Жизнь поэта. книга 3я. стр 231-252. продолжение 10

  Мы прилетели самолётом в Алма-Ату 7 ноября. В праздничный день. Кроме того, что было много иллюминаций, был ещё и салют. Город красивый. Лучше сказать, что все города Средней Азии по-своему красивы.
  Нас, туристов из разных республик РСФСР, посадили на поезд, и он стал курсировать по столицам всех пяти среднеазиатских союзных республик: Алма-Ата, Фрунзе Ташкент, Душанбе и Ашхабад. Остановки были ещё в го-родах: Бухара, Самарканд, Фергана и Маргилан.
  Вагоны были все купейные. Жили по четыре человека. В нашем купе была ещё одна семейная пара, тоже из на-шего города  – Раис и Алсу.
  Рае всё  нравилось, с удовольствием ходила вместе с группой на экскурсии, но уставала и часто хандрила. Я не старался спрашивать о причине её хандры, потому, что знал причину,  и старался делать все, чтобы её развеселить.
  В Узбекистане поезд остановился на двое суток, в городке Маргилан. Он относился к Ферганской области Узбекистана. Через  него  проходила железная дорога на линии Андижан — Коканд,  в 9 км к северо-западу от го-рода Фергана — областного центра. Фергана древний центр производства шёлковых тканей Средней Азии. Мы высадились из вагонов и на привокзальной площади ждали автобусы, чтобы поехать на экскурсию в Фергану.
231
  На площади был рынок, где торговали вязаными носками, свитерами, шалями и другими изделиями из овечьей шерсти, арбузы, дыни, фрукты. Прямо тут выпекали в тандыре  – специальной глиняной печи, самсу. Много было лошадей и ослов.
  Недалеко от нас уныло стояла, на коврике, лошадь под седлом, видимо, для того, чтобы желающие фотографировались на ней или рядом с ней.
-Что это за лошадь? –спросил кто-то из группы.
-Лошадь Пржевальского, ответила гид нашей группы, узбечка, которая встретила нас у вагона и сразу представилась, как Гульнара. –Эти лошади занесены в Красную книгу.
  Но она была похожа на лошадь Пржевальского, русского путешественника и писателя, умершего в 1888 году, который описал эту лошадь, также, как я на Гагарина.
  Я посмотрел на Раю, она стояла грустная. Мне захотелось её развеселить. Я подошёл к лошади и громко спросил у стоявших недалеко местных:
-Кто здесь Пржевальский? – никто не откликнулся. Я ещё дважды громко повторил свой вопрос. Молчок.      
  И туристы, и местные глядели на меня. Я посмотрел на Раю, она улыбалась. Видимо, поняла, что  я  сейчас  отмочу хохму.
232
  Я повернулся к лошади и снова громко сказал ей:
-Если здесь нет Пржевальского, тогда я забираю тебя, лошадь. Потому, что я сын Пржевальского, взял лошадь за узду и повёл за собой. Местные загалдели. Ко мне вовсю мочь, на кривых, кавалерийских ногах, нёсся невысокий мужчина, худее меня, с самсой в руках. Бараний жир стекал по его пальцам и губам.
-Эй, что дилаишь? Атпускай лошад!
-Ты кто? Пржевальский? – спросил я.
-Я – Жасур. Это мой лошад.
-Это лошадь Пржевальского, а ты не Пржевальский. Ты- Жасур!
-Лошад мой!
-Граждане туристы  скажите, чья это лошадь? –я посмотрел на гида и подмигнул ей. Она поняла шутку и улыбалась, как и моя Рая.
  Наша группа хором заорала:
-Пржевальского!
-Жасур, я – Пржевальский. Значит, эта лошадь моя! Не веришь, спросим вот у этой вашей узбекской девушки:
-Гульнара, чья это лошадь?
-Пржевальского, сказала она.
  Парень удивлённо смотрел на неё и ничего не понимал. Нас уже стали окружать местные мужики.
-Жасур, но я могу продать тебе эту лошадь за два арбуза и две дыни.
  Гульнара, что-то сказала им по-узбекски и они заржали, как жеребцы, у которых уже не уведут их кобылу.
  Жасур, улыбаясь, подошёл ко мне и протянул руку.
-Шютка, сказал я и пожал его протянутую руку, двумя своими, как принято у них.
