15 тысяч километров против ветра

Об экспедиции из Пушкиногорья во Владивосток и далее через Китай верхом на Буцефале

Только завершив путешествие, я понял, почему ветер был все время встречным? Похоже, дух Александра Македонского взревновал меня к легендарному коню: ведь я назвал свой велосипед Буцефалом. Я бы не хотел, чтобы мои последующие путешествия в Индию и Африку сопровождались встречными ветрами. Поэтому, очевидно, железного друга надо сменить. В силу разных причин мой Буцефал был поднесен в дар городу Маньчжурия.
Живя некоторое время в Пушкинских Горах и работая в газетах "Пушкинский край" и "Великолукская правда", я думал о том, что хорошо и необычно было бы совершить нечто такое, о чем и многие годы спустя останется память. Так возникла мысль о большом путешествии на велосипеде через всю Россию с целью понять, изучить в меру сил и возможностей современную жизнь в стране на огромных ее пространствах.
Даже большого путешествия мало для того, чтобы оно стало значительным и уникальным. Однажды меня внезапно осенила явно нестандартная идея: взять землю с могил великих сынов России - Ломоносова, Суворова, Пушкина - и освятить этой землей всю страну от вражеского нашествия и внутренней извечной неустроенности. В Александро-Невской Лавре Санкт-Петербурга я испросил благословение священника и только потом взял землю от могил. Кроме того, добавил еще землю из-под фундамента Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры, с могилы святого Серафима Вырицкого, а также и с могилы Леонарда Эйлера, вставшего однажды на защиту Ломоносова и его научного авторитета. Со мной в пути была еще небольшая ёмкость с крещенской водой и с водой из разных рек, озер и морей. Их много, назову некоторые: Сороть, Нева, Ловать, река Великая, Дон, Днепр, Волга, Сура, Тобол, Иртыш, Обь, Енисей, Ангара, Бирюса, Селенга, Зея, Амур, озера Телецкое и Байкал, Балтийское и Японское моря. Таким образом, землей с могил и природной водой я окроплял и укреплял землю российскую, оставляя частицы этой земли в монастырях, воинских частях, школах, исторических местах. Земля и вода хранили меня в отнюдь небезопасном путешествии, ибо главным в любой экспедиции остаётся успешное ее завершение и возвращение живым.
Экспедиция по известным соображениям занятости и добывания средств проходила в три этапа. В 2014 году в течение 42 дней и ночей я проехал от Пушкинских Гор до Новосибирска, куда прибыл в памятный Лицейский день 19 октября. Уже под Омском меня на ночевке засыпало снегом в 20 см. толщиной. Началась зима. На этом этапе маршрут пролегал через города Великие Луки, Смоленск, Дорогобуж, Вязьму, Малоярославец, Тулу, Калугу, Мичуринск, Тамбов, Пензу, Сызрань, Самару, Сим, Златоуст, Челябинск, Уфу, Курган, Омск, Новосибирск.
Летом 2015 года я продолжил путешествие. В Хакассии, Туве, на Алтае, по всей Сибири полыхали лесные пожары, и я отправился на Алтай тушить огонь символической водой, собранной мной из многих рек. Июль выдался очень жарким, в тени температура поднималась до 47 градусов, колеса увязали в плавящемся под палящим солнцем асфальте. Поломки и дефекты в задней и передней втулках преследовали меня вплоть до Тюнгура, откуда организуются восхождения на Белуху - самую высокую гору Западных Саян.
Из Тюнгура двое суток через горы 60 км. я тащил на себе велосипед и багаж, чтобы выбраться на Чуйский тракт. На горных кручах, в трудно доступных местах обнаружил обитающую там большими колониями бабочку Аполлона. В местечке Инегень местный житель Юрий Тодухов, можно сказать, спас мою экспедицию, отдав мне за соответствующую мзду заднюю втулку от своего велосипеда. В месте слияния красавиц Чуи и Катуни я дал велосипеду основательный ремонт. С этой втулкой мне предстояло проехать впоследствии 10 тысяч километров, и она не подвела! Кстати, втулка была изготовлена еще в советское время.
