Эмбрион

 
                Эмбрион.

               

- Когда-то это были просто спектрограммы…
Перед Сергеем Николаевичем медленно поворачивалось несуразное радужное облако. Он хмыкнул, шевельнул рукой, облако заколыхалось и стало похожим на бегемота. Он протянул к нему ладони, пальцы вздрогнули, бегемот улыбнулся. Стукнул костяшкой пальца по плате – бегемот замер. Откинулся в кресле, крутанулся раз, другой, закинул голову, потом скосил глаза на иллюстрацию. Хмыкнул:
 - Не, не пойдет. А жаль, красивая зверюга. Ладно, вали в зоопарк, – он ткнул «Save», – может, кто и полюбуется…
 Руки вошли в панель, пальцы дрогнули, иллюстрация приобрела вполне себе академический вид, достойный работы маститого профессора, кандидата в членкоры и прочая, прочая. Работа была промастная, так, одна из ступенек бесчисленных лестниц, по которым всю жизнь, и, надо сказать, не без удовольствия, лазил Сергей Николаевич. Большинство из них еще и сам строил. Это, само собой, и было самым интересным.
 Он пролистнул макет статьи, от чопорности внешнего вида его своротило, вычитывать уж совсем было муторно, оставалось только плюнуть, взять куртку подмышку и выкатиться из кабинета. Что он и сделал.
 Вы любите ходить по коридорам институтов ближе к полуночи? Заметили, что нет одинаковых? Даже похожих? Есть мнение, что стены в таких заведениях очень быстро впадают в вампиризм и всасывают все, чем богаты головы тех, кто имел неосторожность шляться по этим лабиринтам.
 Лаборатории – особая статья, те по прожорливости бьют все заколдованные замки, как хотят, там даже привидения чокнутые. Бормочут что-то свое, стены иной раз пройти не могут, натыкаются на светильники, приборы, путаются в проводах, ходили слухи, что особо задумчивых даже током било. Их вина, ТБ они  не читали и не сдавали, но немного жалко, конечно…
 Да, честно говоря, и не до них.
 Хотя стоп, один нюанс на их примере объяснить можно. Точнее, обозначить. Привидение из оптической лаборатории никогда не поймет химического духа. Радиофизика – да, хоть и с пятого на десятое, они на одном наречии говорят, волновом, а вот химика – фига. Знаний у них полно, нахватались, орудовать вот только ими не умеют. Но это духи, что с них возьмешь…
 Поэтому набитые духами стены коридоров все разные. Ну, и коридоры, соответственно.
 Люди – другое дело. Не надо думать, что математик, попав в астрофизическую лабораторию, станет бессильным, как эфиоп, которого занесло в китайскую библиотеку. Самые интересные идеи возникают на стыке наук. Это как числовая ось – между двумя рациональными числами умещается бездна иррациональных. Черпай – не хочу.
 Что, собственно, достаточно грамотные люди и делают.
 Свет из-под одной из дверей Сергей Николаевич сначала проигнорировал, как откровенно душный, привидевшийся, но метров с двадцати определил его как самый что ни на есть реальный. Из-за двери кто-то матернулся, вяло и невыразительно, но духи и так-то не могут. Человек.
 Он валялся на столе, повернувшись боком к панорамной стене, по всей лаборатории сверкала какая-то отмороженная астрофизика, подстановки проносились с бешенством электрички, меняя картину то тут, то там, и облако размышлений полуночного экспериментатора становилось от этого еще более невменяемым. Того и гляди, рванет, как Большой Взрыв, родоначальник всего сущего…
 - Студент, к полуночи дело, побойтесь Бога…
 От стола послышалось вялое:
 - Его-то зачем?
 Сергей Николаевич шагнул в лабораторию, сел в кресло у стола, надел чеканное лицо А-Януса и уронил на пол семитонное
 - Так. Филологов мне тут не хватало…
 Лаборанта сдуло со стола, он вытянулся и сглотнул:
 - Извините, шеф. Заело…
 Сергей Николаевич окинул взглядом навороченный «студентом» вселенский хаос, заинтересовался, развернул и чуть сжал.
 - Ага. Ядро. Наше, вроде. Или М-31?
 - Наше. Млечный путь.
 - И в чем затык? Эээ… Виталий, кажется?
 - Виктор.
 - Извините. Итак?
 - Да вот.
 Виктор подтянул и распахнул середину.  Он быстро задвигал руками и его понесло:
 - Всю картину держим в уме. Теперь вот это – он обвел границы скопления, обнял его ладонями и вывернул наизнанку – снимаем возмущения от рукавов, замыкаем…
 Он шагнул назад и свернул шар, вывернув его еще раз, в ладонях обозначилась пустота.
 - Картинку сравните.
 - Как была.
 - Ага. А вот это как вам? – Виктор еще раз вывернул пустоту, резко раздвинул руки, она заполнила весь объем лаборатории, в районе дальнего стола светилось маленькое фиолетовое пятно.
 - Не понял. Про мусор не спрашиваю, ты ж давно с этим, я думаю.
 - Это не мусор, точно. Со всех ракурсов пробил, есть оно.
 - Считал?
 - Вещество.
 - А ну, картинку назад.
 - Да сколько угодно.
Шеф повертел картину. Почесал бровь.
 - Неоткуда ему тут взяться. Это онлайн? Вчера это было?
 - Но не здесь, парсека три.
 - А…
 - Шеф, я за сто сорок лет статистику поднял. Ну, там в цифирях все, но везде есть эти возмущения. Подставить вещество – все в идеале.
 - Может, скажешь, какое?
 - Ну, это вы уж…
 - Кончай дуться, не экзамен. Рассказывай.
 - Да нечего рассказывать. Математики не хватает.
 - Ну, законы сохранения опрокинуть – это хорошо надо науку вперед толкнуть. Дерзай…
 - Спасибо, что разрешили. А то я все мялся, не по чину, вроде…
 - На что только ни пойдешь ради хорошего человека. Только б завхоз не узнал…
 Шеф поднялся и пошел к двери, Виктор тихо бросил ему вслед:
 - А ведь спасибо, Сергей Николаевич…
 Профессор обернулся, долго смотрел на «студента», почесал бровь.
 - Знаешь, может, ее не вперед толкать надо. Вбок. Какой-нибудь…
 - А я что собираюсь… – проворчал Виктор.
 - Для начала на сборы пять минут. Выметайся отсюда. Час ночи, Лаплас…

