В лунном свете

Цикл
 
ГОРОДСКАЯ ЛУНА

Луна крадётся средь садовых крон,
как будто скрыться ей куда-то надо,
и силуэты дремлющих ворон
напоминают груши в дебрях сада.
Я на балконе слушаю сверчков,
вдыхаю полной грудью летний воздух;
ещё на свете нет таких сачков,
которыми ловить могли б мы звёзды.
О, август, ты зачем роняешь их,
нас восхищая тайной траекторий?
Когда б ни этот мой душевный стих,
все до одной они упали б в море.
Но я успел две-три поймать в катрен,
ещё две-три в саду лежат на плитках,
и море им прощает этот плен,
их у него и так уже с избытком.
Луна в кварталы новые скользит,
там светятся дома многооконно,
и этот городской её транзит
весь август наблюдаю я с балкона.
А море шепчет что-то – не понять
о чём оно? кому? – в конце аллеи.
Я город этот знаю весь на ять,
мне кажется, он раньше был милее.
Но это субъективно: просто мне
припомнилось всё то, что было спето,
когда я мог качаться на волне
там, где сейчас к волне прохода нету.
Высотный дом закрыл собой луну,
другой высотный скрыл Ай-Петри шпили.
Я вспоминаю прежнюю страну,
которою – зачем скрывать! – гордились.
Пора «бай-бай». Сверчки. Дремотный сад.
Всё вижу я, а так же тот, кто зряч, но
я б многое хотел вернуть назад,
да время не вернётся. Однозначно.

В ЛУННОМ СВЕТЕ-2
 
Крах иллюзий ведал каждый,
крах идей – больней стократ,
только творческою жаждой
усмиряю этот ад.

Что стихи? А вот поди ж ты,
(грубы фатума тиски!) –
выручали душу трижды
от прилипчивой тоски.

В лунном свете бродят тени,
жмутся к редкой городьбе,
неужели у растений
тоже горести в судьбе?

Да о чём я? Ясен тополь,
под пилу пустить легко,
чай, у нас не Симферополь,
нам до власти далеко.

Смех совсем стихает в сквере,
глушит говор свой волна:
в правде жизни разуверить
жизнь, по правде, не смогла.

Ах, как пели звонко струны!
Ах, ошибки! Ах, грехи!
Кипарисы в свете лунном
навевают мне стихи.

Лунный свет течёт на крышу,
он душе желанен, мил;
словно в юности, я слышу
ход движения светил…