И ветер унес ее шарф...

     Родная моя ! Не проходит дня, чтобы я не вспомнил о тебе. Ты часто приходишь ко мне во сне. Снова и снова как в жизни мы вместе. Я целую твои волосы, глаза и губы и не переставая задаю тебе один и тот же вопрос : где ты, девочка? Хорошо ли тебе сейчас там, где нет меня ... Но ты только улыбаешься и уплываешь куда-то ввысь, оставляя после себя шлейф голубых и сиреневых разводов, как тот шарф, запутавшийся на твоей тоненькой  шее в тот страшный день. А когда я взял его в руки, он выскользнул и улетел вслед за тобой туда, куда ты уходила на моих глазах. И я завыл от бессилия, что не мог помочь тебе ! Впервые в жизни ! Выл ... только все было напрасно. Твой земной путь завершил свой цикл.
     Я смотрел на вмиг изменившееся лицо, на вытянувшееся тело и не мог поверить,что это конец. Со всей мощью прижал к себе, словно пытаясь вырвать из рук беспощадной болезни, в каком-то нечеловеческом приступе тряс твое тело, умоляя открыть глаза и сказать хоть слово! Но ты молчала. Впервые в жизни не возразила мне, любимая ! А я , как загнанный зверь метался по палате, в отчаянии кинулся к распахнутому настежь окну и вдруг увидел твой шарф... Он беспомощно повис на самой высокой ветке старого клена...
     Даже твой любимый шарф покинул меня. Он тоже не остался со мной, как-будто я, и только я, был виноват в том,что не уберег тебя. Но все это время я страдал вместе с тобой, моя девочка. Я тоже испытывал всю ту боль и мучения, что выпали тебе. Мне было страшно после твоей операции, помнишь ? Ты лежала в палате, а я вошел к тебе бодрый и жизнерадостный, но Боже мой, чего стоила эта вымученная улыбка ! Ты радовалась , что все самое страшное уже позади, но я то знал, что все только начинается. И, собрав  всю волю в кулак, стал изощренно врать, что да, все замечательно и через пару недель тебя отпустят домой, а потом санаторий и полное выздоровление.
     Ты верила, а я вместе с тобой верил в собственную ложь. Потом тебе и вправду стало лучше и врач разрешил нам погулять в больничном саду. Стояла поздняя осень. Разноцветные листья  кружили в воздухе, а на твоей шее был любимый шарф, который ты никогда не снимала. Говорила, что шарфик этот заговоренный и он твой талисман!
     Я вспомнил нашу поездку в Италию, где мы гостили у друзей и один из тех беспечных дней, когда на Набережной к нам подошел старик и предложил на выбор платки и косынки. А шарф был один и одиноко висел на вешалке. Ты мгновенно вцепилась в него и тут же обмотала им шею. Шарф действительно был тебе к лицу. Твои лазоревые глаза сияли от счастья.  Я хотел расплатиться с хозяином товара, но тот отвел мою руку и сказал : для вашей синьоры !
     - Но,- попытался сказать я.
     - Чао !
     А ты, прошептав еле слышное "gracio", уже бежала по Набережной. Я видел, что старик любовался твоей красотой и молодостью и я залюбовался тобой вместе с ним. Показав большой палец поднятый вверх,  причмокнул губами и ушел. В то лето мы были счастливы как никогда . Наверное, Боги спешили подарить нам еще один счастливый месяц.
     А по приезде домой ты пошла в клинику. Вернувшись с работы я застал дома непривычную тишину и тебя, укутанную теплым пледом и тихонько  бормотавшую  что-то себе под нос. Некоторое время ты еще пыталась скрыть от меня свое состояние. Ты бегала от одного врача к другому, а страшный диагноз постепенно вползал в нашу квартиру и в нашу жизнь.
     Мне позвонили из клиники и попросили приехать.  В разговорах с тобой я, в принципе, был готов к длительному лечению и терпению, но то, что  услышал из уст профессора, повергло меня в настоящий шок. Даже если будет оперативное вмешательство, все равно нет никакой гарантии на хотя бы частичное выздоровление. Лично мне уважаемый профессор не оставил надежды, а тебе обещал золотые горы и долгую счастливую жизнь.
