В баре, я заказал две порции рома. Себе и стройной красавице, моложе себя в два раза. Толстожопых баб я не люблю. В голове крутилась мысль, что после второй, рю-мки рома, я поведу её в свою каюту и заказал музыку, бросив в автомат, выдававший её, однопиастровую монету. Ведь тот, кто заказывает музыку, тот её и танцует. Но с моей подругой, выпившей две порции рома за мой счёт, пошёл танцевать другой, молодой парень, а потом повёл её в каюту. Но не в мою, а в свою.
Тогда я выбросил за борт и вторую мысль, поить баб, которую мне подбросил однорукий бандит автомат.
В дальнейшем, на оставшиеся пиастры, я пил уже только сам – ром и кофе. Зачем тратить деньги на баб, которых будут танцевать другие?
А на следующий день на море был полный штиль. Если бы мы ходили под парусами, то наша шхуна замерла бы на месте. Но она в своём чреве спрятала два движка, мощностью – десять тысяч лошадок и эти невидимые лошадки резво бежали со скоростью в 20 узлов или 37 километров в час.
Я стоял на палубе и смотрел вдаль, в надежде увидеть две красивые маленькие шхуны: её – Людмилину и его, её любимого - Флорина.
Неужели это они? Людмила и Флорин?
182
Они с бешеной скоростью гонялись друг за другом. Играли. То она за ним, то он за ней, как все влюблённые. Если он её догонял, то прижимался к ней. Они тёрлись боками, а затем целовались. Они нежили друг друга. Они были вместе. Ведь они любили друг друга.
-Как красиво они играют! – сказала девушка, парню, тихо, шёпотом, словно боясь спугнуть их.
-Она, ему не даёт! – чуть громче ответил парень. Видишь, он никак не может ей воткнуть.
-А может это два самца или две самки, - снова прошептала девушка другу.
-Дельфины, почти всегда спариваются под водой, - ответил я и пошёл
183
в другую сторону от них. Они своим появлением испортили мне всю идиллию, превратив шхуны Флорина и Людмилы в играющих дельфинов.
Настроение сразу пропало.
-И зачем я только вспомнил о ней?
-Потому, что ты её любишь, как и я, -ответил Флорин чайкой, усевшейся на надстройку теплохода. Но ты живой, а я мёртвый. Это моя душа прилетела, чтобы посмотреть на то место, где меня потопил Ветер. Я его ненавижу, поэтому прилетаю только тогда, когда на море полный штиль, как сейчас.
-Но он вначале разбил тебя о скалы, а их здесь нет!
-Вон, в стороне. Видишь?
-Теперь вижу.
-Я полетел, а ты всегда помни о ней! И знай, что она любила меня одно мгновение, а тебя любила всегда. И сейчас любит тебя и страдает о тебе. – чайка сорвалась с места и полетела вверх, в синее небо, а рядом с чайкой появился силуэт играющего саксофониста Флорина и понеслась его божественная мелодия, на которую надо бы сочинить слова.
Я только сейчас понял насколько был неправ, когда злился, читая в дневнике об их встрече и мимолётной любви. Людям не надо мешать, если они любят друг друга.
184
Каждый человек имеет право на получение своего кусочка или дольки счастья в жизни. Я не говорю о том, чтобы счастье ежесекундно, ежеминутно, сутками, года-ми, сыпалось в руки. Я говорю о маленькой крохе, внезапно упавшей в ладони. Так, возможно, эта долька счастья досталась им тогда, в тот тёплый весенний день и они этот кусочек счастья разделили пополам. А затем этот красавец, музыкант, благородный человек, сгинул, унёсся ввысь к богу, защищая, чью-то честь. Женскую честь. Не знаю, смог ли я поступить бы так, как он? Ринуться один на четверых, у которых ножи в руках?
Поэтому, решил я, она, Людмила, когда я ещё не знал её, принадлежала ему, Флорину, хотя и не успела ему, тогда, отдаться.
