Город Снов

Город снов

-Я в последний раз спрашиваю вас, Сорокин, вы настаиваете на личном участии в этой командировке? Есть возможность отправить одного из ваших стажеров, того же Лысенко, например…

Я поднял взгляд от поверхности стола и посмотрел Войницкому в лицо.Черные тени залегли вокруг его глаз. Да, сдает свет наш Железный Генрих, особенно, в последнее время, и совершенно непонятно, почему.

-Я не вижу никаких препятствий, Генрих Аркадьевич, к тому, чтобы мне отправиться самому.

- И, все же, я бы вам не советовал. Лично вам – не советовал.

Я перебрал в памяти все известные мне грехи и заслуги перед Отделом, но понятнее мне не стало.

Войницкий вздохнул и посмотрел на меня своим фирменным тяжелым взглядом. Лицо его было порядком перекошено. Возможно, он что-то хотел сказать, но в итоге просто шлепнул на мой командировочный лист увесистую круглую печать и отвернулся, давая понять, что разговор окончен. 


Я взял со стола пропуск и командировочный лист и пошел готовиться к поездке. Первым делом осмотрел служебную машину, перекинулся парой слов с механиком: что вообще слышно о городке, куда меня отправляют. Оказалось, ничего. В общем-то, это был неплохой признак. В нашей профессии чем меньше слышно – тем лучше.
Я заскочил домой, закинул в небольшой рюкзак скромный комплект командировочного, а сверху придавил ноутбуком. Потом вернулся в Управление, забрал машину из гаража и выехал. Был ясный апрельский день.

Мой первый участок пути пролегал по федеральной трассе и прошел легко и незаметно. Автомобиль мне на этот раз выдали неплохой, у меня не было ощущения, что машина едет во все стороны одновременно. Я крутил в голове задание, подпевал Коэну из магнитолы, но не мог перестать задаваться вопросом, почему же все-таки Войницкий был против того, чтобы ехал именно я?

Я проехал через двухуровневую развязку и чуть-чуть затормозил на перекрестке пяти дорог под мостом. Машина, как утка, перевалилась через неровности в срезанном покрытии. Я свернул налево, на прямую, как стрела, уходящую за горизонт военную дорогу. Кое-где асфальта не было, и тогда приходилось снижать скорость, машина подпрыгивала по стыкам бетонных плит. Солнце нещадно било мне по глазам, защитный козырек вначала помогал, но потом начал раздражающе болтаться.. Через пару часов такой езды, когда из меня уже полдуши вытрясло, навигатор таки показал поворот. Я съехал на проселочную дорогу, которая когда-то, возможно,и была покрыта асфальтом, но сейчас его и след простыл. Сначала солнце скрылось за кронами деревьев, потом и небо подзаволокло облаками. По мере того, как я подъезжал к своей цели, начали сгущаться сумерки, накрапывал дождь.

Только проехав уже приличное время по проселку, я обратил внимание, что на часы на приборке машины, кажется, не работают, и понял, что несколько сбился со счету времени. Уже увидев вдали табличку с названием населенного пункта, я сверился с мобильником. По лесной дороге я ехал всего-то около часа, а по окружившей меня темноте казалось, что уже поздняя ночь. Возможно, виной всему была закрывшая небо грозовая туча. Я услышал раскат грома, молния сверкнула как раз в тот момент, когда я въезжал в город. При ее свете я ясно увидел табличку «Снов», и ливневый дождь окатил мне лобовое стекло.

Я съехал на обочину и включил аварийку.Несмотря на то, что час был не такой поздний, как мне казалось, ехать в местный отдел Управления было бессмысленно, да и при такой погоде хотелось побыстрее найти мотель. Я порылся в бардачке, нашел среди документов бронь и ввел название в навигатор. Следуя его указаниям, я довольно быстро продрался через ливневую стену и запарковался около двухэтажного грязно-розового здания, вероятно, служившего в Снове единственной гостиницей. Выгреб документы из бардачка, схватил рюкзак, выпрыгнул на улицу и мгновенно промок до нитки, несмотря на то, что на сигнализацию машину ставил уже малодушно с крыльца. На крыльце на хватало двух ступенек, но в холле было сухо и тепло. И ни единой живой души.
.
Я постучал. Потом позвонил. Потом покричал. Потом обернулся на скрипнувшую сзади дверь, но это всего лишь я сам неплотно ее затворил, и капли дождя уже образовали на полу небольшую лужу. И пока я закрывал дверь, борясь с заржавевшим механизмом ручки, администратор таки вышел ко мне, и я смог практически в полном молчании предъявить ему свои командировочные, получить ключ от номера и уже в спину услышать:

-Добро пожаловать в Снов. У нас есть кафе при гостинице, можете позавтракать там.

