Убийца по неволе - Глава 10

-- Сашенька! Я вчера сдала в проявку фотографии с пикника, если тебе не трудно забери сегодня в пять, а то я никак не успеваю. – Вера бросила последнюю фразу уже на бегу, не заметив кивок Александры в знак согласия, внизу ее ждал муж, они собирались провести вечер в театре, постановка «Жизель» вызывала у Веры бурю восторга, она обожала балет в отличии от своего мужа, и по возможности старалась бывать там как можно чаще, что доставляло Валере невыносимые муки. Но он с готовностью отправлялся на «Голгофу» если это могло доставить удовольствие его обожаемой Верочке, к сожалению, в отношении театра это была его единственная жертва, на которую он был способен.
-- Ты уже уходишь? Не рановато ли? – Уваров загородил собой выход, не позволяя пройти.
-- Нет, в самый раз, но, если ты имеешь что-то против, я могу остаться. – Вера кокетливо улыбнулась ему, заранее зная ответ.
-- Ну что ты, не хочу лишать дружищу Валеру приятного вечера. – отступив в сторону он отвесил шутовской поклон.
-- Обязательно передам ему, думаю при встрече, он будет рад поблагодарить тебя.
Александра слушала их разговор в пол уха и старалась не отрывать глаз от клавиатуры. Она остановилась, только когда на клавиши упал маленький, очень яркий и необычной формы, цветочек.
-- Какая прелесть! – поднеся цветок к лицу она рассматривала его экзотическую форму. – У него странный аромат, едва уловимый. Где ты его взял?
-- В холе, под нами.  Они там цветы разводят, я решил это не справедливо, что только им дозволено любоваться такой красотой… Надеюсь мне положено вознаграждение.  Мои исколотые пальцы утихнут гораздо быстрее, если ты согласишься поужинать со мной сегодня после работы.
-- Прости, я не могу.
-- Хорошо, не можешь сегодня, сходим завтра… Я не отстану пока ты не согласишься.
-- Витя, не стоит загадывать, до завтра еще дожить надо.
-- Что до меня, то я умирать не собираюсь.
Александра рассмеялась, увидев выражение лица своего собеседника.
-- Витя у тебя вид, словно я тебя на самоубийство толкаю!
-- Именно, толкаешь! Твоего отказа я не переживу.
-- А говорил не собираешься умирать. Ну хорошо, если все так серьезно, пожалуй я подумаю и скорее всего соглашусь. Кстати ты не в курсе, когда вернется Кулагин?
-- Почему кстати? Его появление, что-то меняет? – и так как Александра оставила его вопрос без ответа, он продолжил: - Насколько мне известно, Никита Алексеевич должен вернуться завтра… Если не остановят личные дела.
-- Личные? Это какие?
Уваров удивленно приподнял бровь, словно на этот вопрос ответ всем был хорошо известен и только Александра, в силу непонятных обстоятельств, прибывала в неведении.
-- Разве тебе неизвестно, что в Ростов-на-Дону его позвала не служебная необходимость, а незабвенные глаза возлюбленной.
-- У него кто-то есть? – Александра ощутила укол в самое сердце.
-- Был. Память о покойной невесте до сих пор не дает покоя. Откровенно говоря, я его отказываюсь понимать.
-- О чем ты?
-- По нему такая женщина сохнет, а он придается воспоминаниям.
-- Откуда ты взял, что по нему кто-то сохнет. – Александра почувствовала, что начинает краснеть, стараясь хоть как-то скрыть свое смущение, она опять склонила голову к цветку, так что волосы почти полностью скрыли ее лицо.
-- Полина сама мне сказала. Когда-то они были весьма близки. Эта женщина не успокоится, пока не вернет его. И мне кажется, ей это удастся.  Они люди одного круга, Кулагин не станет упускать возможности поживиться за счет ее папаши.
-- Не лестный отзыв. Тот Кулагин, которого знаю я не похож на стервятника и совсем не выглядит как человек готовым пойти на все ради своей выгоды.
-- Ради своей выгоды он готов пойти на очень многое.
-- Полина, Полина … - задумчиво произнесла Александра, силясь вспомнить, о ком идет речь. – Это случайно не та, что как-то заходила к тебе, а за одно настойчиво расспрашивала Веру, куда запропастился Никита Алексеевич  - Александра сделала неудачную попытку передразнить отставную невесту Кулагина.
-- Она самая. Мы хорошие друзья, прекрасно ладим, друг с другом, особенно последнее время.
Отношения между Полиной и Уваровым уже перестали быть тайной, поэтому, когда он продолжал настаивать на ужине Александру это несколько озадачило.
-- Странно, ты приглашаешь меня на ужин, а как же Полина? Что она скажет?
-- Ничего. Она на жизнь смотрит гораздо проще, чем ты.
-- Это плохо?
-- Иногда.

* * *
-- Давно ждешь? Я немного задержался, машину в ремонт сдавал, а твой любимый ресторанчик не ближний свет, так что извини за опоздание.
-- Ничего. Я сам недавно пришел.
-- Что случилось, какие-то проблемы? – Спаржин покопался в своей папке, и чего-то не найдя в ней отложил в сторону. -  У тебя вид мученика.
-- Все в порядке, устал немного. – откинувшись на спинку стула Кулагин неторопливо потягивал коньяк. – Несколько часов как прилетел.
