Рассказ Чтеца

Рассказ чтеца
Мы живём в двадцать первом веке. Меняется мир — меняется всё. Искусство плавно переходит в новое русло: книги теперь слушают, а не читают. И при всём при этом мы утверждаем, что читаем их, а не слушаем! Слова воспринимаются на слух, словно тебя заговаривает гипнотизёр — и ты погружаешься в атмосферу сюжета. Это и многое другое вдохновило меня на данный рассказ. Именно аудиокниги изменили моё отношение к литературе. Время бежит быстро и не намерено останавливаться. Что же до книг, то сегодня далеко не каждый может себе позволить такую роскошь — ведь это требует времени. Благодаря чтецам, звукорежиссёрам и всем, кто занимается этим новым видом просвещения, люди постепенно включают книжный мир в свой быт. Едешь ли куда-нибудь, сидишь ли ты на работе — и твой слух ласкает сказка. Но что, если это отнюдь не сказка, а мир, который тебе предлагают услышать, вполне реален?

1
Дима помнил, как мама своими острыми пальцами вытаскивала из его рта орехи, а бывало — и пластмассовые шарики, бросала их в гранёный стакан и заливала кипячёной водой. Скороговорки — он знал некоторые из них наизусть. Длинные стихи забыть можно, но скороговорки — они как раз из тех птиц, что навсегда остаются в клетке. С детства у Димы были проблемы с речью — именно поэтому мама и выбрала свою профессию Логопеда. Именно поэтому сегодня Дима получает прибавку к зарплате благодаря своему хобби. В лучшие времена получалось засыпать долговую яму, а в худшие — купить дочери и сыну кроссовки. И всё своим голосом, точнее — чтением. Каждое слово у него имеет свою особенную интонацию — он плавает по словесному океану, как лайнер. Важную роль в его жизни, сыграла любовь к книгам. Он приобрёл её в детстве, и эта любовь усилилась, когда стал читать матери, сидя у её постели. Она медленно угасала, уже почти не говорила, а он старался ей хоть как-то помочь. Дима читал, и мама уже больше не смотрела на него так, как ему казалось, она смотрела бы на его родного отца. Такой лёгкий стал взгляд, простой, добрый — словом, не такой как раньше. В ней что-то кардинально поменялось: ведь всю жизнь она давила на него, и это давление чувствовалось повсюду, как будто ты живёшь возле реактора с постоянным шумовым фоном. Вот фон затих — и тебе стало не по себе. Дима любил мать, несмотря на то, что она была жестока с ним. Оксана Яковлевна умерла от рака, когда её сыну исполнился двадцать один год.
Николай — так звали Диминого отца — изнасиловал Оксану, будучи в состоянии алкогольного опьянения, когда они оба учились на четвёртом курсе университета. Отец этого подонка был богатым человеком, и он откупился — Оксана деньги взяла. Сына она и любила, и ненавидела. Когда он подрос, то в его чертах она видела черты того ублюдка. «Не смотри на меня так!» — ни с того ни с сего огрызалась она временами. Лишь много позже Дима понял значение этих слов. Однажды он нашёл блокнот, в котором мама изливала свою душу. В нём он обнаружил её раскаяние, хотя давно уже простил. Человека прощаешь за всё, когда он уходит навсегда. Оксана Яковлевна Келина чувствовала себя виноватой перед сыном. Она любила его — и вот с приближением смерти злоба отошла. «Прости меня, прости!» — хрипела она, смотря в родные глаза, а Дима читал, плакал и читал. Правда, теперь уже не книгу, а молитвы
Сегодня Диме уже тридцать восемь лет, у него двое детей и красавица-жена. С Яной они познакомились на дне рождения одного из Диминых друзей. Они состоят в браке уже больше десяти лет. Дела налаживаются. Яна почти всегда на работе. Их совместный с Димой бизнес — комиссионный магазин, выкупающий и перепродающий изделия из меха, расположенный по улице Красноярский рабочий. Раньше они продавали обувь, но пришлось съехать и переорганизоваться: обувь стали чаще покупать у конкурентов, а место, которое было расположено рядом с проезжей частью, огородили забором с целью шумоизоляции домов, поэтому их обувной бизнес потерял б;льшую часть своих клиентов.
Стройная, худенькая жена, без капли румянца на щеках, Яна обладала какой-то особенной, «сухой»  красотой. Она ассоциировалась у Димы с красной розой. Он приметил, что с годами она становится только лучше. Он умел смотреть вперёд (это одно из качеств лидера — видеть потенциал). Дима запрещал Яне курить — и она бросила; теперь она курила только кальян, да и то лишь тогда, когда рядом не было детей.
Он купил жильё и они переехали в дом Нины Павловны, а саму Нину поселили в купленной квартире. Дом Нины Павловны снесли, а взамен поставили другой, с четырьмя комнатами. Летник оставили — выглядел он вполне нормально, да и денег бы не хватило на новый летник и баню. Единственное, чему не нашлось место в новом доме, — это несколько журналов, которые остались в машине Димы, пара книг в багажнике и мамин блокнот. Дима не стал тащить его в дом: сначала вроде как времени не было, а потом просто спрятал его в одно из кресел своей «Тойоты Камри». Однажды, когда они ездили к родственникам Яны копать картошку, а дети сидели в машине, Дима бросил блокнот под водительское сидение, чтобы Наташа с Максимом ненароком не прочитали столь ужасные откровения своей несчастной бабушки Оксаны.
Позднее Дима пытался устроиться в издательство записи аудиокниг, однако передумал. Условия не понравились, да и оплата показалась ему слишком уж грошовой — большой процент брала студия. К тому же предлагалось переехать из Красноярска в Москву. Были, конечно, фирмы, которые предлагали работать на дому, но вот деньги... Кто-то предлагал пятьсот рублей за час работы — да он за пять минут зарабатывал сотню в своей студии! Позднее Дима купил хорошее оборудование. Он посвятил себя людям, а те благодарили его за это. Его слушали и по-своему любили. Когда ты отдаёшь душу любимому делу, вселенная рано или поздно начнёт целовать тебя во все щёки. Приходили и заказы от иных фирм — он брался за работу, если сроки не обговаривались узкими рамками.
Летом он переносил своё оборудование в летник, находившийся рядом с баней. Жили они на окраине Красноярска, в четырёхкомнатном одноэтажном доме с подвалом по улице Солонцовой в Бобровом логу, на пригорке, возле самых деревьев. Они построили этот дом после того, как снесли тёщин бревенчатый дом, в котором положишь яблоко на пол — и оно укатится в дальний угол. Вот так весело было жить на горе, когда строители - любители!
Читал Дима в основном прозу, начинал с Достоевского. Пользователи очень хорошо отозвались о романе, едва он выставил в Сеть «Записки из мёртвого дома». Наверное, именно тогда он и обрёл популярность. Дима читал с таким чувством и расстановкой, будто слушатель сам попал в острог. Следующей популярной книгой стал «Тарас Бульба». О, тогда он тренировался дня три, набивая акцент, чтобы, выстреливая коронными фразами Тараса, заставлять слушательскую кровь застывать в жилах.