 Сергей Николаевич закончил доклад, смахнул картинку, грохнули овации. Приложил руку к сердцу, сдержанно поклонился, сошел в зал. Ээээ… Снизошел, вот. Пока он раскланивался в зале и отвечал на приветствия, на кафедру взобрался следующий ммм… Оратор. Послышалось «прорыв в науке», «новое видение мира», «широкие перспективы для развития энергетики»… Шеф поморщился и тоскливо обвел глазами зал, взгляд зацепился за огненную шевелюру над зеленым платьем. Он раскланялся с окружающими, и пошел прямо к ней.
 - Сережа, по-моему, ты выдохся.
 - Как была стервой… Серьги не в тон.
 - Подонок. Разведись я с тобой на пять лет раньше, сейчас вот с ума б по тебе сходила. Наглее твари не встречала. Сам-то как думаешь?
 - Да ересь, конечно, Викуся. Самому тошно.
 - Тогда зачем?
 - Игра такая. По правилам. Меня постоянно гнобят за утечку мозгов. Моих. Надо ж что-то на родине оставлять…
 - И оставляешь отходы. Не любишь ты родину.
 - Ну, не доходы ж оставлять. Если я тут свое регистрировать буду, оно станет собственностью государства, ляжет в стол чинуши от науки, что с этим делать, он понятия не имеет, ну и продаст за грошовую взятку в Калифорнию. Так пусть останется в той же Калифорнии, но моим, а не собственностью Беркли.
 - Я ж говорю – эгоист и подонок.
 - Полегче, сама-то что в своей Дании годами делаешь? Только не говори, что там оптические столы лучшие в мире, сам знаю…
 - Любовь у меня там. Большая и толстая.
 - Пиво вместе пьете?
 Вика расхохоталась:
 -  И даже не датское, а бельгийское, что интересно. А он – немец. Полный интернационал.
 - А меня, зараза, выгнала, когда я к тебе в общагу с трехлитровой банкой «Жигулевского» пришел. Кто еще из нас патриот…
 - Цветочек надо было к баночке, деревня… Хоть лепесток…
 Сергей Николаевич посмотрел поверх голов, отстраненно прошептал:
 - Н-даа, лепесток. Фиолетовый…
 - Э, э, псих, в чем дело?
 - Да показал мне тут один сопляк…
 - Тот самый лепесток?
 - Пока не знаю.
 - Бедный сопляк. Похоже, ты опять гадость какую-то вынашиваешь.
 - Молчи, женщина. Не твоего ума дело. Изба загорится – позову. Или кони разбегутся…
 - У тебя б да не разбежались…
 Она провела рукой по его щеке.
 - Иди Сережа, нефиг тут.  Старые мы, времени в обрез. Хочешь, прикрою?
 Рука ее скользнула вверх и вперед, обвила его шею, она чуть повернулась, да так ловко, что талия легла в его руку.
 - А? – она томно подняла веки и впилась в него совершенно отвязным взглядом. Он прижал ее голову к груди, чмокнул в лоб и щелкнул пальцем по носу.
 - Змеюга. Спасибо, Викуся, пошел. Ты их тут того… Только не насмерть.
 - Как скажешь. Вали, привет сопляку…