Слова, которые нужно писать к этой его волшебной божественной музыке, сочиненной им на небесах, должны исходить не только от меня, но и от него.
И я стал по крупицам искать эти слова, ловить их в безоблачном синем небе и таком же синем, отливающим голубизной, синем море, где они прятались в кораллах, подводных цветах, а русалки собирали их, отдавали дельфинам, чтобы те приносили их мне.
Текст песни стал вырисовываться. Я отшлифовал, записал в блокнот, а затем прочитал Флорину, который ещё не улетел, а кружил надо мной.
-Мне понравился текст! – сказал он. Ей бы тоже понравились эти слова. Они написаны о нас троих. Ведь ни я и не ты не смогли согреть её своей любовью.
Снова понеслась его музыка. Но уже с моими, с нашими словами:
Ах, как пахнет душистой сиренью,
День уходит, идёт на излёт,
Ты проходишь, идёшь мимо тенью,
И меня призываешь в полёт.
За тобой побегу на край света,
В бездну, в Космос, повсюду помчусь,
185
Ты любовью моей не согрета,
От любви - я сиренью лечусь.
Рву сирень и в сирени купаюсь,
На сирени роса, как слеза,
А увижу тебя и стесняюсь
И боюсь, будто в небе гроза.
За тобой побегу на край света,
В бездну, в Космос, повсюду помчусь,
Ты любовью моей не согрета,
От любви - я сиренью лечусь.
Ах, как пахнет душистой сиренью,
Ночь уходит, идёт на излёт,
Под окном, от луны стоишь тенью,
На луну приглашаешь в полёт.
За тобой побегу на край света,
В бездну, в Космос, повсюду помчусь,
Ты любовью моей не согрета,
От любви - я сиренью лечусь.
* * *
..........................................................
В Стамбул мы пришли (моряки – ходят, а не – плывут) в 16 часов.
Когда причалили к берегу, на пирс высыпали парни и мужики. Все красивые и все усатые. Потому что были турками.
Наш публичный дом, «Дмитрий Шостакович», забурлил, как морская вода или как растревоженный улей. Девки выставляли себя на показ, а одна, полупьяная, даже вывалила наружу титьки. Но я её не осуждаю. Она была страшной, ещё страшней, чем Нелка, жившая в общежитии с Людой. Единственной её красотой были большие груди, и она не могла не выставить свой товар, прибыв на загнивающий капиталистический Запад, где всё продаётся и всё покупается.
Если бы сейчас наших красоток выпустили на пирс, то трудно себе представить, чтобы было.
186
Многое забылось. Но кое-что осталось в памяти.
На следующий день нас повезли на экскурсию в прекрасный Софи;йский собо;р, Собор Святой Софии, Агия-София — выдающийся памятник византийского зодчес-
тва, символ «золотого века» Византии. Собор расположен в историческом центре Стамбула в районе Султанахмет, в настоящее время является музеем и одним из символов города. Более тысячи лет Софийский собор в Византии Константинополе оставался самым большим храмом в христианском мире — вплоть до постройки Собора Святого Петра в Риме. Высота Софийского собора — 55 метров, диаметр купола 31 метр.
Я не знаю, проводились ли молитвы в то время или нет, (во время туристической поездки), но когда нас завели в зал, где молились вначале христиане, а затем мусульмане, заставив разуться, в зале стоял тошнотворный запах от пота. То ли это ещё оставался запах от молившихся когда-то, то ли от туристов, ежедневно посещающих храм. Скорее от последних. Двух девиц стошнило, и они пулей вылетели из храма. Красота храма впечатляла.
Об этом путешествии в Турцию, Грецию и Кипр много можно писать, но я, по мере возможности своего скудного ума, кое-что написал, в стихотворной форме, в своём романе «Олимп».
Вот, некоторые выдержки из него:
Мечеть оставив, наконец,
Нас повезли смотреть дворец,
Где жил султан, где жил сам шах,
Какой там шик, какой размах!
Одна лишь кухня – в стадион!
Камней бесценных миллион!
Там золота - вовек не счесть!
