Рейд Ульзаны. Жертвы и хищники

Во времена СССР мы жили в  интернационализме, причем колонизация русскими  земель преподносилась, как «мирная» и «благостная». В основном, так оно и было, вот только сейчас многие нации стали строить свою идентичность на противостоянии русскому миру. Даже чукчи вспомнили, какие они отважные воины и как смогли всем чукотским народом задолбать единичный отряд казаков. Такие военные победы очень важны для сохранения национальной идентичности мелких народцев, победное столкновение с великим русским народом бросает тень величия и на мелкоту. «Ай, моська, знать, она сильна, что лает на слона». Но как  реагировать на лай мосек? Делать вид, что ничего не было? Так ведь было. Российская империя протянулась от Балтийского моря до Тихого океана, вовсе не подставляя щеки под удары. Вспомнить о наших победах? Но тогда мы станем колонистами на землях инородцев, и вроде мы уже не по праву занимаем 1\6 суши…
Белые американцы заняли континент силой, отгеноцидив местное население. Однако целое направление американского художественного творчества воспевает подвиги освоения Дикого Запада. Вестерн 1972 года выпуска «Рейд Ульзаны» - стал уже классикой, и недаром. Разберем, как подается колонизация в фильме, где  роли играют недорезанные индейцы. Похоже, что натуральные апачи, как бы не потомки того самого Ульзаны. Они до сих пор сохраняют национальную идентичность и находятся в оппозиции к культурному давлению американцев. Полагаю, они были консультантами по воинской идеологии, и если бы сценарист погнал натуральную лажу, они отказались бы сниматься. Так что фильм не просто производит впечатление достоверности, он действительно достоверен. Но не во всем. Такая вот отформатированная реальность. Смотрим и учимся.
Любитель вестернов получит несомненное удовольствие. Умели раньше снимать, умели раньше актеры играть.  Напряжение не отпускает до конца фильма, пусть финал предопределен жанром. Сюжет прост: преследование белыми американцами группы сбежавших из резервации апачей. Апачи идут убивать, они умелы, хитры и отважны. Задача: найти и обезвредить, но в горах  преследователь легко становится добычей. Смерть подстерегает каждого, и если бы просто смерть…
С художественной точки зрения фильм почти безупречен. Гонки на лошадях, свист пуль, засады  и перестрелки на фоне прекраснейших пейзажей Аризоны. Действие динамично, но при этом успеваешь следить за ним и уяснить происходящее. Жестокие сцены поданы без смакования, истязания не показывают, как и момент убийства, камера фиксирует не процесс, но итог, хотя культурный шок зритель получит. 
Фильм начинается с того, что из резервации Сан-Карлос уходит группа индейцев-апачей под предводительством Ульзаны. Гонец в панике докладывает об этом начальнику армейского гарнизона, но тот, вместо того, чтобы сразу отправлять войско на поимку беглецов, тянет волыну. Зрителя уже потряхивает, но пока за компанию с экранными героями. Тем более нам сообщают цели побега индейцев: убивать и насиловать, кто бы сомневался. Заодно нас знакомят с действующими лицами: 20-летний лейтенант кавалерии, который будет командовать армейским отрядом, белый траппер Макинтош и скаут-апач Кенете. Лейтенант – сын священника и читает Библию. Это не просто так, ибо идеологическая накачка фильма - это столкновение Христианства и Язычества, причем язычество  далеко не гламурно, и для того, чтобы это показать, вовсе не обязательно мазать язычников-индейцев дерьмом. Напротив, индейцы – мускулисты,  стройны и красивы первобытной красотой. Лица – хоть на выставку «мистер апач», хотя  в реале среди них встречались  далеко не благовидные хари. Но нет, для фильма, как на подбор: высокие скулы, высокий лоб, тонкие губы, чуть миндалевидный разрез глаз. Красавцы, залюбуешься.


 
 
 

Кенете-киногерой Ульзана-киногерой Джеронимо-реальный апач

Одежда тоже стильная, вроде по апачской моде, но сидит ладно, и не выглядит грязным рубищем,  этакий апачский от кутюр. И никого не занимает вопрос: а где апачи ее стирали в безводной пустыне? Почему они не в говнище, коль скоро дикари – дикарями?
Как выясняет Макинтош, из резервации смылись девять апачей. На их нейтрализацию отправляется рота кавалеристов. Как вы догадываетесь, назад вернутся не вот чтобы все.
Два кавалериста посланы гонцами, сообщить фермерам весть об уходе Ульзаны и эвакуировать их под защиту стен форта. Фермер отправляет жену с сыном, а сам остается защищать свое имущество.  Это была плохая мысль, впрочем, ехать – тоже не лучше. Экипаж выслеживают индейцы. Солдат уже намастырился смазать пятки салом, но не выдержал истерических воплей испуганной женщины и вернулся. Выстрел в лоб. Женщина погибает на месте. Зритель в шоке.  Мальчишку кавалерист сажает в седло, но время упущено. Индейцы подбивают под ним коня. Солдат едва успевает пустить себе пулю в лоб. Нас медленно затягивают в омут жестокостей, потому что в мозгу уже появляется вопрос: почему так? Сцена мародерства прерывается: белый мальчуган отталкивает индейца, намеревающего отрубить пальцы, от своей матери. Мальчика не трогают, так же как охраняемую им женщину. 
Воины взрезают труп солдата, смачный волейбол, не будем углубляться в подробности. А дальше еще более жестокая сцена убийства фермера, его изуродованный труп потом найдут кавалеристы.