-Сфотографируй меня с твоей любовницей. Я поставил кобылу на место и встал рядом.
  Он что-то сказал трём пацанам, лет по двенадцать, тринадцать и они стрелой умчались.
233
  Пока, он фотографировал меня и  желающих, с нашей группы,  и других групп, мальчишки притащили три больших арбуза и четыре дыни.
  Мы ели арбузы и дыни и хохотали. Арбузы и дыни были спелыми и сочными, а его фотографии, которые он продал нам, вечером, когда мы вернулись из Ферганы, по завышенной цене, чем фотографировал других, были серыми и тусклыми, не на глянцевой, а на матовой бумаге.
  Рая, потом, в автобусе, мне сказала:
-Вначале я смеялась, а когда тебя стали окружать мужики, сильно испугалась. Думала, что тебя отметелят.
-Кто не рискует, тот не ест бесплатно арбузы и дыни.
  Подсчитав, позже я убедился, что арбузы и дыни он нам не подарил, а продал,  содрав с нас лишние деньги за фотографии. Восток – дело тонкое!!!
-Ты не вытворяй свои глупые шутки! Здесь не Россия, Восток!
-Восток – дело тонкое и женщины там рабыни. Пока мы здесь, на Востоке, ты будешь моей рабыней. Согласна? -спросил я и обнял её. Мне нравится смотреть на тебя весёлую и радостную и не нравится видеть тебя унылую и грустную, поэтому забудь обо всём и радуйся каждому мгновению жизни.
-Согласна? Но только при условии, что буду первой твоей женой, рабыней. А грусть и тоску попробую прогнать с нашего восточного праздника,–ответила она и при-льнула ко мне. Но ты должен доказать, что стал эмиром Бухары.
  У неё, целую неделю, было хорошее настроение.
  В Фергане нас повезли на ткацкую фабрику. В цехе, куда нас завели, стоял страшный грохот, канонада, в нём работали одни женщины. Как они могли выдерживать такое на протяжении всей смены? Рая сразу побледнела, и я, насильно, вывел её из цеха. По другим цехам мы уже не ходили, а ожидали группу у проходной фабрики.
Вечером недолго гуляли  перед  ужином,  а  затем  нам устроили праздничный
234
ужин с вином и фруктами.
  В Бухаре я доказал, что стал её эмиром.  Сфотографировался на том месте, где он раньше восседал, на его троне. Но это место мне не понравилось. Пока фотографиро-вали –замёрзла жопа. Камни были  холодные, а персидского ковра под задницей, как у эмира, у меня не было.               
  Но Рая, захотела, чтобы у меня была и вторая жена, надо же над кем-то командовать, поэтому сфотографировалась возле трона с Алсу, женой Раиса, с которыми мы жили в одном купе. Но Раис, муж Алсу, категорически отказался, чтобы она стала моей второй женой.         
235
  Мы много и часто фотографировались в разных местах. Фотографий хватило на три альбома. Плохо, что тогда не было цифровых камер. Поэтому фотографии не очень высокого качества. ......................................................            
  Этот снимок был сделан после очередного анекдота, поэтому рты у Алсу и Раи растянуты до ушей.   
  Тёплых дней за всё время нашего путешествия мы так и не видели. Но местные рассказывали, о том, что нам сильно повезло. Если бы мы путешествовали в летнее время, с ума сошли бы от жары. Может, другие и сошли бы, но я к жаре привычен.
236
  Затем мы вновь вернулись в Алма-Ату, сделав на нашем туристическом поезде полный круг. От точки А, до точки А. Сели на поезд в Алма-Ате и приехали в Алма-Ату.
  Это один из последних снимков, на фоне высотной гостиницы, где мы жили перед отлётом домой.
  Затем самолёт доставил нас в Казань, где мы вздохнули с облегчением, потому что в путешествии – хорошо, а дома лучше. Оно было для нас с Раей – последним.
  Следующее путешествие было уже в Москву, через пару лет. На операцию в институт Вишневского.
237
  Поезд пришёл в Казань утром. Я сошёл с него и с одним маленьким чемоданчиком в руках, в котором были мои дорожные вещи и дневник, пошёл пересаживаться на трамвай, идущий на автовокзал, чтобы уехать в Челны.
