В тихом омуте

Виктор Матюк

В тихом омуте

В тихом омуте можно встретить тронутых, словно в дороге пару гнедых,
На бумагу легко ложится стих, где с помощью рифм мы ищем сходство
Между бесшабашностью и благородством! Вестимо, писать надо торопливо,
Чтобы грядущее диво не смыло во время прилива девятибалльной волной,
Вот-вот нагрянет ветер штормовой и в миг любой буря разразится за кормой!
Здесь край земли, нам бы не помешали поводыри, мысли мои, как корабли,
В ржавчине и в пыли, их не видно из-за цветущей бахромы! Увы! Серость вокруг,
И только зловещий звук визжащей сирены напоминает о возникшей проблеме,
Фразы крылатые горят в огне заката, чтобы вновь напомнить о себе когда-то,
Хоть бери и затыкай уши ватой, дабы не слушать мысли свои в холод лютый,
Они  и голые и необутые, но не все! Некоторые привыкли ходить босиком по росе!
Без чулок и шалей, без стёганых фуфаек ухари входят в покои молодых хозяек с видом всезнаек,
Но наяву тут же вылетают со свистом в трубу, ищут твёрдую почву под ногами,
Цепляются за простенки сапогами и за двери двумя руками, но не могут удержаться,
Как бы в пропасть им не сорваться? Хочется быть спокойным и выглядеть достойно
Даже во время ужасной бойни! Трагедия народа продолжается почти три года,
Кто-то достойно исполняет сыновний долг, а кто-то никак не возьмёт в толк:
Почему ему не дано постичь, как надобно жить и любить? В тихом околотке
На пол упал гранёный стакан, доверху заполненный палёной водкой, его уронил пацан,
После такого несчастья полночи бушевали на улице жуткие страсти, не в нашей власти
Делить будничную жизнь на разновеликие части, горькое похмелье порождает безделье!
Та же пьянка, та же гулянка, но только с утра, здесь такая дыра, что если бы не бутыль вина,
Можно сойти с ума! Нет душевного тепла, сирень ещё не зацвела, грозовая туча небо заволокла,
Хоть убегай со двора, голову очертя, пока на пятки не села мирская суета! Воздух душный везде,
Так кажется мне, нет в душе покоя, время такое, что без боя не получишь ничего,
Бог равнодушно и безучастно взирает на окружающие райский уголок несчастья,
И только утренние лучи, посланные наземь на исходе ночи, согревают грешную душу,
Бес её давно бы разрушил, но не смог, преградой встал перед ним Всемогущий бог!
Летят фразы крылатые мимо приютившейся на краю тихой заводи соломенной хаты,
Всё забрали жиды пархатые, и вот из-за их пальбы горные отроги моей судьбы совсем не видны!
Увы! Увы! Всё горе из-за тьмы кромешной, она ютится повсеместно, пристанище для грешных,
Сгорбленных под ношей крестной, дарит радость людям безызвестным, ворам и проституткам,
Водителю маршрутки, всем, кто не сеет и не пашет, но живёт краше, чем мы! Лучшие умы страны
Ничего не придумали, ничего не изобрели, иным путём следом за картавым Володей пошли
И вот до самого дна глубокой бездны едва доползли, у её ног теперь и мы коротаем ночи и дни!
Раб земли удосужился собрать отрепья свои и должен в ночи уйти,
Смотри не проспи тот благодатный миг, когда один из двоих покинет этот ад,
Никто за ним не будет стенать и за окраину села не станет провожать! Соседи промолчат,
И только Господь на долгие скитания благословит состарившуюся безвременно плоть!