     После прогулки по саду мы вернулись в палату. Уставшая, ты шаталась от слабости и я, подхватив тебя на руки, смог в полной мере ощутить какая ты стала легонькая. У меня хватило дху пошутить и сказать, что ты выглядишь очень даже привлекательно.
     - Я похудела, да ? Снова похудела... - огорченно сказала.
     Ты страстно хотела поправиться хоть на сто граммов, но болезнь яростно разрушала твое тело. Я улыбнулся :
     - Это оттого, что ты плохо кушаешь !
     - Принеси мне яблок и вот такую грушу !- развела руками.
     - Нужно есть мясо, малыш !
      Но мясо твой организм не принимал. Легкая еда утоляла истощенное лекарствами тело, но эта еда не содержала нужных калорий .
     - Я всегда мечтала похудеть и теперь моя мечта сбылась, - беспечно ворковала ты, надкусывая яблоко или сочную грушу.- Теперь все мои подружки обзавидуются!
     Я же во время твоего более-менее стабильного состояния пытался накормить тебя котлетами, заботливо приготовленными моей мамой. Но ты морщилась , как-будто это была горчица.
     - Половинку, всего половинку !
     Давясь котлетой, глотала а через пару минут бежала к раковине.
     И я прекратил это безумное насилие. Я уже видел, что ты таешь на глазах, но что-то изменить было не в моих силах. Беспечно улыбаясь, каждый вечер прощался с тобой до утра, но когда ты засыпала после снотворного, тихонько входил в палату и сидел, вслушиваясь в твое дыхание. Ты дышала так тихо,что  я в страхе вскакивал со стула и наклонялся над тобой. С облегчением выходил в коридор, где в ночной тишине неслышно сновала медсестра.
     - Шли бы вы домой. Отдыхайте и набирайтесь сил. Вы нужны своей жене здоровым.
     Она была права. Но мне в то время казалось, что стоит мне уйти как случится непоправимое. И я потом до конца своих дней буду себя упрекать. Никак не мог смириться с мыслью, что тебя не станет. И каждое утро встречал с надеждой.
     Мы снова шли по осеннему саду.  Листьев на деревьях осталось совсем немного и только развесистый клен блестел позолотой.
     - Природа готовится к зиме. Это нормально. А после долгой и холодной зимушки наступит весна. Как я люблю это время года  ! На твоих глазах оживает земля- матушка !
     Но ты уже не увидела новую весну. Ты ушла от меня в последний день осени. Сейчас я уже не помню подробностей, помню только, что все три последних дня не отходил от тебя, слепо веря, что ты придешь в сознание, что вот сейчас в палату войде врач и ты улыбнешься своей удивительно светлой и мягкой улыбкой. Но врач входил, брал тебя за руку и, отводя глаза в сторону, бормотал:
     - Все в порядке. Пусть немного поспит.
     И я верил, не понимая, что ты уже в коме, что ты без сознания, что ты уже на пути туда, откуда не возвращаются.
     И вот теперь я снова и снова разговариваю с тобой, потому что знаю, что ты и сейчас со мной, здесь. Любовь к тебе не угасла, она испепеляет меня в каждодневной тоске по тебе. Когда я после долгих и мучительных месяцев без тебя впервые переступил порог храма, батюшка сочувственно сказал:
     - Поплачь, сынок. Когда уходят люди, по-настоящему любящие друг друга- невозможно смириться с преждевременной утратой. Говорят, время лечит. Оно и вправду лечит, но только разум, а вот душу- нет. Душа болит и скорбит. Приходи в храм и проси Господа о милосердии.
     Знаешь,любимая, легче мне не стало, а только  чуть-чуть спокойнее . И я вдруг понял, что наша любовь будет в моей душе всегда. И даже если судьба даст мне еще один шанс полюбить, я никогда не забуду тебя, любимая. Ты во мне и со мной навеки ...



Лана Ковалева. Все права защищены.