2
Троица — Дима Келин, Артём Сагалаков и Денис Кистинёв — сидела в одном из баров Красноярска в районе Покровка. Бар состоял из двух зон: в первой можно было потанцевать, там играла громкая музыка. Во второй же зоне можно было побеседовать; там тоже играла музыка, но намного тише. Для каждой зоны нужен был специальный бумажный браслетик, который крепился на запястье; а если браслет был красного цвета, то это значит, что вход открыт для двух зон. У всех троих браслеты были жёлтыми — это означало, что для них открыт только зал, где играет спокойная музыка и у стены танцует девушка; время от времени её заменяют, но пьяные глаза клиентов обычно настолько увлечены своими беседами, что не понимают, как это происходит. Хотя были, конечно, особи, которые, немного выпив, не могли оторвать глаз от танца. Он словно манил их, завораживал — женская грация в движении под ритм, магия инстинктов. Одним из таких любителей танцев был Дима Келин. Он, честно говоря, пропускал мимо ушей всё то, что говорил ему Артём, откинувшись на диванчике и наблюдая за грацией. Он предавался воспоминаниям: когда он служил в армии, спустя полгода службы или чуть раньше ему удавалось выходить в увольнение на выходные — он ходил в бар и таял там при виде чьего-нибудь стриптиза. Кстати, он даже чуть было не женился, проходя службу в двух тысячах километрах от родного города. И хорошо, что не женился, поскольку потом узнал, что девушка, которая казалась его судьбой, любила мужское внимание и гуляла со многими. Её просто очень возбуждали солдаты, а он был в то время одним из них — красивым, стройным и очень любящим свою форму. Бывало, до блеска зачищал свои ботинки.
— Дима! Дима! Ты что, меня не слушаешь вообще? — начал его тормошить Артём. — Я что, сам с собой разговариваю? Я с тобой больше не пойду в бар, где есть стриптизёрши!
В это время Денис Кистинёв отлучился, чтобы принести ещё выпивки.
— Артём, извини. Продолжай, я слушал. И что там у тебя с квитанцией? — Дима вспомнил, о чём были последние слова, и повторил их, чтобы сымитировать то, что он его слушал.
— Ну вот. Приходит мне квитанция, а там моё имя. А я общагу эту уже продал два месяца назад. Звоню — с миллионного раза попадаю на женщину. Она говорит, что надо с договором купли-продажи приехать к ней. Приезжаю я туда — не в понедельник, не в пятницу и ни субботу. Попадаю на обед, жду, значит; мало того, что документы на машину забыл дома и за рулём был без документов, так ещё после часа дочитал график работы. Суббота и воскресенье выходные, а в четверг приёма нет. Из всех пяти дней рабочей недели они словно вырезали именно тот день, в который я приехал. Почему именно четверг? Я бы приехал в пятницу и попал на выходной, это не важно, — продолжал иронично выплескивать свои накопившиеся за неделю эмоции Артём.
— А вот и выпивка, — принёс три полных стакана Денис. Два он держал у груди, прижав руками, уже готовый всё расплескать. Глаза его блестели, и был он уже изрядно пьян. В отличие от Артёма и Димы, Денис заливал коктейли прямо в горло, как будто бы не глотал, и на вкус уже, наверное, даже не понимал, что именно пьёт. Он сел рядом с друзьями и за весь вечер ни разу не взглянул на танцующих девушек. — Ребята, с вами так хорошо, я вам честно говорю! Я вообще люблю вас, вы вообще красавцы! Я, между прочим, в своё время тоже писал музыку, не так, как ты, конечно, Тёма, но я был крут, говорю вам! Я вообще любого за вас… — последние слова он запил коктейлем.
«Да он уже и ходить-то не может! В следующий раз, когда пойдёт за коктейлем, он не вернётся», — подумал Дима и взглянул на свой телефон. Было четыре часа утра.
— Надо вызывать «трезвого водителя», — заметил Дима. — Уже утро, допиваем коктейль и вперёд.
Денис к тому времени уже засыпал на столе, находясь в каком-то эйфорическом состоянии.