Я только сейчас понял, как вымотала меня дорога, гораздо сильнее обычных четырех часов за рулем,и не хотел ничего, кроме как упасть в кровать. Судя по нумерации, моя комната была на втором этаже. Я начал подниматься по скрипучей и не очень чистой лестнице и на следующей площадке плечом налетел на Йозефа Потоцкого - ученого, работающего в наших лабораториях. Удивительно, но первым моим чувством была радость – я действительно был рад видеть этого чертова ретрограда и зануду в  захолустном заливаемом  дождем городке. Но тут же пришел вопрос: а что, дьявол его разбери, он здесь делает?

И тут Потоцкий схватил меня за грудки.

-Шпионите, Лев? Этот старый маразматик Войницкий послал вас шпионить за мной?

Я аккуратно отцепил его пальцы от моей куртки:
-И вам добрый вечер, Йозеф. А я ведь даже был рад вас видеть.

Он тяжело дышал и сверкал на меня глазами.

-У меня командировка, и ни слова о вас. Если хотите, пообедаем вместе завтра днем. Надо же как-то воспользоваться этим совпадением.

Он раздул ноздри, явно хотел что-то сказать, но промочал и еле заметно кивнул

Я поднялся наверх, кинул вещи в кресло, разделся, лег на кровать и мгновенно уснул. Обычно я сплю без сновидений, мертвецким сном усталого одинокого человека. В этот раз я тоже не запомнил, что мне снилось, и снилось ли что-то вообще, но спал я тревожно, впрочем, с утра я списал все это на новое место. Отчетливо запомнил лишь одно - всю ночь меня преследовало ощущение чьего-то присутствия. Мне казалось, будто открылась дверь и кто-то вошел. Присел на мою кровать, а, может быть, и лег рядом. С утра дверь комнаты оказалась затворенной не до конца. Заглядывала уборщица, подумал я, а остальное дорисовало мое истосковавшееся по вниманию воображение.

Я не стал завтракать в гостинице, подумал, что перехвачу кофе с булочкой в местном Управлении. И, на ходу прихлебывая мутный напиток, полученный мною из лязгающей машины, заставшей еще советские времена, зажевывая слойку “Свердловскую”, я уже в десять утра поднимался по лестнице Управления, держа наперевес папку с делом. Удивительно, что в наше время технологий Отдел все еще возится с разными бумажками.

Заместитель Отдела города Снов Игорь Грищук принял меня без проволочек. Войницкий сообщил ему о моем приезде.
-Дело дрянь, - доверительно сказал мне он вместо приветствия. - Кажется, Дымок сбежал.
Александр Дымок, как я прочел перед выездом сюда, был воспитанником сновского закрытого учебного заведения для сирот с невыясненными обстоятельствами рождения. Мне предполагалось собрать максимальное количество сведений о его нынешнем местоположении и постараться вернуть его в интернат. О наличии самого такого учебного заведения я, кажется, когда-то что-то слышал, но о мальчике узнал вроде бы впервые. Грищук немного рассказал мне. Обыкновенный паренек, поведение не то чтобы примерное, но и без особых эксцессов, много читал, конструировал модельки, интересовался техникой и военной историей. Таких Дымков на постсоветском пространстве в каждом городе было хоть пруд пруди. Родственников у него, конечно же, не было. Родители его, конечно же, погибли. Если те, кто записан у него в метриках, были настоящими его родителями, в чем я сильно сомневался. 

-Малец сбежал буквально за месяц до выпуска, - так закончил свой рассказ Грищук и пожелал мне удачи.

Удача явно мне требовалась. В той папке с личным делом Дымка, что мне дал Войницкий, сведений было крайне мало, и иного пути сбора улик, кроме как отправиться в интернат, я не видел. Поэтому я поблагодарил инспектора за все предоставленные сведения и отправился беседовать с директором. Как всякий начальник детского дома, он мало интересовался подопечными, и наша встреча была не особо плодотворна. Когда я выходил из его кабинета, у меня пискнул телефон. “Обедаю в два в гостинице. J.”Старый зануда обычно был пунктуален, мне приходилось поторопиться.

