Язычники

               
"ГЛАВА 13. ЗНАКОМСТВО С КНЯГИНЕЙ МАЛУШИ, ЖИЗНЬ ПРИ КНЯЖЕСКОМ ДВОРЕ."

Зачастую случается так, что жизнь нас заставляет принимать срочные решения. Мы же по своему славянскому обыкновению при решении любого,  даже незначительного вопроса, привыкли выжидать и медлить. И только,   когда нам уже становится невмоготу, мы, засучив рукава, решаем нашу проблему. И главное здесь не пойти легким путем и не свернуть с намеченного пути, как часто у нас бывает...

С тяжелым сердцем я снова отправился на княжеский двор, чтобы найти себе любую работу. Княжеский двор занимал почти всю  городскую площадь: в самом центре его деревянного фасада можно было издали видеть сверкающий герб Рюриковичей с изображением  двуглавого орла на серебряном поле.

Площадь вокруг огромного терема, с крепостными башнями, бревенчатыми стенами  и крепкими строениями  кишела людьми всякого рода и звания. Я вошел  в ворота кремля и огляделся.  И тут я обратил внимание на одного монаха,  несущего тяжелую  стопку книг.  В нем я узнал своего попутчика, инока Михаила.  Я его окликнул.

- Как здравствуешь, отче Михаил? Пришел тебя проведать, не болеешь?- Он меня узнал и,  как и я,  обрадовался нашей встрече.  Мы с ним обнялись.  Я помог ему донести книги до княжеской библиотеки,  где как я понял,  он работал с несколькими  монахами – греками.  Было время обеда,  и он пригласил меня откушать с его братией.

За трапезой я рассказал ему о своих несчастиях, новых друзьях,  предстоящей работе, над  чем, он и его братия,  хорошо посмеялись, а потом  перекрестилась.

Быстро пообедав, монахи отправилась работать с книгами, а отец Михаил, так его называли иноки, повел меня по огромным залам библиотеки. Такого количества книг и роскоши я никогда не видел. Книги разной величины,  в дорогой золотой и серебряной оправе из телячьей кожи стояли на деревянных полках. Огромный светлый зал с несколькими резными столами и стульями был увешан картинами, с изображениями какой-то другой, не нашей, а заморской  чудной жизни.

Вдруг из потаенной двери, которую я не заметил  раньше, вышла женщина  лет   шестидесяти. Она была в красивом длинном платье, с золотыми нитями, которые так и переливались в солнечных лучиках света, которые проникали через окна из слюды  в зал. Я ее сразу узнал. Это была княгиня Малуши, мать князя Владимира Я ее часто видел на княжеском дворе в Берестове. Мы с отцом Михаилом тотчас склонились в почтительном поклоне, приветствуя княжескую особу. Михаил, тут же представил меня  матери конунга.

- Княгиня, разрешите представить вам этого благородного юношу,  который однажды меня спас от разбойников, теперь я перед ним в неоплатном долгу. Зовут его Жизномир,  он  сын достопочтенного Мирошки из Берестова. Прибыл он, в сей славный город, к воеводе Добрыне с рекомендательным письмом от старейшины и волхва Добрушки искать счастья в услужении князю новгородскому. - Я не ожидал такой лестной оценки моей персоны отцом Михаилом. А еще я никогда не думал, что мать князя Владимира проявит такое расположение ко мне.
Она по-отечески расспросила меня о моих родителях, дяде, которых хорошо знала. Выразила сочувствие, что родителей больше нет. Похвалила моего дядю за участие в моей судьбе. Оценила мою тягу к знаниям. И тут же решила мою судьбу: определила жить с монахами при библиотеке, учиться книжному делу и языкам. И самое главное – учиться в школе для богатых отпрысков разным наукам.

- Не учась, и лаптя не сплетешь! – сказала она с улыбкой.
Сразу же мне было положено небольшое жалование,  которое быстро позволило мне расплатиться с долгами.

Минул целый год,  как я обосновался на княжеском дворе. С того дня я своих друзей не видел. Моя жизнь протекала однообразно и размеренно. С раннего утра я был на ногах:  протирал от пыли книги, чинил их  переплеты, и читал, читал. Потом шел на занятия, где изучал различные науки и языки. После полудня я  возвращался с занятий, обедал и снова книги, книги…Часто  послеобеденное время я проводил  в обществе отца Михаила или его ученой братии, где совершенствовался в различных языках и переводах книг на старославянский язык. Греки удивлялись моим способностям к языкам. Всего через год я говорил почти на всех языках и наречиях народов, населяющих Русь и  ее ближайших  соседей. Я перечитал почти все славянские летописи, хранившиеся в княжеской библиотеке, греческие книги, изучил государственное правление, историю Греции и Рима, о которых имел понятие и раньше.