Путешествие по Алтаю с посещением Телецкого озера продолжалось 33 дня и оказалось длиною в 2500 км. В Манжероке встретил ходоков из Петербурга Туво Янсена и Анну Свидер - собирателей целебных трав. Спросил у них, знают ли они знаменитую песню Пьехи про Манжерок? Оказалось, что никогда не слышали!  Вот оно другое поколение - молодое незнакомое! А я еще километров 200 после Манжерока напевал: "Расскажи-ка ты, дружок, что такое Манжерок?"
Измотанный жарой и горными дорогами 31 июля вернулся в Новосибирск, где почти целый месяц набирался сил, чтобы двинуться дальше на восток. Родственники в Новосибирске отговаривали, - мол, пропадешь в пожарах, - вся Сибирь горит! Кто ж утихомирит природное бедствие, если не я собранной мной водой из российских рек?
28 августа выехал из Новосибирска, взяв курс на Красноярск. Дорожные километровые столбы извещали, что до Читы, куда я планировал добраться до наступления холодов, оставалось 2975 км.
Миновав Тяжин, Боготол, Кемерово, Мариинск, Красноярск, Нижнеудинск, Тайшет, Зиму, Усолье Сибирское, Ангарск, приехал в Иркутск. Рустам Хамидов, житель деревни Смоленщина близ Иркутска, помог мне выбраться из городских лабиринтов и доставил к себе домой, любезно предоставив кров и стол. Два дня я провел в семье внезапно обретенного друга, подарившего мне в дорогу спальный мешок, очень пригодившийся осенними холодными ночами.
Далее были городок Шелехов и два затяжных подъема к Байкалу. Более недели провел на Байкале, пораженный его величием, - сначала на турбазе "Байкал", потом на турбазе "Белый парус". Как это ни покажется странным, стоило мне появиться там, где горели леса, - после продолжительной засухи начинались сильные дожди. Вряд ли это случайность, - ведь со мной была чудодейственная природная вода.
Запомнилась ночевка в Селенгинском Троицком монастыре, куда в свое время был сослан опальный Ганнибал. Спустя много лет я привез сюда землю с могилы потомка Ганнибала - А. С. Пушкина - и передал ее на хранение настоятелю монастыря отцу Алексею.
В Бурятии посетил Иволгинский Дацан - центр российского буддизма. Хамбо ламу Итегелова, посмертно просидевшего в бочке с солью 70 лет, увидеть не довелось, но побывал недалеко от места, где он был обнаружен. Отсюда до Кяхты - рукой подать, подмывало отправиться в Монголию, посмотреть на монгольских девушек, да и лошадей тоже, но необходимость выполнения миссии удержала от этой затеи.
Долина Селенги, Улан-Удэ, Бурятия остались позади. Удивили почти лунные пейзажи Мухоршибири, Харашибири, Тарбагатая. Недалеко от Баляги познакомился с Александром Линейцевым, который снабдил меня в дальний путь медом, кедровыми орехами, настойкой калгана, лимонником, а главное дал мне координаты своего друга в Чите - Виктора Михайловича Шулякова, - сказав, что он всегда поможет в любом деле.
Хребты Яблоновый, Черского, в детстве казавшиеся чем-то недосягаемым и сказочным, теперь были у меня на виду. Если в Башкирии меня удивила река Биргильда, то в Забайкалье не менее удивила река Бум-Шара-Горхон. И подобных рек с диковинными названиями здесь - множество!
За Балягой, Хилком, Хохотуем как-то вдруг резко почувствовалось дыхание приближающейся зимы. Первый снег выпал в Петровске-Забайкальском 2 октября. Еще недавно я, как Сивка-Бурка, купался в утренней росе, а теперь поутру, выбравшись нагишом из палатки, натирался снегом, закаливая организм.
До Читы оставалось не более 120 км., когда разыгралась снежная буря с ураганным ветром. Местность, где я ехал, была со всех сторон открытой, спрятаться от снега, ветра и дождя негде. Ветер был такой сильный, что сдувал меня вместе с конем с дороги. Думал - окоченею. Но повезло: вдруг увидел сквозь снег деревянный щит с надписью "баня, шашлык". На 975 км. от Иркутска стояла, продуваемая всеми ветрами, гостиница "Наталья", где находили приют дальнобойщики. Было объявлено, что все перевалы закрыты для движения, пришлось после бани и ужина заночевать в гостинице.