Там шахский трон ещё всё есть,
Рубинами утыкан он
Из золота турецкий трон.
Китайский розовый фарфор
187
Там произвёл на всех фурор.
Ещё показывали нам,
Что-то похожее на храм,
Где был давно известен всем
Султана бывшего гарем,
Теперь там сделали музей
И привлекает он людей.
О, Турция – страна чудес!
Мужчина лишь имеет вес,
А женщина – она вода
Течёт в – ничто, и в - никуда.
Мужчины тут,
Мужчины там,
Одни усы -
Торчат повсюду,
И только нет там
Милых дам –
Представить это
Очень трудно.
И если женская краса
Мелькнёт среди
«Гусар» усатых,
То происходят чудеса,
Средь холостых
И средь женатых.
О, как глаза
Мужчин блестят!
А взгляд их -
Женщин раздевает:
Худых и толстых –
Всех подряд,
Так турок
Женщину желает!
Гарем оставив
Свой родной,
Где много жён
188
Без ласк томится,
Они спешат
К жене чужой,
Чужим добром,
Чтоб насладиться.
На женщин так
Они глядят,
Как волк голодный
На ягненка,
Чужую бабу
Все хотят...
Но тут, увы…
Не выйдет толка!
* * *
Базар Стамбульский знаменитый,
За день его не обойти,
С утра до вечера открытый,
Чего там только не найти?!
Там изумруды и сапфиры,
Там шёлк и золото горой,
Духи, меха, кларнеты, лиры,
Вещей там выбор есть большой.
Там магазины, как солдаты,
Стоят по струнке ровно в ряд.
Там продавцы безумно рады,
Коль покупатель бросит взгляд
На их шикарные витрины
И залежавшийся товар,
Торгуют там одни мужчины,
Торгует - всяк: и мал, и стар.
Базар велик. Базар огромен.
Никак его не обойти,
Великодушен кто и скромен,
Того легко там обвести.
Кто не умеет торговаться
И быстро денежки считать,
189
То лучше там не появляться,
А дома на печи лежать!
------------------------------
Прощай, базар!
Уходим мы,
Истратив доллары
И лиры.
Мы, словно
Выпустили пар
И тащим «шмотки»
На буксирах.
-----------------------------
Наш корабль белокрыл,
Словно чайка родная,
Он на рейде стоит
В Истамбульском порту,
И волнуется он
С суши нас поджидая,
Как бы кто не попал
В какую беду.
* * *
Прощай, Стамбул!
Наш курс теперь
Ларнака.
На остров Кипр
Теперь мы держим путь,
Уходим мы,
Ты даже не заплакал,
Но твой народ
Успел рукой махнуть.
* * *
А мы плывём,
Нас чуточку качает,
Вино мы пьём,
И кофе чёрный пьём,
Лаг судовой
190
Лишь мили отмеряет
И пенится вода
Под кораблём.
* * *
Якорь бросили мы
В водах синих Ларнаки
И на остров желанный
Рванулись толпой.
Там зимою цветы –
Это честно, не враки,
Там народ неустанный
Душевно-простой.
Там растут апельсины,
Вызревают бананы,
Виноград там отменный,
А вино, как бальзам.
Там, как пальмы, стройны
Красавцы-мужчины,
Ну, а женщины просто
Красавицы там.
О, гречанки! О вас
Столько сложено песен,
Вы – богини Олимпа!
Вы – нимфы любви!
Восхвалял вас Парнас,
Что сегодня так тесен,
Ваши стройные линии
К себе так влекли.
* * *
Остров Кипр –
Прекрасный остров,
Хоть и мал он
По размерам,
«Там дышать
Легко и просто»,
Он бы мог
191
Служить примером
Всей взбесившейся
Планете,
Задавившей
Себя смогом.
Если б встали
Наши деды,
Кто из них,
Не знаю, смог бы,
День один
Прожить на свете
И дышать
Вонючей гарью,
Так, как дышат
Наши дети,
Ничего не замечая?!