Общение с детьми мне тоже дало мало. Подросток как подросток. Особых друзей в интернате не имел. С кем-то переписывался из большого мира, вроде как с девушкой. Особенно за стены учебного заведения не стремился. Я бы тоже не стремился, если бы выбирал между довольно уютным чистеньким пансионом и остальной действительностью замызганного городишки Снов. Об этом я подумал еще раз, когда вышел за ограду интерната, сел за руль и двинулся к мотелю, чтобы пообедать с Йозефом.

Ученый уже ждал меня на веранде. День был хоть и пасмурный, но без дождя, что позволило нам посидеть на свежем воздухе. Потоцкий ковырялся в том, что, как я скоро узнал, называли рагу. Я заказал себе такое же.  Хмурая полная официатнка в грязном переднике накрыла стол, принесла мне еды. Я ткнул цветную массу вилкой.

-На самом деле оно вполне ничего, - сказал Потоцкий. - Ешьте, Лев.
-Почему вы согласились со мной пообедать, Йозеф?
-А почему нет? В этой дыре скучно.
-Что вы здесь делаете?
-А вы?
-Ищу человека.
-Тоже мне Диоген. Я тоже.
Мы с интересом посмотрели друг на друга.
-Я вам все равно не скажу, Йозеф. У меня под грифом.
-У меня нет, - пожал тот плечами. - Я приехал за своей лаборанткой, Галиной. И какого черта ее сюда понесло?

Я помнил Галину. Довольно милая, хоть порой и резкая, девушка, работавшая у Потоцкого последние полгода, тоже сирота, кстати. Вроде как, воспитывалась в каком-то подобном учебном заведении. Смутные подозрения начали зарождаться в моей голове. Я потянулся за стаканом компота, пытаясь правильно сформулировать вопрос для Йозефа,  и тут чуть скрипнула входная дверь. Мы одновременно обернулись. Я лишь на мгновение увидел девушку, что заглянула в комнату, но узнал ее сразу и безошибочно. Мучительным усилием я оторвал взгляд от дверей, и посмотрел на ученого. И, судя по невероятному выражению его перекошенного лица, я не ошибся. Он вскочил и побежал к дверям. Я еле сдержался, чтобы не броситься за ним. Но Потоцкий застыл на пороге, простоял так несколько секунд, потом огляделся,  причем его лицо было совершенно белым.Он резко обернулся ко мне, сделал два шага к столу, отступил на один, качнулся на месте вперед и назад, и, буркнув: “Кусок что-то в глотку не лезет. Нервишки…”, попятился к лестнице. И уже из дверей крикнул мне тонким, срывающимся голосом:
-Этого? Этого ваш Войницкий хотел?!

Я не знаю, хотел ли этого начальник областного Чрезвычайного Отдела Генрих Войницкий, но, даже если бы это было его самой сокровенной мечтой, ему это было не под силу. Ни одному смертному это не под силу. Я совершенно не сомневался в том, что только что видел Ирину. Женщину, которой уже несколько лет не было в живых.

Ирина была секретарем нашего Отдела Управления, давно, лет пять назад, когда я только поступил под начало Железного Генриха. Она была веселая, обаятельная, смешливая, всем нравилась. Мне тоже, не скрою. Известие о том, что она выходит замуж за ворчуна  Йозефа нас всех шокировало, но тем не менее, я даже был на их свадьбе. Да все были. Они выглядели счастливыми. Все было хорошо. Люди разные, бывает всякое. Через какое-то время я стал замечать, что она помрачнела, чуть похудела, осунулась. Мы часто с ней пили кофе или обедали в Управлении иногда, когда Йозеф не находил времени оторваться от работы, но у меня все никак не получалось расспросить ее о жизни. Я не знал, чем она живет, что у нее происходит, счастлива ли она. Где-то через год я получил от нее сообщение: “Лев, пожалуйста, приезжайте, это срочно”. Я перезвонил. Мне не ответили. У меня тогда была очень тяжелая неделя, я носился как проклятый, уже пытался упасть, где стоял, и решил, что до завтра подождет. Но на следующий день мы все узнали, что Ирина Потоцкая покончила с собой.  Ввела себе какой-то препарат. На ее похоронах я тоже был. Ее хоронили в открытом гробу, лицо было чистое и ясное. Я так и не узнал, что она хотела сказать мне перед смертью. Конечно, я так себя и не простил. Я ходил к психологу, но мне не становилось легче.