  Среди прочих машин на вокзале, стояла машина начальника одного из подразделений КамГЭСа, которого я  знал по совместной работе на Татарской атомной станции,  в Камских Полянах. Он, возле машины разговаривал с женщиной.
-Привет Геннадий Семёнович!
-Привет, Иван Игнатьевич!
-Куда собрался, нах Москау?
-Нет, провожаю жену с дочкой в Ставрополь, к тёще.
-А ты куда?
-Только что с поезда. Возвращаюсь из командировки. Из Новой Каховки, под Херсоном. Хотел ехать на автовокзал, чтобы попасть в Челны.
-Могу довезти, если подождёшь сорок минут до прихода поезда жены.
-Хоть два часа. «Волга» лучше, чем автобус, тем более, неизвестно, на какой рейс куплю билеты.
-Тогда жди.
-Я оставлю чемоданчик в машине, пока буду гулять?
-Оставляй!
Я пошёл в магазин, купил бутылку водки, минералку и полкилограмма колбасы.
  Время пролетело быстро. Мы поехали. Выехав из города, я сказал:
-Что, Семёныч, обмоем нашу встречу и мой приезд?
-Ты прочитал мои мысли. А я только хотел предложить тебе обмыть временную мою свободу.
-Обмоем и то и другое. Времени у нас достаточно.
-Коля, прижмись к лесочку.
  Я достал купленное в магазине.
-Твою пока не будем открывать. У меня, открытая, почти, полная.
238
  Мы пили и говорили о работе, строительстве атомной станции. Затем перешли на политику. А о чём ещё говорить мужикам в отсутствии женщин? Или о них, или о спорте или о работе и политике. Женщинам проще. У них тема одна – сплетни, но обзор шире: от моды до не пришедших вовремя критических дней, своих или подруг.
Кто из нас быстрее пьянел – не знаю. Мне казалось, что он, а ему, видимо, казалось, что я. А точнее, мы уже оба не соображали. Я сейчас не помню, чья это была инициатива, моя или его взять третью бутылку. Как меня выгружал у подъезда и тащил до лифта, а затем до двери квартиры,  водитель Николай, я тоже не помню.
  Следующий день был кошмарным. Голова расскалывалась. Тошнило. Слабость. Рая из-за меня не пошла на работу. Затем принесла бутылку и стала меня лечить.
Когда я уже немного отошёл, она спросила:
-С кем ты вчера так нажрался?
-С знакомым по работе. Он подвёз до Челнов.
-А где твои вещи?
-Какие вещи?
-Чемоданчик, с которым ты уезжал?
-Дома, где-то.
-Тебя вчера втащили пьяного в квартиру без вещей.
  Слава богу, подумал я, иначе Рая, разбирая вещи, наткнулась бы на дневник и могла прочитать его, пока я был «никакой».
-Значит, чемоданчик остался в машине. Выйду на работу, заберу.
  Но, Николая, водителя, Геннадия Семёновича, я не смог поймать целую неделю. А затем, когда встретил, он сказал, что  привозил  чемоданчик,  дня  через  три,  после той пьянки,  ко мне домой. Дома никого не было и  он  отдал соседям, чтобы передали мне. Но все соседи сказали, что никто ничего им не передавал. Значит, его потерял, гад, Николай. Прощай недочитанный дневник!!!
239
  4 марта 1986 года Раю положили на операцию, а  25 марта заменили два её клапана: митральный и аортальный, на искусственные японские. Стоимостью - 67 тысяч рублей или 100 тысяч долларов (курс к 1 доллару, в то время был – 66 копеек).
  Нам операция обошлась в две бутылки армянского коньяка и четыре коробки шоколадных конфет для медперсонала. Это при плохом социализме.
  При хорошем капитализме моему знакомому, в 2005 году, делали операцию в прямой кишке, убирали полипы, и ему пришлось выложить семь тысяч рублей, при его пенсии в 2440.
  Я не знаю, сколько полипов вытащили ему из жопы, но у него, после этого наступила полная жопа. Отдать три своих месячных пенсии за пустяковую операцию?!  Разве это не Ельцинский грабёж? Хер ему, алкашу долбанному, туда, куда залезали врачи, делая операцию моему знакомому, а  не царствие небесное! Сколько же людей умерло и умирает, не имея денег на операции???