-- Так и мотаешься. Где был на этот раз?
-- В Ростове… на-Дону. – нарочно сделав ударение на этом городе, Кулагин желал увидеть реакцию Спаржина, но тот даже бровью не повел.
-- Прекрасный город, мне он всегда нравился.
-- Он или его обитательницы? – сарказм в голосе Кулагина, на этот раз заставил Спаржина насторожится. Еще направляясь сюда Александр заподозрил, что-то неладное. В тоне Кулагина, когда он позвонил днем, чувствовалась скрытая угроза. Никита не приглашал, а скорее настаивал на встрече. Спаржин тогда еще не знал от куда вернулся Кулагин, но упоминание о Ростове и хмурое настроение старого друга, ставило все на свои места. Не нужно было быть провидцем, чтобы догадаться, о чем пойдет речь. Александр не собирался вызываться на откровенность, до последнего надеясь избежать неприятного, для обоих, разговора. Продолжая прикидываться простачком, он решил оставить за Кулагиным право, первым начать выяснять отношения.
-- Я люблю всех женщин, в независимости от их национальности и географического положения на карте.
-- Любить нужно одну, а не всех. Любить всех без разбора это уже извращение.
-- Никогда не считал себя извращенцем. А вот ты, не в меру вульгарен. И знаешь, что, желание любой женщины для меня закон. Некрасивых, как я думаю тебе доподлинно известно – не бывает!
-- Угу. Только водки не всегда хватает, когда встречаешься с одной из таких красавиц.
-- Старик, мне не нравиться твое настроение. Тебе пора немного развеяться, это нездоровое рвение к работе, когда-нибудь тебя доконает.
-- Уже развеялся. Последнюю неделю я провел замечательно. Пытался постичь азы женской психологии.
-- Ну-у! Могу сказать: Никита, ты потратил время впустую, с научной точки зрения, женская психология не поддается объяснению, особенно если пытаться постичь её мозгами обычного мужика! Логику женщины предсказать не мыслимо, можешь поверить мне, как специалисту.
-- Скорее всего, твои слова придется принять на веру, подтвердить их или опровергнуть, уже некому.
Спаржин взглянул на собеседника, тот неотрывно следил за ним. Александр догадывался, вокруг какого разговора Кулагин ходит кругами, но что конкретно было ему известно? Стоило ли и далее изображать неведение, или следовало признаться во всем?
-- Твой тон звучит как обвинение, у меня появляется желание оправдаться.
-- Давно пора, если не оправдаться, то объясниться наверняка.
-- Почему так категорично? Я, например, считаю, что не объясняться, не оправдываться перед тобой – не обязан … Ни в чем! -- Спаржин прикурив сигарету затянулся, желваки играли на скулах, он с трудом сдерживался. Кулагин выглядел не лучше.
-- Говоришь: в дружбу мужчины и женщины часто не верят! – Кулагин старался припомнить все фразы, когда-то произнесенные Спаржиным – Ты и сам, кажется, сомневался пока я вас не познакомил? Да и среди мужчин не всегда найдешь такого товарища, каким была Радмила…Зачем ты врал …
-- Молчал! А это не тоже самое. Наши отношения с Радмилой, были нашим делом, в твои с ней я не лез. Это было ее решение, и я его уважал! Тебе знакомо чувство любви?! Я понимал, что вернуть ее уже не смогу, поэтому отпустил на тех условиях, которые предложила она сама! Какой смысл ворошить прошлое? На этой женщине я готов был жениться, она принадлежала мне, я был счастлив и горд этим!
-- Так счастлив, что не смог не поделиться своим счастьем с кем-то еще?! – Кулагин старался ответить ударом на удар. Два друга оказались по разные стороны баррикад. Причиной разлада между ними была женщина … мертвая женщина.
-- Мы оба виноваты, и ты не меньше моего.
-- Я себя виновным не считаю!
-- Да? Тогда зачем помчался к Фисе? И почему именно к нему?
-- Татьяна сказала.
-- Ее языком орехи хорошо колоть. – Спаржин на мгновение задумался, сделав несколько глубоких затяжек, чтобы хоть как-то восстановить ровный ход мыслей, он продолжил: - Ты поверил бабской злобе и тут же отправился на поиски фактов! Для чего?! Радмила принадлежала тебе. Неужели за те два года, что вы были вместе ты так и не смог понять, какой подарок преподнесла тебе судьба. Ты всегда был собственником, даже сейчас пытаешься присвоить память о ней.
-- Нет! Хочу понять, какой она была на самом деле. Зачем из всего нужно было делать тайну? Я думал, что знаю ее, лучше, чем самого себя, мне необходимо понять, как сильно я ошибался. Чувствую себя дураком, словно меня все это время водили за нос.
-- Ты и есть дурак! Не видишь реального … Вспомни ее глаза, разве они могли врать?
-- Ты продолжал с ней спать?
-- Нет… Я готов был пойти на это, делить с тобой и даже с сотней других, простил бы любую измену, только бы она ко мне возвращалась, только бы не забыть ее аромат, ее тело. Дьявол! Какое у нее было тело!.. Но можешь гордиться собой, она принадлежала только тебе. – Спаржин задумался. Неожиданно он вспомнил мертвое, но все еще теплое тело Радмилы. Как склонился над ней в надежде нащупать пульс.