- Так. Ну это уже, господа, ни в какие ворота… - Сергей Николаевич стоял в двери, его тяжкий взгляд накалял лабораторию – Аркадий, я так понял, все тайны мироздания открыты, есть что отметить. Отчет извольте.
 Завлаб встал, перекрестился и положил голову боком на стол, как на плаху. Чуть скосив глаза на начальство, прогудел со стола:
 - Секите, шеф. Отчет еще не готов, комп завис, памяти даже на оглавление не хватает. Как-никак, история мироздания. Полная.
 - Знаете, Аркадий, почему я категорически против смертной казни? Вы, к примеру, ее заслужили многократно. И дай Бог мне так жить, как вам это самое жить совсем не нужно. В еврейской семье – сын пяница, это такое горе, шоб вы знали, но кому-то придется голову вам таки отсечь. Вы останетесь там, где были, немного без головы, а он так себе и пойдет, и звать его будут после этого палач, и он таки такой и есть. А зачем в этом мире палач, и без него есть с чего  расстроиться…
 Разглагольствуя таким образом, Сергей Николаевич неспешно прошествовал к накрытому столу, по пути небрежно смахнув голову завлаба со стола, отчего тот чуть не упал, шеф же, не изменяя траектории движения, уперся в стол и взял водочную бутылку двумя пальцами за донышко и горло, как криминалист. Посмотрел на свет, хмыкнул и продолжил:
 - По разбросу гильз и качеству напитков нетрудно определить, что застолье спонтанно. То, что начальство трясет перьями на симпозиуме, и там, скорей всего, застрянет, вам было известно.  Если бы это было причиной, лучше бы подготовились. Стало быть, повод.
 Он уселся в кресло, вытянул ноги и свел ладони палец к пальцу.
 - Аркадий, дорогой, ваша карьера висит на волоске, потрудитесь озвучить причину. Время пошло.
 Аркадий вытянулся во фрунт и начал рубить:
 - Так что это ваш сковородь, от имени и по поручению, нижайше…
 - Глазками, глазками начальство кушать надо, истово и верно, а в таком заведении еще и вдумчиво. Продолжай.
 - Есть! – Аркадий замер.
 - Что?
 - Все.
 - Не понял.
 - Совсем все.
 - Совсем не понял. Даже не догадался.
 - По списку, Ваш благородь - премии, дачи, машины, путевки, всемирная слава, бананы на завтрак, и все, что потребуется впредь – Аркадий не выдержал, и кинулся к пульту – Вы только гляньте!
 Вспыхнула картинка.
 - Полгода назад мы вляпались вот здесь – он протянул руку –  и встали мертво. Все упиралось в недостаток данных…
 - А ты знаешь, я в курсе, как ни странно. Три раза за эти полгода из-за вас, мракобесов, NASA  в ноги кланялся, не считая мелких адюльтеров по всему свету.
 - Не нужны они были, оказывается, и без них можно обсчитать. С любой степенью точности – Аркадий сунул руки в панель, бормоча – это ж все вчерашний день, а сегодня… Ох, сегодня… Вот! Как вам?
 Сергей Николаевич с минуту рассматривал картинку, потом резко толкнул кресло к панели и стал вертеть расчет.
 - Ни черта не понял – бурчал он – а ну еще раз… А так… Нет, он отсюда… Хе. Нет, не прет… Аааа… Нет, да что я за дятел… Стоп, смыли, еще раз… Ого! И никакой многозначности… Ну и ну…
 Он толкнул ногой в пол, кресло откатилось, и поднял глаза на завлаба.
 - Однааакооо… Но это не ты.
 - Само собой. Это Витя. Понимаете, это его какой-то промастной результат, совсем по другой теме, мы входим утром, он на столе валяется, а тут витает по всей лабе, понимашь… Блин, я чуть не смахнул, потом смотрю, математика какая-то уж слишком заумная, мы всем кагалом часа четыре въезжали, о чем это, собственно… А когда дошло, к нашему приложили, на раз все сошлось. Только знаете, господин директор, есть мнение, что мы микроскопом гвоздь забили. Да и гвоздь-то не из сложных. По сравнению с вот этим…
 - Так. Стоп. А сам он где? За пивом погнали, как самого молодого?
 - Вы только не волнуйтесь, шеф, с ним все в порядке, в санчасть мы его откатили. Там сопит, еще часа три, примерно, на реабилитацию надо…
 - Что с ним?
 - Истощение. Немудрено, он же такое выдал… Нобеля б ему, да кто даст…
 - Свою отдам, не все еще просадил. Нет, но какой уровень!
 Сергей Николаевич не выдержал, опять подкатил к панели и повертел вычисления. Откинулся назад и обвел взглядом сотрудников:
 - Знаете, что в этом самое интересное? Он как будто четко знал, что нужно делать и как это должно выглядеть. А ведь такого почти не бывает. Аркаша, зайчик, объясни-ка мне одну вещь. Ты хоть что-нибудь из того, что он нагромоздил, на свой язык переводил? Нет ощущения, что он применительно к вашей задаче колдовал? Не может же быть такой универсальности, у него абсолютно другая тема. А ты увидел, и начал скрипеть. И ты понял, как это воткнуть в твою задачу. Понял ты, прикладник, а это теория высочайшего полета!  Где ж он такого нахватался-то?
 - Так он к нам с матфизики попал.
 - А ну-ка…
 - У него с завкафедрой после магистратуры какой-то хипеш вышел, кто-то хлопнул по столу, кто-то дверью, он у нас и оказался.
 - А я где был?
 - В НАСе. Ходят слухи, что не одни, поэтому так долго. Майами, пляжи, крокодилы, сёрфинг…
 - Еще и сплетник. Давить вас всех, как клопов…
 - Да хоть сейчас! Вас бы не задавили… Контракты подписаны и на ходу, а данные-то уже не нужны. С нашими-то отзовем, они только спляшут на радостях, а индусы, австралийцы? Про Хаббл вообще молчу…
 - Лишних данных не бывает. Вы мне за это единую теорию поля, и все прощу. Даже пьянку в рабочий день.
 Аркадий сел за стол, поднял руку с локтя, как школьник, и скривился:
 - Дяденька, а можно я просто пол подмету?
 - Вымоете. Все вместе. И в коридоре. Все, я в санчасть пошел. Интересного мне аспиранта подкинули, слов нет…

 - Ой, Сергей Николаевич, добрый вечер! – медсестра вскочила из-за стола, ее правая рука вслепую ерзала в панели допотопного компа.
 - А вот вы, милочка, сейчас мне все про доброту и расскажете. Как там Ленц? Виктор?
 - Сытый, полусонный, часа два еще.
 - Добро. И вечер, соответственно… Я зайду?
 - Эээ, понимаете…
 - Я зайду.
 - Конечно.
 Шеф не удержался и прошептал доверительно:
 - Ваших планов не нарушаю?
 - Ваша скверная репутация, уважаемый Сергей Николаевич, сильно приукрашена, вы еще хуже, чем рассказывают. Считайте, что я покраснела.
 - А вам идет. Здоровый такой румянец. Спасибо, дорогуша…
 Шеф подмигнул и шагнул в реанимацию.

