Пустоцвет. Глава 15. Циничная рациональность

Глава 15. Циничная рациональность

***
Понедельник.
Кое-как пережить эти безумные выходные (а звонка от Кости я так и не дождалась). Найти силы встать с постели, привести себя более-менее в порядок. Нанести даже макияж больше привычного – скрывая недосып, невроз и следы внутренних терзаний, пыток, уничтожения и казни.

Не помню даже, как добралась до отделения…
Все также на автомате открыть дверь, завалиться в кабинет. Молча повесить сумку, курку – и рухнуть на стул, прикрыв изнеможенно веки.
- Похмелье, что ль? – идиотически заржал Сальников.
- Оно самое, - тихим, осиплым голосом. Все еще мир в темноте. Томлюсь в прострации, лениво откинувшись на спинку.
- Ну ты, мать, даешь… – гогочет, не уступая в своем «стендапе». - И в честь чего так нажралась?
Скривилась, прожевывая эмоции:
- Поминала кое-кого…
Обмер на миг.
- Соболезную… Но, - внезапно бодрым голосом, - не всё так плохо. Новости хорошие до нас дошли.
- Да? – удивленно. Тотчас открыла очи и уставила взор на товарища. – И что там?
- Беглеца одного поймали. Тот, постарше который.
- Да ладно, и где?
- Не поверишь, - захохотал. - На заливе. У старого маяка… знаешь, где это?
Окаменела я, жадно округлив, выпучив глаза:
- И? – ошарашено, едва нахожу силы на звук.
- Вот там… нарвался на кое-кого… ну и поймали. Правда, неудачно для него. Плачевно. Больше никогда никуда не убежит.
Ржавым прутом горечи и страха вмиг пронзило всю меня.
- Убили? – шепотом.
- Ну да, - пожал плечами. Сдержанно, удивленно: – А че… жалко, что ли?
Заледенела я от услышанного. Мурашки по телу. Чувствую, как волосы встали дыбом:
- А разве нет? – горько, изумленно, ужасаясь.
- Нет, - неожиданно грубо, с напором, будто выстрел.
- Даже чисто по-человечески? – прозреваю еще сильнее, едва не взмолившись.
- Даже чисто по-человечески, - раздраженно передернул мои слова. – Не жаль! У него при себе был ствол. И не просто для красоты или самозащиты. Мог кого-нибудь пристрелить… или еще чего натворить. Сбежал – сиди тихо, - внезапно дерзкое, еще больше пробирая жутью до дрожи. – А не устраиваешь… «Варфоломеевскую ночь»… Сам засветился. Сам кашу заварил. Так что… тут дело собственного выбора. И глупости… Еще, конечно, будет расследование… Но, судя по тому, какие слухи ходят меж своих – не думаю, что кто-то захочет за ублюдка вступиться.
- Ты серьезно? – не могу все еще понять, шутит или нет.
- Нет, конечно! – гневно сплюнул. – Юморю! Ты че?! – изумленно выпучил на меня очи. - Вот ты бы оказалась на его пути? И что? Было бы круто… если бы он в тебя всадил кучу свинца… ради какой-то мелочи… или чтоб продвинуться на несколько километров поближе к границе? В Литву, или куда он там собрался бежать? Какой вообще там план был? Когда почти на каждом блок-посту высматривают его, их рожи?.. Сам ступил, сам прогнал – сам и поплатился! И это - правда жизни! А как за не какой хрен другие убивают… просто ограбление или неугодное поведение? То нормально, да? А их трогать в ответ нельзя!.. Всё логично.  Они – люди, а мы – нелюди, - саркастически. – Всё правильно мыслишь, подруга. Всё правильно!
Внезапно движение – и подался ко мне ближе. Пристально взглядом сверля:
- Только и ты… теперь среди нас. И думай – расслабишься, пожалеешь хоть одного из них - и тебя пришьют, и других заденет. Ты сюда зачем пришла? Останавливать беспредел? И как? Только словом? Уговорами? Или что? Или ты талантливее, чем мы? Мудрее? Ну, так вперед! – вдруг рявкнул, взмахнув рукой. Откинулся на спинку стула. Колкий, порицающий взгляд: - Яви нам пример! Яви чудо! Покажи… как любовью и словами можно их всех перевоспитать. Остановить. «Превентировать», - цинично передернул книжную фразу.
Обмер, выжидая…
Позорно молчу, опустив, спрятав очи.
- То-то же! Все вы горазд осуждать!.. А коль что – сразу язык в *опу и прячетесь за нашими спинами! Ну, да и ладно! Порешаем! Как говорится, мы для этого сюда и пришли. Но что потом? Вот такие… как ты, пальцем начинают тыкать… и вслед плевать. Ну, да и на это по**й! – неожиданно в сердцах рявкнул, вновь взмахнув рукой. – Только их жалеть… и в святых мучеников возводить - НЕ НАДО! Потому что ОНИ – пришьют (тебя, вас, да кого угодно: своих даже!..) не задумываясь, ни на миг. И не обязательно для этого им... существенный повод.
- Что здесь такое? – рыкнула дверь. Шаги по кабинету.
Науменко.
- Ничего, - раздраженно гаркнул Виталя, метнув на него недовольный взгляд из-подо лба. - Че там Курасов? Обрадовался? – попытка сменить тему.
- Да че ему? Сказал, идите работайте… скоро конец года… отчетность и статистика всех вас, нас, нагнет.

