Пустоцвет. Глава 13. Старый Маяк

Глава 13. Старый Маяк



В пустой маяк, в лазурь оконных впадин,

Осенний ветер дует – и, звеня,

Гудит вверху. Он влажен и прохладен,

Он опьяняет свежестью меня.



Остановясь на лестнице отвесной,

Гляжу в окно. Внизу шумит прибой

И зыбь бежит. А выше – свод небесный

И океан туманно-голубой.



Внизу – шум волн, а наверху, как струны,

Звенит-поёт решётка маяка.

И всё плывёт: маяк, залив, буруны,

И я, и небеса, и облака.



Иван Алексеевич Бунин,"На Маяке". 1903-1904гг.



***

Пройтись немного, отыскав вход через ограждение из колючей проволоки, натянутой на столбах, и ступить во двор.

Двухэтажное, полуразрушенное здание из красных кирпичей - дом смотрителя.

Шифер с крыши местами осыпался, али просто… «исчез». Стены – пробиты… являя рваными ранами  нарушенную идиллию готической кладки.  Оконные проемы, как и дверные, пусты… Лутки выдраны с корнем: и снаружи, и внутри... Потолок деревянный, и тоже лишь островами – в остальном же голые стопила виднеются. Межкомнатная перегородка снесена почти под ноль. Синяя краска, как и штукатурка, на прочих стенах осыпалась… лишь кое-где являя намеки на былой вид… сей «хижины», чьей-то обители, оплота… и твердого тыла.

Немного пройтись вперед-назад, осмотреться – и к башне. Замереть у серпантина – шумный вздох невольно для смелости – и, переступив целую кучу мусора, что бесчеловечно свален здесь вандалами, взойти на крутую, витую… каменную тропу.

Шаги по кругу, в полумраке, целясь за трубчатые перила, – лишь только маленькие окна (с видом на двор и на залив) кое-где дают проникнуть сюда свету – замереть у строгой вертикали лестницы. Рывок - и стремительно вверх, через люк – пока и вовсе не выбрались на смотровую площадку. Штормовая и оконная решетки – безжалостно спилены на металлолом… Из всей уютной комнаты – круглая крыша над головой, металлическая стена-ограждение, борт перил по самому краю, и в центре –  высотой по пояс, столб, постамент… тот самый, на котором когда-то и хранилось, билось сердце Старого  Маяка…

Безжалостная, болезненная картина… разрушения, забвения… тлена уникального, завораживающего зодчества; печать, пример халатности и чудовищного… безрассудства.



Разворот – и наконец-то взор обрушиваю на своего экскурсовода.

Закачала головой:

- Ну ты даешь…

- Что? – злокозненно улыбнулся.

Ступаю шаг ближе – схватилась за лацканы его пальто. Игриво ухмыляюсь:

- Такую… красоту отыскал.

Отрываюсь. Взгляд около, наслаждаясь видом:

- Золотая роща… и, как там Бунин писал, туманно-голубой… залив.

- Океан, - внезапно поправил меня Пахомов.

Обомлела от изумления, очи в очи:

- Ты еще и… поэзией увлекаешься? Или… просто настолько отчаянный фанат маяков?

Пристыжено рассмеялся. Шаг ближе – и обнял, притянул к себе.

Шепотом, обжигает мне губы:

- Я фанат… интернета. А там чего… только нет. Вот нечаянно и наткнулся вчера, когда адрес точный искал, да о историю его читал.

- Ловко ты в себе... одним махом эффектного интеллигента, романтика убил. Искал - впечатлить хотел? - тихо смеюсь, смущенно отворачиваясь.

Еще теснее, да так, что едва ли уже не касаясь - едва не целует меня в висок:

- Покорить… - едва различимо, едва реально.

Зажмурилась, томно прикрыла веки я, сходя с ума от его тепла, всепоглощающего, дурманящего аромата… до дрожи пробирающей, волнами желание взрывающей… близости.

- А разве… до этого не удалось? – несмело, обличая саму себя…

- А мне понравилось, - уверенно, твердо произнес, отчего вмиг я открыла глаза и устремила на него взгляд. Взволновано сглотнула слюну:

- Что? - коротко, робко.