  Сейчас кругом одно жульё, бандиты и рэкетиры.
  Вот случай, произошедший с моим знакомым, с которым мы раньше дружили. Хоть мы и друзья, но у меня дверь одинарная деревянная, а у него двойная железная. И ещё у него есть бронежилет. Потому, что он – богат, а я – беден. Он тоже моего возраста. Но он успел наворовать, а я не успел, всё думал, что она наша родная советская власть вернётся, и мы снова станем жить по-справедливому, а не по понятиям. А она возьми, да и не вернись!
  Значит, приходит ко мне Петрович с бутылкой водки, коньяк он не любит. Выпили мы по паре рюмок, и он стал рассказывать:
  Вечер. Ждал. Смотрел на  часы. Мечтал:  Придёт  красивая, молодая, белокурая, с длинными ногами. Везу её в ресторан. Там, глядя на неё, все  завидуют. Мы  ужинаем. Слушаем музыку. Танцуем. Затем я привожу её  на  лимузине домой.
240
Пьяными ездить за рулём, нам, богатым, не возбраняется. Раздеваю. И тут начинается…
  Смотрю на часы. С часами непонятно. То спешат, то отстают. Поставил песочные. Каждый цикл – 10 минут, пока не высыплется песок. Переворачиваешь, начинается новый цикл.
  Прошёл цикл, то есть 10 минут. Песок кончился.
  Перевернул часы. Затем второй раз. Потом ещё.
  Потом я запутался. Песок в часах сыпался, как у стариков из задницы. Но я тоже старик. Значит, это про меня. Или обо мне.
  Значит, она не придёт! Нашла помоложе. Или побогаче?
  А ведь мы собирались в лучший  ресторан. Я  ей  подбросил 10 штук на вечернее платье.
  Плюнул на неё. Нет не на неё, а на песочные часы.
  Они не отреагировали. Вытер. Иначе завтра нужно будет отмывать плевок. Лишняя трата времени.
  Захотелось выпить и перекусить. Дома – шаром покати.
  Я же рассчитывал на ресторан.
  Пошёл в магазин.
  Взял водку. Коньяк пахнет клопами и от него всю ночь будет торчать – колом. А я – один. Положить некуда.
  Взял пельмени, но их надо варить. Бросил на полку.
  Приглянулись красивые упаковки с ветчиной и сыром.
  Взял и ту и другую. Взял лимон, минералку и хлеб.
  Встречный ветер вышибал сопли и слёзы. Я их глотал. Нет, не сопли. Сопли я доверил платку. Он любит всякие мерзости. А слёзы – часть неоконченной повести о любви, хотя солёные.
  У подъезда встретил рыжий кот.  Большой.  Сильный. Агрессивный. Голодный. Он сразу учуял добычу - ветчину. Его рыжая  шерсть, точно как  у  Чубайса,  встала  дыбом, а он встал у дверей, как швейцар, скорее всего, как рэкетир. Бандит.
241
  Его зелёные, горящие глаза были направлены на меня, как дула двух пистолетов марки «Кольт», 48го калибра, из очередного глупого американского боевика.
-Пусти! Я пройду! Мне надо домой!
-Жратву!
-Я тебе ничего не должен!
-Ты уже мой должник, потому, что я хочу жрать! Купить жратву у меня денег нет. Да и никто не продаст коту. А в магазине не стыришь. Там продавщицы злее, чем наш дворовый пёс Жмурик
-Отвяжись! Я сказал, ничего не получишь!
-Свои когти я точу о деревья. Они – очень острые. А твои яйца защищают тонкие, фирменные джинсы. Шансы не равные. А ты, старый  козёл,  так  любишь  девочек.
Молоденьких.
-Сам козёл! Котяра! Живая мышеловка! Пусти!
-Я мышей не ловлю! Их, воры из ЖКХ всех перетравили. Купят яда на 10 рублей, а списывают 10 тысяч.
-Здесь ты прав! Я с тобой согласен.
-Ах, как пахнет ветчиной! Гони, гони, раскошеливайся, старый козёл!
-Будешь хамить, ничего не получишь!
-Просить я не умею. Я не нищий.
-Чёрт с тобой дам, а то уже замёрз. В упаковках нарезано кусочками. Тебе ветчины или сыра?