***
А вот и заветные 18-00. Конец рабочего дня.
Живо схватить свои вещи – и броситься первой на выход, тихо, машинально буркнув остальным отрешенное «пока».
Шаги по аллее – и вдруг позади слышны чьи-то шаги, вдогонку. Стремительный, ускоряющийся, едва не бегом, ход.
Настигает.
Узнаю аромат, да и голос враз бархатом обволакивает и жалит одновременно:
- Лиз, СТОЙ!
Подчиняюсь.
Обмираю. Не осмеливаюсь взглянуть ему в глаза. Пристыжено прячу взор. Робким, колким шепотом:
- Я ничего никому не сказала.
- Молодец. Спасибо.
Разворот – и двигаюсь дальше.
- Лиз, СТОЙ! – тотчас догоняет и хватает меня за плечи, напором приводя в исполнение приказ.
Поддаюсь, хотя из хватки его врываюсь – уступает. Убрал, опустил покорно  руки.
- ЧТО ЕЩЕ?! – грубо, дерзко рявкнула я, на миг нечаянно обрушив в его лицо взгляд – отчего просто зверски полосонуло по сердцу. Смешанные, пугающие чувства. В момент отворачиваюсь, прячу задрожавшие на ресницах слезы.
- Ты меня теперь будешь избегать? – взволнованное, с опаской.
Прожевала слова, эмоции. Не нашла смелости ответить.
Лишь разворот – и пошагала прочь. И снова пытается догнать, вот только я уже срываюсь на бег… и словно от беса – мчу из последних сил прочь…
На остановку – и в первый попавшийся автобус.
Захлопнулись створки. Взор испуганно в окно: не последовал. Так и застыл, капитулируя, на улице, пораженчески провожая меня цепким, полным боли и разочарования, взглядом.

***
Звонки. СМС: «Нам надо поговорить…» «Ты добесишь меня!» «Я поступил правильно». «С*ка ты…»
Караул в автомобиле… около работы, под подъездом. Пару раз даже домой приходил, в дверь стучал.
Игнорировала, избегала… как могла.
И чем сильнее был его напор, преследование – тем страшнее мне было, и тем сильнее тяга сбежать, спрятаться… исчезнуть.

Забыть. Хотелось всё забыть. Да только… мысли, осознание того, что все воспоминания сотрутся… Что самые сказочные, чудные мгновения всей моей жизни… я вместе с тем тоже потеряю, ранили меня… куда глубже, пронзительней, болезненней, чем если бы нашпиговал меня свинец.

Я разрывалась на части: между разумом (внутренним суждением, принципами, мировоззрением) и сердцем, душой - которые непонятным образом столь сильно и неожиданно быстро… прикипели, привязались к этому человеку: двуликому, как оказалось. Сейчас он шутки травит, а через пять минут… пулю в голову безжалостно пускает, и даже глазом не моргнув. Это не Буранов, который… только словом, криком мог щемить, хотя… и очень умело, «действенно».
Разрывалась я между страхом и жаждой, между долгом… и счастьем, необходимостью… и мечтой.
Ведь как… как я могу быть полезной обществу, как я могу исполнить свою избранную миссию, если путь мой… будет кривой, лживый и ведущий в никуда? Если вместо прока… я буду сеять лишь ущерб: поддамся на черную игру и стану творить разруху.
Для чего тогда мне вообще… жить? Для чего? Когда всё, что я смогу, всё, что я буду делать,  так  это - не создавать, опекать, спасать, а откровенно, беспощадно паразитировать… Уничтожать, отравлять… и без того больное, надломленное, страждущее общество.
Я стану одной из тех… против кого сама вызвалась бороться.
Я буду не просто пустоцветом. Я стану болезнью. Опухолью, которую в пору будет лишь… хладнокровно, окончательно и бесповоротно… выжечь, вырезать, без жалости удалить.

***
Очередной холодный, осенний вечер. Очередная встреча в утонувшем в полумраке дворе.
- Лиза, стой! – рявкнул мне в спину. Узнаю голос.
Поддаюсь. Сегодня поддаюсь. Обмираю.
Но не оборачиваюсь. Жду, пока поравняемся…
Взор мне в лицо. Отваживаюсь ответить, уставиться и ему в очи:
- Что? – холодное, раздраженное, колкое. Будто и не я доселе… с ним в «любовь играла»…
- Поговорить надо.
Скользнула взором по его усталым серым озерам, что оттенялись жуткими, болезненными ореолами мешков под глазами. На устах – серьезность… вместо когда-то теплой, сладкой, терпкой улыбки.
- О чем? – не уступаю в своей скрытой грубости.
- О нас…
Жалящая, мучительная пауза – и поддаюсь на разума и страха уговоры:
- Не хочу, - осмеливаюсь на самое страшное.
- В смысле? – оторопел.
- Ничего не хочу, - резвое движение – и, огибая его сбоку, враз продолжила свой путь, бросая… оставляя его, себя, нас… каждого в своем собственном, режущем, убийственном одиночестве.