Йозеф очень тяжело воспринял случившееся, но от каких-либо комментариев отказался. Он и так-то был человеком нелегкого характера, вспыльчивым, ворчливым порой до истеричности, хоть и весьма талантливым в своей сфере деятельности, а теперь сделался просто невыносим. Впрочем, чтобы избавить людей от своей невыносимости, точнее себя от их назойливости, он практически заперся в своей лаборатории, и его видели только мельком, когда он приезжал или уезжал, и то не каждый день. Отчеты он сдавал письменно, помощников не брал. Только спустя пару лет согласился на первого лаборанта, да и то говорили, что его назначил Войницкий буквально под угрозой увольнения. Лаборанты надолго не задерживались, он сменил за полтора года пятерых, и только резкая и несколько взбалмошная Галина смогла продержаться целых полгода, настолько долго, что можно было говорить, что они сработались. В Отделе Йозефа  избегали, несмотря на то, что все без исключения пользовались его наработками. Никто не знал, что он выкинет в следующие пять минут.

Я попытался успокоиться и подумать конструктивно. Я видел эту девушку буквально секунду. Это просто был кто-то похожий. Да, очень похожий, настолько, что Потоцкий тоже ошибся. Может быть, сестра. Интересно, а у Иры была сестра?

Я попробовал доесть рагу, обнаружил, что тоже не могу проглотить ни кусочка, отставил миску и поднялся. Надо было расспросить Йозефа про Галину, но я не мог заставить себя  побеспокоить его после нашего совместного видения. Почему-то мне было перед ним стыдно.

Этим вечером я побывал в больнице, единственном местном ночном клубе, морге - в общем, во всех заведениях, в которых обычно ищут пропавшего человека. Грищук уже пробежал до меня по этому кругу, но я решил перепроверить, у меня все равно не было других идей. Я устал так, что когда дошел до мотеля, свалился на кровать полураздетым и уснул.

Мне снилось, что постучали. Во сне я поднялся с постели, подошел к двери и открыл ее. На пороге стояла усталая и бледная женщина.
-Лев, можно я войду?-спросила меня Ирина Потоцкая в моем сне. И я разрешил. Я взял ее за руку. У нее были холодные пальцы. Она присела на мою кровать, потом легла рядом. Холодные у нее были не только пальцы.  Я проснулся.

Ирина лежала рядом со мной и смотрела в потолок. Я подумал, что я плохо проснулся. Так иногда бывает, когда попадаешь из одного слоя сна в как бы следующий и так четыре-пять раз, пока не всплывешь на поверхность. Но не было мучительного разлепления век, когда как будто пальцами раздираешь их, чтобы вынырнуть из мутного дремотного облака, и я понял, что либо я нахожусь в совершенно новом для меня состоянии, либо я таки проснулся. Холодные пальцы Ирины сжимали мои.
-Ира? - спросил я робко.
-Я соскучилась, - сказала она. - Ты ведь не бросишь меня…Снова?
-Я… я не…

Я не знал, что говорить. Я встал, оделся,  и все это время она следила за мной, следила, и я чувствовал тяжесть ее взгляда. Машинально двинулся в ванную, чтобы умыться, и, как только я сделал шаг в другую комнату, Ирина тут же поднялась с кровати и практически неслышно встала в дверях.

-Я боюсь оставаться одна, - сообщила она мне. Я не знал, что мне делать. С одной стороны, это была та женщина, которую я когда-то почти что любил и перед которой был очень виноват, с другой… ведь она умерла, я был на ее похоронах, я видел ее лицо в гробу, и тут не могло быть ошибки. И все-таки - это была не она. Не потому, что я видел ее мертвой, а просто я понимал, знал, чувствовал, что это была не она. Но тем не менее это было какое-то вероятно живое вероятно разумное существо, которое я не мог бросить на произвол судьбы. Или мог?
 
Я прислушался. Из соседней комнаты доносились голоса, женский и мужской. Женщина, кажется, плакала.

-Йозеф! - крикнул я кафельной плитке.  - Выйдите в коридор. Надо поговорить!

Голоса  замолчали. Я решительно взял Ирину за руку и вышел на  этаж. Я ожидал увидеть Йозефа и нашедшуюся Галину - в конце концов, с кем он так громко и долго мог выяснять отношения, если Ирина была со мной? Но реальность превзошла мои ожидания. Взлохмаченный и расхристанный, Потоцкий вылетел навстречу мне, а за его руку цеплялась… еще одна Ирина  Ну, разве что у нее было заплаканное лицо, следы от слез расчертили щеки.  Как в плохом кино, мне захотелось прислониться к стенке и по ней сползти, но ощущение холодных пальцев Иры не давало мне этого сделать. Йозеф оглядел меня, мою спутницу.  На его лице совершенно непередаваемые эмоции сменяли одна другую.