В этот миг погасший лик в тихом омуте увидит тщеславный старик, солнце выглянет из-за туч,
Его первый луч коснётся морщинистого чела, над ухом прожужжит ранняя пчела,
Она тоже ждала, когда в благодатные места ворвётся весна и дождалась, но на этот раз
Медленно уходит затмение, всему виной воображение человека того,
Чьё естество и вправду грешно! Склоки и прочие пороки, как талая вода уходят в песок,
На шее болтается святой образок, на нём изображен Всемогущий бог, он меняет жизненный слог,
Если бы я мог: лежать и плевать в потолок, то есть жить без забот, встречал бы каждый восход,
А так с вечера и до утра стою на коленях у алтаря, иногда присяду у костра, поговорю с теми,
Кто рядом, не по теме, а о мирских проблемах! Невдалеке шумит река и громыхает омут,
В них люди часто тонут, родственники кричат и стонут, туман стоит на реке, иконка - в руке,
А в голове - пустота, нет ни огня, ни дыма от костра! Вот воду вскипячу, гайки себе закручу,
И мимоходом пройду мимо разношерстной толпы, там ни у кого нет золотистой парчи,
Отголоски вечерней суеты невдалеке прилегли, голову спрятали в кусты, их ноги видны
Для редких прохожих! Похоже, что во всей округе алтари приоткрыли в эту ночь двери свои,
Чтобы небесный свет сиял до зари, а блаженные мысли твои, наконец-то, дошли до небес,
И молитвы сняли бы непомерный стресс с горемычной души, пусть она продолжает свой полёт,
Пока её Господь к себе на вечный покой не призовёт! Авось, кончится затмение,
И моё воображение новый мир создаст, кованое стужей серебро тут же уйдёт на самое дно,
Но на земле останется безликое естество, пока живо оно, вокруг него бурлит страстей река,
Солнце изредка затмевают грозовые облака, душа моя раскрыта настежь, впереди успех,
Но под тужуркой прячется огромная брешь! Там много обид, есть даже смертный стыд,
Но совесть до сих пор, как рыба в том омуте молчит, не мычит и не телится,
В это время над водной гладью сизый туман клубится и волнами стелется!
Мне же не верится, что в омуте девичьих глаз страсть размахивает мечом своим,
Не даёт слова сказать даже святым, обливает их потом ледяным, вкусивший её власть,
Готов вместе с ней в ад упасть, только бы никому не отдать даже малую часть!
У неё есть черта дурная, из-за неё бросаю её, хотя в ней души не чаю, считал и считаю,
Что рядом с ней о горе и всех бедах сразу забываю, она, как дикий ветер в безлюдном поле,
Стоит ли говорить о своей судьбе и доле, не съевши вместе с ней пуд соли?
Помимо воли бреду следом за ними, куда угодно, моё реноме живёт свободно,
«Боже правый, откуда тянется след кровавый?» -
Возглас лебединый раздался с колокольни старинной,
Но исчез он в миг единый за высокой плотиной! Меняются картины бытия,
Но неизменной остаётся стезя, свернуть с неё никак нельзя, в такой час
Хочется, чтобы Господь к себе приблизил нас! Его зычный глас останавливал нас уже не раз
На заповедной меже, на дальнем рубеже никто не вспомнит о стареющем бомже,
Он всю жизнь жил сам по себе, но был благодарен року и судьбе, что они прятались за холмом,
И лишь тогда, когда прогремит гром, напоминали о былой славе, и что желания были не правы,
Они отбились от рук и никого не замечали вокруг, кроме девы одной, но она не стала женой,
Теперь в душе пустой царит повсеместный разбой! Горлицы невдалеке воркуют,
Они ликуют, и не вспоминают всуе о чужой тоске, жизнь бродяги весит на волоске,
Тяжко вдвойне, оставшись наедине, новый мир в своих воображениях заново воссоздавать,
И вместе с молодыми голубками семью образовывать! Точно так сопровождают тьма и мрак
Толпу ночных гуляк, хочется к знакомой деве в гости зайти, но как её новое жилище найти?