Первым привезли Дениса — он лежал в машине уже практически без сознания. Артём уже тоже порядком захмелел. Они приехали на его «Хонде Лого»; двое едва уместились на задних сиденьях — там было мало места, всё же это была малолитражка. Они бы взяли машину Димы, да та находилась на покраске: совсем недавно Келин сбил собаку, отвлекшись на сообщение в телефоне. За рулём Артёмовой машины был вызванный по телефону «трезвый водитель». Дениса друзья посадили на переднее пассажирское сиденье, а сами сидели сзади и смеялись, вспоминая забавные моменты из жизни. Шутки были пустые — наутро их и не вспомнишь. Но на тот момент они так подняли им настроение, что, когда они подъехали к дому Дениса, Артём вспомнил про сломанный манекен в багажнике. Сегодня днём, перед тем как все собрались ехать в бар, Артём забрал Диму из их с Яной комиссионного магазина, и тот вынес оттуда сломанный манекен. До ближайшего мусоропровода было далеко, и они отложили это дело, а потом и вовсе про него забыли. И вот, в приступе разгорячённого воображения, Артёму пришла идея разыграть Дениса, который ничего не знал про манекен. Денис жил один на первом этаже девятиэтажного здания на улице Шахтёров.
Дима держал Дениса под руку, когда Артём вытащил из багажника манекена.
— Что ты делаешь?
— Да так. Не спать же нашему другу в одиночестве!
— Заняться тебе нечем! — сказал Дима и уже подумал, что Артём сейчас бросит манекена рядом с мусоропроводом у подъезда, чтобы помочь дотащить Дениса, но тот не выпускал куклу из рук.
Дима положил Дениса на кровать, снял с него ботинки и уже собрался было уходить, как Артём (обычно на него это не было похоже: он словно стал каким-то большим ребёнком, у которого загорелись азартом глаза), желая разыграть Дениса, полез зачем-то в шкаф.
—Сейчас наденем что-нибудь нашей кукле! — сказал он и в тот же момент, когда вытащил третий ящик шкафа, замер: — Ё-моё! — удивлённо сказал Артём, и хотя Дима уже собирался выйти из комнаты (в этот момент он думал лишь о том, что «трезвый водитель» получает поминутную оплату), всё же взглянул из-за плеча друга. — Ты смотри, что у нашего друга в сейфе! — Он достал из шкафа красное платье. — А говорил, что один живёт! — издал он смешок и начал напяливать платье на манекен. — А парик женский ему зачем?
— Давай, пошли, — сказал Дима, почувствовав каким-то внутренним ухом, что они заглянули в тёмный угол личного пространства Дениса.
— Да подожди!
Дима ушёл. Его уже немного подташнивало, и он хотел побыстрее добраться домой. Сел в машину и в ожидании уставился на дверь подъезда.
— Ещё кого-то ждём? — спросил водитель, который, видимо, успел покурить, пока они ходили провожать Дениса.
— Да, — сказал Дима. — Вы курили?
— Не в машине, я вышел, — сказал водитель.
Сзади сел Артём, дико смеясь.
— Я надел парик его новой подружке. Как думаешь: зачем ему платье дома?
— Не знаю. Может, подруги?
— Да ты хоть видел это платье? Его на людях не надевают!
— Я думаю, ты зря это сделал, — тихо сказал Дима, и машина тронулась. Было прохладное октябрьское утро в ожидании снега.


— Дима, я думаю, тебе не стоит браться за «Сердца в Атлантиде» — их уже и так два варианта в Интернете, — сказал Артём, когда они перебрасывались в нарды на следующий день на веранде Диминого дома. Солнце стояло в зените. Яна была на работе. На работу её отвёз на своей машине Артём. Его попросил Дима, поскольку его «Тойота Камри» была в ремонте — как уже говорилось ранее, он недавно сбил собаку, когда выезжал в город. Есть ещё один минус жизни в пригороде: ловлей собак там нечасто занимаются.
— Я видел только один. У меня на сайте столько проголосовавших за «Сердца», — сказал Дима, развернувшись на стуле. — Охота на мой голос всё растёт. А времени на все проекты нет.
— Я думаю, тебе стоит заняться серьёзными проектами, таким как… «Война и мир», например.
— Не моё, — коротко возразил Дима. — У меня только одна жизнь.
— Дмитрий Келин — и НЕ МОЖЕТ?! Хм, а как продвигается «Восставший»? — Артём выделил каждое слово.
— А вот «Восставшего из ада» записал вчера ещё три главы.
— Почему ещё не скинул? Я уже два дня без дела сижу, — сказал Артём. Сейчас они работали над одной из работ Клайва Баркера — «Восставший из ада». Уже записали восемь глав, пять из которых уже были обработаны Артёмом: он создал в этом романе атмосферу ужаса (долго же листал перед этим каталог эффектов!». Двадцать минут записи иной раз приходилось делать до трёх дней — с учётом, конечно, других дел и проектов, которые он создавал параллельно. — А вот эти короткие рассказы… Мне скинул парнишка «Эру динозавров» — и знаешь, мне понравилось.
— Да, если бы не ошибки, коих там очень много, — Дима пригубил сок и поставил стакан на круглый столик. — Не все пользуются услугами редактора. Ты готов к «Марсу»?
Артём отправил две фишки за один ход в дом.
— Лучше, чем к сессии, — сказал Артём. Сейчас он был на третьем курсе — поступил на «вышку» на бакалавриат. — Ты бы знал, сколько там шикарных девушек! От шестнадцати до двадцати пяти. Все одеты, как в последний раз!
— Для такого старика, как ты, это, быть может, последний шанс! — Дима тюкнул пальцем козырёк его кепки.
— У меня есть девушка, но она не моя девушка. Однако я думаю, что у меня есть шанс.
— В смысле?
— Снимает у меня вторую комнату.
— А-а, понятно. Мог бы и не говорить. Слушай, а наш художник, Дениска, после пьянки той на нас не обиделся? — Дима посмотрел с лёгкой ухмылкой на Артёма.
— Я не знаю. Он со мной на связь не выходил — может, спит ещё.
— Надо Макса из садика забрать, — обратился он к Артёму, который нажал на кнопку запуска. Тёмно-зелёная «Хонда Лого» завелась.