-- А ребенок? – вопрос Кулагина вернул собеседника к реальности.
-- Ты сомневаешься и в этом? Не знал, что ты параноик.
-- Нет, что ребенок мой это точно. Я о другом. Почему ты не сказал о беременности, ведь вскрытие должно было показать?
-- Не хотел расстраивать, ты молчал, мне казалась, не хочешь лишний раз вспоминать, или просто не знаешь.
-- Не знаешь. – задумчиво повторил за ним Кулагин – Не успела сказать, это по-видимому и был тот сюрприз, который она готовила.
-- Как ты узнал?
-- Трегубов позвонил, хотел поздравить со свадьбой, а за одно узнать, как протекает беременность Радмилы.
-- Разве …
-- Нет, он недавно вернулся из Америки и ничего не знал.
 Разговор между друзьями не клеился, они исчерпали тему. Кулагин решил, что знает достаточно, даже если было, что-то еще он уже был не так уверен в желание вытащить это на свет. Спаржин молчал, ему не хотелось отвечать на вопросы, тем более, давать исчерпывающие ответы. Он оставил за собой право выбора, как далеко пускать Кулагина в свои воспоминания.  Существовали вещи, по мнению того же Спаржина, знать которые Кулагин не должен.
-- Если у тебя ко мне больше нет вопросов, то я, пожалуй, пойду. Думаю, нашего с тобой общения, на сегодня – достаточно. – Спаржин не дожидаясь ответа, поднялся со своего места, желая удалиться.
Кулагин не задерживал друга, у него пропало настроение на всякого рода общение, тем боле он никого не собирался успокаивать. Из задумчивости его вывела, как выяснилось чуть позже, фотография, выпавшая из папки Спаржина, когда тот торопливо взял ее со стула. Из желания помочь, Кулагин подобрал снимок, не обратив внимание на то, как переменился в лице Спаржин, кровь отхлынув от лица превратила его в восковую маску. И уже протягивая фото другу, Никита с безразличием взглянул на изображение. До боли знакомый образ, яркой вспышкой пронесся в памяти. Поднеся снимок поближе, Кулагину показалось, что у него от усталости начались галлюцинации. Он закрыл глаза, за тем опять открыл их, картинка, на которую он смотрел оставалась прежней. Почти физически ощущая гнетущую тишину, свинцовой тяжестью повисшую в комнате, Кулагин медленно начал приходить в себя. Стараясь придать мыслям правильную последовательность, он неторопливо отвел взгляд от фотографии в немом вопросе воззрясь на друга.
-- Что это – с трудом выдавил Кулагин, он все еще отказывался верить тому, что видит, смутно надеясь на вполне разумное объяснение.
Миндалевидный разрез глаз, взгляд – готовящейся к прыжку пантеры, одновременно манил и зачаровывал. Мокрые волосы, словно змеи, извивались по атласной белизне спины. Упругая грудь, как два спелых плода торчали венчаемые розовыми, крупными сосками, своим видом вызывая непреодолимое желание прикоснуться к ним губами, почувствовать теплоту и бархатистость кожи. Тонкая талия, едва уловимая линия живота, округлые бедра – фотограф явно знал, как показать красоту обнаженного тела. Сидя перед зеркалом и одаривая, через плечо, невидимого зрителя, призывным взглядом, Радмила без тени смущения выставляла себя на показ, наслаждаясь силой женщины данной ей от природы, тем как она может, любуясь собой одновременно покорять наготой роскошного тела.
-- Я нашел их во время обыска в квартире. – выложив из папки все фотографии какие у него были, Спаржин вернулся на свое место за столом.
-- Почему не сказал?
-- Зачем? Они на меня произвели действие шоковой терапии, а что до тебя, я решил, ты окончательно слетишь с катушек.
-- Ты решил? – Кулагин одну за другой просматривал фотографии, на которых Радмила выглядела вызывающей бестией. Среди них попадались и такие, что казались чересчур откровенными для эротики. На некоторых Радмила была одна, на других терялась среди нескольких бесстыдно обнаженных тел, являя собой деталь в общей группе. Но больше всего Никиту потрясли те снимки, где Радмила составляла пару с не менее роскошной женщиной, их тела переплетались, словно застывший танец страсти.  Но даже в этой эротике балансирующей на грани порнографии проскальзывала невинность, если можно было назвать невинностью, двух ласкающих друг друга женщин. Стыдливо прикрытая грудь, или внутренняя часть бедра, целомудрие читавшиеся в глазах Радмилы, наводило на мысль: а действительно ли она так наивна или может так коварна, что способна казаться невинной и использовать это как оружие. Кулагин снова и снова просматривал фотографии, отказываясь верить глазам и продолжая задаваться вопросом: - когда он заглотил наживку брошенную ему этой женщиной? И какая из Радмил была настоящей, та которую он знал или та, от которой сейчас не мог оторвать глаз?
-- Кто делал эти снимки?
-- Не знаю. – Спаржин курил, не останавливаясь, задаваемые вопросы, вызывали у него раздражение.
-- Ты кого-нибудь подозреваешь?
-- В квартире мы нашли массу отпечатков, но кому они принадлежат, пока неизвестно.
-- Плохо ищите.
-- Ты хочешь научить меня вести дела?
