Джамаст - камень любви. 16

     Они шли к воротам на выход. Диана переоделась в свою обычную одежду, а
на голове у неё был всё тот же зелёный венок. От него шёл необычайно терпкий
запах. Дексилай держал девушку за руку.

     - Я восхищён тобой, - юноша слегка сжал ладонь Дианы. - Я восхищён
тобой, - повторил он, волнуясь. - И ... покорён...

     Они вышли за ворота и медленно направились к лесу. Перед тем, как войти
в него, Дексилай остановился и повернул девушку к себе лицом. Золотые серьги
зазвенели и Дексилай близко увидел уникальные подвески в ушах Дианы: четвёрка
мчащихся во весь опор коней, запряжённых в колесницу, управляемую крылатой
Никой. Рядом с ней воин с большим щитом, готовый на ходу выпрыгнуть из
колесницы, чтобы самому добежать до финишной ленты.
     На серьгах был запечатлён, в микроскопических формах, широко
распространённый в Афинах вид спортивных состязаний.

     - Какие у тебя удивительные серьги, - с восторгом в голосе сказал
Дексилай. - Они тебе очень идут.

     - Эти серьги почти единственное, что у меня осталось от мамы.

     Диана отстранилась от юноши и медленно пошла вдоль леса.

     - Она умерла при родах,- в голосе Дианы послышалась печаль и Дексилай
понял, что задел самую больную душевную струнку девушки. - Родила меня и
оставила нас одних. Меня воспитывали отец и епископ Никита, - девушка
шла не оглядываясь и не зная, слушают её или нет. Её  глаза застелил
влажный туман, к горлу подкатил комок. Ей казалось, ещё мгновение, и
рыдания вырвутся из груди, он увидит её слёзы, начнёт жалеть, а ей этого
не хотелось. Эта боль принадлежит ей и только ей и не сейчас она может
с юношей об этом говорить, поэтому девушка ускорила шаг вперёд. Встречный
ветер охлаждал, её загоревшиеся от волнения румянцем, щёки.
     Дексилай схватил Диану за руку и притянул к себе. По лицу девушки
обильно струились слёзы. Она опустила голову и прислонилась к прохладной
тунике Дексилая.

     - Моя милая, славная девочка, - юноша гладил по голове Диану, давая
ей время, чтобы она слезами освободила горе, сидевшее где-то в глубине её
души.

     Эти мягкие, нежные прикосновения успокоили девушку, а запах свежести,
идущий от обветренного горным воздухом, туники юноши, придал силы её воле.
Она глубоко вздохнула и вновь заговорила.

     - У меня замечательный отец. Я люблю его, хотя он воспитывал меня
больше как сына, нежели дочь. Он научил меня всему, что должен уметь воин:
фехтовать, плавать как рыба, метко стрелять из лука. Научил верховой езде
и даже искусству борьбы.

     Диана отстранилась от Дексилая и медленно пошла вперёд. Ходьба придавала
ей силы, свежий ветер сушил слёзы, а уходящее за горы солнце, прощальными
лучами освещало западные склоны гор.

     Они медленно шли и разговаривали.

     - А что в твоей жизни значит епископ? - спросил юноша.

     - О-о...,- ответила Диана. - Очень многое. Он учил меня грамоте,-
девушка улыбнулась. - От него я узнала о философии, об античном искусстве.
Он обучил меня греческому языку, латинскому, итальянскому и английскому.
     - У меня как бы два отца, - продолжала рассказывать Диана. - Епископ
научил меня любить Бога и быть послушной дочерью. Но... у меня никогда
не было матери. И, чтобы я научилась женским искусствам: шить, вышивать,
петь, танцевать, играть на пектиде, кифаре и свирели, красиво ходить, отец
Мицраим дал мне учителей-женщин, дал мне подруг, чтобы мне не было грустно
и одиноко. Вот так я и живу, - закончила свою повесть  Диана.

     Дексилай снова повернул девушку к себе лицом и сказал:

     - Ты в третий раз покорила моё сердце, - он слегка прикоснулся губами
к её губам, которые в чувстве приоткрылись и они замерли в долгом и нежном
поцелуе.