Барнаул. Купец Шумихин

Кроме того, что прадед мой, Шумихин  Иван Степанович, был активным прихожанином  старообрядческой церкви в Барнауле, был он купцом, торговавшим по свидетельству 2-й гильдии галантерейными и разными мелочными товарами (1898).

Шумихин  Иван Степанович был женат на Харитинье Осиповне (Иосифовне), в девичестве Волковой. Она была домохозяйкой. Управляла домом. Детей было много. Старшая – Мария, потом – Александра, далее – Елена (моя бабушка). Две сестры умели в подростковом возрасте, одну из них звали Физой (Анфисой). Был брат, Виктор.

Виктор ездил с отцом  на Алтай, скупали там скот, перегоняли в город Барнаул. Однажды Виктор провалился под лёд, умер.

На одном из барнаульских туристических сайтов нашла следующие описания:
«С приходом в упадок и окончательным закрытием в 1893 году сереброплавильного завода, который можно без преувеличения назвать градообразующим предприятием, барнаульцам пришлось искать новые источники дохода. И они их нашли. Барнаул становится торговым, купеческим городом, параллельно развивается мануфактурное производство, в частности кожевенное, овчинно-шубное, пимокатное, пивоваренное. Именно во второй половине 19 – начале 20 века, как грибы после дождя, открываются новые магазины, строятся добротные, красивые купеческие дома с изящной фигурной кладкой из красного кирпича. Растет и крепнет новый купеческий Барнаул…».

У Барнаула интереснейшая история, и очень бы мечталось посетить сей город, покопаться в архивах, но, думаю, мне уже не суждено это сделать…

С туристического сайта: «…В историческом центре города, строили свои особняки и торговые центры богатейшие купцы и промышленники Барнаула: Морозовы, Суховы, Смирновы. Многие из добротных двухэтажных купеческих домов избежали печальной участи деревянного Барнаула, почти полностью погибшего в большом пожаре 1917 года, и мы по сей день можем любоваться на ул. Толстого лучшими образцами архитектуры минувших веков…»

История Барнаула хранит воспоминания о великом пожаре, который случился в мае 1917 года. Он уничтожил огромную часть деревянного Барнаула.

Иван Степанович много лет строил большой двухэтажный дом.

Отец мой, Михаил Павлович Храпов, вспоминает: «Вкладывали деньги на паях. В канатный завод, свечной завод, мыловаренный… Кони были выездные. Дед  построил квадратный дом многоэтажный, на целый квартал. В ограде – флигель…».

По воспоминаниям Августы Павловны: «Дом этот, двухэтажный, строили долго. Мама, Елена Ивановна, помнила, как он строился, как ставили перегородки… В мае 1917 года в Барнауле был сильнейший пожар, сгорело много домов. Я помню, как запрягли лошадь в телегу, посадили всех детей, увезли за город. Долго жили там с кем-то. Недалеко была деревня, где жила родня отца, там и жили. Вернулись – дом не сгорел, отстояли. Укрывали стены, двери, накладывали  мокрые кошмы… Краска на доме облупилась, пошла пузырями, образовались подпалины. После пожара тем, у кого сгорели дома, дали от государства большие ссуды, а тем, у кого дома уцелели, не дали ничего. И семья очень жалела, что не дали, говорили: «лучше бы дом сгорел!»…

Рассказ отца: «После революции в доме Шумихиных жил комиссар. Беда – красноармейцы скандалили, грызли друг друга, дрались. При советской власти вышло объявление – сдать всё в пользу государства. Был позолочённый-посеребрённый сервиз, ложки-вилки – всё сдали государству. Практически, нас ограбили. Предложили деду - напиши расписку, что отказываешься от этого дома. Так домовладелец стал дворником. Жил во флигеле…».

О предприимчивости и бережливости купеческих родов немало сохранилось рассказов. Как поведала мне тётя моя, Августа Павловна Храпова, внучка Шумихина  Ивана Степановича: «У мамы было две двоюродных сестры, Волковы. Девушки хорошие, стремились учиться. Поехали в Томск, учились в мединституте. Бедность, революция приучали к бережливости. Купят новые чулки, и, новые (!) – чинят, пришивают подошвы, чтобы долго не изнашивались. Одна обшила часы на цепочке. Получилось в виде мешочка с окошечком, где был циферблат…

Когда пришла революция – мыла не хватало. И решили, несколько человек в группу собрались, варить мыло. В тесто для мыла добавляли сало, соду… Потом из готового теста делали колобки, высушивали…».

Иван Степанович на паях участвовал, как бы сейчас сказали, в разных проектах. Шумихины и Волковы трудились не покладая рук - перегоняли табуны скота для продажи, заготавливали много овощей.
 
По рассказам  тёти моей, Августы Павловны, был у Шумихиных очень хороший погреб. Однажды наросло много свежих огурцов, а в погребе стояла бочка солёных, отличных, с укропом, приправами, хрустящих, аппетитных. В погребе овощи не перемерзали, хорошо хранились. И Елена, тогда незамужняя, предложила – давайте я буду продавать на базаре огурцы.

Набирала миску солёных огурцов, уходила на рынок. Люди охотно покупали.

Однажды встретила на рынке свою будущую свекровь Августу Васильевну Храпову (Красносельскую). Это была нарядная элегантная дама, в кружевной накидке. Она сказала:
- Ой, девочка, какие хорошие огурцы!

Елена училась в приходской школе, до революции. Потом в гимназии. Помнила хорошо, как классная дама сидела на занятиях, на уроках. После революции Елена окончила учительские курсы. В то время была борьба с неграмотностью. Набирали девушек на курсы.

Елена Ивановна была грамотной, знала в совершенстве немецкий язык, почерк был хороший. После окончания курсов её направили в Новосибирск, для работы с подростками, должна была обучать грамоте. Работала в школе учителем. Там и встретилась с будущим мужем.

Картинка из инета.