 Виктор лежал в «гробу», но уже до пояса из него выкатился, видимо, невмоготу было смотреть на крышу реанимационной камеры с ее лампами, кишками и прочей медицинской мутью. Сергей Николаевич и сам дважды отлеживался в «гробу», и вынес мнение, что дизайнеры сего устройства были отменными психологами – пациент готов признать себя четырежды здоровым, лишь бы не любоваться изнутри на этот кишечник…
 - Как дела, студент? Бога видел?
 - Не дошел – вяло отозвался Виктор.
 - Не дали, или сам убоялся?
 - Трудно сказать. Я как раз над этим размышляю.
 - И?
 - Какой-то я слишком дурак еще, не шьется никак…
 Сергей Николаевич тем временем взял планшет пациента и рассматривал диагноз, анамнез, и все, что с Виктором творили. Почесал бровь, поднял на Виктора глаза:
 - Исходя из этого – он слегка качнул планшет – ты довольно прилично умер в этот раз. Должен был узреть.
 В глазах «студента» мелькнула злость:
 - И здесь не прет. Мизер какой-то при пяти тузах…
 Шеф катнул кресло так, чтобы смотреть прямо в глаза собеседнику:
 - Кто вы, Виктор Ленц?
 - Солдат, ****ь…
 - Ругань спишем на остаточный медикаментозный эффект. Итак? Подкрутите организм, я серьезно.
 - Простите, шеф, что-то я действительно, того… Вам подробно?
 - Схему.
 - Учился, раздолбайничал, выгнали, служил. Вернулся, сначала было на все начхать, потом стало интересно. Потом…
 Виктор замялся. Сергей Николаевич тихо продолжил, глядя поверх собеседника:
 - Потом стало неинтересно все остальное…
 - Да.
 - Этот лепесток я видел до вас. Не спрашивайте, где. Мне очень нужно знать, что это не помехи.
 - Понимаете, там все в пределах флюктуаций, даже если я добью результат, он будет ненадежен, там…
 - Я видел, как ты шел, и тоже знаю, что с Земли ничего не выйдет.
 Виктор перебрал локтями по матрасу, подушке, сел.
 - У вас что-то есть?
 - Как думаешь, с орбиты Нептуна есть шанс?
 - Если перпендикулярно плоскости эклиптики, то гораздо раньше, за Юпитером, примерно. Так что у вас есть?
 - Не у меня. К «Орбите» пристыкован «Шаттл 4М», оружие с него сняли еще два года назад, в тридцать пятом, сразу после Договора. На данный момент он набит под завязку оптикой всего доступного диапазона, и всем, что прилагается. Ну, мировая библиотека еще…
 - В полном объеме?
 - Само собой. Пилотское, жизнеобеспечение – полный автомат, как на тренажере.
 - Я в курсе, знаю эту модель. Гибридный двигатель, заправка – парсек и обратно.
 - Ого. Это кто это тебя просветил?
 - Я в аэрокосмических войсках служил, на «Стриже» летал, штурманом, но пилотские права есть. Только на гибрид, но больше ж и не надо.
 - Вообще-то и они не нужны. Однааакооо… Не бывает, чтоб так везло.
 - Так это не везение.
 - Ну-ка, ну-ка…
 - Вы «Glory Road» читали?
 - Ну, ты наглец! Считаешь, что Императрица тебя к этому готовила?
 - Нет, конечно. Но видите, как славненько вышло, ничего-то вам объяснять не нужно…
 - Пожалуй… - Сергей Николаевич сложил руки на животе и покрутил большими пальцами сначала в одну сторону, потом в другую – И как же ты называешь подобное… Ээээ… Стечение обстоятельств?
 - Как Дирак, Ньютон, Шрёдингер. Бог.
 - Емко – шеф глянул на часы – У нас больше часа. Давай так. Перед тобой сидит бревно, уверенное в том, что Бог начинается там, где кончается знание. Разъясни-ка ты этому дереву, с какой стороны помянутое тобою высшее существо можно прицепить к процессу познания. И, главное, зачем.
 - Все дело в границе. Вот дошел ты до нее, дальше – никак. Бьешься – все по нулям, всех знаний человечества не хватает. Дирак об этом четко сказал – можно уверовать и успокоиться, принять, как есть. Но мы знаем, что мироздание живет по законам, вон мы их сколько открыли. А кто их сложил в ларчик и закрыл? Их же кто-то установил, и, как писал Дирак, использовал для этого совершенную математику. И если ты не понимаешь закон, значит, надо найти того, кто его создал, ну, чтоб растолковал, скажем... И ты шагаешь через границу в поисках создателя законов. Пока случалось так, что находили следующие законы, но, в бесконечной перспективе можно добраться и до создателя. Если веришь, что он есть, то будешь снова и снова шагать через границу.
 - Софист. Но красиво. Вера в Создателя двигает науку. Занятный перевод, кстати, дословно не помню оригинал, но с твоим переводом Дирака не поспоришь. Не хочу, по крайней мере...
 - Даже если будете спорить, я только улыбнусь. Меня такой расклад устраивает, а вера – личное дело каждого, согласитесь…
 - Я так понимаю, что через границу ты шагать прямо рвешься…
 - Когда? – Виктор приподнялся.
 - Ну, не завтра. Но полетишь, обещаю. NASA все равно кого в пилотский кокон пихать, а мне они с некоторых пор хорошо должны, так что и тут Господь подсуетился. Полгода без тебя планета Земля обойдется?
 - Она и раньше без меня обходилась… - сонно пробормотал Виктор.
 Сергей Николаевич почесал бровь, и кинул на Ленца короткий взгляд. Потом посмотрел пристально. Отвел глаза. Пауза длилась минут десять, Виктор смахнул с лица застывшее выражение, и повернулся к шефу:
 - Извините. Дааа, еще раз извините, про лепесток не скажете?
 - Нет. И дело не только в чистоте эксперимента. Я суеверен, так что… Сам, короче…
 - Ну, сам, так сам. Так даже интереснее…
 - Вот именно…