Жизнь на острове прекрасна,
Жизнь на острове красива,
Светит солнце очень ясно
Без конца, неугасимо.
Триста сорок дней беспечных
Киприоты там гуляют,
В год так много, бесконечно,
Там под солнцем загорают.
Лимасол и Ларнака,
Никосия и Пафос –
Города, где туристам
Есть на что посмотреть.
В мире есть города,
Как большая клоака,
Там от гари и вони
Ты готов умереть.
Здесь стоят города,
Окружённые морем,
Чистота, чистота
Музейная их.
192
Там прожил бы года,
Казалось без горя,
Но они мне - чужие!
Мне лучше - без них!
Пульса жизни там нет
Всё там тихо, спокойно,
Будто город не город,
А город – мертвец.
Нет автобусов там,
Ну, а если ты молод –
Потолкаться захочешь,
В толпе, наконец,
Что за радость, скажи!
В мягком кресле валяться,
По дорогам без ямок
В машине гонять,
А по мне так
В «двенадцатом»
Лучше толкаться
И маршрутный автобус
По полчаса ждать.
* * *
Я с восторгом хвастну:
В море Чёрном купался,
В Средиземное море
Я тоже нырял,
Посмотрите, скажу
Я на фоне снимался
Тех ларнакских дворцов,
Где однажды бывал.
* * *
.................................
Однажды, когда теплоход шёл из кипрской Ларнаки, в греческий Пирей, я стоял на палубе и любовался морем. Недалеко от меня стояла дама лет тридцати, с незажжен-ной сигаретой в руках. Вдруг она подошла ко мне и спросила:
193
-У вас есть спички или зажигалка?
-Не курю, поэтому таких принадлежностей к отраве не ношу.
-Ой, какой молодчина! Я тоже не курила, а как развелась с мужем, полгода назад, пристрастилась к этой противной заразе.
-То, что это противное занятие, испытал на себе. Когда оторвался от родителей, поступил в техникум, в восемнадцатилетнем возрасте, сразу почувствовал себя взрослым и закурил. Тогда сигарет было мало и все плохие. Курили, в основном папиросы. И я курил месяцев восемь, а затем бросил. Утром во рту...
-Как собаки насрали...
-Я хотел сказать, как кошки.
-Разницы нет! Я не знаю чем на вкус собачье дерьмо отличается от кошачьего, но дерьмо – есть дерьмо. Всё равно – гадость! Людмила. А вас как величать?
-Чуть не вылетело – Руслан. И почему меня родители не назвали этим именем? Встречаются одни Людмилы. А меня ругают – Иваном.
-Хорошее русское имя, но им, в последнее время, всё меньше называют детей.
-Не хотят, чтобы их дети были иванами-дураками. Хотя, знаете, Людмила, однажды наткнулся на книгу с именами и прочитал о своём имени следующее:
«Происхождение имени Иван имеет еврейские корни. Израиль, откуда произошло имя, стал истоком христианства, поэтому так стали называть мальчиков среди славянских народов. Этимология имеет также библейскую историю, из которой особенно известны Иоанн Креститель и Иоанн Богослов. Исследователи тайны имени различают множественные производные за пределами нашей страны. В испаноязычных странах — Хуан, Жуан, среди латиноамериканцев — Айвэн, арабский аналог — Яхья. У англичан – Джон, у французов – Жан. Хоть Иван принято
194
считать русским именем, но производные от еврейского Иоанн весьма распространены почти во всех уголках мира и однозначно определить чье имя Иван невозможно».
-И всё равно Иван – русское имя!
-Считайте так, но называя меня Иваном, отбрасывайте приставку – дурак. Хотя, мысленно можете добавлять.
Она захохотала.
-А может, нам зайти в бар и выпить кофе, с ромом?
-Я бы пошла с удовольствием, но меня ограбили в первый же день, как мы сели на теплоход.
-Неужели на теплоходе есть воры и грабители? А вы не заявили?
-Кому и зачем? Грабитель стоит у всех на виду. А в первый день к нему была ещё и очередь.