Кенете объясняет лейтенанту военную философию апачей: Ульзана устал от монотонной жизни в резервации, ему нужны новые ощущения. И воинская сила, которую настоящий апач получает, истязая пленников.
Когда человек умирает, тому, кто его убил, достается его сила. Как огонь отдает свой жар. Если долго пытать человека, его сила переходит к убийце.
Лейтенант начинает пересматривать христианское вероучение. В нем просыпается ненависть.  Однако Макинтош охлаждает его словами: «стоит ли ненавидеть пустыню за то, что в ней нет воды?» Индейцы – почти стихийная сила, и как сама природа, они внеморальны.
Ульзана пытается заманить кавалеристов в ловушку: отряд индейцев спешивается, кони с двумя юношами идут порожняком, а воины заходят в тыл солдатам. Кенете вовремя разгадывает этот план. Макинтош с солдатом нагоняют табун апачей, в стычке погибают провожатые коней, один из них – сын Ульзаны. Солдаты намереваются выпотрошить его, но лейтенант приказывает захоронить индейцев.
Апачам нужны лошади. Ульзане нужна месть. Нападение на очередную ферму, которое нам не показывают из соображений гуманности. Кавалеристы приходят, когда хозяин фермы уже замучен, его жена – едва жива после изнасилования. По короткому обмену репликами понимаешь, что насилие над женщинами естественно для апачей.
Макинтош разрабатывает план захвата Ульзаны: апач ждет, что лейтенант отправит истерзанную женщину в форт в сопровождении небольшого отряда кавалеристов, и лейтенант делает это. Ловля на живца с подстраховкой. С живцом идет Макинтош. Кенете ведет лейтенанта, объясняя тактику апачей. Они не хотят сражаться, они хотят убить солдат. За отрядом лейтенанта приглядывают. И белые – ничего не смогут сделать. Тогда лейтенанту приходит в голову гениальная мысль, и он приказывает Кенете убить соглядатая. Выслеживание и схватка в горах. Нападение Ульзаны на отряд солдат, сопровождающий женщину.  Макинтош организует отпор и убивает индейцев, но сам смертельно ранен. Уходит один Ульзана. Помощь подоспела, когда почти все убиты. Армия США хоронит трупы.
На горной тропе Ульзана встречается с Кенете. Ульзана не хочет жить. Он потерял сына и свой отряд. Он просит Кенете убить его, что тот и делает.
Труп Ульзаны Кенете доставляет лейтенанту, и тот приказывает похоронить вождя апачей. На замечание солдата, что в форте захотят увидеть хотя бы голову предводителя индейцев, он отвечает, что начальство увидит его доклад. Макинтош остается, чтобы отойти от жизни в горах Апачерии…
Итак, фильм показывает нам, что Белый Человек столкнулся в горах Америки с Абсолютной Дикостью, каковой выступает воинский культ апачей. Апачи – демоны во плоти, и примириться с ними невозможно. Они не могут жить мирной жизнью. Жизнь для них – это изуверские убийства мужчин и насилия женщин. Сталкиваясь с дикостью, цивилизованного человека подстерегает опасность вторичного обдичания: солдаты, насмотревшись на потрошение трупов, сами собираются поступать так же. Итак, очистить землю от изуверов – это благо. Но кто будет этим заниматься? Государство? Ни Боже мой! Армия США выполняет пассивную роль. Весь фильм они только пытаются защитить колонистов, выступают мишенью для стрелков – индейцев и хоронят трупы.
Индейцев отстреливает траппер Макинтош, но он, по его собственным словам, не испытывает к ним ненависти. У него жена из апачей. Апачи для него – стихийная сила, и он выступает Героем – Культуртреггером, покоряющим природу, в лице индейцев. Он погибает, выступая этаким символом Прогресса, а после смерти он сольется с землей Америки, как бы закрепляя право Белого Человека на эту землю.
Апачи превосходят Белых Людей ловкостью, сметливостью, даже храбростью, как превосходят людей дикие животные. Создатели фильма восхищаются ими, отдавая им должное. Кавалерийская рота гоняется за девятерыми апачами, и они изядно пускают кровь Армии США. Если бы не Макинтош и Кенете, похоже, победителями остался бы Ульзана со своими ребятами.
 Очень важна сцена, где апачи оставляют жизнь белому мальчику. Этот поступок не объяснен в фильме, для Макинтоша и лейтенанта – это просто некий дикарский каприз, однако зритель, видевший все воочью, понимает, что апачи отдали должное смелости белого парня. При всей их кровожадности, они не чужды благородства, и это мешает полному отторжению.
Апачи – прекрасны и безжалостны, как прекрасна и безжалостна их земля. Разве можно ненавидеть пустыню, за то, что в ней нет воды? В самом начале фильма начальник кавалеристов говорит:   владел бы я адом и Аризоной, я  жил бы в аду, а Аризону сдавал в аренду. Это про Техас? Нет, это про Аризону. Индейцы-апачи живое воплощение этой земли. Затаиваясь в засаде, они почти сливаются с ней. Они – ее неотъемлемая часть, как песок и скалы.
Аризона восхитительна, весь фильм нам показывают великолепные пейзажи. Это суровый мир, где выживает сильнейший. Пустыня, которая для белого человека хуже ада, - это родной дом для апача, она выдубила его кожу, налила силой мускулы, сделала зоркими глаза, научила убивать.
Дикость не может остановить Прогресс, но уничтожить Дикость могут лишь сами дикари, встав на путь Цивилизации, как встал на сторону Армии США Кенете.