-- Если потребуется. Да! – Кулагину не хотелось много говорить. Его тихий голос словно разрубал тишину.  Иногда начинало казаться, что воздух буквально разбивается о короткие фразы, произносимые двумя собеседниками.

* * *

-- Ты можешь представить мое состояние, когда в полной тишине у меня над ухом раздался протяжный храп?! – Вера как в молитве прижала руки к груди, так жалостливо подкатив глаза, что Александра не смогла удержаться от смеха. Вот уже несколько минут она слушала красочную историю о том, как Валера провел время в театре.
-- Тебе смешно, а я со стыда чуть не сгорела. Растормошила его кое-как, он спросонья по началу отбрыкиваться начал, короче говоря, одним глазом слежу за тем, что происходит на сцене, а другим за тем, что происходит рядом со мной.  Но не вынесла и в какой-то момент, сама понимаешь, отвлеклась, и тут, как и следовало ожидать настало продолжение. Валера неожиданно для всех, начал скрупулезно шуршать фантиком от конфеты, я на кресле от неожиданности даже подскочила, а он мне, как ни в чем небывало заявляет: - Верунчик, это я чтобы не заснуть… Ну как это называется?
Александра смеялась не в состоянии остановиться. Описываемая Верой картина живо представлялась ей. Огромный зал, до отказа набитый зрителями, тишина такая, что слышно если вдруг муха пролетит, и тут в темноте раздается храп, а через некоторое время режущий слух шелест разворачиваемой конфетной обертки. Истории смешнее, по мнению Александры, ей слышать еще не доводилось. Саму ее балет не привлекал, поэтому она скорее сочувствовала Вериному мужу, нежели осуждала его.
-- Зачем ты с ним так строго, ну не любит он балет и никогда не полюбит, хоть ты тресни. Зачем его заставлять ходить в театр, возьми лучше кого-нибудь кто разделяет твой интерес. – Александра с трудом переводила дыхание, глаза у нее слезились, а горло онемело.
-- Ну да, что бы Валера стал ревновать! Ему нельзя волноваться.
-- Возьми подругу, не обязательно же ходить только с мужчиной.
-- Я не лесбиянка.
-- Извини, а причем здесь это? И еще, для чего ты ходишь в театр?
-- У тебя пошлые мысли.
-- После твоих слов пошлые мысли у кого угодно появятся.
-- Возможно, но твои написаны у тебя на лице. А что касается походов в театр, так я не старая дева, у меня для этого муж есть, чтобы спектакли ходить смотреть.
-- Вот как, а я глупая считала, что муж для других целей предназначен.
-- Действительно глупая…
-- Доброе утро! – Кулагин не позволил Вере закончить начатой фразы. На вид спокойный, по его лицу нельзя было определить с каким настроением он сегодня поднялся, и чего ожидать от него в течении дня. – Вера, подготовь пожалуйста почту за все дни что меня не было.
-- Уже у вас на столе – откликнулась Александра.
Кулагин молча кивнул, толи в знак благодарности толи с согласия и исчез за дверьми своего кабинета.
-- По-моему он сегодня не в духе. – Вера, сама того не замечая, задумавшись постукивала карандашом по столу. Она пыталась найти способ выяснить это наверняка, с наименьшими для себя потерями. О поездке Кулагина в Ростов-на-Дону знали все, оставалось невыясненной только основная причина, именно это и беспокоило умы его друзей. Что заставило Никиту забросить дела и сломя голову помчаться в город, с которым было связано столько воспоминаний.
Уваров в открытую высказывал свои домыслы, при этом не особо стараясь скрыть сарказм.  Его достаточно близкие отношения с Полиной давали свои результаты, бывшая любовница Кулагина знала настоящую цену сплетням, интригам и Уваров начал потихоньку осваивать эту науку. Подлые черточки светской дамы, теперь присутствовали и в его характере.  Рассказы Полины вызывали у людей нервное напряжение, это только потом выяснялось, что по большому счету ее злословие не так уж и вредно, оно имело основу реализма, но истина, как правило, была не такой зловещей. Хотя некоторые вещи, разнесенные с ее помощью, оказывались правдой от начала и до конца.
Вот и сейчас прошел слушок, якобы Кулагин отправился, чтобы выяснить все о прошлом Радмилы, оно как выяснялось, было не таким безгрешным, каковым его считали.
-- Может Никите поднять настроение фотографиями с пикника? – высказала свои соображение в слух Вера. - Ты я надеюсь не забыла забрать их из проявки?
-- Конечно, вот только посмотреть не успела, даже не знаю, может чьи-нибудь чужие подсунули.
-- Погоди, а где они? Мне не терпится взглянуть на них. Интересно, какие там кадры получились?
-- Сейчас посмотрим. Я положила их рядом, но вот куда?
Александра просмотрела все на столе, перевернула содержимое ящиков, даже под стол заглянула в надежде, что злосчастный пакет случайно упал, а она впопыхах этого не заметила, но и там ничего не оказалось. Фотографии исчезли, как будто их и не бывало.
-- Может ты, их дома забыла?
-- Нет. – как не напрягалась, Александре не удавалось вспомнить, куда делся пакет. Ответ ей подсказал тот, от кого она меньше всего ожидала его узнать.