Должно быть, я выглядел жалко. В конце концов, ситуация была очень неловкой. Кроме того, что мы тут, кажется, располагаем двумя покойницами, копия жены Йозефа зачем-то возжелала прийти ко мне. Я не знал, был ли в курсе ученый, что перед смертью Ира хотела со мной поговорить. Хотя, может быть, и не со мной. Наконец, мимические метаморфозы Потоцкого поутихли.

-Ладно, - сказал он, и его голос звучал на удивление спокойно и рассудительно. - Я погорячился, наверное. Даже для Генриха это уже перебор. Пойдем, попьем кофе.

-А?.. - спросил я, и это все, что я мог сказать, но Йозеф все понял по моему мечущемуся взгляду.

-Бросьте, Лев. Наши с вами разговоры этих дам не интересуют. Друг друга, кажется, они не замечают вовсе. Несмотря на то, что я хотел бы знать, что вас связывало с моей женой, вы, кажется, подоспели вовремя. Иначе… - он не договорил.

  Потоцкий, кажется, был прав. Обе Ирины даже не смотрели друг на друга, каждая просто испуганно держалась за руку своей жертвы. Вчетвером мы вышли на веранду и заняли столик. Я налил нам всем кофе из автомата. Даже на это действие Ирина-моя не отпустила мою руку.
-Ира, тебе с сахаром? - спросил Йозеф, обращаясь к ним обеим.
-Как тебе, - ответила его спутница. Моя промолчала. Я повторил вопрос.
-Как тебе, - ответила та Ирина, что касалась моей руки. Меня начало трясти.
 
Я поставил пластиковые горячие стаканчики на стол, и мы все четверо сели.

-Мне нужно возвращаться в лабораторию, - сказал Потоцкий. - Ира?
-Я буду помогать тебе с работой, - мгновенно отозвалась она.
Кофе был бы  кстати - я не выспался и чувствовал себя довольно сонным, и Йозеф тоже зевнул. Но этот, впрочем, был дрянным - сонливость не отпустила. Я прямо физически начинал чувствовать то, что не смог ощутить утром:  как слипаются веки, становятся тяжелыми, хоть пальцами их держи…

Я проснулся от свежего ветра, который дул мне в лицо через открытое окно автомобиля. Я сидел на пассажирском сиденье моей служебной машины. За рулем была лаборатнка Потоцкого Галина. Ветер развевал ее волосы. Я обернулся. Йозеф спал, развалясь на оба задние сиденья.

-Я спасла вас, - Галина, видимо, заметила, что я пришел в себя. - Не стоит благодарности. Было нелегко отцеплять от ваших спящих тел этих воинственных дам.
-Они?..
-Они остались там. Напишете рапорт по приезду. Может быть, вас даже не осмеют.
-Что вы там делали?
-У меня там были… свои дела.
-Дымок?
-Хотите - вернитесь и разузнайте.
Я промолчал. И вдруг услышал голос Йозефа.
-Она всегда пила кофе без сахара. Не как я, а без сахара. И всегда ненавидела мои лаборатории.
-Отдохните, Йозеф Войцехович, - Галина на мгновение обернулась к нему. - Поспите еще чуток.
Солнце опять слепило мне глаза. Я обернулся и посмотрел назад, туда, где серые тучи все еще висели над городом Снов. Йозеф откинул голову на подлокотник и, кажется, задремал. Какое-то время мы ехали в тишине. А потом Галина, не поворачивая головы, не отрывая взгляда от дороги, сказала:
-Я воспитывалась здесь, в интернате для невыясненцев. Я не должна знать, что нас так называют, но так вышло. Ирина тоже. Вряд ли он знал.

                *    *   *

Я бросил папку с делом на стол Генриху Войницкому. Мое заявление об увольнении легло сверху.
-Вы были правы, Железный Генрих, - сказал я. Он поморщился - не любил, когда его так называли в лицо. - Лучше было отправить стажера. Я ни черта не разобрался в том, что произошло с Дымком, кто он, где он и зачем он. А вообще лучше никого не отправлять! И подпишите заявление
-Я предупреждал вас, Лев, - вздохнул Войницкий, потом медленным жестом взял мое заявление и пропустил через шредер. - Я выпишу вам недельный больничный на поправить нервы. Потом возвращайтесь к работе.
Я пожал плечами, развернулся и пошел к дверям.