Теперь я захохотал.
-Значит, однорукий бандит. Но он всех сразу честно предупреждает и тот, кто слышит его шёпот, сразу отходит, как я.
-А я, дура, не услышала его шёпот и вместо того, что-бы выиграть тысячу бонов, проиграла свои девяносто.
Я достал жетоны и пересчитал.
-Как раз хватит на четыре порции рома и три - кофе.
-На два кофе. Не станем же мы третью чашку делить пополам?!
Бар был почти пустой. Всех или ограбил однорукий бандит, или они свои бонны уже пропили в барах.
Мы сели ближе к окну, чтобы виднелось море.
-Иван, я в долгу не останусь. У меня осталась ещё бутылка водки, из двух, что нам разрешили взять с собой.
-А я обе своих толкнул в Турции. Обменял на пять долларов. Просил семь, но турок упёрся. Зато купил жене и детям брюки. Жене и сыну джинсовые, они в Москве у спекулянтов по 150 рублей, а дочери – микровельветовые. У спекулянтов – 250 рублей. Трое брюк – за тринадцать долларов. Турок просил семнадцать, но теперь я упёрся.
195
И ещё жене духи «Шанель №5». Стоимость половины путёвки оправдал.
-Ты хороший семьянин! Любишь жену и детей. А мой тоже приносил все, или почти все деньги домой. Но слишком любил баб. Я из Иваново, а там, может, слышал, му-
жчин не хватает, так бабы бросаются любому на шею, к тому же мой был
здоровым и красивым мужиком.
-То-то я смотрю в вашей, ивановской группе всего один мужик – руководитель группы. Кстати, самый весёлый и общительный из всех мужиков туристов.
-Поэтому, почти все курочки из группы уже потоптаны им. Кроме меня. Мне он тоже нравится, но я не хочу ложиться под него, как все. Кстати, из всех групп, только в таджикской всего три бабы, и то русские, а остальные мужики и в вашей, татарской – половина мужиков.
-Не совсем. Женщин на одну больше. Их 16, а нас – 15. А почему вы развелись? Из-за того, что он гулял?
-Он, почти каждую неделю заводил себе новую кралю. Приходил домой, и от него воняло новыми духами или я снимала с его одежды, то рыжие, то светлые волосы, а я брюнетка. Но он всё равно, как ложились спать ласкал меня и так, что я, хотя и была злая на него, сама раздвигала ножки. Всё, может быть, и продолжалось бы так и до сих пор, но тут скурвилась я. К нам приехала бригада наладчиков слесарей из Средней Азии, монтировать и налаживать ткацкое оборудование. Мастером у них был мужчина, твоего возраста, наполовину узбек, наполовину русский, красавец, и я, дура, с первого взгляда влюбилась в него. Я тоже работала мастером. У нас было три смены. Вторую и третью остановили из-за монтажа, а я две недели ходила, якобы в ночную смену и спала с ним, моим Рустамчиком, которого затащила в первый же день к себе, в комнату мастера, оставшись, когда рабочие ушли. Я тоже работала мастером. Мужу или кто-то шепнул или он сам допёр, но однажды припёрся ночью и застал меня на месте преступления.
196
-По голове не бил?
-Он совсем меня не бил.
-Почему я спросил? Есть такой анекдот:
Приходит француз домой и застаёт жену с любовником в постели.
-Привет, красавчик! - говорит он любовнику, - меня зовут Жан, а тебя?
-Гаскон, из Гаскони.
-Жозефина, вы обедали?
-Нет, милый, только собирались, но Гаскончик сказал:- Жозефина, давай перед обедом позанимаемся ещё и французской любовью. И мы стали ею заниматься. Ты же видел, когда вошёл! Мой рот был занят работой. Членом.
-Жозефина, накрой стол, я принёс пару бутылок хорошего вина. Выпьем за знакомство с Гасконом и за любовь, вообще и за французскую, в частности.
Приходит домой испанец и застаёт жену с любовником в постели.