 Дверь, ведущая в кабинет Кулагина, распахнулась так неожиданно и с таким грохотом, что Вера и Александра онемели. На пороге стоял сам Кулагин, желваки играли на его скулах, казалось еще мгновение и из ноздрей повалит дым. Он неотрывно смотрел на Александру, словно готов был ее удавить. Держа в руках, кое-как собранные фотографии он сделал два шага по направлению к ней.
-- Какую игру ты затеяла?! – прохрипел он осипшим голосом.
От этих слов Александра сжалась в комочек, она не понимала, о чем идет речь, в ее мозгу крутилась только одна мысль: «Уж лучше бы он кричал, ругал, только бы объяснил, что происходит. Чем она его так разозлила? Только бы он объяснил!»
Испуганный взгляд Александры разозлил Кулагина еще больше.
-- Зачем тебе это нужно? Уж если тебя не устраивает зарплата, то почему не скажешь в открытую?  - Александра машинально проследила за его руками, в которых он по-прежнему держал фотографии и периодически тряс ими у нее перед самым носом. По началу решив, что причина в злосчастных снимках, Александра потом отказалась от этой мысли. Она прекрасно помнила все, что происходило во время пикника, и никакого криминала припомнить не могла. Мысленно пожав плечами, она продолжала вжиматься в кресло под испепеляющим ее взглядом Кулагина, молча, следя за выражением его лица.
В какой-то момент в голове Кулагина пронеслось, он понял, по какой причине Михаил так зверски избивал свою жену. Александре потрясающим образом удавалось продолжать смотреть невинными глазами, зная, что подлянка была приготовлена именно ею. Сдерживаясь из последних сил, чтобы не раскричаться, и заметив, как на глаза его жертвы навернулись слезы он не смог дольше выносить этого лицемерия и швырнув фотографии на Верен стол, вернулся в свой кабинет.
Вера, шокированная не меньше Александры, теперь просматривала фотографии в надежде найти хоть какое-то логическое объяснение поведению Кулагина. Долго ломать голову над этим вопросом ей не пришлось. То, что привело Никиту в такое бешенство сейчас лежало у нее перед глазами, она почувствовала, что немеет и как рыба, вытащенная на берег непроизвольно, ловит воздух ртом.
-- От куда? – едва слышно, но все же удалось Вере выдавить из себя вопрос.
Александра беззвучно всхлипнула.
-- С проявки.
-- Зачем ты это сделала?
-- Да что я сделала?! В чем вы меня обвиняете?!
Вере хотелось найти слова, чтобы хоть как-то выразить свои чувства, но безрезультатно, даже внутренний голос, который бы тихо твердил, что это какая-то ошибка, почему-то куда-то пропал, надежды на случайное совпадение не оставалось, так как причин, объясняющих её, не находилось.
Медленно поднявшись из-за стола Вера поднесла к Александре и положила перед ней стопку фотографий. Пробежав по ним глазами, Александра не то что говорить, даже всхлипывать перестала, глаза от удивления распахнулись, она машинально прижала руки к груди.
-- От куда? – настала ее очередь задать тот же вопрос. Звук ее голоса был едва уловимым, она произносила слова сама их не слыша.
-- Это интересно всем. Целая пачка фотографий с обнаженной Радмилой. На ошибку с заказом не похоже. Слишком странное совпадение. Значит ты была знакома с Радмилой, а иначе как объяснить эти снимки?
-- Пленка.
-- Какая пленка?
-- Не может быть. – Александра испугалась своей собственной догадки.
-- Чего не может быть? – Вера начинала терять терпение. От шока, испытанного всеми ей показалось, что Александра тронулась рассудком.
-- Не может быть. – продолжала твердить Александра – Сколько пленок ты сдала в проявку?
-- Четыре… Может ты, все-таки объяснишь, что происходит?
-- Теперь да. Ты сдала в проявку не те негативы. Клянусь, я понятия не имела, что на них. Но теперь я догадываюсь, какого именно заказчика боялся потерять Миша.
-- Миша? Твой муж? Еще раз и пожалуйста поподробнее.
-- За несколько дней до того, как ты надумала отдать негативы в печать ко мне заходил Миша и попросил взять на сохранение пленку, я не придала этому значения, даже рассматривать не стала, было не интересно. Все собиралась забрать домой, но как-то забывала, вот они и лежали с остальными пленками. Бог свидетель, у меня и в мыслях не было добиваться чего-то или плести интриги.  О существовании Радмилы я узнала, когда начала здесь работать, и к тому времени она была уже мертвой. У Михаила множество знакомых я и не подозревала, что Радмила может оказаться одной из них.
-- Откуда он ее знает? – продолжала допытываться Вера.
-- Не знаю! Его работа, его частная жизнь меня не интересовала, особенно в последнее время. Он фотограф, откуда мне знать с кем он знаком? Перед его глазами проходит масса моделей и простых людей. Я хотела только одного, вычеркнуть его из своей жизни! И если бы можно было забыть о его существовании, клянусь, я бы сделала это!
Александра разрыдалась, уронив голову на руки, она больше не могла сдерживать слез.


