Ненависть

Я раздраженно ходила по комнате из угла в угол, то и дело натыкаясь на восковые фигуры, расставленные по всей комнате. Моя бы воля, сломала бы их  все в чертову крошку и подожгла бы, но мне было нельзя. За мной все время наблюдали и я могла лишь внутри кипеть от негодования, изредка вымещая ярость на фигурах.
Я никогда не понимала какого черта меня запирают в тесной душной комнате.  Куда как проще дать мне выйти и может быть даже никогда не вернуться: так всем было бы проще. Но нет, меня никуда не отпускали  и лишь восковые сиатуи были моими немыми слушателями, невольными заложниками, слепыми куклами. Я кричала и топала ногами, когда мне было невмоготу и заточение казалось пыткой. А это было почти всегда.
Восковые изваяния были необыкновенно прекрасны. Каждое - без сомнения произведение искусства, олицетворло тот или иной идеал. Вот например молодой  человек. У  него выбриты виски и по моде начесан чуб. А вот девушка, у нее красивые зеленые глаза и зеленое платье. Вон там в углу стоит пара, держась за руки. Их лица почти стерты, так давно они здесь. Мне неприятно проходить мимо них, и даже в приступе злости я старалась к ним не приближаться. В другом углу стоит фигура пожилого человека. Его не должно было быть здесь, и поэтому я не испытываю к нему неприязни. Иногда, когда мне совсем плохо, я рассказываю ему о себе. В каком то смысле он единственный кому я могу доверять, если считать доверием откровения с восковой куклой.
В центре комнаты стоят три женские фигуры. Они стройные и на них короткие облегающие платья. Они улыбаются, правда несколько натянуто и неестественно. Яркий макияж и высокие каблуки дополняют сложившийся образ девушек легкого поведения. Я часто смотрю на них то с яростью, то с сожалением. И никогда не бываю к ним равнодушной.
Иногда в моей комнате убираются. Фигуры, ставшие ненужными уносят, приносят новые некоторые  протирают и передвигают. Я, как правило, только наблюдаю за процессом и лишь после ухода лишенных речи слуг, проверяю что изменилось и строю новые траектории движения меж статуями. Жаль,  мне не у кого было спросить почему не уносят пару со стертыми лицами и для чего здесь сгорбленный старик, который вынужден "слушать" мои жалобы. Так я и жила в неведении, но зная что все время нахожусь под присмотром.
Иногда мне безумно хотелось сбежать. Забыть  все эти лица, эти пустые глаза и немые губы. В последнее время приносить новых стали все реже, но и никого не забирали, хотя места для меня в комнате оставалось все меньше. Когда моя досада достигала своего пика, некоторые статуи я роняла и пинала ногой. Не всегда это были конкретные персонажи, иногда я вымещала злобу на случайно попавшихся под горячую руку. Да, моя жизнь была не сахар, но я не жаловалась.
Были моменты когда я спала. Долго, и почти ничего не видела во сне. Я не знала как это, видеть сны, а спала я долго. Один раз даже почти год. Но все изменилось, когда снова пришли слуги и принесли статую молодого человека, того, с бритыми висками. На его безымянном пальце неприлично ярко блестело золотое кольцо - автор постарался над экземпляром. Он знал, чем можно разжечь мою ярость еще сильнее. Его рот был приоткрыт в злобной ухмылке, а глаза прищурены, так что цвета глаз было не разглядеть. Все это только усиливало мою неприязнь. В первый день мне хотелось разобрать фигуру на куски, а потом растоптать, раздавить и сложить в дальний угол все что останется. Но и тут меня одергивали, я не имела права причинять образам увечья.
Шли недели и месяцы, ярость моя постепенно утихала и я могла иногда вздремнуть, а потом приносили новых и я снова просыпалась, чтобы пылать негодованием. Так проходили годы, десятки лет.

Сегодня случилось что то странное. Я проснулась от яркого света, которого никогда не видела. Серые шторы на окнах, обычно закрытые наглухо так, что в комнате царил вечный мрак, были распахнуты, а в помещении не было ни единой фигуры. Даже пару со стертыми лицами унесли. Стены и потолок оказывается были белоснежными, как собственно пол, двери и окна. На долю секунды мне даже показалось что я умерла, но проверить это я не могла, ведь никогла не чувствовала своего тела. Дверь, через которую обычно заходили слуги, была  открыта настежь, словно говоря мне: свобода, свобода! Я в замешательстве стояла перед ней, не решаясь сделать шаг навстречу новой жизни.
Меня опередили. В комнату  вошла юная девушка, хрупкая, окутанная в облачко нежно-голубого шифона, благоухающая приятным ароматом, и с улыбкой сказала:
Здравствуйте, уважаемая Ненависть! Я знаю, вы давно хотели покинуть эту комнату, но увы, без меня Вы не смогли бы этого сделать. А теперь, когда я здесь, вы наконец свободны! Желаете о чем-то спросить пред уходом?
Я не ожидала такого поворота, хотя в глубине души была рада, что моему заключению пришел конец.
- Да! - горячо ответила я. - Как Вас зовут, милое создание?
- Прощение. - с той же милой улыбкой отозвалась девушка и взяв за запястье вывела меня из комнаты.