-Жуан, говорит мужу жена Долорес, - ты меня убьёшь, но мою любовь, к моему мачо – никогда!
Приходит русский Иван домой и застаёт свою Маню в постели с другим и Маня тут же начинает орать:
-Ванечка, бей куда хочешь, только не по голове! А то мозги вышибешь.
Когда Люда, отсмеялась, сказала:
-Нет, он не только по голове меня не бил, а вообще не бил. Развелись мы мирно. Помню его слова:
-Люд, я большой ****ун и изменял тебе много раз, понимаю тебя, но простить не могу. Если бы я вас не видел, голых, на диване, простил. Ты же всегда прощала мои грехи, проделки, но здесь, извини, не могу!
-Дети есть?
-Дочь, сейчас у бабушки. Но он уже приходил и предлагал снова сойтись. Приеду, может, сойдёмся?
-Да, ребёнку без отца плохо!
-Не люблю я всякую эту бурду, ром, виски! Лучше
197
русской водочки нет! Разбередила я себе душу этим разговором. Пошли ко мне в каюту. Сейчас моё время. Мой день.
-Как понять?
-А мы с Танюшей договорились: день каюта в её распоряжении и она приводит хахаля, день мой. Но приводила пока, всё время, она.
-Вы, что вдвоём в каюте?
-А что, ты один?
-Я же не руководитель группы, чтобы жить одному. Нас четверо. И постель двухъярусная. А если твоя подружка там с мужчиной?
-Не должна. В этом отношении – порядочная баба. Только закуски, кроме фруктов, у нас нет.
-Это же самая лучшая закуска. Витамины.
-Но мой муж всегда говорил, что от мяса лучше стоит.
-А Нинка, моя знакомая, из Людмилиной комнаты, в общежитии техникума, говорила, что от коньяка. Но я больше люблю ром, тем более сейчас, когда мы на пиратской шхуне – Эспаньола.
-На шхуне «Дмитрий Шостакович». И не пиратской, а – ****ской. Такого публичного дома я ещё не видела!
-Если попал в волчью стаю, то нужно выть по-волчьи, чтобы тебя не съели. Может быть, не будем отставать от всех?
-А для чего же мы пойдём в каюту? Но сначала выпьем водочки.
Мы захохотали и пошли к ней в каюту.
Греция встретила солнечным безоблачным днём. Даже у нас, в Кобулети, в эти последние дни ноября, идут дожди. Но через пару часов появились облака, постепен-но превращаясь, в чёрные тучи и поморосил дождь
О, Элладос! Калимеро!
Ты сегодня предо мною,
Вижу я в тебе - две эры,
198
Тесно связанных - судьбою.
Да, земля Эллады -
Центр древней культуры.
Сама античность
Здесь - передо мной.
Любуюсь я прекрасною натурой
И городом, и морем,
И горой.
Нависли тучи, окружила мгла,
Туман окутал древние Микены,
Седая сырость на траву легла,
Навесилась слезинками на стены.
О, храм богов! Развалины твои
Тоску и грусть печально навевают,
Минувшие, исчезнувшие дни
К себе нас постоянно привлекают.
О, пыль веков! Ты душу бередишь
И ум нам постоянно возбуждаешь.
Ты - вековые тайны здесь хранишь
И к ним уж никого не подпускаешь.
Как не отнять - голубизны у моря,
Так не отнять - античность у веков...
Века молчат и меж собой не спорят,
Не выпускают - тайны из оков.
Здесь шаг шагнёшь - скелет
Аристофана,
Ещё шажок – Софокл захоронён,
Здесь ничего тебе уже не странно,
И близким другом кажется Платон
Площадка вот - по-гречески Агора,
Она мала и дворик рядом пуст,
Но здесь нога ступала Пифагора,
Хоть родом он из древних Сиракуз.
* * *
И вот Пирей!
И вот земля Эллады!
199
Так много ей
Мне хочется сказать!
Она туристам
Бесконечно рада
И всю себя
Готова показать.
