать. Упорный сукин сын, но я был не умолим. Когда он всё же начал говорить, я не останавливался не на секунду. Бил и был, и с каждым ударом сил становилось всё больше, словно я забирал его жизненную силу, становясь всё сильнее.
Когда он рассказал всё, что нас интересовало, я разобрался с ним. Когда всё было кончено, я словил одобряющий взгляд своего компаньона. После этого он ушел, а я направился к логову где чудовище держало мою дочь. Подъезд был самым обычным, с обтрескавшейся штукатуркой, и грязными ступенями.
Дверь была не заперта, и я вошел внутрь. Квартира такая же как многие другие, ничем не примечательная прихожая, по которой разбросаны несколько пар обуви, и выцветшие обои. На кухне валялось несколько человек, они были под чем-то. Не обращая на меня никакого внимания они плыли по океану своих внутренних переживаний, стремясь дотронуться до чего-то прекрасного. Стоило бы расправиться с ними на месте, подумал я и сразу же отбросил эту мысль. Пройдя в гостиную я не нашел там ничего интересного, старый ламповый телевизор, ваза с искусственными цветами, и плешивый ковер на стене. В спальной же комнате я обнаружил на полу грязный матрас и несколько цепей свисавших со стены. Они держали её здесь, мою девочку, словно какое-то животное. Я опоздал, они снова куда-то её спрятали. Злость разлилась по всему моему телу, выплёскиваясь через границы сознания, она постепенно смешивалась с бессилием отчаяния. Упав на колени я заплакал закрыв лицо руками. Несколько минут я провёл в таком положении разбитый собственной беспомощностью.
Нет, на этом всё не заканчивалось, я найду её во чтобы то ни стало. Поднявшись и собравшись с силами я понял что нужно делать. На улице меня уже поджидал человек в сером плаще. Он сказал что она в порядке, что ей удалось сбежать и она уехала в Корею.
- Что пятилетняя девочка может делать в Корее одна – поинтересовался я выдохнув с облегчением.
- В смысле пятилетняя? Ей двадцать четыре - сказал он.
Его слова были словно гром среди ясного неба. Двадцать четыре года, сколько же меня не было, сколько я ищу свою дочь? Я посмотрел на свои руки, они были усеяны морщинами подкрадывающейся старости и немного тряслись. Я видел её всего однажды, такую маленькую и беззащитную, я пытался ей помочь не зная кто она, а теперь ей двадцать четыре года. Я медленно сходил с ума, но это не казалось чем-то немыслимым. Слова моего компаньона в сером плаще звучали убедительно, и я понимал, что так всё и есть. Это мой внутренний мир изменился, и время в нем текло совершенно по-другому. Я превратился в старика который пытается найти то, что люди ищут всю жизнь, но так и не могут найти.
- Я должен ехать за ней, ты ведь понимаешь это?
- Зачем?
- Что значит зачем, она ведь моя дочь, я должен защитить её!
- От кого?
- От них.
- От кого от них? – не унимался он.
- От тех кто её похитил, кто отнял её у меня.
- Старик, ты что совсем выжил из ума, её никто не похищал, просто у неё там семья.
- Семья? – удивился я не понимая что происходит.
- Да, муж и ребёнок.
Я не стал спорить, все что он говорил было правдой, я это чувствовал хотя и не мог понять.
- Как бы там ни было, мне нужно её увидеть.
И снова реальность размывается пропуская лишь тусклый свет. Словно я блуждаю по лесу который заволокло туманом на столько, что видно лишь на расстоянии вытянутой руки. Казалось словно всю мою жизнь заволокло таким туманом, в котором можно потерять себя, собственно говоря, что со мной и произошло. Я не знал какой сейчас год, и сколько мне лет, просто блуждал по этому туману, вычеркивая из своей жизни дни, месяцы, годы.
Потом был поезд, или это был грузовик? Мелочи ускользают от меня так что я не могу на них сконцентрироваться. Единственное в чём я уверен это то, что там были пирон. Холодный, серый монумент из бетона, на который мы сошли. Нас было двое, я и женщина неопределённого возраста. Я не знал как её зовут, знал лишь что она была матерью моего ребёнка. Её лицо тоже было размытым. На ней был бежевый плащ, а на голове был серый платок. Её движения были легки и грациозны, не смотря на то что ей было далеко не двадцать. Да, это была мать моей маленькой девочки, в этом я был уверен на все сто процентов.