 - Как ощущения, студент?
 - Потрясное корыто, честно говоря, понятия не имел, что мы так далеко ушли.
 - Кто это мы, позвольте полюбопытствовать?
 - Земляне.
 - Аааа, это… Ну да, ну да… Так все-таки? Вам же есть с чем сравнивать?
 - Я подписку давал. Так что сравнения только с пустотой… - Виктор хмыкнул.
 Сергей Николаевич, оставшийся после старта «Шаттла» на «Орбите», в свою очередь, просто расхохотался. Отсмеявшись, продолжил сеанс:
 - Студент, дорогой, часть землян ушла немного дальше других жителей этой планеты. Если нас подслушает даже Господь Бог, то услышит лишь ваши скупые доклады, касающиеся исключительно телеметрии и жизнеобеспечения. Слегка напряженным и чуть героическим голосом. А подписку, сами знаете, дают для того, чтоб супостат не узнал, до какой степени наша техника небоеспособна…
 - Да мне, честно говоря, по барабану. Это ж сколько шкур сдерут с того, кто сшибет эту телегу? Пусть даже и с дезертиром на борту. Совершенно немыслимый вариант, так что бояться мне нечего. Кто разобьет золотой орех, чтоб достать дохлую белку?
 - А когда вернешься?
 - Нууу… Где я, а где завтра…
 - Виктор, а вы не хорохоритесь?
 - Нет, Сергей Николаевич. Так уютно мне еще ни разу в жизни не было. По блоку развлекух я поерзал, по-моему, он бесконечен. Оптика – с ума сойти можно, комп – мощь, со жратвой полный цимес – впечатление, что в ресторане насыщаюсь, захочу, так и бокалы позвякивать будут. На «Стриже», помнится, руками тюбики в рот выдавливали…
 - Ну, сейчас и на наших, примерно, как здесь…
 - Ну и слава Богу. Мы после каждого дежурства мечтали конструктора кокона в лапы заполучить, чтоб хоть в узел его завязать, для начала. Кокон, кстати, «Прокрустом» звали.
 - До чего ж грамотная солдатня пошла, слов нет. Так обзываться – это не матом обложить. Перегрузка не мешает?
 - Вообще не чувствую. Даже не верится, что полтора «G».
 - Можно скинуть.
 - Давайте сразу в баллистику. Лет на десять растяну отпуск, а то и насовсем…
 - Все-таки хорохоришься.
 - Нет. Действительно, нет. Действительно, класс машина. Меня тут в связи с этим одна крамольная мысль посетила.
 - Одна?
 - Крамольная – одна. Дело в том, что я тут пробежался по устройствам, некоторые до боли знакомые. Не то, чтоб копии, но как бы следующий уровень. Но база-то наша. А я знаю, что наши были – оригинал. Ну, почти. Наши у супостата вроде, как тему сперли, раскрутили, внедрили. А тут – бац, стоит девайс, нашенский с ног до головы, но уже заточенный намного лучше.
 - И что с того? Банальные шпионские игры. Вор у вора дубинку спер…
 - Ну, да… Только почему оказывается, что в итоге у них все лучше? Может, нашим шпионам просто сливают то, что самим невыгодно разрабатывать? А наши им потом результатик взад, за долю малую…
 Сергей Николаевич аж хрюкнул от неожиданности:
 - Ого! Это хуже, чем крамола. Намекаешь, что наши «ящики» - филиал «Дженерал Дайнемикс»? Экого я изверга в огород пустил…
 - Не, ну по логике… Да плевать, в конце концов… Слушайте, шеф, а что если я тут немного того… Ну, поразмышляю? Грех же не воспользоваться, такое богатство, прости, Господи. Вот только доклады…
 - Ох, нужны они, как зайцу стоп-сигналы. Все, что нужно, с тебя и так снимут, можешь вообще рта не раскрывать.
 - Ага… Ну, ладно, тогда я пошел.
 - В смысле?
 - СК, говорю.
 - Еще раз, и по-человечески, солдафон!
 - Связь кончаю! Перехожу на режим бдя.
 - Ааа, ну спать, так спать. Бока не отлежи, космонавт…
 - «Он сказал поехали! Он взмахнул рукой…» - героическим голосом пропел Виктор, погрустнел и пробормотал отрешенно – Тоже ведь балласт был, по большому счету. А я-то совсем кролик…
 Сергей Николаевич отозвался мгновенно, зло и напористо:
 - Тогда прям сейчас и начинай шерстью обрастать! Жри и шевели ушами. Капусты навалом…
 - Простите. Зря я это…
 - Ну, зря, так зря. СК.
 - СК.