— Тебе когда бампер докрасят? — спросил Артём, когда Дима вынес из дома детское кресло.
— Сказали, завтра забирать!
Они спустились с горы и поехали в сторону садика. Наверное, в этот момент Дима получил первое сообщение от пользователя с ником Граф Монте-Кристо.
— Знаешь, вот эта вся химия, эти порошки, — сказал Артём, сидя за рулём. Дешёвая «вонючка», которую он купил на автомойке за шестьдесят рублей, маятником вертелась перед глазами. — Это не на нас ставка. Если мы ещё нос воротим, то наши дети разницы вообще не почувствуют. Они уже натуральное молоко от обычного не отличат, а натуральное выпить не смогут…
Дима достал телефон и открыл сообщение, которое поступило ему во «ВКонтакте»:
«Мне нужно озвучить рассказ».
Ни точки, ни запятой. «Даже не поздоровался», — подумал Дима и ввёл:
«Расценки вот здесь», — он скинул ссылку на его расценки.
«Деньги не важны — я заплачу. Когда сможете сделать?»
«Уже лучше», — подумал Дима, когда увидел точку и вопросительный знак.
— Кто там тебе пишет? — поинтересовался Артём.
— Да так, заказ вроде бы.
Они остановились у светофора, и Артём бросил взгляд на телефон, но ничего не разглядел, потому что загорелся зелёный.
«Смотря какой рассказ»
Тут уже сам Дима не поставил точку. Ему уже изначально не понравился столь грубый подход к делу.
«Двадцать страниц, потом вторая часть — ещё двадцать. Нужно по частям озвучить».
«Скидывайте, я посмотрю: если короткий — думаю, за выходные».
«Хотя не знаю, буду ли браться вообще», — подумал Дима. На крайний случай он уже знал, как отвечать: скажет, что не получается, не идёт рассказ. Заставить его никто не сможет.
«Давай я скину тебе файл. Заплачу, если сделаешь за двадцать четыре часа, в три раза больше».
«К чему такая спешка?» — Дима насторожился.
«Еду к друзьям. Очень хочется похвастаться историей: я давно сказал, что написал её и что вы мне её озвучили. А так получилось, что соврал. Теперь надо им показать, чтобы они поверили».
На это сообщение он не ответил, но ему пришло следующее:
«Вы берётесь за любой рассказ?»
«Если он не противоречит законам РФ», — ответил Дима.
«Хорошо. Если сделаете, я вам перевёл пять тысяч. Сдачи не надо — я не из бедных».
К письму от пользователя Граф Монте Кристо был приложен вордовский документ.
«Он мне уже не нравится: ведёт себя невежливо, не здоровается, пишет, словно я у него по договору работаю. Ладно, пять тысяч лишними не бывают — посмотрю, с чем предстоит работать, когда приеду домой», — подумал Келин.

— Ну, что ел сегодня? — спросил Дима сына, зашнуровывая ему кроссовки.
— Яйца, — сказал Максимка. Волосы у него были кудрявые и чёрные, как и у папы.
— Здравствуйте!
К нему подошла воспитательница — женщина лет тридцати с пышными вьющимися волосами цвета спелой пшеницы. Она была среднего роста, голова её немного была наклонена вниз — видимо, она привыкла смотреть под ноги. Дети постоянно оставляют игрушки на ковре — с такой работой нужно быть бдительной. Голос у неё был немного писклявый, и поэтому Диме представилась картина, как она всем говорит: «Де-е-ети-и, ложитесь спать!»
— Здравствуйте.
— На следующей неделе дети будут рассказывать, кем работают их родители. Максимка уже похвастался, кем вы работаете, да и я, честно сказать, зашла на вашу страничку. Я просто подумала: а что, если вы сделаете небольшое представление… ну, расскажете сказку, к примеру? Или у вас много работы? Мы тут уже стали вашими фанатками! — В её голосе прозвучали детские нотки — видимо, той девочки, которая очень любила смеяться.
— Когда именно?
— В понедельник, — резко ответила она.
Дима погладил по голове сына, немного задумавшись. В понедельник? В принципе, это же ненадолго.
— Сегодня четверг… так… в понедельник я смогу.
— К часу дня.
— Хорошо.
— Спасибо вам большое! Вот, возьмите, — она протянула ему листок и как-то по-особенному улыбнулась.