-Я не подлая мышь, чтобы  жрать  сыр. Хотя,  давай  и колбасу и сыр. Сыр любит подружка.
-На, подавись! Только не забудь отдать ей сыр и поздравить её с 8-м марта, а то она не будет тебя любить!
-Хорошо, выкладывай!
-Теперь пропусти!
-Иди! И знай! Коты не давятся. Давятся  люди,  потому, что жадные. И ещё! Я своей суке, то есть кошке, не дам ни  ветчины,  ни  сыра.  Не  то,  что  ты,  отваливаешь
242
шлюхам по десять штук, а они тебя кидают. Я свою трахал бесплатно и буду трахать бесплатно, как и раньше.
-Как, поясни!
-Подхожу и спрашиваю: -Да или нет? Если да, то сразу садится и поднимает хвост. Если нет, то получает по морде, также садится и поднимает хвост. А твоя киска сегодня ведь не пришла, верно? Красивая сучка! Я её видел. Ты выгуливал её в своём шикарном автомобиле, у которого я обосал три колеса. Метил свою территорию.
-Ну, и подлец же ты! А я всё думал, почему так воняет кошачьими саками. Какие же выводы ты сделал после этого?
-Вывод один. Не покупай бабам цветы, если они не дают. А если дают, всё равно не покупай. Бей по морде! Они все мазохистки. Чем больше бьёшь, тем больше любят. Катать баб на машинах можно. Но бензин пусть покупают они. И ещё! Очень прошу тебя, не выбрасывай в окно использованные презервативы. Во первых это не культурно и по;шло. А во вторых, моя краля, Мурка, пыталась один из них натянуть на мой. То, что он большой для моего пениса, это полбеды. Беда в другом. Откуда мне знать, у тебя есть сифилис или ВИЧ, или нет?
-Хорошо, больше не буду выбрасывать презервативы, хотя я вполне здоров.
-Проходи! Хотя, стой! Дай ещё ветчины и сыра! А то я после очередной, шальной е…..ли, с двумя облезлыми кошками очень, очень, очень проголодался. Знай! Один кошачий половой акт, для кота равен, выгрузке одного трёхтонного грузовика с песком, вручную. Пока, друг!
-Пока, котяра!
  Вот такое приключилось с моим богатым знакомым Петровичем. Ох, и надоело ему ходить в бронежилете!
  Так, вот! Нам операция обошлась в две бутылки армянского коньяка и четыре коробки шоколадных конфет для медперсонала. Это при плохом то социализме.
243
Когда я на вторые сутки, после операции, зашёл в трёхместную палату, с туалетом и ванной, то увидел Раю сильно осунувшейся. Вот так она выглядела:            
  Она сидела на кровати и держала в руках специальную верёвку, привязанную к спинке кровати. Было такое впечатление, что она,  как Емеля-дурачёк, но только не на печи, а на собственной кровати куда-то едет и управляет кровать вожжами.
-Привет, дорогая! Куда поехала?
-Домой, в Челны! Поедешь со мной?
-Если возьмёшь, поеду.
-Садись! Только осторожно и меня не обнимай!
-Если, шутишь, значит, всё нормально. Почему ты сидишь, а не лежишь?
-Видишь, что заставляют делать врачи. Нужно разрабатывать организм. Ты пришёл вовремя. Сейчас поведёшь меня в туалет.
-Что уже можно вставать?
-Не можно, а нужно. Иначе может случиться застой в лёгких и тогда пипец. Ну, что, пойдём в туалет?
  Я довёл её до туалета.
-Ты так и будешь стоять, пока я буду сидеть на унитазе?
244
-Но?
-Выйди. Постой за дверью. Я позову.
  Потом она рассказывала, что операцию ей делали  девять с половиной часов. Конечно, она ничего не помнит. Об этом ей сказали врачи, когда она очухалась. Её почти сразу, на вторые сутки, перевели из реанимации в палату.
  Неделю я был с ней, а затем уехал к детям. Да и работать уже было пора.
  Ровно через месяц 25 апреля Раю – выписали и мы поездом, поехали домой. Лететь самолётом врачи не рекомендовали. Большая нагрузка на ещё не окрепшее сердце.
  Выглядела она уже намного лучше. В сердце ещё были боли, но уже другие, заживающей раны от хирургического вмешательства.