 Симулятор, он же тренажер, был потрясающий – Виктор и по всем лесам планеты нагулялся, и в морях поплавал, и по скалам лазил… Поначалу только этим и занимался, и с грустью отметил, что он почти ничего не знал про свою планету. Да, иллюзия, но разницы-то не чуешь. Вообще! Живешь сказочной жизнью совершенно реально…
 После старта пару дней ушло на то, чтоб освоиться, он даже застеснялся своего восторга, когда до него дошло, что за мощь у него в руках. Точнее, в голове. Кокон был фантастически удобен, отрешаться удавалось мгновенно, даже работа по ночам в пустом институте ни шла ни в какое сравнение с теперешними удобствами. Ни о чем - ни о еде, физиологии, недомоганиях, думать было не надо, кокон сам все делал – лечил, кормил, тренировал тело, чтоб не завяло. Только думай.
 Так еще было чем думать, доступ к инфе был мгновенным и беспрепятственным. Мало того, оптика поражала – картинку звездного неба выдавала со всех ракурсов, во всех диапазонах, с любыми мыслимыми комментариями. И если б только ее…
 Все, до чего дотянулось человечество на данный момент, было в его полном распоряжении. И даже руками шевелить не надо, все управление со шлема шло.
 Ясное дело, разобравшись с устройством, Виктор налег на пятно. И вот тут возникла несуразность. Точнее, помеха. Не то, чтоб странная, странен был алгоритм этих помех. «Шаттл» пер строго перпендикулярно планетарным орбитам, расстреливая мелкий мусор по курсу, и уворачиваясь от крупного. По идее, таких встреч по мере удаления должно становиться все меньше, так нет…
 Астрономические наблюдения – дело долгое и вдумчивое, на Земле рядом с обсерваториями и дорог-то нет, чтобы исключить даже малейшую вибрацию, а тут наблюдатель рыскает от каждого мусора. И стабилизация изображения почему-то запаздывала. И вспышки от расстрелов иной раз заставляли оптику перезагружаться. А это минута, а то и две.
 Он несколько раз пытался установить хоть какую-то закономерность в появлении мусора, но вынужден был опустить руки, полный хаос. Как будто попал в хвост какой-то древней кометы, но такая дикая мысль сразу разбилась о теорию вероятностей. Более здравых мыслей в голову не приходило. Хотя очень старался.
 А, нет, одну закономерность установил, причем, почти сразу – мусор появлялся, когда он начинал проводить наблюдения. Ну, эту-то  закономерность знает любой ученый, это закон Мэрфи. С ним никто никогда за всю историю земной науки поделать ничего не смог. Если предполагается нежелательное событие, то оно случается с вероятностью 100%. Точка. И не рыпайся.
 Именно поэтому он не занимался делом, как хотел бы, а довольно часто носился по скалам и нырял в водовороты, нагружая тренажер на всю катушку. Но и это через неделю надоело.

 Челнок отлетел уже на миллион километров, связь шла с задержками по семь-восемь секунд, говорить было почти невмоготу. Да и желания не было, Виктор плюнул на наблюдения, доверив их автоматике, загнал картинки в образ и стал его обсчитывать. Точнее - осмысливать. Неожиданно проявился шеф.
 - Завис, студент? В чем проблема?
 - Пока из мусора не выскочу, нечего и дергаться. Пусть статистику набирает.
 - Он-то наберет. А ты спать?
 - Да нет, есть идеи. На грани бреда.
 - Поделишься?
 - Встречное вращение, виманы с чего-то вспомнил…
 - Это… «Махабхарата»? Нагуглил?
 - Огорчу, я на санскрите говорю. Первоисточник.
 - Хе. У Арджуны появился наконец-то достойный наследник, да еще прямо вот на его школьной парте на третьем небе. И двадцати тысяч лет не прошло…
 Ленц опешил и замер.
 - Заснул, студент?
 Виктор выдохнул, и бросил пробный камень:
 - Тексту, говорят, три тысячи лет. Событиям – шесть.
 - Ага. И Витя рядом стоял с секундомером. Но сто сорок веков проспал.
 - А вы откуда про двадцать?
 - Интересно было. Очень. Историкам не проговорись, порвут, я пробовал. Что делать собираешься?
 - С какой-нибудь элементарщины начну. Электромагнитное, к примеру. Даже сверхпроводимость, я думаю, не понадобится, золотом обойдусь. Виманы на дисках же каких-то… Ну, в смысле, можно и так перевести…
 - Это если только для начала. Хотя… Прыгаешь с шершавого трамплина, а влетаешь-то все-таки в воду, чистую и прозрачную. Ну, и скопировать не выйдет, инфы мало. Надо заново велосипед…
 - Н-да, велосипед… Складной.. - Виктор хмыкнул – все, я пошел, Сергей Николаевич…
 - Да хоть побежал…
 - Да-да, конечно…
 - Не завязни, взлетай иногда, порхай над ядром, отрезвляет.
 - Да-да… Само собой…
 - Эк тебя… Ну, дерзай…
 