3
Дима был человеком серьезным, хотя временами громко и непринуждённо смеялся. Дети буквально разрывали его по вечерам, стоило ему лишь присесть на диван в гостиной, выйдя из студии (так он прозвал дальнюю комнату в квартире). Они вешались ему на шею. Наташе было девять, а Максиму — пять. «Почитай, почитай!» — в один голос нападали они на отца. И он читал им. Читал с любовью и расстановкой, под светом ночника. Это были не избалованные дети, чья тяга к книгам пропадает в три года, — это были дети чтеца. Наконец он заканчивал читать, выключал свет и тихо вздыхал. Наташа и Максим часто прислушивались к нему, когда он читал в дальней комнате; хоть она и находилась далеко, но всё же его было слышно. Дима принял меры по звукоизоляции, однако голос у него был поставлен хорошо.
Его друг Артём, учившийся на юридическом факультете, жил с ним в общаге в студенческие годы. Там они познакомились и лишь спустя пять лет вспомнили друг о друге. Артём уже в студенческие годы записывал рэп, а ещё больше любил делать минусы для аранжировок. Диджея из него не вышло, и он устроился звукооператором в ТВК, проработал там около года и ушёл «по собственному нежеланию». И тут, будто по велению судьбы, его навыки и дружба с Димой свели их в общее дело. Артём продавал минусы в Интернете, дружил с Adobe Audition, хотя начинал с Cool Edit. Они списались во «ВКонтакте», выпили пару раз, посидели, обдумали. На следующий день Артём привёз Диме профессиональный микрофон с сеточкой. «Будешь должен», — сказал он. С тех пор друзья работали вместе. Дима практически всегда предлагал воспользоваться услугами звукорежиссёра, то есть, предлагал услуги Артёма, когда очередной писатель-любитель делал заказ. Его работа нравилась всем: все любят качество — за него и платят. А Артём любил атмосферу: большие наушники, чёрную клавиатуру с квадратными выпирающими кнопками, эмблемой змеи и светящимися то жёлтым, то зелёным клавишами. А когда он стучал по клавиатуре, чпокающие звуки расходились по всей комнате. Если же дело касалось записи через микрофон и сведения аудиодорожек, то он выдвигал нижнюю подставку с бесшумной клавиатурой. Два экрана, словно он — покерист-любитель, играющий по нескольку столов сразу. В этом был весь Артём Сагалаков — наполовину русский, наполовину хакас. У него были светлые волосы, доброе открытое лицо и раскосые глаза. Он был спокойным и уравновешенным человеком, предпочитал носить кепки (которых у него было очень много) и футболки с яркими зрелищными картинами. Артём любил шутки и постоянно иронизировал над своим невезением, но это был скорее плюс, чем минус. Так образовалась команда из двух человек, которые занимались своим хобби.

Вскоре в их маленькой компании появился ещё один человек — Денис Кистинёв. Он умел рисовать. Лёгкой рукой набрасывал эскизы, любил работать карандашом, а также фотографировать. Даже победил однажды в каком-то конкурсе — за необычайную подачу фото. Он бросил под объектив солнцезащитные очки и сфотографировал закат. Снимок вышел шедеврально — у него это было внутри. Вот идёшь ты, смотришь по сторонам и видишь камень, или куст, или странное расположение веток рядом с небольшой лужей, а в голове — бум! это надо щёлкнуть! Он фотографировал кроссовки на фоне камней, но с очень оригинальных ракурсов, ещё раз доказывая, что в мире ещё великое множество того, что можно назвать особенным. Денис часто брился налысо, любил татуировки, и у него была серьга в правом ухе (с тех пор его часто подкалывали — дружески, конечно). К тому же у него выпирал живот — видимо, злоупотреблял пивом. В общем, они начали совместно работать через сайт «ВКонтакте».