- Покорять тебя… каждый раз, как в первый раз… - жгучая, полная скрытых, бурлящих рассуждений, пауза. Решает договорить: - И испивать тебя потом до дна… удивительную… и благодарную.

Резвое, без колебаний движение – и ухватив, утопив мое лицо в своих ладонях, силой, страстью тотчас повелительно впился мне в уста. Сладка, мягка наперебой с грубостью и дерзостью ласка губами, языком – и поддаюсь, с головой ныряю опять в его омут, даря… теряя всю себя.

Напор, шаги на ощупь – и прибил меня спиной к стене.

Испуганно шепчу:

- А вдруг кто увидит?

- Свяжем… и в залив скинем, - дыхание сбитое; поцелуи отрывистые, дразня; слова – ленивой, паточной рекой, сквозь тихий смех.

- Тут холодно… и сильный ветер… - отчаянно и лживо причитаю.

- Я согрею… - крепко ухватил за плечи и резво обернул к себе спиной – едва успела выставить руки, дабы не плюхнуться, не стукнуться о металлическую перегородку-стену лицом.

Пошло, смакуя, голодно скользнул руками по телу: по животу к груди – и грубо, властно сжал ее.

- Может, не надо? – голос предательски просел.

- Поздно, - бархат затерялся в искристом смехе.

- Ну хоть…  не здесь? – шепотом дрожащим.

- Поздно, Лизонька… Поздно, - и снова ирония плещется в его словах.

Вмиг скользнул рукой вниз к моим джинсам.

- Нарочно штаны одела, да? – смеется, добро так, тихо.

- Так осень же, - давлюсь невольно уже слюной. – Холодно стало…

Враз ловкая манипуляция – и расстегнул пуговицу, разошлась молния – отчего в момент сжались все мышцы в теле, волной обдавая меня постыдным желанием.

- А до этого… тепло было? – еще миг и проник нагло, смело под кружева.

- А до этого, - попытка хоть как-то разыграть свою стойкость, неподатливость, ершистость, - никто на мне… белье не рвал.

Вдруг движение его руки – и, сама того не ожидая… громко, отчаянно вскрикнула я от шального, резкого прилива пронзающего удовольствия. Ноги подкосились – но удержал. В глазах всё поплыло, застилая пеленой сладкого дурмана.

- Не надо… - шепчу, взмолившись. Лживо, глупо, наивно. А потому еще напор, ласка становится усерднее, умелее… окончательно, деспотично, приговором… разрывая сознание и срывая с катушек.

Обмякла, обвисла в его хватке, изнеможенно обронив голову ему на плечо. Удерживает силой, опорой, заботой… А затем и вовсе движение – прилип поцелуем к шее, скользя игривым, влажным языком по коже… доводя до мурашек, до дрожи… до жадных, голодных, вожделенных стонов…



...

Его. Я вновь стала его… Очередная высота – и очередное мое добровольное падение… в его заботливые, нежные, пьянящие объятия.



***

- Так что… может, все-таки ко мне? – коварно заулыбался, а в глазах так и плещется потрепанная надежда.

Рассмеялась в момент я от столь забавной картины. Качаю отрицательно головой:

- Нет.

Обомлел. На устах заледенела кривая улыбка:

- Издеваешься, да?

Хохочу, пристыжено пряча взгляд. Чувствую уже, что краснею:

- Именно…

Цыкнул язвительно:

- Вот чертовка! Ладно, - вдруг обнял за плечи и потащил к спуску. Первым сам полез вниз: - Доберемся до города, а там - на месте решим. Тем более, наручники никто ж не отменял…

Потянулся ко мне своими ручищами, подстраховывая, пока я сражалась с узкой вертикальной металлической лестницей.

Еще миг – и победно стать на каменной площадке спирали.

Глаза в глаза. Улыбаюсь:

- А без наручников со мной справиться… совсем никак? – рассмеялась.

- Дубинкой по голове – и в логово? – хохочет.

- Лаской, нежностью и терпением.