 Кенете – по сути, двойник Ульзаны. Это подчеркивается тем, что их жены – сестры, но если жена Ульзаны – уродица, т.е. Дикость, но жена Кенете – красавица, т.е Цивилизация.
  Ульзана – воплощение дикости народа апачей,  Кенете избрал другой путь – путь цивилизации. Он служит Армии США, и он готов убить в себе дикаря: расстаться с изуверством.
Убийство Кенете Ульзаны – это цивилизационный выбор, который должен сделать народ апачей, чтобы выжить. В этом смысл убийства Макинтошем сына Ульзаны. Юноша должен был научиться дикости, но дикость убивает самого дикаря. У Дикости нет будущего.
Современные апачи лояльны государству США. Многие индейцы служат в армии, воюют в горячих точках. Проблемы с адаптацией индейцев остается воз и маленькая тележка, но это больше неприятие со стороны белых, чем нежелание индейцев войти в цивилизацию, но это уже не имеет отношение к фильму.
Вот так Голливуд форматирует мозги, препарируя реальность. Посыл к Белым: мы – Великие Культуртреггеры. Посыл к индейцам: убей в себе дикаря, присоединись к Белой Цивилизации.
А какова действительность? Об этом дальше.

Рейд Ульзаны. Убить в себе дикаря. Продолжение
Фильм «Рейд Ульзаны» показал апачей, как религиозных изуверов, подвергающих пленников бесчеловечным мучениям для овладевания жизненной силой, исходящей по их представлениям из умирающего.
Насколько достоверен фильм? Насколько достоверны мотивации героев фильма?
Индейцы апачи – народ атапаскской языковой семьи, объединяющих несколько локальных групп со сходным языком, обычаями и традициями. Наиболее известны апачи мескалеро, хидатса, хикарилья, липан. Апачи во многом восприняли общую культуру индейцев Великих Равнин, хотя со своими локальными прибамбасами.
Апачи не были коренными жителями Юго-Западных пустынь, они пришли в Аризону и Неваду немногим раньше белых европейцев. Это были группы кочующих охотников и собирателей. Иногда в литературе об индейских войнах можно прочитать рассуждения  из серии, «если бы индейцы объединились против белых колонистов…». К сожалению для индейцев, они не могли объединиться, даже в пределах близкородственного племени. Выжить в суровых условиях прерии и полупустынь было возможно лишь мелкими семейными группами, как только семья разрасталась, начинались напряги с прокормом, и подросшие дети со своими женами уходили, чтобы основать свою локальную группу. У индейцев не было опыта управления большими массами людей, как и опыта подчинения. Индейский вождь – это в первую очередь глава семьи, обладающий лишь моральным авторитетом, подчинялись ему добровольно, как наиболее опытному и знающему. Если какой-то член племени был не согласен с вождем, он озвучивал свое несогласие и поступал по-своему. 
По отношению к белым людям согласие было невозможно в принципе. Индейцы зависели от промышленных товаров, поставляемых белыми. Они не могли изготавливать ткани, железные изделия, не говоря о патронах и ружьях. Понятно, что никому не хотелось возвращаться к каменным скребкам и наконечникам. С другой стороны, белые убивали индейцев, продавали на торгах их женщин и детей, изгоняли из охотничьих угодий, обрекая на голод и смерть. Пострадавшие от рук белых колонистов пылали жаждой мщения. Параллельно существовала мотивация молодых воинов к свершению подвигов для достижения необходимого авторитета в племени. В разряд подвигов входили такие деяния, как воровство скота и убийства. Совершенно не обязательно было выбирать целью белых, индейцы находились в состоянии перманентной войны со всеми своими соседями, и считали такое положение вещей естественным. Но полностью исключить белых несмотря на моральное давление вождей не получалось: слишком был велик соблазн получить множество ништяков: и лошади, и скот, и ружья, и много чего еще. Удержать молодежь от грабительских вылазок было не возможно: вся система воспитания воинов в индейских племенах была построена на стремлении к военной славе. Достичь консенсуса не получалось, и индейское сообщество раскалывалось: кто-то пытался задружиться с белыми, другие, наоборот, выбирали белых целью для свершения подвигов, третьи, пострадавшие от рук колонистов, горели жаждой мщения.
Изначально апачи – кочевые охотники-собиратели на подножном корму. Имущество у них, по сути, отсутствовало, ничего особенно ценного они не знали и не имели. Одежда из шкур, лук, копье – вот и все. Очень рано апачи начали наведываться на поля индейцев-пуэбло, занимающихся земледелием. Те, естественно, не были в восторге и защищали урожай от грабителей – апачей, как от хищников.
А потом на Юго-Запад Северо-Американского континента пришли испанцы и установили режим жесточайший эксплуатации с фактическим рабовладением. Индейцы мерли, рабочую силу требовалось пополнять, в том числе за счет бегающих по пустыне дикарей. Взрослых апачей, как слишком свободнолюбивых, убивали, детей и подростков продавали на невольничьих рынках.
«…Непрерывное похищение и порабощение их женщин и детей, привело к бешеной вражде апачей против белых… официальная оценка: 2000 рабов индейцев было у белых в Нью-Мексико и Аризоне в 1866 году, после 20 лет власти американцев их число  оценивалось в несколько раз выше».
Родственники – это единственная ценность в сознании апачей. За убитых полагалось мстить. Индейцы ответили испанцам лютой ненавистью и стали целенаправленно убивать. Когда апачи освоили коневодство, они превратились в форменный Бич Божий Пустыни.
К американцам апачи по первоначалу отнеслись лояльно: их объединяла ненависть к испаноязычным, однако вскоре начались эксцессы. Апачи не могли не красть лошадей, американцы не могли не убивать апачей. Апачи ответили местью. Так закрутился кровавый маховик войны, в котором апачи были обречены.