Утром снег перестал валить, но ветер еще налетал порывами. Подождав некоторое время, в 12 с небольшим я отправился дальше. Заехал в Улёты, где увидел грустного Ленина - памятник, стоявший во дворе местного Сельсовета.
Стало вечереть, ветер стих, всё было покрыто снегом. Начал присматривать место для ночевки под заснеженными ёлками. Однако неожиданно возле дороги возникло здание недостроенной гостиницы, где меня приютил выходец с Камчатки, а ныне житель Улётов Николай Беляев.
На следующий день ехал долиной реки Ингоды. Позвонил с трассы в Читу Виктору Михайловичу Шулякову, просил его связаться с газетой "Забайкальский рабочий" и сказать, чтобы меня ждали в редакции. Была пятница и сотрудники могли часам к 18 разойтись по домам. Я торопился как мог, и успел встретиться с редактором Алексеем Будько, который отвез меня после нашей беседы в музей пограничной службы по Забайкальскому Краю. Виктор Шуляков погрузил мой велосипед и вещи в свою машину и отвез к себе домой, сказав, что в любой момент будет ждать меня.
Ознакомившись с экспозицией музея, передав его сотрудникам на вечное хранение священную землю, я затем оказался в гостях у атамана Читинской станицы Юрия Петровича Ткаченко. Здесь, в штаб-квартире местного казачества, и заночевал после продолжительного застолья. В память о моем беспрецедентном верховом переходе из Пушкиногорья в Читу атаман подарил мне боевую казачью нагайку.
Интересно, что в Чите, едва я туда приехал, установилась солнечная теплая погода - щедрое послабление природы перед суровой зимой. Несколько дней я провел у В. М. Шулякова - замечательного редкого человека, в 90-е годы возглавлявшего в Чите отдел по борьбе с бандитизмом. Баня, щедрое застолье, дружеская беседа, ознакомительные поездки по городу и его окрестностям оставили неизгладимые впечатления. С Виктором Михайловичем Шуляковым я простился на вокзале, где сел на поезд до Новосибирска. Как оказалось, это была наша первая и последняя встреча.
Зиму я находился в Петербурге, занимаясь со школьниками математикой и физикой, - собирал средства на завершающий этап экспедиции. Оставалось проехать от Читы до Хабаровска и финишировать во Владивостоке. Но это был предполагаемый финиш в российской части путешествия. Зимой у меня созрел план после Владивостока объехать Корейский полуостров и тем самым символически объединить две Кореи, или пересечь Китай. Я даже намеревался пойти добровольцем в северокорейскую армию в знак солидарности против агрессии США. Потом, подъезжая к приграничному Краскино, я узнал, что до Хасана - КПП на границе с Северной Кореей - 50 км. дороги покрыты щебенкой, рвущей покрышки. Этот факт, наряду с другими обстоятельствами, и определил мое решение ехать через Китай.
По первоначальному замыслу моя экспедиция была посвящена 70-летию Победы в Великой Отечественной войне, 850-летию города Великие Луки и имела целью изучение народно-хозяйственного положения дел в масштабах всей страны. К третьему этапу я уже готовился, став членом Географического общества, заявившим об этнографической составляющей моей экспедиции. И если поначалу моим девизом было "От Балтики к Тихому океану верхом на велосипеде во славу Пушкиногорья", то теперь мой девиз был таков: "Вокруг Света на велосипеде ради жизни на земле". Лабораторию искусствоведа я расширил до масштабов планеты, объявив мое мировое путешествие своеобразным планетарным перформансом, посвященным 2400-летию Академии Платона.
В дороге со мной были разные флажки с эмблемами - Пушкиногорья, Малоярославца, России, Военно-Морского Флота России и Военно-Морского Флота Китая. Путешествие по Китаю было посвящено мной братскому и военному содружеству двух Флотов - России и Китая. Возможно, именно поэтому в Китае меня встречали аплодисментами и дружескими объятиями. К тому же я был в военной российской форме, а она схожа с формой китайской армии. Закрепленные на руле флажки трепетали под порывами ветра, и это напоминало мне пенье морских парусов.