- Ну-ну… - съехидничал, заливаясь добрым смехом. – Мало ей заманивающей ласки…

- Не мало, - ржу пристыжено.

Шаги по ступенькам вниз: я впереди, Костя - догоняя.

- Мало-мало, - передернул слова. – Но я и зову продолжить… а ты все ни в какую…

- А вдруг мне понравится? – ужалила. Обмерла на мгновение – поддался. Взор через плечо на него, пробуя на смак реакцию: - Поселюсь – и не выгонишь потом.

- Селись, - неожиданно искренне выпалил в ответ.

Оторопела я от услышанного. Тотчас от смущения запылали щеки. Мигом отворачиваюсь – и снова шаги, на ходу подбирая слова, дабы скрыть свои истинные эмоции.

Секунды – и решаюсь съязвить:

- Ой, не буди лихо… не буди. А то потом плакать будешь, в надежде избавиться от меня.

- Ничего, - тихо захохотал. – Люблю поплакать… особенно вечерком, за чашечкой горячего чая…

Еще движение – и выбрались из башни.  Застыли на пороге дома. Оборачиваюсь. Глаза в глаза:

- Поплакать… за чашечкой чая? - улыбаюсь. - Или, может, книжку почитать?

- Я? Книжку? -  залился звонким смехом, но тут же под напором моего негодования обмер. Прокашлялся. – Нет, благодарю. Разве что ты – мне ее читать будешь.

- Че? С буквами не дружишь? – глумливо язвлю.

- С усидчивостью… Я даже кино не всегда могу досмотреть – сразу в сон клонит. Отличное лекарство от бессонницы.

- А ты страдаешь бессонницей?

- Ну так, - захохотал. - Когда такие формы, - кивает вдруг на мою грудь, - перед глазами… каждую ночь… то тут уж не до сна.

Пристыжено рассмеялась:

- Только не говори… что ты на них потом сублимируешь?

Заржал, невольно краснея. В момент отвернулся.

- О-о-о! – взревел. - Лучше тебе не знать сего! Уж слишком мне жалко… твою детскую психику. Еще травму подарю.

- А в подъезде… наручниками приковав к перилам, ты как-то о травмах моих… вовсе не думал, - залилась смущенным хохотом.

Тотчас приблизился. Игривым, манящим шепотом на ухо:

- Еще скажи, что не понравилось…

Устыжено, коротко прыснула от смеха я, стыдливо закусила губу.

- То-то же, - спустя мгновения моего молчания, продолжил. – И мне тоже… - резво отстранился. Веселая улыбка: - Кроме «наломщика»… тот еще гад, надо было ему выпереться. Повезло еще, что пулю… в порыве бешенства ему не всадил. Отчаянный гусь - по лезвию ножа прошелся…

- И что, реально всадил бы? – от удивления нервически дрогнул мой голос.

- А тебе всё скажи, да расскажи, - спаясничал, состроив шутливую гримасу. – Ладно, держи, - внезапно нырнул в карман и достал оттуда ключи, протянул мне. – Иди в машину, а я – позже догоню.

- А ты куда? – изумленно. Но поддаюсь, беру связку.

- Бабушке позвоню…

- Чего? – округлила очи; слабонервный смешок.

- Отлить схожу, - тихо, усовещено; скривившись, метнул взор по сторонам. – Иди, я быстро…

- Вот так вандалы и оскверняют… памятники истории: сначала похотью, потом - похабством.

Устыжено загоготал:

- Вот не надо! Я же не здесь собрался. Прогуляюсь чуток в рощу. И для природы полезно, и для меня – хорошо.

- И чем же ей полезно? – не уступаю в шутливом издевательстве.

- Иди давай, - гаркнул невольно сквозь улыбку. – Философ мне нашелся… Не вовремя Вы… со своими теориями и трактатами. Вернусь – всё, что захочешь, обговорим…

- Всё-всё? – язвлю, уже нарочно тяну резину.

- Всё-всё! – паясничает. Но миг – и сам уже разворачивается. Быстрым шагом на улицу через боковой проем.

Я же – разворот в противоположную сторону – и к авто… что припарковано неподалеку, за колючим забором.