Поют снегири, сердце бьётся в хилой груди, но ты ничему не рад, потерян под камнем клад,
Его не сдвинуть самому никак! Раб своих утех к концу жизни осознал собственный грех,
Был успех, и нет его, от прежней любви не осталось ничего! Только грешное естество
В укромном уголке притаилось, ему прошлая жизнь намедни вскользь приснилась,
Ничего не изменилась, всё как и прежде, те же мечты, те же надежды! Менялась только одежда!
Вот девушка в платье белом собралась торговать собственным телом, зачем ей души полёт,
Она с кем угодно в койку пойдёт, если её следом за собой позовёт богатый человек,
Русский или грек, лишь время ускорит собственный бег и голову посеребрит пушистый снег!
Пенистый ручей проносится скачками, солнце скрылось за облаками, жизнь идёт по кругу,
И ты вновь возвращаешься в бедную лачугу сам без молоденькой подруги! Согнувши спину,
Подходишь к высоченной осине, переполненный гордыней за сокровенные святыни,
Но в миг единый уходит всё, болит грешное нутро, и что? Не посочувствует тебе никто!
Восхищенья не тая, прислушиваешься к трели молодого соловья, он уселся у ручья,
Ему даль небес видна! Иногда мимо пробегает беда, не далёк день Страшного суда!
Выпьешь стакан водки, сядешь в спасательную лодку, и гребёшь из последних сил
К последнему пристанищу, доплываешь до убежища, а там одна и та пожухлая трава:
Ни куста, ни деревца, никто не промолвит словца! Что тогда? Беда! Беда! Беда!
Должно быть, не стоила так горько с жизнью шутить? Ни слова с хладных уст,
Только тоска и грусть! Они могли во сне присниться, в полушаге остановиться,
А потом войти в душу напролом! Им не писан закон! Опухшие веки всерьёз
Напомнили, что даже на краю земли райские сады давно уже отцвели,
По телу прошла дрожь, что посеешь, то пожнёшь! Где от напастей укрыться?
Где скитальцу остановиться, чтобы с пороками тут же примериться?
Сходить бы к путанам, бывшим звёздам экрана, и утром ранним неспешно уйти,
Собрав все вещи свои в дырявые армейские рюкзаки, коль с ними тебе не по пути!
В глуши, во мраке заточения, в лесных уединениях, роюсь в былых воображениях,
Доведенный до изнеможения, рискую жизнью, отодвигаю как можно дальше тризну,
Не потому что стал капризным, вовсе нет, былой любви простыл едва заметный след!
Камень преткновения прикрыли гордо возвышающиеся невдалеке дивные строения,
Пахнет сеном, время идёт к переменам, приходится гадать, на какую пядь земли вставать,
Чтобы загодя не ошибиться? Будут силы, будем живы,
Авось, мечтам суждено в жизнь воплотиться, но им пока ещё не дано жить праведно и не грешно!
Зажав волю в узду на всю округу, что мочи ору и днём, и ночью, увидев жуткий грех воочию:
«Да видел я всех вас на хую, и потому не сильно ропщу,
Не охаю и не ахаю, легонечко заигрываю со свахою,
Живу между наковальней и плахою, посторонних баб не трахаю, изменяю жизнь на корню,
Стыдно иной раз становится самому, когда всех грешниц посылаю в ****у!»
Концы бросаю в воду, не сразу и не сходу, не зная броду, при всём честном народе лезу в омут,
Авось русалки не тронут, ведь праведники в огне не горят и в воде не тонут, крестятся и стонут,
Ты ни слова не услышишь из хладный уст! О чужих грехах забудь! Их, окликая, от тебя ускользает
Синь такая, что в дрожь тебя тотчас бросает и путы грусти сразу разрывает! Я же тащу пустую суму,
Тяжко жить одному, но больший груз не подниму! Уцелеть смог, хотя в конце дня валился с ног,
Был зряч, но убог, и постоянно искал предлог, чтоб писать попроще, и намного лучше,
Ведь на душе, как в холодном и мокром шалаше: и холодно, и зябко, не согревает тонкое трико,
Ведь до тепла ещё далеко, на дождь мне наплевать,
Никто из местных баб не намерен в девках вековать!
