Глава 1. Руины забытых городов

Солнце уже заходило, освещая багряными ответами облака. Густая зеленоватая от множества ядовитых испарений дымка плотно лежит над мегаполисом, серым и безжизненным. Небоскребы, обшарпанные, полуразрушенные, надгробными камнями стоят под этим мрачным небом. Океан, играя багряными отсветами, лижет волнами улицы города. На некогда оживленной автостраде течет неглубокая, по пояс, речушка. Симо, парень лет двадцати, незаметной тенью перебегает от одного остова машины к другому, от одного крупного обломка к другому. Он тихой, аккуратной поступью идет по грудам обломков, сжимая в дрожащих руках обрезок трубы. Его горло уже второй день болит от жажды, будто бы ему заливают в глотку раскаленный свинец. В руинах негде найти пресной воды. Симо, наконец, подбирается к кромке воды и набирает грязную воду помятым проржавевшим ведерком. Ветер треплет его русые волосы, развевает лохмотья, некогда бывшими институтским форменным мундиром и брюками. Если бы Симо видел бы сейчас какой-нибудь из художников, то непременно попросил бы позировать для картины, которой потом удивлял и тревожил бы снобов из Метрополии. Исхудавший, нисколько не статный, голубоглазый юноша с милым, немножко девичьим лицом. Симо торопится, зная, что водопой – лучшее место для охотников. Охотников на людей. Большинство жителей руин не верят в их существование, хотя, впрочем, это очевидно. Когда еды почти нет, а людей слишком много, решение сожрать ближнего своего принимается достаточно быстро. Симо набрал ведро мутноватой жижи грязно-зеленого цвета и бесшумным движением исчез. Он такими же осторожными перебежками, стараясь не расплескать ни единой капли, бежит к одному из небоскребов. Конечно, эта вода соленая. Но Симо знает, что с ней делать. Он вошел в подъезд одного из зданий. Бетонная лестница без перил была вся в выщерблинах, от которых расползались паутины трещин, и всем своим видом говорила, что не сегодня и не завтра, но в ближайшем времени она обвалится. Симо из последних сил, в полутьме поднялся на седьмой этаж. Там было темно, лишь последние лучи закатного солнца освещали выкрашенные в ядовито-зеленый цвет стены. Он поставил ведро на землю и постучал три раза с равным интервалом по бетонной стене обрезком трубы и вошел в один из проемов в стене,
-Ристо, я вернулся с водой! – крикнул Симо.
- Как там? Что-нибудь слышно? – ответил ему мужчина лет тридцати, невысокий, очень худой и с пышной неаккуратной бородой, сидящий на диване.
- Никого нет… Все сидят… Что стоишь, бери ведро? С ног валюсь – полушепотом с нотками раздражения в голосе отвечает Симо.
Мужик взял ведро. Симо прошел внутрь квартиры и рухнул на диван. Обстановка в квартире была странно уютной. Мохнатый, старый диван с узорами, грязные, местами отошедшие обои, костерок посреди комнаты, громадная дыра на месте балкона, заделанная остатками стола. Но на стенах все еще висят старые фотографии Симо и Ристо, с семьей, на отдыхе, в школе. Нет ни одной двери, входная была снята мародерами еще давно, а остальные пошли на растопку. Холодный сентябрьский ветер неприятно поддувал на ноги, заставляя Симо ежиться и кутаться в рваный плед. Его брат Ристо пронес ведро в ванную, где работал простейший опреснитель и продолжил возиться со своим агрегатом, наспех собранным из сворованных из школы колб и перегонных сосудов. Эта вода уже полгода помогает ему с братом держаться. Вода приходила постепенно. Впрочем, пришла она все равно быстрее, чем власти успели среагировать. Все прибрежные города Хаккийской республики были затоплены. Симо погрузился в полудрему, и его сонный разум то и дело прокручивал какие-то моменты из его прошлой жизни. Вот Симо окончил школу, с чувством облегчения покинул выпускной, а через пару месяцев он уже с замиранием сердца ищет свою фамилию в списке зачисленных в институт и находит. А потом переезжает из Метрополии в один из крупнейших мегаполисов Периферии. Тогда Симо мечтал стать ксенобиологом, изучать инопланетные виды жизни, он мечтал познакомить хаккийцев с цивилизациями из далекого космоса. Мечты-мечты. Тогда ему сказали со снисходительной усмешкой: «Ты чего? Мы обследовали все системы в нашем рукаве Галактики, и ни одна не подходит для жизни. Забудь». А теперь об учебе в институте остается только вспоминать. Как и о самом институте, на который упал один из самолетов службы гуманитарной помощи месяц назад. Или не месяц, а два? Симо открыл глаза и посмотрел на зарубки, сделанные мелом на стене. Это что-то вроде дневника, ведь бумага давным-давно ушла на розжиг. Дни, в которые произошло что-то важное, помечены особой зарубкой с примечанием вроде «упал самолет», «нашел консервы» или «лопнула колба опреснителя». «Да, месяц назад» - подумал Симо и вновь погрузился в дрему. Нудные лекции, бессонные ночи перед сессией, милая одногруппница, строившая ему глазки на каждой лекции. А потом началась, как сказали в новостях, «гуманитарная