Генерал Орд так характеризовал отношение американских колонистов к апачам:  «В основном они (население Аризоны – авт.) считают апачей вредителями, которых нужно истреблять при любой возможности. Поэтому нет ничего удивительного, что англос (имеются в виду поселенцы – авт.) в некоторых случаях расправляются даже с мирными группами апачей, которые помогают нам выслеживать враждебных».
Колонисты занимали земли индейцев. Рано или поздно случались эксцессы, и не всегда по вине индейцев. На жалобы индейцев, им предлагалось переселиться в резервации. Сначала это были удобные хорошие земли по выбору индейцев, но туда вновь приходили колонисты, и уже переселяться предлагалось во все худшие и худшие условия, пока резервации не превратились в натуральные конц.лагеря в непригодных для жизни местах.
Резервация Сан-Карлос – Богом проклятая дыра, куда апачи были переселены насильно, причем на этой территории были собраны враждебные локальные группы.  Про нее говорили, что из-за плохого климата там не могут прижиться даже ящерицы.
Индейцы реально страдали от сенсорного и информационного голода. Представьте себе, что вас заперли на ограниченной территории, без телевизора и интернета. Взвоешь от тоски. Индейцы – кочевники привыкли получать информацию от постоянно-меняющейся природы, никакой осмысленной деятельности в резервации для них не было. К выматывающему душу безделью примешивалось горькое осознание потери статуса кормильца. Престиж мужчины состоял в том, чтобы наделять членов семейства пищей, в резервации мужчины осознавали свою никчемность, что приводило к психологическим срывам. Процветали пьянки и драки.
Эмоционально-психологический дискомфорт усугублялся голодом. Правительство выделяло деньги на прокорм индейцев, но, как всегда, недостаточно. Распределительная система стимулировала воровство: чиновники воровали деньги, на низовом уровне агенты воровали муку и мясо. В начале фильма «Рейд Ульзаны» старейшины жалуются на недостаток пайки, и Макинтош выговаривает ответственному за распределение, чтобы он не накачивал мясо водой.
Голодные и злые, индейцы, естественно, считали виновными в своих бедах колонистов и всей душой ненавидели белых. У многих срывало крышу, и они решали, что чем так жить, лучше умереть, устроив прощальный фейерверк. Воины бежали из резерваций и организовывали партизанскую войну.
Рафаэль Рампелли – поселенец с изыскательскими интересами в Аризоне знал, когда говорил: «Многие говорят, что апачи предатели, которые жестоко скальпируют и пытают свои жертвы. Но никто не говорит, что эти предательства и жестокости результат деятельности белых людей. Потрава индейцев стрихнином, сознательное распространение среди них черной оспы – это далеко не весь перечень «героической борьбы» с индейцами населения нашего пограничья».
Кенете, объясняя, почему Ульзане не сиделось в резервации, приводит один мотив: сенсорно-информационный голод. «Ульзана уже давно живет в резервации. Его нос забит старыми запахами: запахами женщин, запахами собак, запахом детей. Ульзана отправился на поиски новых запахов: запаха коня на бегу, полыхающего огня, запаха пули. Силы!»  Для утоления этого голода, не физического, а психологического, воин-апач, как нам рассказывает фильм, должен убивать с изуверской жестокостью. «Когда человек умирает, тому, кто убил его, достается его сила. Умирающий отдает свою силу, как огонь отдает свой жар. - Значит, он убьет многих? - Да, многих».
Фильм не лжет, но и правду не говорит, а препарирует действительность. Конкретно Ульзана мог быть сбрендившем на изуверствах психопатом, такие персонажи среди апачей встречались, особенно в резервационный период, когда традиционная культура полностью деградировала. Но опять же, деградация культурной апачской среды произошла не сама по себе, а по вине политики США. Англо-саксы не предоставляют выбор: покорись или умри, они ставят ультиматум: покорись и умри. Апачи умирали, не покорившись, почему  приобрели репутацию кровожадных дикарей.
Разговаривая со старейшинами апачей, Макинтош бросает реплику: половина сказанного – ложь, другая половина – неправда. Они говорят, как истинные апачи. А вот это – откровенная лажа. Фраза брошена как бы мимоходом, но она цепляет мозговые извилины и формирует недоверие по отношению к апачам. Апачи показаны в фильме не просто, как убийцы-изуверы, но еще и лживые твари, с которыми честный белый человек не может иметь никаких дел. Мол, только отвернешься, понадеявшись на честное слово апача, а он нож под ребра сунет. Так что, лучше от греха запереть их за колючей проволокой.
Правда состоит в том, что апачи, как все дикари, практически не умели лгать. Ложь, т.е. сообщение заведомо искаженной информации, не востребована в среде близких родственников, питающихся подножным кормом. Где и при каких обстоятельствах истинный апач смог бы практиковаться во лжи? Кому лгать? Брату? Сыну? Матери? С какой целью? Ложь, как инструмент приобретения дополнительной выгоды, развивается в среде городских торгашей. Апачи – дети природы не умели лгать, и ложь, с которой они сталкивались у белых, вызывала у них чувство глубочайшего возмущения и отторжения. Недаром вожди апачей постоянно обвиняли белых в нарушении договоров, т.е. в лжи.