*   *   *
Вера осторожно несла чашку, боясь расплескать ее содержимое.  С самого утра Кулагин был не в духе. Последние три недели, частые перемены в его настроении начинали вызывать беспокойство у тех, с кем он работал. Бесконечное подстраивание людей под то, каким тоном шеф произносит ту или иную фразу, выбивало всех из колеи и заставляло находиться в постоянном нервном напряжении. После инцидента с фотографиями Кулагин как-то замкнулся в себе. Александра, же теперь в его кабинете старалась появляться как можно реже, продолжая выполнять свою работу четко и добросовестно, на это никто не мог пожаловаться. Она знала, что Вера объяснила Кулагину, ее непричастность к происшедшему, но, по всей вероятности, он не посчитал оправдание достаточно убедительным. Его отчужденность в общении с ней была очевидна.
-- Спасибо Верочка – Кулагин даже не взглянул на вошедшую. Когда чуть горьковатый, кофейный запах, приятно защекотал у него в носу, он ощутил усталость.
-- Твое отношение к Александре становиться невыносимым. Ты в открытую игнорируешь ее. – Вера была одной из немногих, кто мог отважиться сделать замечание Кулагину.
-- Она жалуется?
-- Она то нет, а я да!  Неужели тебе так трудно объясниться с ней, сказать, что зря тогда набросился.  Алик неделю назад арестовал ее мужа, против него выдвинуты обвинения. Ведь уже доказано, что это Мишкины отпечатки были по всей квартире.
-- Доказано. Но он продолжает отпираться, говорит, что не убивал.
-- Убивал, не убивал, это пускай менты доказывают, а вот ты, как мне кажется опять начинаешь жить прошлым. Твои подчиненные в угол забиваются, когда слышат, как ты идешь по коридору, до чего людей довел! Сколько все это еще будет продолжаться?
-- Не замечал.
-- Куда тебе заметить. Твое настроение становиться хуже, чем погода. И не смотри на меня так. Погоду хоть предсказать можно, в отношении же тебя никакой прогноз не поможет.
-- Я все хочу понять, зачем понадобилось убивать Радмилу? Если ее шантажировали, если ей были нужны деньги, почему она не попросила помощи у меня?
-- Может, боялась?
-- Я такой страшный? Знаешь Вера, чем больше я об это думаю, тем больше мне кажется: что смог бы простить ей очень многое, только бы она осталась жива. Не одну женщину я уже не смогу полюбить так, как её.
-- Радмилы нет, а вот тебе предстоит жить дальше. С каждым днем будет становиться легче, только постарайся внушить это самому себе.
-- Как?
-- Женись. Обзаведись детьми, и в один прекрасный день ты поймешь, что все стало прошлым.
-- И где ты предлагаешь выписать для себя жену?
-- Не иронизируй. Присмотрись к Александре, кто знает, может она и есть твоя судьба.
-- Может быть.


До нового года оставалось каких-нибудь полтары недели. Снег выпавший несколько дней назад, как нестранно, еще не растаял. Александра уже было начала надеяться, что эту новогоднюю ночь, зима превратит в волшебную белую сказку. Что за последние годы случалось все реже и реже. Поправив костюм, несколько нарядный для работы, но вполне приемлемый для свидания, она отошла от окна. «Лунная соната» Бетховена, немного приглушенная, доносилась, как бы из далека, создавая иллюзию интимности. Полумрак, треск камина, а в глубине комнаты стол при свечах, накрытый на две персоны. Александре до сих пор казалось, что она спит. Ей неоднократно хотелось ущипнуть себя, но даже причиняя боль, все равно не удавалось освободиться от чувства нереальности происходящего.
Приглашение Кулагина провести вечер вдвоем, произвело эффект сродни разорвавшейся гранаты. После нескольких недель неприкрытой, как показалось Александре, антипатии, с его стороны, он вдруг стал предупредительным, внимательным, таким как прежде. Вот и сейчас заботливо интересовался, какую музыку она предпочитает. Оказавшись в доме Кулагина вторично, но на этот раз в вменяемом состоянии, она не переставала удивляться той роскоши, какой хозяину удалось окружить себя. Мебель, различные предметы, все было подобрано с такой скрупулезностью, что поражало воображение, цвета стен неуловимо перекликались с оттенком штор и еще множеством других предметов, на которые сразу и не обратишь особого внимания. Царившее в этом доме изящество отдавало еще и практичностью. Каждая вещь имела свое имя, оценивающееся очень высоко.
-- Я могу пригласить тебя на танец? – неожиданный вопрос застал Александру врасплох.
-- Конечно. Только должна предупредить, я не мастер в подобных упражнениях.
-- Ничего. Будем осваивать эту науку вместе.
Ощутив руки Кулагина на своей талии, Александре начало казаться, что ее голова пошла кругом. Еще никогда она не чувствовала себя такой опьяневшей от общения с мужчиной, разве что … отмахнувшись от нахлынувших было воспоминаний о Михаиле, Александра отдалась на волю чувств, всколыхнувшихся где-то в глубине ее сознания, медленно двигаясь в такт тихой музыки. Хмель, теплой волной разлился по всему телу. Губы Кулагина приблизились на столько, что стало ощутимо его дыхание, и тут Александра вздрогнула от неожиданности, когда окружавшую их тишину нарушил страшный грохот от упавшего тела. Кулагин так же, не предвидя ничего подобного, резко выпрямился и обернулся на звук.
Поперек двери, запутавшись в собственных ногах, лежал Спаржин.
-- Привет ребята! – как ни в чем не бывало, нисколько не смутившись, что своим вторжением нарушил чье-то уединение, и не особо торопясь менять горизонтального положения, Александр приподнял голову, чтобы лучше видеть хозяина дома и его спутницу, поприветствов их, заулыбавшись как родным. Достаточно было одного взгляда, что бы определить: он был пьян. – Это должно быть клева, танцевать под Баха!