катастрофа». Каждый день они твердили с экранов телевизоров, из динамиков радиоприемников, с сайтов новостных агентств, что ситуация накаляется, но все наладится и всех спасут. А потом отключили электричество. Но мягкий, убаюкивающий голос диктора продолжил вещание из древних рупоров систем аварийного оповещения. Но и это продолжалось недолго, и через эти же рупоры была объявлена эвакуация. Ристо и Симо тут же отправились к портам, где были тут же развернуты и отправлены обратно. По каким-то «приоритетам спасения» они оказались едва ли не на самых последних позициях в списке. А потом эвакуация закончилась, корабли с беженцами на борту отплыли в Метрополию, оставив десять тысяч человек жить среди руин. «Скоты» - буркнул в полусне Симо. Где-то вдали послышался гул турбин транспортника. Ристо подошел к окну и достал карманный бинокль. Гул турбин самолета постепенно становился все ближе, все громче, и вот над домом пролетел красивый, с гладкими обводами корпуса, но несколько «пузатый» транспортник, оставляя за собой широкий инверсионный след. Через несколько секунд открылись несколько белых парашютов. «Похоже, в районе парковки сбрасывает. Может, заберем груз?» - спросил Ристо. Симо полусонно махнул рукой. Ему было не до этого. К тому же, на этот груз мигом сбегутся остальные голодающие. Если не хватит на всех (а десяти ящиков определенно не хватит), начнутся драки, а это трата лишних сил, которых и так нет. У Ристо силы есть, но Симо не хочет отпускать его одного. Он не хочет потерять единственного близкого ему человека. Ристо ушел обратно в ванную, опреснять воду. Симо все больше погружался в дрему. Он не хотел вспоминать свои полгода существования в разрушенном городе. Но память не подкидывала ни счастливых мгновений детства, проведенных в деревне, на озерах и болотах Северной Хаккии, ни сказок бабушки, ни игр с друзьями, ни взгляда той юной красавицы из института, имени которой Симо так и не осмелился узнать. Даже неприятные воспоминания, вроде юности и переезда в Метрополию, когда его травили одноклассники, когда Симо сожалел, что у него не было ружья, чтобы перестрелять всех в школе и самому застрелиться, были замещены однообразными днями выживания. Гул турбин самолета стих где-то вдалеке, и лишь потрескивание огня в костре да завывания ветра нарушали тишину. Симо ворочался, пытаясь уснуть и при этом чутко, как кошка, улавливал все звуки, ища тот, едва слышный, какой издает хищник, ища жертву. И он услышал. Кто-то еле слышно крался по лестнице. Симо медленно, тихо встал с дивана и взял обрезок трубы, бывший его оружием. Он подобно кошке неслышно проскользнул в прихожую и спрятался за угол. Постепенно шаги становятся все ближе и ближе. В прихожую вошел здоровый мужик с бородой до пояса и космами черных кудрей, одетый в рваную безрукавку и брюки. В руке он сжимал большой слесарный молоток. Симо кинулся на мужика и ударил обрезком трубы по голове. Мужик взревел, не столько от боли, сколько от неожиданности, держась одной рукой за рассеченный лоб. Симо почувствовал, как в его кровь приливает адреналин. Он стал наносить удар за ударом. Мужик выронил молоток и упал на спину. А Симо не останавливался. Багровая кровь брызнула ему на лицо. Мужик дергался, пытался слабеющими руками схватить своего убийцу, оставляя кровавые полосы на полу и стенах. Симо полностью раскроил нос и проломил лоб пришельцу, обнажив внутренности черепа. С каждым новым замахом брызги и ошметки летели на стены. Мужик уже не дергался в агонии, он лежал, а Симо продолжал превращать его лицо в кровавое месиво. Только сейчас он услышал жуткий рев исхудавшей женщины, одетой в лохмотья. Она стояла на лестничной клетке, очевидно, прибежала на крики и звуки борьбы, и плакала, рвала на себе волосы, но боялась приблизиться к убийце своего мужа. За ее спиной стоял маленький, не старше пяти лет, мальчик. Он даже не плакал, но в его глазах отражалась нечеловечески свирепая ненависть. Симо поднял молоток мертвеца и кинулся на эту женщину. Нет, он не стал ее убивать. «Забирай ублюдка и вали» - произнес Симо спокойным голосом. Женщина лишь всхлипнула.
- Забирай ублюдка и вали! – Симо повысил голос.
- Брат, успокойся! Что ты тут устроил? – послышался сзади голос Ристо.
Но Симо будто бы не заметил брата. «Забирай труп!» - крикнул он и замахнулся молотком, и если бы Ристо не схватил его, то наверняка бы проломил голову заплаканной женщине. «Забирай его отсюда, сука! Забирай! Мне не нужен труп! Забирай! Забирай!» - верещал Симо, брыкаясь, но истощенное, усталое тело его уже не слушалось. Ристо увел его внутрь квартиры. Женщина тут же кинулась к трупу своего мужа, причитая: «Что они с тобой сделали!? За что!? За что!?». Она воздевала руки к небу, молила и проклинала Бога, плакала, рвала на себе одежду. Симо уже не волновало, как долго в его квартире будет находиться труп и новоиспеченная вдова. Он плюхнулся обратно на диван и, завернувшись в одеяло, заснул.