 Господи, как красиво…
Красиво то, что я вижу, красиво то, что я теперь знаю. Наверное, это божественная красота – знать. Не просто видеть, а знать, как это…
 А ведь я могу теперь все это менять. Другое дело, что не стану, это же совершенство, но ведь могу же… Ох, теперь так в узде себя держать надо… Я же… А кто я, кстати? Я… Хм. Всплыло слово «аватар». Санскрит… Слово на языке… Это откуда? Язык, слово…
 На фоне сверкающего ядра поплыли мутные тени – коридор, вспышки слабого света над тобой, звуки… Звуки? А, да, компрессионная вибрация… Во, костыли-то, можно ведь и так, звуками-то зачем? Костыли, человек в инвалидной коляске, серый камень, дождь, пыль, застилающая солнце. Солнце? Эээ…
 Дробится свет его в окне, стекла каприз и вдохновенье… Вдох? Дышать… Грудь, легкие, сердце, тело…
 Человек.
 Стоп, я – человек, Виктор, эээ…Ленц. Сейчас, сейчас…

 Он очнулся скачком, мгновенно осознав, что лежит в коконе корабля, у черта на рогах, почти за пределами Солнечной системы, и так его с этих дел своротило, что он плюнул, несмотря на полную бессмысленность этого действа. И тут же панически испугался того, что выпал из того, что нашел.
 - Назад!!!
 Нет, вперед, вверх! Стоп. Спокойно. Так не выйдет. С чего я начал? Тогда, там? Ага, фиолетовый лепесток…
 Погнали…
 Последней вспышкой мысли он включил механический таймер.
 На этот раз он выпал из нирваны более-менее осмысленно, и тут же щелкнул таймером. Ого, почти неделя по земному времени.
 А ну, еще раз…

Вернувшись в себя, Бог знает в какой раз, он сообразил, что туловищу неплохо бы и поспать. Было чуть страшно засыпать, а ну, как сон разума породит таких чудовищ…
 Но рискнул.
 Обошлось.
 Просто Mind Games. Не опасно.
 Уяснил главное – выход из человека требует божественных усилий, возвращение же просто, как стул – заставь себя не думать, и пожалуйста…
 Ну, в общих чертах. Но и тот и другой переход освоил уверенно.
 Пора на Землю.
 Он поискал глазами навигацию, намереваясь начать разгон к Земле, что-то щелкнуло, кокон раскрылся, перед ним стояла женщина лет семидесяти, все еще потрясающе красивая.
 Рыжая, как лиса из сказки.
 Виктор Ленц хлопнул глазами, но сказать ничего не успел.
 Сказала она:
 - Сережа назвал вас солдатом. Это так?
 - Да.
 - Тогда легче, может, и получится. Молчать. Идем.

 Она гнала по степи от Байконура на восток на предельной скорости, Виктор спал. Перелет с орбиты после челнока вымотал его донельзя, ему даже снилось, что его просто сбросили с неба в железной бочке. Он только успел вяло подивиться, насколько стоически все это перенесла рыжая дама, сел в ее машину и тут же заснул.
 Очнулся уже где-то около озера, поднял вопросительный взгляд на спутницу. Та кивнула головой:
 - Можно. Это Балхаш. А мы в Алма-Ату.
 - Не бывал… Как к вам обращаться?
 - Тебе можно Фокся. А так – Виктория Ивановна. Джоновна, если точнее, папа у меня канадец был.
 - Аааа, вы - бывшая жена Сергея Николаевича?
 - Бывших жен не бывает. Особенно, когда изба загорится.
 - А она горит?
 - Полыхает. Лошади уже все разбежались. На, смотри – она ткнула телевизор.
 Ленц вникал минут двадцать, щелкая программами, выключил ящик, и откинул затылок на подголовник:
 - Интересное кино…
 - А то. Рецензия будет?
 - Формально я в курсе, откуда он извлек это потрясающее открытие, из моей башки. Теперь вся энергетика планеты у него в долгу.
 Виктория треснула кулаком по рулю и зло прошипела:
 - Вот именно! А кто любит долги отдавать… Нарвался, придурок, вечно ему на рожон надо…
 - Да ладно вам, еще одного Нобеля отхватит…
 - Ты что, не понял??? Через неделю все будут смеяться над фейком, а Серегу умрут от сердечного приступа!!! Ну, вы, мальчики, и кретины, прости, Господи…
 - Еще интереснее. А без нервов можете? Моральный аспект пока оставим  в стороне.
 - Без нервов тебе??? Аспект? А ну-ка, начни с него. Обещаю, когтей не отведаешь.
 - Талантливый молодой аспирант, сделал потрясающее открытие, разработав математическую модель, позволяющую сконструировать безопорный двигатель. Мало того, из модели следует, что он еще и бестопливный, черпай себе вселенскую энергию вволю, причем, в любом масштабе – хоть для фонарика, хоть для звезды. Не обожжешься. И безопасность абсолютная. А мудрый руководитель все это попятил у аспиранта из башки, и обнародовал под своим именем, пока аспирант в космосе болтался. Да и то там не был. Вы меня на веревочке вокруг «Орбиты» год с лишним вертели, да?
 - А тебе-то какая разница? По твоим-то воспоминаниям что выходит? Летал?
 - Еще как. Прям «Возвращение со звезд»…
 - Ну, и чем недоволен?
 - Да враньё все-таки…
 - И это мне физик??? Ох, мать, и чему вас учат…
 - Материализму.
 - Вот всегда говорила, что не тому учат. Комментарии к моральному аспекту будут?
 - Как без них… Неблаговидно. Но, надо отдать должное Шефу, так все это воплотить в реальность я б не смог. Прикладник он все-таки потрясающий.
 - Дебил он потрясающий!!! Да и ты…
 - Да что вы беситесь? Хвост подожгли?
 - Витя, зайчик, сколько народу кормится с традиционной энергетики? И как вкусно они это делают? Ну, меньшинство из них, а? Что вам будет за то, что вы у них конфетку стибрили?
 Ленц задумчиво поскреб подбородок:
 - А ведь убьют…
 - Насчет тебя дебила беру обратно. Но Серега безнадежен, старый пень… Мало ему одного раза было…
 - В смысле?
 - Ни один из тех, кто в курсе изобретения и внедрения этим идиотом гибридного двигателя, не понимают, каким манером он тогда жив остался. Никто! Да и сам он, я думаю, тоже. Он знал, что единственный выход – нефтяников и прочую шушеру друг с другом стравить, и очень грамотно шевелился на эту тему, интриган он все-таки божественный. Но как это получилось, никто не знает. А уж почему без ядерного обошлось – вообще загадка. Всего три локальных войны, Договор, и тишина.
 - А сейчас чем хуже?
 - На гибрид – монополия. Некого стравливать. Вот теперь точно убьют…
 Виктор замотал головой:
 - Сон какой-то. Бред. Да ведь это же… Блин, «счастье для всех, даром, и никто не уйдет обиженный!». Какой дурак может этого не понять??? Вся вселенная в руках, всем будет в кайф, и не за чей-то счет! За какие гроши, за какие бумажки стоит цепляться при таком раскладе? Они ж уже ничего не значат. Что за ахинея???
 - И ничего не будет значить тот, у кого много бумажек, Витя. Даже за призрак такой перспективы они мир спалят. И не в первый раз…
 - Это вы о мировых войнах?
 - Они – разминка. А вот в Мохенджо-Даро именно эта коса на камень нашла…
 - А я знаю от кого вы такого набрались.
 - Ничего ты не знаешь. Все наоборот.  Это я на санскрите говорю.