-Перед тем, как начать операцию, когда я ещё не была под наркозом, один из врачей, а мне делали операцию их трое, спросил:
-Ты любишь кого-нибудь?
-Мужа и детей.
-Муж и дети не в счёт.
-Любовника у меня нет.
245
-Любить можно не только мужа или любовника, а кого-то ещё, кто на тебя не обращает внимания. Так называемая безответная любовь, у тебя есть такой?
-Такого нет.
-А жаль! А то бы мы, заодно, вырезали и чувство твоей неразделенной любви, к тому типу, - и он захохотал.
  Её здоровье улучшалось с каждым днём. На следующий год мы уже бегали, лёгкой трусцой в сквере, рядом с нашим домом.
  В мире было неспокойно. Особенно взбесилась братская нам Польша. Её «Солидарность». Потихоньку и у нас в стране начались разброд и шатания. Горбачев, 11 марта 1985 года, вставший у руля огромного корабля СССР – повёл его на подводные рифы, чтобы впоследствии утопить, за звание лауреата нобелевской премии.
  Рая прожила после операции ровно три года. День в день. 25 марта 1989 года она умерла в возрасте 42 лет. Оторвался тромб и закрыл лёгочную артерию.
  До её смерти, я похоронил мать и отца, а после неё брата и сестру, как хоронили их, я помню. А как хоронили жену – нет. Я не видел никого, кто был на кладбище, кроме своих детей. Дочери тогда было – 22, а сыну – 16.
  Перед самой операций она снова спросила меня:
-Ты не бросишь детей?
-Я могу дать тебе тысячу обещаний и брошу, погнавшись за юбкой. Или не давать обещания, но не бросать их.
-Всё-таки мне будет спокойнее, если ты дашь обещание.
-Ты же знаешь, что не брошу. А если хочешь услышать слова, повторю – не брошу!
-Ты был всегда хорошим отцом. Я всегда надеялась на тебя. Думаю, и дальше останешься таким же. Погуляешь на их свадьбах.
-Мы вместе с тобой будем гулять на их свадьбах.
-Дай то бог! Но мне, кажется, я не доживу.
-Доживёшь! И ещё внуков будешь нянчить и женить.
246
  По кавказскому обычаю я отпустил бороду и, как и положено, целый год ходил с бородой. Так мы и сфотографировались вместе. Папа, дочь и сын.      
  После смерти, Рая часто снилась мне. Иногда по два-три раза за ночь.
То весной, с поющими соловьями,то грустной и задумчивой,
      Примечание: короткие страницы потому, что
     из книги не перенесены фотографии.
247
то весёлой и улыбающейся.
  Лира бросила меня и больше не прилетала. Ни бабочкой, ни стрекозой, ни даже мухой, как было однажды, и я её за это отругал. А тут она вдруг вспомнила обо мне и заявилась божьей коровкой.             
-Откуда ты прилетела?
-С неба. Я же божья коровка.
-А почему жёлтая?
-Жёлтый цвет, цвет расставания и печали.
-Цвет печали – чёрный.
-Я могла прилететь к тебе и чёрной, но этот  цвет  слишком мрачный,
248
а ты тоскуешь и печалишься. Посмотри в мои глаза. В них тоже грусть. Тебе нужно немного развеется. Сочини стих о ней.
-О ком?
-Не о Людмиле же! Её сейчас ты выбросил из головы, и всё время думаешь о Рае. Но она ушла навсегда. Мир вечен, а существа в нём – не вечны. Люди те же существа, только разумные. Ты тоже когда-то покинешь этот мир и уйдёшь в мир иной, загробный. Если верить ангелам, с которыми я встречалась  (среди них тоже есть поэты), то ты, может быть, встретишься со своей Раей. Но это будет зависеть только от неё. Захочет она этого или нет? Душа её, к тому времени уже очистится от дерьма, а твоя появится там, увешанная сплошными пороками. Если ты хочешь там с ней встретиться, начинай очищаться сейчас.
-Молиться?
-И молиться тоже. Но это не главное. Помолившись, ты тут же снова можешь начать сквернословить, пить горькую и блудить. Постарайся лучше не добавлять к старым грехам – новые. И возьмись снова за творчество. Ты давно не сочинял. Попробуй сочинить стих о Рае.