— Хорошо, сейчас посмотрим, — сказал Дима себе, когда в девять часов вечера остался один в летнике. Его уже сегодня не побеспокоят.
Он распаковал рассказ, который пришёл ему от Графа Монте Кристо. Рассказ был о человеке, который преследовал свою жертву. Он не начинался с повествования о том, кто был этот человек и каковы были его мотивы. А начинался он со стакана кипятка, которым маньяк плеснул в лицо своей жертве. Речь шла о желании и стремлении чувствовать боль жертвы, написано было грубо, но с расстановкой.
«Мысли маньяка», — подумал Дима, когда в очередной раз дошёл до острых сцен. Вечером он поймал её после работы, этот человек. Похитил, увёз в загородный дом, спрятал в подвале, изнасиловал и убил. Убивал долго и жестоко, и когда Дима дошёл до этих сцен, у него перехватило дух. Слова были небрежными, простыми, но такими правдивыми, кричащими… «Пожалуйста, не надо! За что? Мой папа очень богатый — он заплатит, прошу вас!». Убийца вёл острым концом шила вдоль тонкой кожи своей жертвы, а потом начинал втыкать шило в её тело, слишком увлёкшись. Жертва надеялась, что он остановится или хотя бы даст ей передохнуть, но глаза сумасшедшего разгорались, он впадал в неистовство — удары короткой иглы становились быстрыми, колотые раны взрывались фонтаном боли...
— Я не буду это читать! — коротко сказал Дима самому себе. — В этом нет никакого искусства — грубо, некрасиво. Когда читаешь, временами кажется, что это твои мысли, а не маньяка. Я уважаю себя и не буду это читать. А то попадёт в Сеть — и все будут думать, что я способен взяться за пустышку! Нет, я не такой!
В дверь постучали — Дима вздрогнул. Он уже отвык, что после девяти к нему могут постучать, если он никого не ждёт. Это была Яна. Она была в одном лишь халате, благо за окном был тёплый октябрьский вечер.
— Маэстро, простите, что я вас отвлекаю!
— Да, зайка? — он повернулся к ней в своём кресле. Она зашла на порог, закрыв тяжёлую дубовую дверь.
— Ты машину когда заберёшь?
— Скоро, только бампер доделают — завтра, наверное.
Зайди Яна, когда он был в процессе работы, — возможно, разговор был бы более резким и неприятным. Но она отвлекала Диму от мыслей маньяка.
— Просто на выходные я хотела бы съездить к родителям — забрать хлебопечку.
— Я могу с Артёмом съездить, если завтра машину не сделают.
— Ну, в общем… — она замолчала, и он тоже замолчал. Такое бывает: вот разговариваешь — и вдруг возникает желание. Шёлковый халат слетел с узких плеч Яны, и Дима взял её. Последнее время он редко посещал супружескую кровать вовремя. Да и она не слишком-то была против. Холод между людьми, усталость трудовых будней, тепло, досуг, дети... Они слишком много работают: она задерживается на работе, он принёс работу в дом...
Он взял её необычно грубо — такое редко бывает, обычно он даже не меняет позу до последнего. Но сейчас — стол, стул; её нога была в его руке. Согнутая в колене, она лежала боком, затем на спине, животе. Боже, какая же Яна лёгкая, хрупкая! Его рука сжала её горло — не сильно, но так, как нужно. Мысли, те ужасные мысли, которые он недавно читал, крутились в нём, и в каждом его движении эмоции секса и возбуждения скреплялись с необузданной жестокостью. На миг Диме стало мерзко, однако он не привык бросать дело на полпути. Это был их последний грубый секс. Дима долго восстанавливал дыхание, вежливо поцеловал любимую, и они ушли в дом принять душ — благо бойлер ещё не отключили на ночь.

4
«Вы должны это прочитать. Прошу вас: мои друзья меня не поймут». (Граф Монте Кристо)
«Я ничем не могу помочь — это не мой формат. Простите, я верну вам деньги», — Дима был непреклонен.
«Я прошу вас, я ваш фанат! Мне просто хочется иметь свой рассказ, я нигде его не буду выкладывать».
«Так я тебе и поверил!» — подумал Дима.
«Я понимаю вас, я отправлю вам ещё пять тысяч. Просто за полчаса работы — для меня это не деньги. Мне просто нужно попугать ребят своей историей» (Граф Монте Кристо)
«Этот сукин сын хочет купить меня! Почему мне так не хочется это читать?»
Наверное, потому, что этот больной человек зацепил Димину гордость. Дело не в его бреде, который стыдно читать. Дело в том, что он посягнул на Димину мораль! Рассказ в целом был неплохой, но грубый — не в том стиле, который он любил. Много ошибок, десять тысяч за полчаса работы. Дима провёл рукой по лбу.
«Если бы вы сделали его менее жестоким, или хоть как-то…» — наверное, сейчас он сдался. Ну не то чтобы сдался, а допустил брешь в своей непреклонности.
«Нет. Всё должно быть именно так. Я отправил вам ещё пять тысяч — сделайте это, прошу вас».
На это сообщение Дима не ответил. Закрыл дом и в два часа пополудни выехал на автобусе забрать свою машину с покраски. Бампер ему красили в Черёмушках — на другом конце города. Он бы отдал машину куда-нибудь поближе, но именно это место посоветовал Артём: правое крыло его «Хонды Лого», попало в цвет и зазор. А что может быть лучшей рекомендацией, чем наглядный пример? Он помнил, как были искорёжены дверь и крыло Артёмовой машины, но теперь «хонда» была как новенькая. Правда, лак с крыши облезает, но это уже дефект другого плана.
Дима вышел из автобуса  в Черёмушках. Это был спальный район — по вечерам здесь было не слишком уютно тем, кто привык чувствовать комфорт вокруг себя.
  «Это только для друзей, хотя можете не делать. Вышлите мне деньги назад — я передумал». — Ещё одно сообщение. Эх, он уже порядком надоел!
Это был гаражный кооператив, точнее — один гараж с небольшим парковочным местом. Одна-две машины стояли рядом, ожидая своей очереди. Этот человек, Степан, носил кепку, какие обычно носят представители гоп-культуры. Но кепка была хорошая — кожаная — и на нём смотрелась нормально, просто мы привыкли к стереотипам людей с семечками в руках. Степан был худощавым мужчиной с широкой челюстью и постоянно курил. Тёзка отца Диминой жены — таким Келин и представлял тестя внутри, в душе. Дима видел Степана всего лишь в третий раз, но неизменно в его зубах торчала сигарета. Гараж был шире обычных контейнерных; он был то ли из кирпича, то ли из бетона и сверху покрыт большим слоем гудрона, с вентиляцией, на крыше торчала труба. Лицензии у Степана, конечно, не имелось — работал он на себя. Дима подсознательно огорчился, когда увидел, что в гараже сейчас находится другая машина, в то время как его собственная стоит снаружи без бампера.
— Привет! Что-то ты трубку не берёшь. Вроде мы на сегодня договаривались? — сказал Дима, зайдя в дверь мастерской.
— Да-да! — подбежал к нему Степан.
В гараже ещё был один человек, который молча макал губкой полироль, обмазывая точечными мазками чёрный «Торнео». Этот второй тип выглядел бичевато. Видимо, — часто пьёт, помогает Степану.
—  Не могу с беззвучного режима телефон убрать. Я хотел вот позвонить, чтобы вы не торопились. Ремонт ещё на пять тысяч выйдет, плюсом. Там радиатор и телевизор погнуты, — я вытянул уже немного. Бампер ваш сушится. — Степан как-то странно улыбнулся. Глаза у него горели каким-то огоньком — такого не было, когда Дима приезжал в прошлый раз. «Обкурился, что ли?» — подумал Дима. — Вот, посмотрите. — Степан показал ему те места, которые, видимо, выправлял. — Краски такой не было, я ездил по городу искал — ходовая, видимо.
— М-да-а, дороговатая собака попалась! — сказал Дима, вытерев губы рукой.
— Очень дорогая.
— К тому же живая — недавно видел её. Сидит себе, дворняга! — сказал Дима. — Зря только проехал через весь город.
  — Номер я выправил, рамку прицепил. Ещё пять тысяч работа выйдет. Семнадцать полностью — с краской и со всем остальным. Я вам сразу говорил, что будет дороже.
— Хорошо. Когда сделаете?
— Ну, день-два. Сейчас «Торнео» отполируем и вашей займёмся.
На Степане были старая серая футболка и перчатки. Он бросил сигарету под ноги и придавил туфлей. Диме он не нравился: какая-то в нём была червоточина. Да и чувство было такое, что его специально обманывают, чтобы он доплатил. Куда деваться — придётся платить! Хоть в другой мастерской и обещали выполнить работу за тринадцать тысяч, сюда он поехал лишь потому, что знал: делают здесь хорошо.
— Телефон почините — я вам позвоню завтра.
— Да конечно, сейчас малой принесёт мне полешку. Завтра будет как новая!