Кстати, далее Кенете показан предельно прямодушным. Он откровенно отвечает на вопросы лейтенанта, в том числе такие, где стоило бы и промолчать. «- Ты бы тоже так убил человека? – Да».  Кеннете признается, что участвовал в изуверских обрядах и готов  дальше их практиковать, при этом он знает, что белое начальство этой практики ну совсем не одобряет. Зачем ему признаваться в изуверствах? Незачем, но он этого не осознает. Его спросили – он ответил. Кеннете честно и преданно служит белым, вся сообщаемая им информация правдива, и  это  достоверно.
От лживости следует отличать военные хитрости, которые апачи практиковали, а также почти мгновенную смену мотиваций, чего белые часто не постигали. По сравнению с другими дикарями, северо-американские индейцы повыдержанее, но даже они часто не могли удержать сильный импульс, особенно в состоянии алкогольного опьянения. Так описаны ситуации, когда индейцы выходили к белым колонистам с изначально мирными намерениями, потом они угощались алкоголем – и у идейцев буквально срывало крышу: начиналась стрельба, потасовки, убийства. Смена мотиваций могла произойти и без алкоголя, соответственно, колонисты считали, что индейцы, демонстрируя мирные намерения – гнусно обманывали. Это похоже на поведение детей, которые искренне клянутся не брать конфеты со стола, но стоит отвернуться – и конфеты съедены.
Белые набирали скаутов-разведчиков из воинов апачей, и только благодаря им выслеживали и нейтрализовывали беглых из резерваций. Апачи, служившие скаутами в армии США, реально считали, что оказывают благодеяние племени. Что с белыми надо дружить, сопротивление бесполезно, а дружба обещает множество ништяков. Многих из них жестоко обламывали, потому что слово белого человека дикарю ничего не значит. Так скаутов, с помощью которых был пойман последний партизан-апач Джеронимо, отправили во флоридскую тюрьму вместе с теми, кого они помогали поймать.
Насколько достоверен эпизод, что Кенете, подчиняясь приказу лейтенанта, пошел убивать своих сородичей, в том числе Ульзану, с которым он состоял в свойстве? Эпизод достоверен. Подписав бумагу с обязательством сотрудничества с властями США, скаут становился полностью лояльным белым. Можно предположить, что в основе этой метаморфозы была следующая обрядовая практика. Апачи не всегда убивали женщин и детей, чаще они захватывали их в плен и приводили в свое стойбище. Пленного воина в этом случае в 90% случаев ждала медленная кончина, но иногда могли пощадить и мужчину, если он проявлял особое мужество. Чужаки полностью вливались в локальную группу, захватившую их в плен. Женщины становились женами, детей усыновляли, мужчины получали новые имена и принимались в мужское сообщество. Вернуться назад бывшие пленные не могли и не хотели, они полностью идентифицировали себя с новым сообществом. Белые предпринимали титанические усилия, чтобы вызволить из «плена» своих сородичей, и часто были шокированы тем, что «освобожденные» женщины убегали назад к своим индейским мужьям, а детей приходилось с воплями отдирать от приемных родителей.
«Дети, которые попали к индейцам в раннем детстве и фактически росли в племени, не выказывали каких-либо признаков радости по поводу предстоящего воссоединения с родителями или родственниками. Были случаи, когда даже некоторые взрослые пленные не хотели возвращаться назад. Индейцам пришлось связать некоторых пленных и доставить в американский лагерь; некоторые бывшие пленницы впоследствии бежали и вернулись в индейское поселение. Те же, кто знал, что бежать не смогут, не могли оторваться от индейцев при прощании и потом в течение многих дней горько оплакивали разлуку»
Судя по всему, подписав бумагу с контрактом, апач проходил такое же внутреннее переформатирование, как после плена, он уже считал себя принадлежащим не своей локальной группе, а «белым», поэтому без особых угрызений совести ловил и убивал бывших собратьев. Описан эпизод, когда индеец из резервационной полиции Тауилкей убил собственного брата Десалина, потому что тот хотел расправиться с белым – управляющим резервации Кламом. «Я убил собственного брата, потому что он хотел убить тебя. Но я полицейский, и это моя обязанность».
Такого рода разрыв с семейным кланом – это серьезная психологическая ломка. Индейцы были очень привязаны к родственникам и тяжело переживали их гибель. Военные рейды апачей планировались таким образом, чтобы по возможности избежать потерь. Вождь, теряющий воинов в ходе рейдов, лишался авторитета, даже если захватывал большую добычу. Основной тактикой индейцев были засады и внезапные нападения с быстрым отходом. Если нападение сопровождалось серьезным риском быть убитым – оно откладывалось до лучших времен.  Массовые убийства, которые совершали белые, с одной стороны деморализовывали апачей, а с другой – вызывали сильнейшее желание мстить.
Для апачей обстоятельства смерти родича были не важны, он мог погибнуть в грабительском набеге, но это не отменяло мести.  Месть, по мнению индейцев, обладала психотерапевтическим воздействием, убивая и истязая виновников смерти родича, индеец облегчал свои психологические муки.
Абсолютно достоверны слова Кените: «Ульзана думает о (погибшем) сыне. Он хочет убивать, чтобы отомстить за сына. Будет много крови».
Особенно показательно, что по возможности виновников гибели (а по коллективной ответственности виновниками считались все, входящие в группу убийцы) приводили в стойбище и отдавали на растерзание женщинам: женам и сестрам погибшего. Женщины часто становились более жестокими истязателями, чем мужчины, что вступает в противоречие с мотивом истязаний, озвученном в фильме: завладеть Силой умирающего. Женщины не участвовали в воинских культах (кроме немногих воительниц), но именно им вручались пленники для истязаний, а также скальпы убитых врагов. Танец скальпов тоже был женским. Пленные дети передавались матерям, у которых погибли собственные дети на усыновление, мужчина апач мог украсть себе жену взамен погибшей, в редких случаях пленный мужчина мог заменить погибшего мужа, т.е. пленники замещали собой погибших родственников, причем отношение к ним сохранялось именно как к родственникам, и сами они уже идентифицировали себя  с приемным племенем.
