Горы, братья и футбол!!!

Геологическая экспедиция, которой руководил мой отец,  базировалась высоко в горах, возле маленькой деревушки, название которой не представляется возможным сейчас вспомнить, поскольку дело происходило во времена моего детства. Пользуясь служебным положением и тем что на дворе стояло лето, пора школьных каникул,  в экспедиции кроме штатных сотрудников оказались я, мой родной брат, и два моих двоюродных брата, старший, Манвел, мамин племянник и младший, Арсенчик, племянник отца. Это были годы, когда вся страна болела футболом, когда совсем недавно Арарат стал чемпионом,  а в финале кубка Иштоян забил свой знаменитый гол. Жили мы в деревянном вагончике на колесах, стены которого старший племянник Манвел сплошь обклеивал фотографиями знаменитых летучих голландцев, футболистов эпохи тотального футбола. Здесь были и великий Кройф, талантливые Руд Кролл и Йохан Нескенс, ну и конечно же великолепный Роб Ренсенбринк, чей постер висел на самом видном месте нашего вагончика. Спали мы на раскладушках, умывались ледяной водой из горной речушки текущей неподалеку,  а в туалет ходили в кусты. Надо сказать что двоюродные братья терпеть не могли друг друга, что ,впрочем, было и немудрено, поскольку старший Манвел, только отслуживший в армии, познавши все тяготы армейской жизни, считал младшего, толстого, ленивого  и постоянно ноющего лоботряса Арсенчика маменькиным сынком. Дни проходили довольно однообразно. Мы с родным братом с утра до вечера гоняли мяч на сельском стадионе, Манвел с восходом солнца заводил старенький «водовоз»  присоединяя два проводка друг к другу, поскольку ключ был утерян и они с отцом уезжали в горы, а младший племянник Арсенчик был предоставлен сам себе и целыми днями только ел,  валялся на лежанке,  и делал  небольшие перерывы на вылазку по естественной нужде. Причем, будучи паталогическим ленивцем,  он не удосуживался отходить в небольшой лесок росший неподалеку, подальше от глаз любопытных деревенских жителей и прятался за низеньким кустиком ежевики, за которым был отчетливо виден его внушительный голый зад. Его курортная жизнь заканчивалась ближе к вечеру, когда с работы возвращался отец. Будучи человеком старой закалки, невысокого роста, коренастый, он  не терпел физические недостатки и задался целью сделать из своего стокилограммового племянника-увальня, стройного подтянутого  человека. Для этого он придумал вполне безобидный на его взгляд метод. После ужина, он собирал нас всех вместе и устраивал поход на вершину верблюжьей горы, в кратере которой находилось идеально круглое, холодное до невозможности озеро, вулканического происхождения. Надо ли говорить каким испытанием для младшего племянника становились эти походы? Он уставал ещё на полпути к подножию этой самой горы, ныл, умолял  отпустить обратно,  прикидывался больным пытаясь разжалобить отца. Но мой отец был целеустремленным человеком, и всегда добивался поставленной цели. Замечу что мы с братом, будучи хорошо натренированными, покоряли вершину где-то за час. Не отставал от нас и Манвел. Мы быстро взбирались на вершину,  и ждали, когда же появится отец с  племянником. Первые несколько минут Арсенчик старался не отставать,  потом он часто останавливался и отдыхал, где-то на полпути к вершине он находил большой камень,  садился на него и наотрез отказывался идти дальше, ну и в конце концов отец буквально на себе дотаскивал эту ноющую тушу до вершины. Но на этом культурная программа не заканчивалась. После покорения вершины Арсенчика ждали водные процедуры, купание в озере. И если мы с братом и старшим племянником делали это с удовольствием,  то заставить Арсенчика полезть в воду, было непростым делом. Заставить  мог только отец, прибегнув к угрозам физической расправы. И вся эта процедура сопровождалась такими криками и матом, что гнездившиеся здесь же орлы, почувствовав опасность, оставляли свои гнезда и с шумом взмывали в небо, а черно-бурые лисицы прятались в норы.  Обратная дорога была не намного проще, поскольку, как известно, спускаться с горы труднее, чем подниматься. До базы мы добирались уже когда темнело и как обычно последние несколько сот метров отец нес этот центнер живого веса на себе. Он вываливал еле живого Арсенчика на лежанку где тот  моментально и засыпал. А мы гоняли чаи и спорили о футболе. И неизменно Манвел утверждал, что Роб Ренсенмбрик лучший игрок современности и что даже Пеле не сравнится с ним.