-- Бетховена. – поправил его Кулагин.
-- Один черт! – икнув пару раз, он продолжил: - Надо будет обязательно попробовать. Не забудь мне напомнить.
-- По какому поводу ты так напился? – усевшись в кресло, Кулагин не собирался помогать другу подняться, он наблюдал, как тому удавалось маневрировать по полу.
Александра следила за происходящем, гадая, что же будет дальше?
А дальше происходило следующее: Спаржину, все-таки кое-как удалось оторвать отяжелевшее тело от невероятно скользкого паркета и неторопливо шаркая ногами добраться до дивана, правда усаживался он на него долго, никак прицелиться не мог.
-- Чем ты его натираешь, солидолом что ли?
-- Так что все-таки за праздник? – продолжал допытываться Кулагин, игнорируя заданный вопрос.
-- У меня почти что выходной.
-- Да? Это стоит того, чтобы отметить?
-- А у вас, по какому поводу банкет? – в свою очередь, не замечая вопроса, продолжал Спаржин, абсолютно равнодушный к недовольной мине друга.
-- С приятным собеседником всегда интересно провести вечер в спокойной обстановке.
-- Особенно целоваться, если спальня недалеко… А покрасившей собеседника не нашел?  Ах, ну да! Она же померла.
-- Заткнись и проваливай. С тобой сейчас не то что разговаривать, смотреть тошно. Тебя отвезут домой.
-- Щас уйду. – подозрительно быстро согласился Спаржин. – А ты что скажешь тезка, - обратился он вдруг к Александре – у тебя сердце не екает, ведь твой муженек в кутузке сидит.
Александра молчала, она знала, что Михаила арестовали неделю назад по подозрению в убийстве Радмилы. Следствие пока еще велось, но как до нее доходили слухи, Михаил готов уже был подписать признание. Она отказывалась верить этому, но факты говорили сами за себя.
-- Ну так, что? Ничего ни где не ёкает? – продолжал допытываться Спаржин – Понимаю, он конечно порядочная скотина, но ведь ты прожила с ним столько лет, должна знать его как облупленного. Как думаешь, способен твой Насонов Михаил Владимирович на убийство или он божий одуванчик?
-- Алик, давай я тебе помогу подняться. – Кулагину порядком надоел пьяный бред. Отправлять Спаржина домой, он передумал, боясь, что в таком состоянии он может натворить невесть что, поэтому смерившись с неизбежным, подошел к дивану желая помочь другу подняться. – Проспишься, потом сам будешь удивляться, какую чушь нес. 
-- Это вы тут чушь несете! – отмахнувшись от помощи, ему все же удалось подняться самому. Обогнув диван, Спаржин неровной походкой подошел к портрету Радмилы. – Неужели ты ее уже забыл?.. А я вот не могу… Ее глаза, губы, волосы.
Обводя руками любимый образ, словно только ему, неожиданно явилась возможность, увидеть Радмилу воплоти. Дотронуться до нее, почувствовать тепло ее тела.  Стоя перед портретом, теперь уже мертвой женщины, больше похожей на легенду, он словно молился не в силах отвести глаз.
-- Я всегда любил только Радмилу. Кто мне подскажет, как привыкнуть к той мысли, что ее уже нет? Если бы только существовало наказание способное воскресить ее, клянусь я не задумываясь исполнил бы его. – из его груди вырвался звук отдаленно напоминающий рыдание.
-- Алик, успокойся. Убийца найден. Ты ведь сам говорил его вина, практически доказана.
-- Доказать можно, что угодно, в том числе и вину невиновного!
Спаржин повернулся так резко, что едва удержался на ногах. его безумно красивые, сведшие не одну женщину с ума, синие глаза, лихорадочно блестели.  У Кулагина пронеслось в голове, что Александр не настолько пьян, на сколько обезумел.
-- Тебе нужно проспаться. – Никита не знал, как успокоить друга.
-- Проспаться нужно всем вам!.. Если бы ты только знал, как я ревновал ее к тебе. Вашему счастью, вашей любви. Не одна женщина не могла сравниться с ней, можешь поверить, я пробовал. А ты, именно ты-ы, владел моим счастьем безраздельно, моей малышкой!  Сколько раз я хотел разлучить вас. Стоило только сказать, о нашей связи с ней и твой эгоизм не потерпел бы женского коварства. Но каждый раз меня останавливали ее глаза, именно ее, я тонул в них, готовый исполнить любое желание этой женщины. Как в твоей голове могла появиться мысль, не верить ей?! Тоже мне, развел дебаты, как баба начал выяснять, сколько и с кем? Да какая разница с кем, важно, что она была с тобой! И только с тобой.  Почти жена… и ребенка носила ТВОЕГО!
-- Зачем ты все это рассказываешь?
-- А за тем, что сегодня Насонов Михаил Владимирович, – Спаржин сделал шутовской поклон, в сторону Александры – подписал признание в убийстве.
-- Значит все кончено?
-- Нет не кончено! Маленькая неувязочка. Арестовали то не того!.. Что смотрите, неужели до сих пор не догадались?  Я убил Радмилу! Я!!!