Похоже, что военные ритуалы ведут свое начало из охотничьих традиций, и так как мужчина был обязан отдать свою добычу женщине, это переносилось и на военные трофеи: пленников и скальпы.
Желание мучить и убивать вовсе не было ведущей мотиваций при побегах индейцев из резервации, как это показывает фильм. В конце индейских войн воины-апачи бежали, движимые  желанием обрести хоть ненадолго утраченную свободу, а убивали из чувства мести. Истязания являлись неким психотерапевтическим средством: физические муки пленников должны были компенсировать душевные муки мстителей.

Апачи на тропе войны
Фильм «Рейд Ульзаны» показывает, что апачи практиковали изуверский воинский культ: они истязали пленников, чтобы получить Силу. Вождь Ульзана в сопровождении сына и семерых воинов бежит из резервации ради отправления изуверского культа. Для нейтрализации девятерых апачей выходит кавалерийская рота, численностью не меньше полусотни, т.е армия США воевала с апачами, обеспечивая себе численное преимущество 1:10, т.е. сами американцы показывают собственное бессилие перед дикарями.
О воинских культах апачей достоверных сведений из независимых источников практически нет. Будем основываться на общих знаниях, касающихся Всадников Великих Равнин, ибо апачи находились в зоне данной культурной общности.
Война воспринималась мужчинами-индейцами, как способ получения общественного престижа. Индейцы не вели войны на уничтожение или с целью захвата чужой территории. Различалось два типа войны, каждый из которых обозначался соответствующим термином: это война – грабительский поход, чаще всего за лошадьми,  и война для убийства врагов ради совершения подвигов и\или мести.
Индейское общество вовсе не было обществом равных. Каждый юноша стремился продвинуться вверх по общественной лестнице, и война – это был единственный социальный лифт, который позволял мужчине достичь общественной значимости. Охотники – апачи нуждались в лошадях, хорошая, тренированная лошадь – это хорошая охота, на вьючных лошадях перевозился скарб, а также жены и дети, при необходимости лошадей забивали на мясо. Общественный престиж достигался раздариванием лошадей одноплеменникам, но подобное раздаривание не должно было идти в ущерб себе. Это провоцировало необходимость грабительских походов. Далеко не все индейские семьи владели лошадьми в необходимом количестве, поэтому юноши шли добывать лошадей у соседей. Удачный грабительский поход мог выдвинуть нищего сироту в уважаемые лидеры, поэтому мотивация у молодых людей к грабежу  была сильнейшая.
Но даже богатый человек, обладающий множеством лошадей, не мог претендовать на лидерство, если он не совершил подвига. В каждом племени была своя система и рейтинг подвигов. Подвигом был угон лошадей или другого скота, причем, украсть одного коня из охраняемого лагеря – несомненно, престижнее, чем угнать целый табун с плохой охраной, но попусту индейцы стремились не рисковать.
Подвигом было убийство врага, добывание скальпа, захват пленника. Убийство женщины могло цениться выше убийства мужчины, ибо женщины находились в охраняемой зоне, впрочем, ценя собственную жизнь, убивали отошедших от лагеря. Никто не стремился к открытому поединку, Боже избави. Наоборот, затаиться, подстеречь случайную жертву,  нанести удар сзади, с минимальным риском для себя – вот пример индейской доблести. Убивали женщин и детей, ведь они были слабее, а значит, риск меньше. Убийство воина – мужчины, конечно, ценилось выше, но индеец исходил из складывающихся обстоятельств, и на рожон старались не лезть.
Месть за убитого сородича для апача была обязательна, при этом обстоятельства гибели не принимались во внимания: так сородич мог погибнуть в ходе грабительского налета, но за его смерть все равно полагалось мстить. В ходе актов возмездия апачи старались нанести возможно больший ущерб врагам: они убивали как мужчин, так и женщин, уничтожали имущество, жгли дома, по возможности захватывали скот и лошадей.
В отличие от других племен индейцев прерий, апачи всегда исходили из приоритета сохранения собственных жизней. Если обстоятельства складывались неудачно, то предпочтительнее было отказаться от исполнения замысла до лучших времен. Потеря воинов сильно роняла престиж вождя. Для удержания престижа предпочтительнее было захватить меньше добычи\ совершить менее значимый подвиг\ убить меньше врагов,  но без людских потерь, чем, например, захватить богатую добычу, но потерять хотя бы одного воина. Гибель десятка воинов воспринималась апачами, как катастрофа.
Выступление в военный поход было делом добровольным, либо добровольно-принудительным, когда в общине начинало не хватать продовольствия, и жены выражали свое негодование по поводу отсутствия еды.
Другое дело выступление в поход с целью убийства. Мотивацией могла быть месть либо необходимость свершения подвига. В то же время воин в любое время мог отказаться от дальнейшего участия в походе, объяснив, например, свое нежелание в нем участвовать плохими снами. Заставить участвовать в военных экспедициях никто никого не мог.
Когда Макинтош говорил, что вскоре воинам Ульзаны надоест питаться ягодами и ходить пешком, и они вернутся в резервацию к гарантированному пайку и женским юбкам – это точно характеризует военный настрой апачей. Следует добавить, что многие апачи предпочли бы скудное пропитание на свободе, но по закону индейцы, находящиеся вне резервации, подлежали уничтожению.
