Внук

Однажды у меня была возможность стать собой, но я ее упустил. Каждый из возможных шансов, появляющихся из ниоткуда, я феерично, планомерно, профукивал, закапывая себя глубже ложкой, посыпая кокосовой, отвратительного вкуса, стружкой, думая, что «а вот когда я стану чуть сильнее», а силы только убывали, организм все больше подсаживался на иглу бездействия, сожженного в той ложке над газовой горелкой, привыкание наступило в точности как любовь, чувство, о котором приходит знание спустя…
… а может это и есть я…
***
Моя бабушка – сильная женщина. В войну она была ребенком. С семьей они часто переезжали и очень мало кушали. В основном – картофель. Иногда даже гнилой могли съесть, потому что другого не было, и кусок хлеба размером с ее девичью ладошку. Я думаю, бабушка была очень красивая в детстве.
Я родился через месяц после того, как ее супруг (мой дедушка) умер от инфаркта. Бабушка хотела, чтобы он меня застал. Я стал ее любимым внуком, только не знаю почему. Я люблю бабушку, но как бы ни старался, не получается ей это показать.
С тех пор как дедушки не стало, много всего случилось.
Он оставил зеленую машину сыну (моему папе), и дом остался. Из-за дома ссорились люди, которых я не знаю, а на машине папа не смог ездить. Я думаю, папа грустил.
Мой дедушка умер в любви. В последние секунды его жизни они с бабушкой были счастливы, а она так и осталась ему верна, не знаю, хорошо ли это.
Я родился немного недоношеным, меня отобрали у мамы на сутки, она переживала, искала меня. Мне тоже было страшно и холодно.
Никто из моей семьи не умел показывать свои эмоции, кроме бабушки. Я любил оставаться у нее на ночь. Она рассказывала мне истории из своего детства, пока не заснет, тогда я толкал ее в бок, и она продолжала:
– Чемоданов у нас не было, и я собирала все вещи в наволочку от подушки, так и ездила в лагеря, с наволочкой через плечо… ммм… да… помню, когда первый раз уехала на целое лето, очень скучала по маме… мы когда вернулись, я только ее увидела, далеко-далеко, и побежала. Бегу и реву… ммм… да…
Когда я был в лагерях, я очень скучал по маме, у этого чувства грусти был даже свой особенный запах – очень едкий. От него щипало глаза, поэтому я старался не попадаться в поле зрения остальным детям. Теперь понимаю, что зря. Из-за этого я не научился говорить на их языке, я разговаривал только во снах, и с букашками. В лагере был мальчик, который кушал муравьев, говорил, у них попки сладкие. Я ел ягоды.
Самый вкусный был ужин, когда подавали запеканку со сгущенкой. Вместе с ней приходило чувство волшебства, а тоска так сильно захватывала, что уже было и не различить, казалось – закрою глаза и окажусь дома. Так и случалось, а утром я первый просыпался, мне было лишь бы подежурить, там есть дело и нет людей. Хорошо.
– А хочешь пойти с нами? Мы будем гулять и смотреть на звезды.
– Не, я спать пойду…
Я хотел гулять и смотреть на звезды.