Если измерять километры пути уплотненностью размышлений и чувств, то всего испытанного мной достанет на объемистую энеиду. Далее буду краток, оставляя подробное повествование для соответствующей книги.
Летом 2016 года снова приехал в Новосибирск, купил там запасные покрышки и через несколько дней поездом отправился в Читу.
Моего друга Виктора Шулякова уже не было в живых. Он разбился на обледенелой трассе под Хилком спустя две недели после моего отъезда из Читы в прошлом году. Теперь меня встречал его сын Алексей Шуляков. Буцефал одиноко стоял в просторном гараже, где Виктор Михайлович оставил его на зимнее хранение. Пробыв в гостеприимном доме Шуляковых неделю, осмотрев в один из дней велосипед, ранним утром 27 июля я отправился в дальний путь. К земле, которую я вез в специально сшитом мешочке редактором газеты "Дновец" Мариной Карповой, я добавил землю с могил моих друзей Вадима Воинова и Виктора Шулякова. Они были честными, сильными и мудрыми мужчинами.
Участок от Читы до Хабаровска оказался очень трудным. Изнуряющая жара, непрестанные подъемы и спуски, а ближе к осени затяжные шквалистые дожди, - в Приморье свирепствовали тайфуны, - отнимали много сил. Только на дистанции 800 км. протер до дыр три покрышки. В поселке Ерофей Павлович приобрел еще три покрышки. В Могоче, искупавшись разгоряченный в речке Оронгро, и после ночного бессонного застолья с байкерами у Александра Камальдинова, спровоцировал дремавшие во мне недуги, четырьмя годами ранее полученные мной в ноябрьских путешествиях по Псковской области и Беларуси от ночевок на заиндевевшей траве. С этого момента и последующие 3,5 тысячи км. началась и продолжалась моя борьба за выживание. А как иначе? На то и путешествие, чтоб испытать настоящую угрозу жизни. Однако график необходимо было соблюдать и каждый день проезжать не менее 100 км., чтобы до холодов пересечь Китай и живым добраться до Читы.
Проехал Амурскую область, Еврейскую Автономию. Насквозь пересек весь Биробиджан, где приятно было увидеть много красивых девушек. Пять дней провел в Хабаровске, пережидая затяжные дожди. Посетил редакцию газеты "Амурский меридиан", где рассказал о своем путешествии, лесных встречах с медведями, тиграми и змеями, а паче чаяния - с разными людьми.
Не дождавшись окончания дождей, снова двинулся в путь, долго выбирался из города. Проехал указатель на Комсомольск-на-Амуре, до которого было всего-то 350 км. Но путь мой лежал неуклонно на Владивосток. Впереди по курсу были Вяземский, Бикин, Лесозаводск, Спасск-Дальний, Уссурийск, множество поселков и деревень.
На подъезде к Владивостоку, пересекая Амурский залив по длинному мосту, подумал, не дай бог проколоть колесо, - страшно представить, что пришлось бы делать среди нескончаемого потока машин. Во Владивостоке несколько дней провел у вновь обретенных друзей Дениса и Екатерины Бородиных. Осмотрел город, побывал в музее В. К. Арсеньева, где проставил штамп в паспорте путешественника, подышал океаническим простором на мысе Эгершельда, удивился обилию азербайджанцев и таджиков в городе. С трудом удалось достать две новые покрышки и "переобуть" велосипед перед отъездом в Китай.
Километров 60 огибал залив, чтоб оказаться на другой его стороне и взять курс на КПП Краскино, откуда я намеревался въехать в Китай. Несколько дней отдыхал на берегу залива Посьета, где мне дирекцией дайверского клуба "Nautilus" был предоставлен маленький удобный домик.
Пересечение границы из России в Китай, а затем из Китая в Россию доставило много хлопот и нервов. Оказалось, что на велосипеде границу пересекать нельзя, а только на рейсовом автобусе или на машине. Спасибо китайцу Ли Цзину, который здорово помог мне на границе и волею судьбы вызволил меня спустя несколько дней из полицейского участка города Янцзи, куда я был препровожден на полицейской машине за езду на велосипеде по автомагистралям.
