Десять писем о любви 4

Письмо седьмое

… января 20…

 Кажется, у нее тоже проявляется какая-то симпатия ко мне. Во всяком случае, так мне кажется… С танцами – все ясно: это жанр жизни такой, за простыми движениями в сопровождении музыки и более сложными всегда стоит и складывается что-то другое, и к тому же разворачивающее людей в сторону дальнейших совместных физических  и духовных усилий и движений. Забавно! Выяснить бы где-нибудь поглубже о ритуальной составляющей танца.

То, что это игра и ритуал – понятно, у древних же видимо были жизненные игры и в сопровождении музыки тоже? Взрослые игры - чаще про охоту, про битвы с врагами, возвращение в родную пещеру. А вот танец-ритуал-ухаживание за женской особой – какой? Кто бы мог объяснить?

Никто тебе не будет это объяснять! Но тогда почему когда стоишь с ней в «рамке» (положение партнеров в танце относительно друг друга), а потом начинаешь двигаться, допустим, в медленном вальсе, то возникает ощущение, что с нежностью смотришь на прекрасный цветок?
 
Надо попробовать такой эксперимент: взять в руки легкий предмет и начать танцевально двигаться или двигаться с воображаемой партнершей. Нет! Слегка не те ощущения. Живой человек – это живой человек.

Времени для общения с ней очень мало: в неделю две прогулки по пути минут по двадцать – и это все. Она говорит, я слушаю, говорит о всякой ерунде, я слушаю, слова текут легко, как светлая маленькая речка, я слушаю, иногда что-то вставляю …

Потом доходим до перехода и прощаемся, секунд пятнадцать смотрю ей вслед, потом иду домой и несу внутри очередную порцию чего-то светлого и нежного. Самое забавное, что определение этому не дать, трудно найти. Жалко, что я не музыкант, не поэт. Тогда бы можно было попробовать звуками, словами что-то выразить. А так – безмолвный, собачий вариант … И на составляющие элементы и цифры – не разложить. Все знаю и чувствую – сказать не могу!

Письмо восьмое

… января 20…

Сказать не могу, встретиться не могу…, наедине встретится, чтобы без посторонних глаз. Но что интересно, уже не умираю от тоски постоянной. Что-то другое начинает прорастать: мысли о ней – легкие, светлые, нежные. Иногда только выползает что-то вроде того: а вот она - там, а вот вдруг вон то, а вдруг - вон с тем … Дурацкие, одним словом, мысли.

  Почему, в общем-то – понятно: обязательств же никаких, кроме … Не хочешь встречаться – не встречайся, не хочешь разговаривать – не разговаривай, не хочешь танцевать – не …, но в том то и дело, что хочу. Да и она, похоже, примерно то же самое чувствует. Или начинает чувствовать, или мне кажется?

   Времена нынче смутные: криков, разговоров, болтовни – много, обид и несправедливости – хватает, взаимопонимания, да просто умения, услышать другого человека – по минимуму. И все вместе – как огромная большая пестрая цирковая арена, где галдят, прыгают, скачут, фокусы показывают, мускулами играют.

Как в этой жизни с какими-то нежными светлыми чувствами тихое местечко найти? Все просматривается, прослушивается, высвечивается, описывается, обсуждается. Вот и остается только – потайные уголки собственной души.

Причем не факт, что, завтра не изобретут машину, которая сможет как рентгеном просматривать состояние органа человеческого под названием душа. Вот тогда – это  полный конец! Всеобщее глобальное разоблачение тайны Жизни человеческой!

Да пошли вы, изобретатели и толкователи, куда подальше со своими разоблачениями… Мне это не подходит! Хочу иметь возможность быть наедине с собой и думать и чувствовать о чем хочу.
   
Письмо девятое

…января 20…

Дела пошли совсем другие … От некоторых людей, в особенности друзей и знакомых поближе пошли намеки, что смотреть на нее, мне смотреть на нее, надо бы посдержанней. А то, что-то в глаза начало бросаться … Ни у кого значит не бросается, а у меня – бросается…
 
Только всю эту мелочную возню, мышиный писк и дребедень описывать не хочется, размениваться на …, и разбавлять мусорочком жизнь свою –  со-о-всем не хочется!

Потому что все дело в том, что в натуре человеческой есть какая-то подленькая  мелочность. Люди те, что вокруг, считают, что они же не дураки (и не слепые), они тоже что-то знают и понимают. Но почему-то видят так: а вот он такой…, он не должен…, у него другие обязательства, а вот мне твоему другу она совершенно не нравится…

И как снежный ком  начинают собираться тысячи гаденьких словесных мелочей, которые сорвавшись с языков, окружают, липнут к рукам, ногам, сбивают дыхание. А причина всего лишь одна: плохо, очень плохо обыкновенный средний человек переносит чужое счастье …, не может переварить. Потому что слегка завидно, что ли…

Вот у Шекспира, Уильям который, есть такое: «Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть …». Но, похоже, примерно такие же дела, у сэра Уильяма продвигались не так быстро, как ему хотелось бы. А чем там дело закончилось? Надо поискать в сонетах, потому что ничего нового на свете белом – нет! Все когда-то уже было!

Ну и с  опытом товарища по счастью-несчастью познакомиться, наверное, стоит?!
       
Мой глаз и сердце - издавна в борьбе:
Они тебя не могут поделить.
Мой глаз твой образ требует себе,
А сердце в сердце хочет утаить.

Клянется сердце верное, что ты
Невидимо для глаз хранишься в нем.
А глаз уверен, что твои черты
Хранит он в чистом зеркале своем.

Чтоб рассудить междоусобный спор,
Собрались мысли за столом суда
И помирить решили ясный взор
И дорогое сердце навсегда.

Они на части разделили клад,
Доверив сердце сердцу, взгляду - взгляд.


Сонет 46 в переводе С.Маршака. Жаль, что с английским у меня - так себе, хорошо бы в оригинале посмотреть, что сэр Уильям думает и главное – как думает?
 
Впрочем, главное понятно: при любых раскладах и обстоятельствах настоящее чувство несет нежную и бешеную радость, тихую и мягкую печаль – одновременно. Но это, видимо природа человеческая такова. Да, сэр Уильям?

Он ответил бы: «Да, дорогой друг! Да! Радость и печаль …»

 
Сонет 47
 

У сердца с глазом - тайный договор:
Они друг другу облегчают муки,
Когда тебя напрасно ищет взор
И сердце задыхается в разлуке.

Твоим изображеньем зоркий глаз
Дает и сердцу любоваться вволю.
А сердце глазу в свой урочный час
Мечты любовной уступает долю.

Так в помыслах моих иль во плоти
Ты предо мной в мгновение любое.
Не дальше мысли можешь ты уйти.
Я неразлучен с ней, она - с тобою.

Мой взор тебя рисует и во сне
И будит сердце спящее во мне.


Почему я не Шекспир, а то бы тоже ей посылал стихи? Да, да! Может стоит поучиться писать стихи? А пока научишься, и любовь закончится? А что, хороший вариант, и главное полезный и практичный… Как же без юмора-то?

http://www.proza.ru/2017/03/20/1873 (продолжение)