Убийца по неволе - эпилог

-- Сегодня так жарко, пора поискать более прохладное местечко. – Фисенко только что вернулся от могилы Спаржина, которая находилась неподалеку и теперь промокал платочком выступившие на лице, капельки пота.
-- Пора. – эхом повторил Кулагин.
-- Алик утверждал, что как он ее никто любить не будет. Похоже ошибался.
Фисенко машинально рассматривал, хоть и казавшийся с первого взгляда скромным, памятник, но отнюдь не являющийся таковым. Могильная плита из белого, с голубоватыми прожилками мрамора, молочной глубиной притягивала к себе взоры. Крупный бутон, едва распустившихся, нежных лепестков, желтой розы, которую Кулагин возложил немногим раньше, своим одиночеством напоминал ему о той, кто покоился здесь.
-- Сколько лет прошло, а я до сих пор не могу привыкнуть к мысли, что похоронил в тот день двоих. – произнес Кулагин не ответив на Володино замечание, он его попросту не слышал.
-- Ты ведь не знал.
-- За то теперь знаю и каждый год привыкаю.
-- Только в этот день?
-- Когда как.
-- Мне то хоть не ври. Сегодня 12 августа.  Каждый год этого числа тебя можно найти на кладбище. Вот уже десять лет я не могу понять, почему ты поминаешь Радмилу не в день смерти, а в день похорон? – Фисенко выпустил голубоватую струйку дыма, внимательно следя за выражением лица собеседника.
-- День нашего венчания. – бесцветно ответил Кулагин, он продолжал смотреть в даль и ничего не видя вокруг себя заново переживал день несостоявшейся свадьбы, которую сама судьба заменила похоронами.
-- Александра знает, о твоих визитах сюда?
-- Догадывается, наверное, но молчит.
-- Повезло тебе с женой, другая бы на ее месте концерты закатывала… Дружище, жизнь вспять не повернуть, а тебе грех сетовать на судьбу! Александра прекрасная женщина. Кто бы мог подумать, что вы с ней поженитесь, да еще так скоро после всех тех событий. Алика похоронили за несколько дней до нового года, а вы расписались в апреле девяносто девятого.
-- Именно так.
-- Послушай, а как отнеслась Александра к аресту Михаила?
-- Переживала, как и любая женщина, зная, что посадили невиновного. Я пытался рассказать о том, что Алик признался перед смертью, но мне сказали: это бездоказательно, а следовательно не играет никакой роли. Правда года через четыре до меня дошли слухи, что перед тем как покончить с собой Спаржин написал признание и оставил его на своем столе, но оно таинственным образом исчезло или случайно уничтожено. Точно не знает никто.
-- Я тоже нечто подобное слышал, но не пойман не вор, слухи к делу не пришьешь.
-- Самое обидное, что даже наверняка неизвестно, действительно это или только сплетни… Какое теперь может иметь значение, Насонов отсидел шесть лет, за преступление, которого не совершал, но доказать,  оказалось невозможно.
-- Его же выпустили, за примерное поведение, на два года раньше. – Фисенко знал последствия истории связанной с убийством Радмилы, но каждый раз его удивляло: как нелепая случайность свела на нет столько жизней?
-- Ну и что. Он все равно умер, не прожив этих двух лет, и на этом же кладбище нашел свою последнюю прописку.
-- Зато умер на воле.
-- Кому нужна такая воля, – теперь уже курил и Кулагин. Он глубоко затянулся, сам того не замечая. – когда тебе никто не верит!
-- А как же ты и Александра, ведь откровения Спаржина пришлось выслушать именно вам.
-- Александра постоянно ходит на могилу, бывшего мужа, ухаживает за ней, цветы носит, иногда в скользь упомянет, а так молчит, думает я не догадываюсь, что она бывает здесь чаще, чем это необходимо для очистки совести. – Кулагин не обращал внимание на то, слушает его кто-нибудь или он продолжает беседу наедине с собой. Высказать мысли в слух, сейчас ему это казалось важней, чем оказаться понятым.
-- Странный народ женщины. Он бил ее, изводил, однажды чуть не убил, чудом жива осталась, а она продолжает носить ему цветы.
-- Мы с Александрой уже девять лет как женаты, дочки в этом году шесть исполнилось, а каждый из нас на кладбище ходит, чтобы навестить дорогую своему сердцу могилку. Никто из нас двоих так и не сумел избавиться от прошлого.
-- А по-моему ты преувеличиваешь. Все что вас продолжает связывать с прошлым, так это могильные плиты.
Кулагин как-то странно посмотрел на Фисенко, но тот был занят своей зажигалкой, иначе в глазах друга он прочел бы опровержение своим словам.
– За эти годы многое изменилось.
-- Например? – задал вопрос Кулагин, не особо желая получать на него ответ.
-- Примеров сколько угодно!  Взять хотя бы меня. Я теперь живу и работаю в Москве, опять замом, но на этот раз начальника главка.
-- И звезды у тебя покрупней. – парировал Кулагин.
-- Точно! – ухмыльнулся Фисенко. – За то ты у нас стал еще богаче, на лимузине, как на такси по городу разъезжаешь, но главное твое достояние: ты дочку красавицу родил. Я сколько старался, а кроме сыновей ничего не получается. А тебе так сразу и так крупно повезло! Черненькая, кучерявенькая, как куклёнок! Как у таких невзрачных родителей получился такой ангел, до сих пор ума не приложу?! Назвали вы ее только как-то не по-человечески.
-- Что тебя не устраивает?
-- Мне почему-то казалось, что звать ее будут только Радмилой и не как иначе. Откуда взялась эта Аделина? И почему именно Адель?
-- Красиво, а главное редко. – задумчиво произнес Кулагин делая шаг по направлению к машине. Фисенко ничего не оставалось, как последовать за ним, довольствуясь полученным ответом.