  Рая мигом появилась вместе со своим ангелом хранителем и сказала:
249
  Попробуй, сочини, Вано! А то ты всё время сочинял стихи о ней, Людмиле. Сочини что-нибудь и для меня.
-У меня нет вдохновения.
  Лира тут же вмешалась и сказала:
-Я не стану его вливать поцелуями. Когда ты, милый, был юным, мне было приятно целоваться с тобой, а сейчас мне больше по душе – молодые. Сочиняй сам. Опыт у тебя есть. Пока! Я полетела. К молодому поэту.
  Раньше такое стихотворение я сочинял за десять минут, а на это у меня ушло два дня. И то оно мне не очень понравилось. Когда уйдут противные тоска и печаль и придёт милое вдохновение, то я сочиню хорошее стихотворение о тебе – Рая. Вот, то, что есть.
Как птицы в небо улетают,
Не оставляя даже след
И в синем небе быстро тают,
Исчезли птицы. Птиц уж – нет!
Вот так ты птицей улетела
И не вернёшься больше вновь,
Со мною жить не захотела,
А ведь была у нас любовь!
И я один теперь остался,
С тобою мы навеки врозь,
Мороз меня согреть старался,
Напрасно, милый, не морозь!
Твои объятья ведь не греют,
От них, то холод, то туман,
От них, как в бане – не потеют,
Твои объятья - лишь обман!
Ты улетела белой птицей,
В ту голубую неба синь,
А мне теперь совсем не спится,
Вернись или навеки сгинь!
Но ты не хочешь возвращаться,
Тогда меня ты отпусти,
Чтоб нам глазами не встречаться,
250
Коль обижал тебя, прости!
Когда лежу, сомкнувши очи,
Вдруг ты опять передо мной,
И я опять без сна полночи,
Любуюсь юною тобой.
Иль бродим мы по травам росным,
И луговые рвём цветы,
Или бежим по тропкам кроссным,
Я впереди, а сзади ты.
Тебя любил не так, как надо,
Быть может, вовсе не любил,
Была тому одна преграда,
Сейчас о ней я позабыл.
И если б начать всё сначала,
Тебя бы я боготворил,
Тогда душа моя кричала,
Другую я тогда любил.
Сейчас я, будто раздвоился,
Своё я сердце разделил,
Я, видно, на двоих молился
И вас двоих тогда любил.
Теперь со мною ты рассталась,
И птицей улетела вдаль,
Но в моей памяти осталась
Вся ты! Тоска, да и печаль.
251
  Рая наблюдала за мной из-за облаков. Внизу плескалось море. Природа была живописной. Может быть, она уже была в Раю. Но мне она об этом не сказала. Если там действительно есть Ад и Рай, и если она уже в Раю, то я тоже хочу попасть туда. Надо очищаться от грехов, как говорила Лира, в образе божьей коровки.
-Написал?
-Написал?
-Тогда прочитай?
  Я прочитал ей стихотворение.
-Мне понравилось. Здесь ты не врал. Становишься искренним. Помнишь, ещё, будучи живой, я говорила тебе, что ты разговариваешь во сне с Людой и говоришь ей о своей любви к ней.
-Это уже всё в прошлом.
-Я тоже уже в прошлом. Наконец то, ты раздвоился. Теперь определись, кого ты больше любил тогда и кого сейчас?
-Это сейчас не имеет значения. Ни тебя, ни Людмилы нет! Ты на небе, а она неизвестно где.
-Но у тебя есть её адрес. Ты же переписывался с ней. Я однажды нашла её письмо в книге, которую ты в спешке забыл взять с собой на работу. Письмо я прочла. Но тебе ничего не сказала. Знаешь же, что я не любила ссоры. В том письме она писала, что тоже любит тебя. Сейчас тебя ничего не держит. Можете договориться и жить вместе. Главное не бросайте детей. Ты наших детей, а она своего сына.
-У меня нет сейчас её адреса. Я ещё до твоей смерти перестал получать от неё письма. В стране творится чёрте что.
-Не падай духом! Всё нормализуется. Можно я буду приходить к тебе по ночам?
-Почему ты спрашиваешь разрешения? Ты приходишь и без него.
-Но так будет лучше. А ты рад мне, когда я прихожу?
252
Продолжение 11 следует.
мой сайт:
www.kapczov-stihi.ru