Земля Эллады –
Центр древней культуры,
Сама античность
Здесь передо мной,
Любуюсь я
Прекрасною натурой
И городом, и морем,
И горой.
* * *
Мы в храм богов до одури спешили,
Что б в храм богов на миг не опоздать,
Там пир идёт, нам гиды говорили,
Там пить придётся, петь или плясать.
На пир богов уже мы не попали,
Пусть пир богов прошёл уже без нас,
Зато трапезный стол нам показали,
Какой там стол?! Оставшийся каркас.
* * *
Не встречались в пути
Нам - разбойничьи шхуны,
Мы пиратов морских
Обошли стороной.
В отдаленье маячили
Только лагуны
И манили они
Наш корабль на покой.
А по судну бродили
Шкодливые ветры
И шептали ему,
Обдувая бока:
200
Ты, корабль, отмеряй
На бегу километры,
Коль стучит твой мотор,
Есть соляра пока.
Борозди ты моря,
Борозди океаны,
Положись ты на нас,
Ведь друзья мы тебе!
Пред тобою открыты
Все дальние страны-
Это счастье уже
В корабельной судьбе.
Вечером, когда мы стояли на палубе с Людмилой, моей новой знакомой, и смотрели, как при заходе солнца, играют дельфины, я уже не видел в них, ту, техникумовскую свою, чужую Людмилу, а просто любовался игрой морских животных.
Кто его знает, а может быть это были они, самые настоящие Флорин и Людмила, или их души, превратившиеся в дельфинов?
-Иван, о чём ты задумался?- спросила Людмила, но не та, которая плавала, а та, которая стояла рядом, из города Иваново.
-Смотрю на этих красивых влюблённых.
-Они красивые, но почему ты решил, что они влюблённые?
-Ты считаешь, что животные не могут быть влюблёнными?
-Слышала и читала, но это всё враки. Я в это не верю!
201
-А я верю! У нас, в совхозе, в Грузии, где я родился и жил, был гусь, гусак, самец, Задира, так он постоянно запрыгивал на соседскую свинью Машку и постоянно хотел с ней спариваться. Я не знаю, получалось у них или нет, но только свинья никогда не сопротивлялась, а постоянно отводила хвост в сторону. А если к Машке подходил кто-то другой, гусак Задира отгонял его, даже её хозяина самго Соло;. Значит, у них была любовь! Но, то были животные низшего класса, а дельфины, по уму, относятся к разряду высших. Даже выше, чем шимпанзе. Они тоже могут любить друг друга.
Я замолчал, и стала думать о своём. Затем стал восстанавливать слова песни, которую сочинил, но отшлифовать не успел, Людмила помешала своими вопросами. Или появившиеся, играющие дельфины.
Песня.
Луна, как пьяная бродяга,
По небосводу круг даёт,
Её, отшельницу, беднягу
Прилив морской
С надеждой ждёт.
Лунная ночь,
Ты призывно
Нас манишь
И манишь.
Лунная ночь,
Ты влюблённых
Под звёзды зовёшь.
Лунная ночь,
Ты поманишь,
Подманишь,
Обманешь.
Лунная ночь,
Ты - короткое
Счастье даёшь.
Она, как будто бы стесняясь,
202
К прибою тянет лунный свет,
И светом матовым швыряясь,
Всё красит в серебристый цвет.
Лунная ночь,
Ты призывно
Нас манишь
И манишь.
Лунная ночь,
Ты влюблённых
Под звёзды зовёшь.
Лунная ночь,
Ты поманишь,
Подманишь,
Обманешь.
Ей звёзды в этом помогают
И жемчугом вдали горят,
Они без моря так страдают,
Чтоб окунуться в нём, летят.
Лунная ночь,
Ты призывно
Нас манишь
И манишь.
Лунная ночь,
Ты влюблённых
Под звёзды зовёшь.
Лунная ночь,
Ты поманишь,
Подманишь,
Обманешь.
Лунная ночь,
Ты - короткое
Счастье даёшь.