Княгиня Малуши была мною довольна и в знак особенного расположения часто приглашала меня в качестве переводчика на свои встречи с ее иностранными гостями, которые через нее пытались влиять на князя Владимира и его братьев.  Наблюдая за ней, я много узнал и много чему научился. Мой кругозор значительно расширился и обогатился новыми познаниями в области государственного  устройства Руси.  Иногда  княгиня то ли в шутку,  то ли всерьез спрашивала у  меня совета, как бы я поступил в той или иной ситуации. Я незамедлительно высказывал ей честно свое мнения зачастую не то, которое она хотела услышать. Она снисходительно улыбалась и одобрительно, как-то по-особенному смотрела на меня, словно я ее сын. В народе говорили, что княгиня была пророчицей. Существовал даже   такой обычай, что в первый вечер йоля должны были приносить её в кресло перед высоким сиденьем конунга.  И… спрашивает конунг свою мать: - Не видит или не знает ли она какой-либо угрозы или урона, нависшего над его государством,  или приближения какого-либо не мирья или опасности,  или покушения кого-либо на его владения.  Она отвечает:
- Не вижу я ничего такого, сын мой, что, я знала бы,  могло принести вред тебе или твоему государству, а равно и такого, что спугнуло бы твое счастье.  И все же вижу я видение великое и прекрасное.  Родился сын конунга в Нореге. Эта новость  позднее подтвердилась. Подтвердилось и ее пророчество о злой кончине мужа. Как известно, Святослав был убит печенежским князем Курей, который отсек ему голову, а из черепа сделал себе чашу, оправив ее  золотом. На всех пирах Курей пил только из этой чаши и хвалился всем за столом, что убил великого воина и царя русов.

- Два меча в одних ножнах не поместятся, - говорил гордо Курей...
Иногда мне казалось,  что она знает и мою судьбу, но спросить об этом я даже не помышлял. Я не хотел отравлять себе жизнь. Зачем, если жизнь так прекрасна и полна неожиданностей!

Как-то она принесла мне книгу  «Эллинского и Римского летописца» с рисунками , в коей рассказывалось об Александре, царе Македонском и попросила меня  в подобной форме попробовать описать деяние князя Святослава, основываясь на перечитанных мною летописях о нем, хранившихся в княжеской библиотеке. Эта работа захватила меня.

Князя  Владимира за год моего пребывания на княжеском подворье я встретил всего несколько раз и то на пирах, куда он приглашал всех после своего недавнего триумфального и бескровного возвращения с чужбины. Он любил пиры и празднества, кулачные бои, где я непременно участвовал. Князь часто  пировал, но не с одними своими боярами. Владимир хотел делиться своими утехами со всем народом - и со старыми и малыми; он отправлял пиршества преимущественно в большие языческие праздники и в честь своих побед.  Конунг созывал народ отовсюду, кормил, поил всех пришедших,  раздавал неимущим потребное и, даже заботясь о тех, которые сами не в состоянии были явиться на княжий двор, приказывал развозить по городу пищу и питье. Но такое мирное препровождение времени не мешало ему, однако,  воевать против врагов. Тогда славянскую землю  беспокоили печенеги, народ кочевой и наезднический.  Поэтому большую часть своего  времени Владимир и Добрыня проводил в походах на врага или за данью.

Благодаря  моим знаниям языков и покровительству княгини, за мной вскоре закрепилась слава первого толмача  и удачного кулачного бойца, так как я не пропускал не одного кулачного боя и неплохо дрался. Ко мне стали обращаться бояре, купцы, дружинники и другой люд,  испытывающие трудности перевода с другого языка и наоборот. Я всем помогал. Плату не требовал, но если давали, - брал. Благодаря моему бескорыстию, я приобрел среди новгородцев известность, друзей и даже покровителей. Меня стали приглашать в известные дома на семейные торжества, праздники и просто отобедать. Но я все приглашения отклонял. Я  дал себе негласный обет: пока не добьюсь успеха - с княжеского двора ни ногой. Тем более, большую часть времени я посвящал переписи книги о Святославе. Писал я ее более года. Я объединил все рассказанное  летописцами и услышанное мною от очевидцев  о Святославе в одну книгу и обобщил, как это делали греческие историки. Княгиня Малуши осталась  довольна моим писанием и щедро меня вознаградила за мой  труд.