Нам дороги эти позабыть нельзя

Наступает моя первая ночь на турбазе Черноморского побережья Кабардинки, куда я добралась автостопом.  По мнению Григория - моего нового знакомого -  здание, где нас поселили, бывшая дача Сталина.
 
Григорий –  учитель физкультуры на пенсии, награжден званием «Отличник народного просвещения». Слушая о том, как он создавал лыжную базу в стенах школы и ставил детей на лыжи, я с сожалением замечаю, что знаю одного учителя физкультуры, который пропил в школе все лыжи до одной.

- Как это возможно?! Да гнать таких из школы! -  искренне реагирует Григорий.
Он рассказывает о своих друзьях и интересных находках следопытов в партизанских лесах Брянска после войны.
 
Также впечатляет сообщение, что  здесь, в желтом старинном  здании с лестницей, белыми колоннами и балконом, до сих пор витает дух Иосифа Виссарионовича.
 
На этой оптимистической ноте мы готовимся ко сну. Ветер стучит в окна. Через стенку слышно, как скрипят половицы, будто кто-то крадется со второго этажа. Мой сосед затих в своей комнате.
 
Видимо, под впечатлением долгого пути к морю, снится мне…то ли сон, то ли явь…
«Оказываюсь я в белоснежном огромном Мерседесе-Бенце, за рулем которого на мягком подпрыгивающем сиденье в черных кожаных митенках восседает Сталин. Он не спеша рассказывает о своей жизни и курит трубку. Вдруг протягивает руку и представляется: «Сергей Спицын». Вот это конспирация! Мне нет необходимости шифроваться, я называю свое настоящее имя: «Татьяна».

Мы останавливаемся в кафе поужинать, и он говорит: «А я ведь буду скучать без тебя». Затем отдает свою зарядку от телефона, которую я забыла  взять  в дорогу, и предлагает поехать на разгрузку товара, сделав небольшой крюк, а далее мчаться до Ростова - Дона без остановок.

Ночью трасса не спит. Мелькают огни встречных машин.
- Кто возьмет попутчика до Новороссийска? - слышится по рации.
- Предлагаю горючее недорого!

Сталин почему-то никак не реагирует на это беззаконное разбазаривание  государственного имущества, а когда начинают травить анекдоты, деликатно выключает рацию.

На рассвете он приказывает Ивану везти меня до моря, так как Самого ждут неотложные дела в Кремле. По дороге звонит и спрашивает: «Сейчас вы подъезжаете к Тимашевску? Я правильно понимаю ситуацию?» На игривый вопрос Ивана, а не затеряться ли нам, снова раздается голос вождя: «А вы случайно не сбились с пути?» Ваня начинает заикаться от мысли, что Сам лично приедет с проверкой. Перестав балагурить, он рассказывает о военной службе, о том, как остался жив в чеченском пекле, благодаря опытному командиру.
 
В Новороссийске меня ждет такси, и к великому облегчению Ивана, я покидаю его тяжеловоз».

Словно сладкий сон, пролетает неделя отдыха.

Накануне отъезда мой сосед Григорий устраивает прощальный ужин: набирает фруктов, коньяк и ловко сервирует банкет на двоих.

Он рассказывает о своем друге, который работал начальником поезда и доставил  первых солдат в декабрьскую ночь 1994 года в Чечню. Солдаты не знали, куда их везут, выпрыгивая из поезда прямо на смерть, под пули. Его друг полагал, что по радио передавали заниженные во много раз сводки об убитых с нашей стороны, а командиры получали доллары за сделку с Джохаром Дудаевым, предавая русских ребят. 
 
Наше общение продолжается далеко за полночь. Глаза слипаются, а рассказам нет конца.
 
Завтра я решила дойти пешком до Новороссийска, поэтому предлагаю соседу переместиться из фойе в мою комнату, где я буду спать, а он пусть рассказывает! По-моему, это прекрасный выход из положения. Но мой деликатный собеседник на этом заканчивает неромантический ужин и желает мне спокойной ночи.

Выхожу из лагеря ранним утром.Иду по серпантину пять часов, преодолеваю двадцать километров, загорая под солнцем. Фотографируюсь в белой беседке, расположенной над морем на скале. Вокруг красота необыкновенная: справа – горы, слева – море с  белыми кораблями.
 
Спускаюсь к морю и с удовольствием окунаюсь в прохладную волну. Местная молодежь беззаботно проводит время на берегу. Это их море, они здесь хозяева.

Таким же 18 – летним пареньком мой отец ушел на фронт, чтобы прогнать фашистскую нечисть со своей земли. Он начинал службу в должности пулеметчика второй номер. При переправе через реку чуть не утонул, держа  пулемет над головой, сохранив его в боевой готовности. Он берег орудие как зеницу ока.
 