Численность отрядов апачей варьировала в зависимости от целей войны. Для грабительских походов было достаточно небольших групп от 5 до 20 воинов, с целью возмездия могли собираться целые армии до 300 воинов. Когда Макинтош говорил майору армии США, что «апачи выходят на тропу войны иногда с сотней воинов, иногда в одиночку» - это соответствует реалиям апачских войн. Одиночную войну вел воин чирикахуа Массаи. Вместе с другими он был выслан во Флориду. В Сент – Луисе (штат Миссури) Массаи выпрыгнул из поезда и на протяжении нескольких месяцев пешком в незнакомой местности пробирался назад в Аризону. Оцените, насколько хорошо апачи ориентировались на местности! Массаи скрывался в горах больше 25 лет и не просто скрывался, а продолжал совершать налеты на белых, пока не погиб.
Военная тактика апачей формировалась, как следствие их менталитета: сохранение жизни воинов при минимальном риске. Поэтому апачи практиковали  выслеживание, засады, нападение на одиноких колонистов или путников, нападения на мелкие селения при подавляющем численном преимуществе. Очень точно мотивацию апачских войн характеризует Кенете: «Он (Ульзана) вообще не хочет сражаться, он хочет вас убить».
 Апачи избегали фронтальных атак, рукопашных схваток, стремились поразить врага издали, нападали сзади и по возможности, неожиданно. В рейтинге апачских подвигов не было характерного для индейцев прерий «нанесения удара», обозначаемого французским словом «ку», когда воин стремился дотронуться до живого врага рукой или специальным шестом (менее значимый подвиг). При атаке апачи старались выбрать для нападения места, где противнику было бы трудно защищаться.  На караваны они могли нападать ночью, перебив бесшумно охранение, отвязав лошадей и угнав скот. Если противником были солдаты регулярной армии, то апачи  на открытой местности от боя уходили и заманивали врага в каньоны, лесистую местность. Например, рассредоточившись по скалам, или деревьям апачи расстреливали противника стрелами, если была необходимость это сделать бесшумно, либо из ружей шквальным огнем. Потом быстро покидали места дислокации и меняли позиции. Таким образом, сообразить, откуда исходит угроза, противник не мог. Все делалось индейцами весьма быстро. Надо сказать, что апачи предпочитали скоротечную тактику боя.
Военный поход Ульзаны, показанный в фильме, а также тактика его воинов  достоверны. Это: нападение на одинокий фургон с женщиной и подростком под охраной одинокого солдата. Солдат убил женщину и кончил жизнь самоубийством, т.е. по представлению индейцев, нападение оказалось бессмысленным, ибо никто из них не совершил подвиг, каким должно было стать убийство врага. Оставим на совести сценариста мотивацию по истязанию пленника и изнасилованию женщины. У всадников Великих Равнин снятие скальпа являлось отдельным подвигом, не связанным с убийством, но про апачей такой информации нет. Фильм достоверен, когда показывает злобу, охватившую воинов после нападения: они напрасно рисковали жизнями, впрочем, они захватили двух лошадей и оружие солдата. Выплеск агрессии вполне мог привести к потрошению трупа врага.
Другие подвиги апачей Ульзаны: захват одиноких ферм, где они изощренным образом умерщвляют мужчин – это их обычная практика.
Ульзана – опытный вождь. Он стремится  устроить  ловушку преследующей его кавалерийской роте армии США, и если бы не другой апач – скаут Кенете его уловка вполне удалась бы. Т.к. кавалеристы идут по его следу, он оставляет лошадей под присмотром двоих подростков, а сам с оставшимися воинами пропускает роту солдат вперед себя. Кавалеристы втягиваются в узкий каньон. Через некоторое время они окажутся в тупике, а тем временем подростки приведут коней воинам, и апачи нападут на солдат с тыла.
Вторую ловушку уже готовит Макинтош для Ульзаны, зная повадки апачей: они не будут нападать на всю армейскую колонну, но могут рискнуть напасть на повозку с женщиной в сопровождении незначительного отряда. Тактика индейцев: расстрел отряда на расстоянии. В фильме, разумеется, суперстрелок Макинтош поражает воинов – апачей, но это фильм. Наименее достоверный эпизод, это попытка фронтальной атаки индейцами повозки с залегшим под ее защитой Макинтошем и их гибель от его пуль. Не будем говорить, что индейцы никогда бы не пошли на такую атаку, под влиянием адреналина, заливающего мозг, все может быть, но апачи скорее предпочли бы отход, как это сделал сам лидер Ульзана.
Апачи были прекрасно подготовленными воинами, их физические качества превосходили белых. В фильме Кенете говорит: «Апачи ходят (пешком) лучше (солдат)», и это действительно так: под палящим солнцем и по пересеченной местности воин апачи мог пройти порядка 70 мил (около 113 км.) за один день.
Вот как описывал мексиканец апачей, которым пришлось уходить из городка, где их внезапно стали убивать:  «Эти индейцы ловкие словно обезьяны. Они виртуозно владея своими телами пробирались сквозь град пуль по крышам домов, откуда, отбивая свои задницы, спрыгивали прямо на спины лошадей. Под их весом лошади падали на колени, потом вставили и в бешенстве  неслись, сокрушая все на своем пути»
Реальностью было то, что победить апачей американцы смогли только с помощью других апачей. Апачи-скауты выслеживали своих соплеменников и наводили на них американские боевые силы. Многие апачи сдавались американцам, устав от преследований.