5
«Плюс пять тысяч — ну ты еврей!» — подумал Келин, встав у банкомата. Написал письмо «ВКонтакте» Графу Монте Кристо, попросив того выслать ему номер карты, чтобы вернуть ему деньги. И… замер, видя, как чуть ниже кнопки «Отправить» появилась надпись «Печатает»…
«То есть вы не будете работать с моим рассказом? Вторую часть рассказа не надо — я передумал. Хотя бы эту часть сможете озвучить?»
Дима колебался: полчаса работы — десять тысяч рублей. Да что там такого: обычный рассказ — грубый, некрасивый, жестокий. Но всё же это его работа, он — чтец. Ему ничего не стоит выполнить этот заказ за десять тысяч рублей. Дима решил, что сам исправит некоторые ошибки, перефразирует некоторые диалоги и так и быть — запишет рассказ Графа Монте Кристо.
«Хорошо, только я исправлю некоторые диалоги. Где совсем грубо написано, но смысл в целом не поменяется», — ответил Дима и снял десять тысяч вместо того, чтобы отправить.
«Хоть так — жду»
У него было такое чувство, будто он совершил преступление против самого себя. Продал себя дьяволу. И тут Дима вспомнил про листочек, который дала ему Светлана Юрьевна — Максимкина воспитательница: «Буду ждать в любое время». Он же говорил ей, что всё кончено!