 Машина тем временем проскочила  Ату и остановилась на серпантине, на полдороге к Медео, перед небольшой виллой. Виктория Ивановна гуднула раз, другой, и заорала из окна:
 - Гулька, чудище, открывай!
 Ворота откатились, они въехали под  зеленый свод карагачей и винограда с плющом, обвившими проволочную сетку над головой.
 Из дома вышла женщина лет пятидесяти в джинсах и просторной рубахе, лицо было совершенно каменным. Она шагнула с крыльца, протягивая вперед телефон:
 - Вика…
 -….
 - Самолет сбили. Сергей Никола…
 Вика вцепилась зубами в руку и закрыла глаза.
 - Вика… - Гульмира сделала шаг – Вика…
 Виктория повернулась и пошла в сад, туда, где тень была гуще. С опущенной левой руки капала кровь, оставляя на серых каменных плитах лаковые пятна…
 
 Гульмира присела на крыльцо, уронив руку с телефоном, и тихо позвала:
 - Берген!
 Из дома вышел казах, жилистый, с тонким лицом, глаз было почти не видно, как будто две черные черточки на лице. Странное дело, они даже не блестели, но лицо освещали. Он безучастно посмотрел на машину, на Виктора и повернулся к женщине:
 - Это он?
 - Да.
 - Куда ему в Непале?
 - До Аннапурны доведешь, дальше он сам…
 - Хорошо. Через час.
 Берген повернулся и вошел в дом. Виктор смотрел на происходящее и понимал все, но принять это не мог. Совсем не мог. Ведь можно же все изменить, теперь запросто можно! За ним такая сила, что…
 Хотя…
 Он шагнул к саду, но Виктория уже вышла ему навстречу.
 - Вот так-то Витя…
 Она потрепала его по плечу, сунулась в машину и достала небольшой пакет:
 - На. Привет тебе с того света.
 - Вик…
 - Тут кредитка, на ней то, что от Сережиного Нобеля осталось, нотариальное заявление на твои права на открытие, ну, прочая лабуда. Только думай сто раз, прежде, чем решишься это засветить. Ааа, паспорта еще, твои - немецкий, хорватский, канадский. Свой лучше здесь оставь. Знаешь, где забрать, когда понадобится.
 - Вика…
 - Игра такая, Ленц. Я обязана сказать, ты обязан выслушать. Так Сергей просил, на случай, если ты захочешь остаться человеком. Мир так устроен, Витя, боги не могут без жертв. А уж при родах…  – она слизнула кровь с руки – И на алтарь идут лучшие. Сами. И надо ж было, чтоб он…
 Он плюнула в сердцах, кровью, прямо на плиты двора. Дернула головой в сторону Хан -Тенгри:
 -  Берген проводит, иди к своим.
 - Вы не поняли, Виктория, я могу…
 - Это ты еще не понял. Я знаю, что ты можешь, но ты этого еще не умеешь. Учись. Я знаю, кто ты теперь, иди.
 - Почему???
 - Богам среди людей нельзя. От этого они перестают быть богами. А людям без них никак.
 Иди, пожалей людей…