О крышу стучат капли дождевые, раскаты громовые, словно кони хромые
Проносятся по степи с криком диким, топчут чертополох и повилику,
За ним не угнаться, они, как мысли мчатся, в голову уже ударил хмель,
Холодная постель обнажила заветную цель! Где же та заветная щель,
В которой бы началась купель? Метель свищет и хохочет, страсть в пляс пуститься хочет,
Но уже не может, её совесть гложет, душа грехи итожит, но день прожит и хорошо, но дальше что?
Опять предстоит полночи не спать и до блеска оттачивать собственную рукоять,
Но будет ли она прилично торчать? Хочется плакать и громко рыдать,
От зорьки до зорьки стою на высоком пригорке и наблюдаю за всем, но зачем?
Всё – суета! Всё – тлен! Жизнь требует весомых перемен, но рабам не встать с колен!
Их поглощает омут в мутные воды свои, как на свои желания в тот миг не посмотри,
Вблизи или издали, ни одно из них не гарцует, никто не ликует, большинство тоскует!
Куда же исчезло жалкое меньшинство? Где же оно?
Неужто выпрыгнуло в открытое настежь окно?
Плоть дрожит от лютой стужи, зябко внутри, черство снаружи,
Тот, кто богат и сыт, в тёплой комнате спокойно спит и не зудит над ухом,
А тихо бьёт баклуши! Горло сушит, бес прежнюю жизнь на корню рушит,
Горемычное тело то ли дело хватается за больные места, там по два или три синяка!
Мысли с блеском закончили ночную атаку и написали бабам, на передок слабым:
«*** вам в сраку!» Вот доедим консервы, заготовленные ещё Петром первым,
И будем беречь свои нервы, больше станем заботиться о силе Духа, на дворе воет заверюха,
На столе лежит хлеба краюха, закончилась бормотуха, но есть солонина из рёбер,
Рок душу давно уже покоробил, но час ещё не пробил, дабы на шаг отойти от рока и судьбы!
Эх, дороги, пыль да туман, холода, тревоги, ложь и обман, на окраине восточной в час неурочный
Потоки воды проточной ранней весной смоют душевный покой,
Пусть род людской ходит по миру вновь с протянутой рукой! Меркнет свет,
Спичек в доме нет, кромешная тьма вокруг, всё валится из ослабевших рук!
Вот-вот расцветут тюльпаны вокруг нашего балагана, разместившегося на кургане!
Веянье весны, под её влияние попали даже сказочные сны! Они вперёд летят,
Им заказан путь назад, в их уста Господь великие слова вложил, и суть бытия не исказил,
Не буду я, душа грешная моя, тебя аршином измерять, буду рад тебе верой и правдой служить,
Но загодя хочу предупредить: я – не царь природы, да и мои годы давно уже покрылись сединой,
Бог ты мой, вот проулок узкий, город вроде бы русский, но речь чужая в нём,
Пара влюблённых целуется под красным фонарем, как раз под моим окном!
Грех твориться под проливным дождём, я же бьюсь о стену головой и вышибаю дверь ногой,
То спуск, то подъём, дождь капает с покатых крыш, невдалеке шумит камыш, тишь вокруг,
Слышен каждый всплеск и каждый звук, рабом любви был когда-то я, но хула твоя
Остановила её у степного ручья! Там есть омут глубокий для людей одиноких,
Чье творенье? Природы или моего воображения? В глазах своих мелькает много судеб людских,
Их дороги разминутся, стёжки-дорожки разойдутся, но сердца на прощанье улыбнутся,
И слёзы наземь прольются! Нет замысловатее повести, чем повесть о причудах мужской совести!

г. Мариуполь
16 марта 2016 г.
6:22