Колёса поезда ритмично стучали. Но разве заснёшь после нахлынувших воспоминаний»? Мысль, эта "плечевая" проститутка, переключила меня на другое воспоминание.
203
ГЛАВА V. НАЧАЛО КОНЦА.
ЖЕНА РАЯ
Мы познакомились случайно. Я тогда, волею обстоятельств, выпускал заводскую многотиражку, когда заболел её редактор. Мне был предоставлен его кабинет, нахо-дившийся в доме культуры часового завода, где я работал снабженцем.
Под Новый Год, 30 декабря был новогодний вечер. На нём было шумно и весело. Половина присутствующих была в масках. Я – нет. В жизни не надевал маску. Людям, скрывающимся за ней, видимо есть что скрывать. Я никогда ни от кого ничего не скрывал, потому, что мне не было что скрывать.
Было шумно, красиво, весело и прекрасно, если тебе всего около 24 лет, и вся жизнь впереди.
На очередной дамский танец меня пригласила юная и стройная девушка, которую я до этого не встречал. Маски на ней не было, как и на мне, поэтому я смог рассмотреть её лицо. Оно было красивым. Ямочек на её щёчках не было, как у Людмилы, зато был немного крючковатый нос, как у Этери. И чёрные волосы. Она была немного похожа на грузинку, хотя никаких родственных связей с грузинами у неё не было.
-Меня зовут Иваном.
-Иваном Игнатьевичем. Я вас знаю. Вы работаете в отделе снабжения и несколько раз приходили в наш, токарный цех, где я работаю распредом. Выдаю и принимаю инструменты и готовые изделия. Меня зовут Рая.
Мы станцевали пару раз, и я пригласил её в кабинет редактора, где открыл бутылку шампанского.
-После, когда мы сидели на старом диване, и смаковали шампанское, я его не терпел и до сих пор ненавижу, а она, потому, что вообще не пила, спросил:
-Почему ты пошла со мной?
-Ты мне нравишься давно. С тех пор, как я тебя увидела.
А других парней у тебя не было?
204
-Были, с которыми просто целовалась. Но ничего серьёзного.
Опыт, как поступать с женщинами в таких случаях, у
меня был. А у неё никакого. Она была невинной девушкой.
Мы стали встречаться. Она доверялась мне во всём, по-прежнему глядя на меня влюблёнными глазами.
Не хочу таить греха. Чувств, поначалу, к ней у меня не было никаких. Красивая, весёлая девчонка, с хорошей фигурой, пластичная, занималась гимнастикой, темпераментная. В общем, я, как скульптор, приобрёл хороший пластичный материал и, не задумываясь, стал создавать ту скульптуру, которую желал.
Мысли, женится на ней – не было. Но я постепенно привязывался к ней, а она всё больше ко мне. Мы начали притираться, прирастать друг к другу. Понимать друг друга - с полуслова.
Хотя Рая была на семь лет младше меня, мне приходилось, порой удивляться мудрости этой восемнадцатилетней девочки.
Её мать работала парикмахером. Отец на каком-то мелком предприятии. Сильно пил и однажды исчез совсем.
Когда я решил уехать из Чистополя в новый, начинающий строиться город Нижнекамск, взял её с собой. Вначале мы жили в гражданском браке, а позже узаконили свои отношения.
С ней мне было также легко, как и с Этери. Много веселья, юмора, шуток. Никаких стремлений к карьерам и роскоши. Я не стремился заиметь себе фрак, чтобы ходить на званые вечера по двум причинам: первое никто не приглашал меня на званые вечера и второе, срака, то есть жопа, пока не начала толстеть. Фрак хорошо смотрится только на том, у кого она большая, отъеденная на нетрудовые доходы: ворованные деньги или полученные при помощи взятки.
205
Продолжение 9 следует.
мой сайт:
www.kapczov-stihi.ru
Жизнь поэта. книга 3я. стр 182-205. продолжение 8
© Copyright: Иван Капцов, 2017
Свидетельство о публикации №217031800848
Свидетельство о публикации №217031800848
Рецензии