Иногда экспедицию навещали высокопоставленные гости, администрация села во главе с председателем колхоза и тогда резали барашка, готовили  шашлыки и пили вино. Вот как раз в один из таких дней и поспорили мой отец и председатель колхоза, мол, кто лучше играет в футбол. Они долго спорили с пеной у рта и в конце концов договорились провести футбольный матч и в честной борьбе выявить победителя. С этого дня все думы и разговоры были только о предстоящем матче. Манвел перестал издеваться над Арсенчиком, поскольку тот тоже должен был принимать участие, а поскольку с его весом и неповоротливостью тяжело было найти место на поле, то отец решил, что он будет вратарем. Теперь Арсенчику приходилось вдвойне тяжелее, потому как  мы с братом весь день тренировали его ловить мяч. А вечером приезжал отец и поход на верблюжью гору повторялся. Теперь Арсенчик отлучался по естественной нужде намного чаще и продолжительней, так как это была единственная возможность хоть немного отдохнуть. Однако и здесь Арсенчика преследовали трудности. Очень быстро на базе кончилась туалетная бумага, а пользоваться лопухами изнеженный маменькин сыночек был не приучен. Вот как раз в это самое время Манвел как-то вечером после работы зайдя в вагончик понял, что что-то неуловимое в интерьере жилища изменилось. Но вот что?  Два дня он ломал голову над этим ребусом и в конце-то концов понял - фотки висящие на стене. Они стали исчезать.
Подозрения естественно пали на Арсенчика, но тот наотрез отказывался признавать вину.  Шли дни, экспедиция подходила к концу, фотки со стен вагончика исчезали, близился день назначенного футбольного матча, напряжение росло. И вот однажды случилось так, что отец днем, будучи в горах, послал Манвела на водовозе за алмазными коронками для буровых установок. Приехав на базу, Манвел быстро загрузил коронки в кабинку машины, и уже собирался было уехать,  но потом решил зайти в вагончик и прихватить с собой бушлат. Он быстро поднялся по железной лестнице, открыл дверь, сделал пару шагов и остолбенел. На стене, над изголовьем лежанки, где висела фотография улыбающегося во все тридцать два зуба великого футболиста всех времен и народов Роба Ренсенбрика зияла зловещая душераздирающая пустота. Едва придя в себя, Манвел догадался раздвинуть шторы единственного маленького оконца и увидел Арсенчика, который деловито брел к ежевичному кусту и при этом что-то усиленно мял в руках. Слепая ярость овладела им. Он бросился вдогонку и начал настигать Арсенчика. Почувствовав опасность жертва инстинктивно сделала единственно правильную вещь, которая и дала шанс зацепиться за жизнь. Арсенчик выбросил фотку Ренсенбрика и пока Манвел подбирал и бережно разглаживал постер, успела со страха отбежать на приличное расстояние и начала визжать так, что местное  население подумало что вновь в селе появились волки и пытаются задрать поросят из местной свинофермы. Беспорядочные выстрелы в воздух, бегущие крестьяне с вилами и лопатами, плачущие  дети,  все это несколько остудило желание Манвела немедленно расправится с Арсенчиком, и он вернулся к своему водовозу, завел машину и уехал в горы.
А потом была игра. И мы побеждали с разницей в один мяч, и оставались считанные секунды, когда Манвел уронил в штрафной площадке главного нападающего сельчан. И они били пенальти, и Арсенчик от страха в момент удара отвернулся, и мяч не нашел ничего лучшего чем угодить ему в зад и осткочить в поле. И была радость от победы, и Манвел простил Арсенчика, и отец выиграл спор, и все были счастливы!  Это были хорошие деньки, это было время, когда мой отец был жив!!!