Мир одиночества

Нет жизни в мире одиночества, где не светит ни один луч ласкового солнца надежды, а лишь вечные сумраки безысходности да плывущие по кроваво-красному небу хандры свинцовые тучи подозрительности и убийственно жестокой правды беспощадной реальности. В них нет ни капли живительной влаги, лишь обжигающая, доставляющая только нестерпимую боль, концентрированная кислота. Там на черной, иссохшей и потрескавшейся земле не растет ничего, кроме такого же черного, раскинувшего свои длинные, тонкие, словно извивающиеся в любовной горячке змеиные тела, ветви дерева под названием Арахн. Те ветви ощетинились длинными, острыми иглами, поджидающими новорождённые мысли, неосмотрительно появившиеся в том жутком и неприветливом месте. Завидев жертву, они отделяются от материнской ветки и несутся к ней, словно огромный рой диких пчел. Страшные иглы хищного дерева вонзаются в каждое незащищённое место мысли и, прорвав нежную кожу проникают внутрь, отравляя организм ядовитыми токсинами. Под воздействием этого яда мысль начинает погибать, растворяясь буквально на глазах. Теперь её плоть, её жизненная сила послужит кормом для жутких корней хищного дерева. Обильно покрытые черной слизью, мощные и твердые, подобно камню, те корни пробивают себе дорогу на повернохность. Им уже тесно под землей и, теперь выползая наружу, корни лежат вокруг толстого ствола дерева, распространяя всюду тяжёлый запах зловония.

А, если каким-то чудом мысль смогла избежать гибели от игл дерева Арахн, её в темном сумраке безнадёги ожидают болота непонимания. Там легко заблудиться в плотном, стелящемся по низу жёлтом тумане нежелания понять и нерешительности. Сбившаяся с пути и попавшая на зыбкую почву новорождённая мысль легко может провалиться и увязнуть в трясине страха, а оттуда уже не выбраться. Трясина вцепится в неё бульдожьей хваткой и неприменно утащит на самое дно, погребя навечно под черной водой.

Нет жизни в мире одиночества. Так зачем же там оставаться, не лучше ли уйти в другой, более светлый и чистый мир. Идеальный мир.