Но сначала я оказался в Хунь-Чуне, оглушившем меня своим шумным размахом. Поспешил уединиться в парке Бэйшань, чтобы справиться с волнением от такой непривычной и новой для меня среды. Утром определил по компасу направление на запад и вскоре попал на нужную трассу. Интересно, что в этот день проводился хунь-чуньский марафон и я невольно оказался в числе его участников, правда, верхом на велосипеде. Зрители, расположившиеся вдоль дороги и поддерживавшие спортивный дух бегунов аплодисментами и одобрительными возгласами, меня тоже не обошли вниманием. Симпатичная волонтерка марафона Лю Си сказала мне, мол, зачем куда-то ехать, оставайся в Хунь-Чуне, - Китай можно и здесь изучать. Предложение улыбчивой девушки было заманчивым, но Пушкиногорье мне милей!
После Хунь-Чуня были города Янцзи, Данхуа, Гирин, называемый китайцами Дзилинь, из-за чего я с трудом понимал их речь, а также Чань-Чунь, Харбин и множество деревень. Хорошо, что мне знакомы корейские буквы, и я без особого напряжения разбирал надписи на дорожных указателях. Ведь я ехал по Яньбянь-Корейскому Автономному Округу Китая. Впоследствии надписи были только на китайском и еще в транскрипции пинь-инь.
Уже в начале октября под Харбином дважды попал под сильный и продолжительный ледяной ливень. В обоих случаях отогревался в китайских семьях. Удивительно, - чем беднее и проще люди, - тем они гостеприимнее и сердечней!
Много было в моем продолжительном пути приключений. Никогда не забуду леденящую ночь на въезде в Харбин, где я так дрожал в палатке, что все тело дергалось в конвульсиях. Хроническая застуженность внутренних органов уже давала знать о себе.
На другой день разыскал православную церковь, но китайца отца Василия, некогда учившегося в Ленинградской Духовной Академии, на месте не оказалось. Поэтому отправился на нужный мне вокзал, ибо в Харбине их несколько, купил билет на поезд до Маньчжурии. Кстати, в Харбине есть парк культуры имени Сталина.
В приграничной Маньчжурии два дня отлеживался в гостинице, силы мои были на исходе. Буцефала и всю поклажу подарил городским властям. Пересечение границы в Маньчжурии заняло более суток, что мне понравилось менее всего. В российском Забайкальске я снова сел на поезд, следовавший в Читу, где меня на вокзале встретил Алексей Шуляков. Мой юный друг устроил мне отменную баню. Однако состояние мое и после бани заметно не улучшилось, пришлось вызывать врачей, доставивших меня в железнодорожную больницу на улице Ленина, где в борьбу за мою жизнь вступили специалисты, за что им моя сердечная и неизбывная благодарность. Могу сказать без преувеличения, что в Чите я родился во второй раз. Огромное спасибо Алексею Шулякову, не оставлявшему меня своей заботой в течение 20 дней моего пребывания в больнице.
В первые дни после выписки из больницы и в перспективе длительного восстановления сама мысль о новых путешествиях казалась отпугивающей и страшной. Но пролетели несколько месяцев - и я снова думаю о дальних странствиях. Эксперимент над своим здоровьем можно считать удавшимся, равно как и выполненными все задачи экспедиции. Землей и водой я освятил не только территорию России от Петербурга до Владивостока, но еще и пространства Китая от Хунь-Чуня до Маньчжурии.
В начале путешествия мне хотелось испытать себя, убедиться, смогу ли я на седьмом десятке своей жизни совершить нечто неординарное, что дало бы мне моральное право жить дальше. Теперь я знаю, что могу, и это заряжает меня силой для новых свершений. Не исключено, что мой пример вдохновит молодежь на славные дела.
Остаётся сказать, что экспедиция моя была финансово поддержана пушкиногорцами Михаилом Илларионовичем Курнявко и Игорем Павловичем Федоровым, а также моим давним новосибирским другом Евгением Ивановичем Филатовым, за что выражаю им мою глубокую благодарность.