- Куда нам идти? – спросила она у меня нарушая тишину.
Я и сам этого не знал, у меня не было её адреса, я знал только то, что она живет в этом городе, название которого было вычеркнуто временем из памяти людей.
- Нам нужно в центр – сказал я наугад.
Меня кто-то окликнул, я обернулся и увидел человека из своего прошлого. Когда-то мы были хорошими друзьями, но жизнь разбросала нас, и мы потеряли связь. Он выглядел точно так же как и когда-то. Ничуть не постарел за эти годы в отличии от меня, мне стало неудобно за свою старость.
- Ты приехал повидаться с дочерью?
- Да, ты знаешь где она живет?
- Не то чтобы знаю, лишь название квартала, но точного адреса у меня нет.
- Это не страшно, название квартала это уже не плохо.
Он сказал мне адрес, и мы простились. Он поехал в одну сторону, а я со своей женой в другую, хотя я не был уверен, что эта женщина была моей женой.
Мы ехали на такси по пустынной дороге вдоль которой тянулись жидкие деревья.
- Когда ты видел её в последний раз? – спросила меня жена.
- Мне кажется совсем недавно, хотя с тех пор могло пройти много времени. Моя память подводит меня, и доверять ей не стоит.
- Ты как всегда, - с укором сказала жена.
- Я просто пытаюсь быть откровенным, говорю как есть.
- Я ценю это в тебе, но именно из-за этого у нас было столько проблем.
Остаток пути мы ехали молча.
Мы вышли на остановке, двери автобуса с шипением закрылись за нашими спинами, и он поехал дальше. Я посмотрел ему в след, странно мне казалось, что мы ехали на такси. Дорога была вымощена брущаткой. Мы шли в гору, из-за чего дыхание стало частым и тяжелым.
- Вот её дом – сказал я с полной уверенностью своих слов.
- Откуда ты знаешь?
- Просто знаю и всё, доверься мне, наша дочь живет здесь.
Мы зашли во двор. Несколько высотных домов, с виду новострои. Я блуждал взглядом по окнам не зная на каком остановиться. Из ближайшего подъезда вышел мужчина арабской наружности. Он подошел к нам, словно зная за чем мы приехали.
- Вы с ней разменулись, пол часа назад она уехала.
Откуда он знал кого мы ищем, у меня не было ни малейшего представления.
- Она не сказала, когда вернётся – спросил я, зная на подсознательном уровне, что он говорит правду.
- Нет, она не говорила, но могу предположить, что её не будет несколько дней. Сами понимаете у неё праздник.
- Какой праздник?
- Ей сегодня исполнилось сорок пять, вы разве не знали?
Я машинально посмотрел на свои руки, они были совсем дряблыми словно у глубокого старика. Я с трудом сдерживал дрожь, но это слабо помогало. Меня не было слишком долго.

Она шла по больничному коридору, и звук цоканья её каблуков по белой кафельной плитке эхом отражался от стен. Она зашла к заведующему отделением и справилась о здоровье своего отца.
- Как он?
- Без изменений – сухим голосом ответил врач.
- Могу ли я его увидеть?
- Конечно, часы посещения только начались.
Сестра провела её к палате #1/15.
- Если что-то понадобиться, позовите меня.
- Да конечно, - улыбнувшись ответила она.
- Знаете – сказала сестра прежде чем уйти – люди в его состоянии мало на что реагируют, и зачастую не могут вспомнить даже самых близких людей, это тяжело, но к сожалению у нас пока нет лекарства от Альцгеймера.
- Это не ваша вина, в жизни всякое случается.
- Говорите с ним, и возможно достучитесь.
- Спасибо – она слегка улыбнулась.
Он сидел на кресле возле окна, и смотрел сквозь мутное стекло на огражденный от него мир. Его взгляд блуждал по рассеянному пространству не в силах на чем-то остановиться. Она села рядом и заглянула ему в глаза.
- Отец, я пришла, как ты себя чувствуешь?
Его губы искривила едва уловимая улыбка. Возможно, сегодня он вспомнит что она его дочь.