221. Хуторская чертовщина. Конский череп

            Два здешних чёрта вышли через сад к выкопанному у подножья горы каналу.
      Глубина, да и ширина его не шла  ни в какое сравнение с протекавшей в сотне шагов за садом речки, грандиозное капиталовложение местного помещика впечатляла масштабностью работ, речка в сравнении с началом канала, выглядела обычной канавой с протекающей в ней водой. 

          Совратители с истинного пути заблудших человеческих душ, прошли по северному берегу канала на запад до самого поворота, где и находилась верхняя мельница, колесо которой, поскрипывая и постанывая в тиши ночи, вращалась, проворачивая горизонтальный дубовый вал с лева на право, а если сказать по простому, то по ходу солнца.

       С уходом большой воды, вращение водяного колеса уменьшилось и в данный момент проворачивалось за одну минуту раза четыре или пять.
      Мало это или нет, вопрос сложный, всё зависело от передаточного числа, где вертикально стоящий вал на чугунной подставе, мог вращаться в два раза быстрее, но и быстро вращающий бегунок, верхний жернов, перетирая зерно в муку, истирал нанесённые на жерновах насечки, отчего ухудшалось качество муки.

        Сами жернова не были плоскими рабочими поверхностями, а имели небольшой сферический изгиб.

        Нижний жернов,  прозванный лежень, был наглухо закреплён на подставке и имел выпуклость вверх, ну примерно схожий, с выпуклой линзой.
         А верхний жернов с вогнутой рабочей поверхностью, вот именно, сами понимаете, подобие вогнутой линзы.

         Сами жернова изготовляли из специального камня, который так и называли жерновой камень.
        Вся хитрость такого составления жерновов  заключалось в том, чтобы вначале с зерна содрать кожицу, получив отруби,  а уже затем очищенное зерно размолоть в муку заказанного размера.
         А для этого верхний жернов приподнимался или опускался  на определённые зарубки на валу.

        Производство качественной муки во многом зависел от квалификации мельника, так что нанимать абы кого для такой работы ещё стоило подумать и поискать.

         Так что дядька Тарас являлся гарным мирошником, знатоком множества мелких проделок для личного обогащения.
       Людские отношения не менялись на протяжении многих столетий, в отличие от окружающих их вещей, которые модернизировались в лучшую сторону, облегчая не лёгкий труд крестьянина,  преподнести, задобрить это в порядке извечных обычаев, а всё почему, чтобы как казалось,  проявить к своей особе более внимательное отношение.

           Вот и пополнялся спиртосодержащими жидкостями дальний скромный уголок мельницы, это всё в так называемый дар, безвозмездное пользование на личное усмотрение.

        А личное усмотрение мельника опять же без выгоды не обходилось, скажу вам, большая скука сидеть в ожидании своей очереди, отчего бы не скинуться мужикам в такой ситуации и не обменять малую часть зерна на выпивку.

       Компании чисто мужские, иные и с монетой в кармане, отчего бы не провести ожидание в более весёлом настроении, тем более без пригляда за собой со стороны своих жинок.

         Дядька Тарас особо скрягой не являлся, хотя и ценил звонкую монету, а как без них в такие времена, туда – сюда дай, оплати – заплати, столько дыр, только успевай латать.
       Мельник  позволял себе пропустить чарочку другую хорошей горилки, а иначе нельзя в таком месте.
       Так для устойчивого личного морального состояния, в какой – то мере нервная работа того требовала.

         Да и для аппетита вещь нужная, плохой едок, сами понимаете, дрянной работник.
       А для здоровья - то  как полезно, именно в профилактических целях, простудиться ума много не надо, постоянно в суете, потрудился – вспотел, попал под сквозняк, а сквозило со всех щелей и особенно от постоянно открытых дверей, а так принял стопочку и нормализовался, чувствуешь себя бодрячком.

         Да и для сна вещь полезная, вон Никишка тяпнул стакашек горилки, плотно покушал и увалился спать на мешки с зерном, похрапывает так, что моментами заглушает шум жерновов, утомился бедолага.

       Организаторы - затейники  ночного развлечения, Песя и Шоба, крадучись подобно ночным воришкам, внимательно обследовали обстановку вокруг и у мельницы, вдруг кому – то из крестьян дома не сидится и принесла их нелёгкая, посмотреть – проверить, как идут дела по помолу их личного зерна.
      Вдруг мельник решит сжульничать и подменить его качественное зерно, потом докажи, что мука не из твоего зерна.

         Доверять доверяй, но и не забывай контролировать, за всем глаз да глаз нужен, народец ушлый о своей выгоде только и печётся, как каравай в печи, румянясь и разбухая во все стороны, пыхтя жаром.

    В ночной тиши слышалось только, как с натугой вращалось   водяное колесо, вода на которое подавалось по специальному досчатому жёлобу, проложенному специально под дорогой, где за выпирающей в балку узкой полосой  горы, скапливали воду для мельницы.

       По этому жёлобу под дорогой мог свободно пройти пригнув голову, взрослый человек, а в ночное время в этом месте была возможность и затаится, схорониться от чужих глаз или выдать себя за водяного, напугать до смерти случайного прохожего или любопытного бездельника, которому не сиделось на месте в ожидании очереди.

            Сам мельник хоть бахвалился перед мужиками, что запросто знается и водит дружбу с лешими, водяными и чертями, нужно же держать марку перед этим тёмным народишком, приподнимать свой так сказать авторитет приятеля всей этой всемогущей братии, в случае какого – то даже простенького  скандала с ним, мельником, может и обратится он к кому следует,  после чего о последствиях даже страшно подумать, но являясь таким же крестьянином, как и его хуторяне, сам побаивался всей этой мерзкой нечести, действительной дружбы с ними не водил, бумаг кровью не подписывал.
          А значит, какие могут быть договорённости, всё это пустозвонная фикция, но на деле действенная, особо спорить с мельником, ни кто не решался в трезвом уме и доброй памяти.

       Это пьяному человеку море по колено, но проспавшись и почесав больную бестолковку, в душе оставался неприятный тяжкий осадок, как бы ничего  не вышло дурного.

         Сам дядька Тарас не из робкого десятка успокаивал себя умными измышлениями, если и имеется в этих местах водяной, то проживает  в пруду, а по каналу он плавать не будет, мелководно, спрятаться негде. 

          Да и от его напастей у мельницы был зарыт конский череп, с водяным всё понятно было, но как быть с чертями, они нет – нет,  да и выкинут такое, что волосы дыбом встают.

         Подстроят всё так ловко, что сразу и не сообразишь, что к чему.

                А куда они сами - то подевались?

                Только что  у водяного колеса толкались.

17 – 18 марта 2017 г.