А теперь о грустном. Апачи реально практиковали изуверское умерщвление пленных. Эта традиция была присуща всем племенам Северной Америки, относящихся к культуре Всадников Великих Равнин, кроме дакота. Изуверства, показанные в фильме, это не выдумка. Апачи занимались такими вещами, как кастрация живых и мертвых; привязывание на муравейник; сдирание кожи с живого человека; распятие при помощи шипов кактуса; подвешивание вниз головой над огнем, а также привязывание к кактусу в качестве мишени для поражения стрелами. Про кровавый волейбол сведений найти не удалось, но потрошение трупов, когда кишки были размотаны по улице селения, описано. Скальпирование апачи знали, но в их системе воинских подвигов оно не занимало значимого места. Скальпированию апачи научились у белых, когда мексиканцы начали выплачивать денежные вознаграждения за скальпы апачей. По свидетельству современников, когда апача спросили о происхождении обычая скальпирования, он ответил: «апачи делают это, потому что так поступают их враги».
А вот изнасилованиями апачи не занимались, в этом отношении фильм – лажа. Как и большинство индейцев Великих Равнин (за исключением команчей), апачи считали, что секс негативно влияет на мужскую силу, и во время подготовки к боевому походу, а также в период боевого похода практиковали сексуальное воздержание. Захваченных в плен женщин, если не убивали, приводили в селение, где многие становились женами апачей, но это было скорее социальное давление, чем физическое. Некая Оливия Оттман была захвачена в плен апачами, потом ее освободили. Она категорически отрицала слухи о сексуальном насилии апачей:  «Надо сказать, что дикари никогда не посягали на мою честь …. Они относились ко мне с уважением, и я не была женой ни одного из их мужчин».
В фильме проводится мысль, что апачи жестоко обходились со своими женами.  «со своими женами апачи обращаются так же жестоко? Им не позавидуешь».
Сведений об особо-изуверском отношении апачей к своим женщинам нет. Конечно, жизнь женщины-апачи была тяжела просто в силу того, что это была жизнь в тяжелых условиях. Мужчина – апач имел право в случае супружеской неверности отрезать жене кончик носа и\или избить ее. Но физическая расправа по поводу, а часто и без повода – это реальность европейской семьи 19 века, да и новейшего времени. Мы недалеко ушли по этой части от индейцев – апачей, так что не приходится удивляться, что белые женщины часто не хотели расставаться со своими индейскими мужьями.
По обычаю апачей мужчина при женитьбе переходил в локальную группу жены. Зять получал  почетное прозвище «кормилец тещи». Женатые на сестрах, Ульзана и Кенете – оказывались в особо близких отношениях. Если жена умирала, мужчина женился на сестре умершей или другой близкой родственнице, оставаясь в ее локальной группе. Отмечалось, что девушки и молодые женщины традиционно работой не обременялись, основная тяжесть всех дел падала на старшее поколение. Мужчина мог иметь несколько жен, обычно, сестер, но для этого надо было иметь выдающиеся качества, такое могли себе позволить вожди и уважаемые воины, имевшие много коней. Кроме жен, в сексуальную жизнь мужчин вносили разнообразие вдовы и разведенки. Их именовали «бижхахн», что можно приблизительно перевести как «использованная женщина». Когда военный отряд возвращался из похода с захваченными трофеями, в деревне устраивался праздник. Во время танца, который назывался Пляской Врага, женщины-бижхахн, раздевшись почти донага, выбирали себе понравившихся мужчин и танцевали с ними. Мужчина обязан был отдать ей часть захваченных трофеев, а заодно переспать с ней.
Женщины имели право пойти в боевой поход вместе с мужчинами, причем не в качестве обслуживающего персонала, а для совершения подвига. Она могла наряду с другими воинами угонять коней и убивать врагов, получая такое же уважение, как и воины-мужчины при свершении аналогичных деяний. Известна апачская женщина – воин Лозен, сестра Викторио, одного из значительных военных вождей, прославившегося особой жестокостью по отношению к белым колонистам. 
Относительно того, позавидовала бы индеанка – скво своей белой подружке, можно узнать из слов женщины из племени черноногих, которая вместе со своим мужем, белым траппером, совершила путешествие в Новую Англию, к родителям мужа. Надо сказать, что положение женщин в племени черноногих было куда хуже женщин апачей. У черноногих муж был вправе жену убить. «Никогда не думала, - сказала она (женщина-скво), - что белые мужчины могут так дурно обращаться со своими женщинами. Черноногие не так жестоки. Я начинаю думать, что белым женщинам живется гораздо тяжелее, чем нам… Им приходится тяжело работать, в то время как у нас много досуга, мы можем отдыхать, ходить в гости или ездить верхом по прекрасной прерии. Конечно, наша жизнь лучше».
Апачи, конечно, не были милыми соседями, но американцы и не собирались соседствовать с апачами, как и с другими индейцами, даже если они не практиковали изуверств. Англо-саксонский менталитет – это уничтожение тех, кому не повезло оказаться в зоне «жизненно-важных интересов». Мирных земледельцев – пуэбло загнали в резервации и отгеноцидили также, как изуверов-апачей. Нет никаких данных о том, что ритуальные изуверства составляли  духовную практику индейцев и имели отношение к воинскому культу. Фильм «Рейд Ульзаны» - пример демонизации противника, когда умело расставленные акценты при общей достоверности повествования оправдываею уничтожение племен и народов. Нам надо помнить о судьбе индейцев и напоминать о них всем народам, оказавшимся в зоне нашей, русской культуры, потому что для англо-саксов мы ничем не отличаемся от индейцев. Они смотрят на нас своими хищными глазами.