Земля под ногами Кулагина покачнулась, когда до его сознания дошел смысл слов произнесенных Спаржиным.
-- Не помню сколько выпил тогда, - продолжал свое признание Александр после некоторого молчания. – помню только причиной была ваша предстоящая свадьба. Никита поверь, что ты уехал, клянусь, не знал. Мне захотелось увидеть Радмилу, сам не помню, как очутился рядом с домом. Как во сне поднялся, позвонил в дверь, а она ведать недавно из ванны вышла, в атласном халатике, вся такая свеженькая, чуть влажные волосы в косу заплетает.  Обрадовалась мне как другу. Ты представляешь, как другу! Щебечет, стол накрывает, тебя значит ждет… У меня в голове, словно, что-то щелкнуло, обхватил ее, прижал к себе, легонечко, и чувствую, не могу отпустить. – Спаржин смотрел на свои руки, он заново переживал события того дня. Как и тогда, ощущал, бархатистое тепло, тело любимой женщины. Его руки, как заученный танец, повторяли то, что делали тогда. – Мы оказались на диване, она угрожала, потом умоляла, и даже просила не трогать ее, сказала, что беременна… от тебя! Пыталась вырваться. А тут ты на автоответчик начал наговаривать, что задерживаешься еще на сутки. Радмила кричала, звала тебя, ей почти удалось добраться до телефона, с силой меня оттолкнула, но неожиданно оступилась, потеряла равновесие… Я не успел ее подхватить, а когда нагнулся к ней она была уже мертвой. Смерть оказалась мгновенной… Я сам того, не желая невольно оказался убийцей женщины, на которую готов был молиться.

Кулагин отказывался верить услышанному. Александра машинально искала рукой, на что можно опереться. Только Спаржин оставался относительно спокойным, казалось признание, давшееся ему с таким трудом, как камень свалилось с плеч. Он продолжал:
-- Я быстро протрезвел, после того как сообразил, что произошло. Уничтожил все следы своего пребывания в квартире Радмилы, вот только бокал с вином случайно зацепил, и он разбился. Пришлось срочно менять фужеры, а осколки я унес с собой. Кто ж знал, что ты заметишь подмену. 
-- И ты взялся вести это дело. – Кулагин не слышал сам себя, происходящее казалось ему кошмарным сном.
-- У меня не было выбора. 
-- Выбор есть всегда.
-- Страх главный инстинкт и первое, что мы выбираем! Спроси у нее! – Спаржин ткнул пальцем в сторону Александры. – Даже ее бывший муженек, это понял!..  Дурак.  Он пришел после меня, перевернул в квартире все верх дном, правда очень аккуратно, беспорядка после себя не оставил, он видите ли все прощупывал, негативы искал, а конверт с фотографиями за стопку белья завалился, вот он их и не заметил.
-- А если бы заметил? – Кулагин продолжал узнавать подробности, которые, по его мнению, не моли родиться даже в воспаленном мозгу.
-- Смерть Радмилы можно было бы представить, как несчастный случай.
-- А как же дверь, ведь она не была взломана? – все еще испытывая зыбкую надежду, что Спаржин скорее не в своем уме нежели убийца, Кулагин из последних сил отыскивал детали, которые могли бы оправдать друга.
-- Я дверь только прикрыл плотнее, в сущности квартира оставалась открытой! Нелепое стечение мелких обстоятельств… Мы вышли на него только благодаря этим фотографиям.  А уж убедить подписать признание, дело техники.
 
Кулагин не заметил, когда и куда ушел Спаржин, он продолжал стоять посреди комнаты, не чувствуя хода времени.  История убийства Радмилы открылась ему во всех подробностях.  Многие детали, которые он раньше не замечал, теперь лишний раз подтверждали правдивость изложенных фактов.
Выстрел, неожиданно потрясший весь дом, вывел Кулагина из оцепенения.
Стремительно ворвавшись в кабинет, Никита застыл на месте, открывшаяся ему картина поражала любое воображение. Полумрак небольшой, выдержанной в зеленных тонах в сочетании с красным деревом комнаты, вдоль стен, которой располагались книжные полки, еще больше давил на сознание. Огромный письменный стол, находившейся возле окна, и освещенный сейчас только тусклым светом настольной лампы, теперь поддерживал бездыханное тело Спаржина. Оставаясь сидеть в кожаном с высокой спинкой кресле, он практически всем телом  завалился на зеленное сукно стола и бумаги разложенные здесь же. Портрет Радмилы, перетянутый черной ленточкой, в знак траура, Александр держал в руке, его пальцы продолжали крепко сжимать рамку, а сквозь стекло, обильно забрызганное кровью, светились улыбкой глаза, когда-то любимой им женщины. В правой руке он держал пистолет, от которого поднималась тоненькая струйка сизоватого дыма, а вокруг его головы из пробитого виска, темным пятном медленно растекалась кровь.
Кулагин, стоя на пороге не в состоянии сдвинуться с места, шокированный услышанным и увиденным им за весь вечер, пытался понять, в какой момент нервы его друга не выдержали? И по какому, нелепому стечению обстоятельств рядом с ним никого не оказалось, в доме, где постоянно кто-нибудь есть?!  Теперь Спаржин был мертв. За совершенное им преступление, произошедшее так глупо, случайно, он не только сам вынес себе приговор, но и привел его в исполнение.