Моя мама в 1942 году, 15 – летняя девчонка, работала в колхозе.Однажды везла на быке (все лошади были отданы на фронт) мешки с зерном по замерзшей Цне. Вдруг лед проломился и подвода в буквальном смысле стала уходить под воду. Она бросилась в ледяное месиво и перетаскала на берег доверенный ей груз.Бык пострадал, но остался жив:его вытащили на берег подоспевшие на помощь бабы.

Суровое испытание войной выпало на юные годы моих родителей, видимо, поэтому на фотографиях они выглядят гораздо старше сверстников из 21 века.

Сохранилось стихотворение,  написанное отцом:
 
«Выступая в восьмилетней школе,
Я рассказывал ребятам о былом:
Как мы били немцев в Белополье,
Под Новороссийском и Орлом.
Был во многих я боях, когда – то
Думал, что не будет им конца…
Путь военный, трудный путь солдата
Начинал тогда я от Ельца.
Из-за парты поднялся мальчонок,
Руки строго опустил по швам
И спросил: «В каком бою осколок
Вам на лбу оставил этот шрам?»
Я ответил этому мальчонке:
(Так пытливо ждал он от меня)
«Мальчика в горящей распашонке
Выносил я в Вене из огня».

Папе посчастливилось вернуться с войны и достойно дожить до глубокой старости. Старшие его братья - Андрей и Федор - пропали без вести.

Преклоняю колени перед возвышающимся в Цемесской бухте двенадцатиметровым  монументом  коленопреклоненного матроса с непокрытой головой «Погибаю, но не сдаюсь!» В 1918 году здесь были затоплены корабли Черноморского флота.

В памяти оживает вчерашний рассказ Григория о солдатах, расстрелянных у вагона поезда в 1994 году в Чечне,когда вижу слева истерзанный в 1943 году вагон, лишившийся в одно мгновение всех своих пассажиров. Страшно представить, как громыхают снаряды, со свистом проносятся над головами солдат, падают с неба, осыпая  смертоносной острой щепой расстрелянного, обугленного вагона.

Прохожу по площади Героев, и сердце умирает. Передо мной разрушенные вражескими бомбардировщиками стена и крыша здания Дворца культуры цементного завода. Танк 34 на братской могиле, в которой захоронено триста тридцать восемь человек. Они не отступили и не дали пройти фашистам на Кавказ. По щекам текут слезы. Я горжусь тобой, русский солдат!

Прощаюсь с улицами Новороссийска. Повезло, что нет шквального ветра, который встретил меня неделю назад, когда я шла по мосту, хватаясь за фонарные столбы, чтобы не быть сбитой с ног.


На окраине города устраняет поломку дальнобойщик, который соглашается довезти меня до Воронежа, а там до дома - рукой подать.

Не мешкая, пока не передумал, я ловко забираюсь на высокое сиденье рядом с водителем:
- Быстро вы починились.
- Практика большая. В молодости ездил в командировки на Север. В тайге до ближайшего населенного пункта сотни километров. Надеяться не на кого.
 
Виктор рассказывает о бескорыстных людях, готовых прийти на помощь в любое время суток.
- Северяне никогда не запирали дома на замок. Так было во времена моей молодости, когда я начал шоферить. Но сейчас много приезжих за длинным рублем, ищущих только выгоду.
 
Он удивляется, что в пенсионном возрасте я впервые смело путешествую автостопом. Признается, что в свои 38 лет мечтает поступить в техникум и стать ветеринаром как дед, пропавший без вести в годы войны.

Ценной информацией стало сообщение о том, как Виктор разыскал могилу  деда.

За 15 часов пути мы преодолеваем 1000 километров. Рассуждаем о мире и войнах. О том, что в Великой Отечественной войне мы победили, и что в той войне мы тоже победили - Чечня сейчас в составе России и чеченские бойцы отчаянно сражаются за интересы России, уничтожая врага на дальних подступах, за тысячи километров от наших границ, в Сирии. Чечня отстроена, и за преступления перед чеченским народом, которые были, и не только при Ельцине, но и в царские времена, Россия весьма немало помогает чеченскому народу, теперь части русского народа. Так или иначе, но русские солдаты на Кавказе воевали не с народами, которым Россия несла свободу и равенство, в отличие от Турок, Иранцев, других завоевателей, а с князьками, самовластие которых и было предметом их защиты…

Вернувшись из путешествия, решаю возобновить поиски пропавших без вести в годы войны  Андрея и Федора Боронтовых, а 9 мая обязательно пройти в рядах Бессмертного полка с фотографией отца.