Буквы и цифры

                Подарок для единственной. Евы Браун
     Нисколько не сомневаясь во всеобъемлющей тупости, окончательно превратившей все население Третьей планеты в мхи и лишайники эры всеобщего потребления друг друга, когда фоточке - лайк, френду - респект, русскому - х...й через плечо, москвичу - жир и бациллы, дабы чего не вышло, янки - призрачное мировое господство, шайтану - бороду, бабе - цветы, детям - мороженое, ну, а мне, мудиле грешному, вселенскую скорбь и вновь убитую надежду на иллюзорное понимание хотя бы процентов пяти моих сраных литературных экзерсисов, проиллюстрированных картинками, кои не имеют вообще никакого отношения ни к чему, да и странно было бы, если бы имели : какой нормальный человек будет искать картинку, не имеющую смысла, часами и сутками, отчего при огромном выборе он использует, тупо и почти постоянно, пару фильмов и одну анимацию, для чего он, гад, захомутывающий смыслы, не называет вещи своими именами, не определится с предпочтениями и политицкой позицией ( в раше - чаще раком, но иногда боком, примерно, как Навальный, Лимонов и мертвый Немцов, их не е...т, а они все равно подмахивают ), не станет, в конце концов, доступным пониманию говноблогером Носиком или журналистом Несмияном - Пархоменкой ? А оттого, лошадки, читающие эту чепуху, что неохота.
     - Это чиво таковское ?
     Лопоухий солдат Иван Чонкин задумчиво колупал пальцем притащенную Плечевым " штукенцию ", тот прямо с порога так и заявил, мол, так и так, е...ся в сраку, нашел чота непонятное, не иначе - штукенция.
     - Говорю же : штукенция, - прокашлялся Плечевой, застенчиво поглядывая на голые ноги Нюры, высунувшиеся из печки, повозившиеся немного и успокоившиеся левее закопченного солдатского котелка. - А она чево ?
     Он мотнул головой, как лошадь, показывая на ноги. Чонкин засмеялся :
     - А это я ее вместе с Борькой приговорил.
     Плечевой вскрикнул и, пригнувшись, попытался сбежать от столь дерзкого и решительного человека, кем непременно и являлся Чонкин, раз уж он приговорил и Нюру, почтальонку из села " Красное ", где отродясь не бывало никакой Советской власти, и Борьку, кабана в вельветовом пиджаке со значком " Ворошиловский стрелок " и наколотым профилем председателя Ульянова на Нонне Мордюковой, что спускалась с предплечья на кисть.
     - Стой, сука, - ухватил солдат и дезертир Плечевого за волосы, подтягивая к себе. Вынул опасную бритву и отрезал товарищу левое ухо. Это, кстати, сплагиатит позднее Тарантино, только у Квентина мистер Блондин орет в ухо какую - то хрень, а Чонкин, вспомнив Гвен Стефани, Диту фон Тиз и говенного дурачка Загорского, выбросил ухо на х...й.
     - Ты зачем мне ухо отрезал ? - Через час спрашивал пьяный Плечевой, обнимая пропотевшую рубашку Чонкина за пройму.
     - А за глупость твою и поспешность, - словоохотливо отвечал разрумянившийся солдат, лаская Нюру алчным взором, даря ей лобзания сна, бля. - Ты ж тупой. Это, - засмеялся Чонкин, - как с двумя кусками говна : Потупчик и Шараповой. Вот они, суки рваные и падаль, неразрывно связаны с еврейско - фашистским " Первым " каналом, тока одна негативно, а другая - позитивно, ладно, хоть, у еврейки хватило ума не позориться дальше, а тварь из Флориды продолжает в говне купаться. Странно, да ?
     - Угу, - подтвердил Плечевой, твердой рукой набуровливая самогону в граненый стакан.
     - Так и ты, - продолжал солдат, покуривая " Дели ", - не понял ни хера симбиоза Нюры и Борьки, не выяснил приговору, а сразу ломиться начал. Ничо, - ухмыльнулся Чонкин, отхватывая и второе ухо, - теперь навек запомнишь, что нет и никогда не было в соцсетях человеческих лиц, а из ушей - холодец вумат. Можно Урганта с дружками накормить, к примеру, или Троицкого, или Витухновскую, также идиотско - симбиотически, как и все здесь говенно, соединенных незримыми ниточками в картину полнейшей безысходности, тоски и скуки, с какого - то перепугу называемых уродами играми разума, хотя они являются всего лишь калом.
     Чонкин встал, пригласил жестом Плечевого и прописал славного подсрачника со святыми и простыми словами :
      - Пиз...й, тварь.
      На этом история и закончилась. А автор пошел блевать, от одного только воспоминания о большом, очень большом теннисе уё....ной овцы и потаскухи, подстелившейся под эдакое говно, " Первый " канал, или неудачно воплотившей написанную гораздо позже для Бэйли Джей и Тары Эмори сказочку  " Что тебе под силу выбирай ", и тогда расклады совершенно иные, и автор туп, подл и жесток, но он - автор целой Вселенной, вобравшей в четыре стены целую жизнь и любимых, придуманных из нолей и единиц ради счастья всех людей доброй воли.