Чужая плоть — запретная, но такая приятная! И хотя он давно решил, что роль любовницы Светлана выполняет отлично, всё же решил отказаться от пагубной привычки. Дома всё приелось, стало каким-то одинаковым — новых ощущений не поступало. Он любил Яну, но её вагина была слишком предсказуемой. Светлана же была та ещё дьяволица во плоти доброй воспитательницы! Дима чувствовал себя богом — кто бы знал, как хорошо стимулируют громкие стоны и выкрики «Трахни меня как суку»! Сам же Дима являлся представителем доброго, нежного секса, однако с ней в нём раскрывался потенциал. С ней он был монстром, который чувствует свою власть. Теперь же, если он был готов нарушать один свой принцип, то и другой становится шатким, мягким, доступным. Хорошо, что в этот день он не закурил, хотя и мог. Но как бы он всё это объяснял жене?
Дима вытащил себя из Светланы, и та обмякла возле стены. Мокрая, мясистая — хороший контраст худобе своей пчёлки! Вернувшись домой, Дима крепко обнимал родную плоть, но чувство вины не проходило какое-то время. А потом и оно исчезало. Но в эту ночь чувство вины он убивал — убивал, как Софью Королёву.
Его голос был палачом. Он бил её слева, справа — пот струился с его лба. Он взмахивал ладонью, бил её по щекам — привязанную, раздетую. Когда Дима начал править диалоги, то чуть сам не свихнулся — и зачем взялся? Теперь этот бред — его бред. Чистое зло! Она была связана и беспомощна, он хватал её за волосы, смотрел ей в глаза и бил, бил…
«Ну и мерзость! Сколько жестокости в этом Монте Кристо… как его зовут?» Имя его не было нигде указано — деньги поступили каким-то переводом. Вместо обычного «Такой-то отправил деньги» была непонятная надпись денежного перевода.
«Нет, не надо, прошу вас!» Она молила, просила, стонала, мёрзла. Он заставил её испытать муки, а потом совершил страшное. Вылил на неё топлёный гудрон, который зашипел на её розовой коже, покрытой синяками. Она пищала, а он стонал от удовольствия. Написано было так: «Я кайфовал. Запах пришёлся моим ноздрям по вкусу. Плоть текла».
«О боже, как я мог это читать?!»
Дальше было настолько хуже, что этого не передать. Она ещё дышала, не хотела умирать. А он рубил её, рубил, пока она ещё была жива… Тьфу ты! Дима сплюнул — мерзость попала ему в рот, он словно читал зло. Хотя сам не понял, как вложил в этот текст своё искусство. Вложил свои слова, голосом выдавил жизнь и ничего. «Это же вымысел! — усмехнулся он и сглотнул. — А вдруг нет?!»
«Готово! Но прежде, чем я вам его отправлю, скажите: что подвигло вас написать это, если не секрет? Всё так живо описано — как вы додумались до гудрона и всех этих штук?» — Дима отправил это сообщение, желая подать свой вопрос как похвалу, чтобы тот не заподозрил суть.
«О, я рад, что вам понравилось. Это я придумал, когда увидел фильм. Не помню названия, но он меня впечатлил. Пожалуйста, скиньте мне тоже — я хочу послушать» (Граф Монте Кристо)
На этот раз Дмитрий Келин не предлагал услуги Артёма — да и зачем? Там и так хватало кошмара, к тому же не хотелось, чтобы Артём слышал этот бред. Тяжесть царила в Диминых лёгких каким-то странным привкусом. Он и не такое читал, если уж говорить о жестокости. Но это ерунда — пройдёт. Однако это чувство не проходило, да и предчувствие было какое-то не такое — какое-то подлое, неприятное, будто его коснулась тьма. Дима не стал лишний раз слушать эту запись, хотел удалить — и удалил. Теперь осталось лишь забыть…
Всю ночь ему снились гудрон и плечи девушки. Роль Софьи Королёвой играла Светлана — он брал её, а потом убивал снова и снова. Хотя нет — он убил её всего один раз, но и этого хватило, чтобы проснуться среди ночи. Всё Димино тело обдало п;том — оно было тяжелым и непослушным. Однако детородный орган, видимо, чувствовал совсем другое. «Он просто хочет в туалет, я же не такой!» — подумал Дмитрий.

6
— Ну как, вам нравится? — спросил Степан и подал ему руку.
— Да. Намного лучше, — согласился Дима. День скрасил впечатления ночи — хоть машина его в порядке!
— О, отлично! В телефон реже поглядывайте — и собак видеть будете, — вежливо сказал Степан.
— Вот ваши деньги, — Дима передал ему купюры и… почувствовал запах (мимолётный, конечно). Запах гудрона от его рабочей рубашки. Степан заглянул ему в глаза. Дима неловко посмотрел вниз. Он не хотел, чтобы его мысли прочитались в его глазах. Но это же глупость — таких совпадений не бывает! Спросить про его запах? Но зачем?
— Надеюсь, больше не увидимся, — сказал Степан. — Аккуратнее на дороге, — кивнул он и взял деньги.
Дима вывернул на дорогу и посмотрел в зеркало заднего вида. Степан продолжал сопровождать его взглядом. Безумие, паранойя!
 
7
— Колобок прыг Лисе на язык, а Лиса его — гам! — и съела. Вот и сказке конец, а кто слушал — молодец!
— Так, дети, все похлопали папе Максима! Всем понравилось? — Светлана смотрела на Диму с огоньком. «Не при детях же!» — подумал он.
— Да-а! — и хор ребят зааплодировал.
— Круто! — сказал Максим и обнял отца, когда они уже оделись, чтобы уходить. Сегодня Дима забрал сына пораньше, чтобы не ездить за ним вечером.
— Иди на улицу — подожди меня там.
Они остались наедине со Светланой.
— Света, я… Я больше не…
— Да ладно, ничего не говори. Мне было хорошо, тебе тоже. Я ничего не прошу от тебя, — она посмотрела на него искоса, и слова её прозвучали иронично.
— Спасибо, что ты понимаешь! С тобой очень было хорошо.
Она не улыбнулась. Диме стало не по себе, но ушёл он незамедлительно. Грустно — кажется, она привязалась к нему, но он не мог представить её своей спутницей жизни. А может, она его возненавидела? Нет, он любит Яну, она — его.
В момент, когда он шёл к своей машине, ему поступило сообщение. Ещё до того как он посмотрел, от кого оно, предчувствие его опередило. Получай плоды своих принципов! «Дмитрий Келин. Убийство Софьи Королёвой».
— Что за…?
Он включил файл через телефон в тот момент, когда вышел из садика, щёлкнул сигнализацией — и Максимка запрыгнул в машину. В этот раз Дима не говорил свою коронную фразу «Читает Дмитрий Келин», и сейчас он этому обрадовался. «Убийство. Когда он плеснул ей в лицо кипяток…» — в этот момент он услышал плеск и крик «А-а-а!». «Он вдохнул запах её волос. Совсем недавно она шла домой. Трудно было её найти и выследить, но теперь она почувствует всю его ненависть к этому миру! Живое существо будет страдать. — “Нет, прошу вас, у меня богатый отец!”»
Реплика была настоящей — он слышал голос девушки. В ту же секунду сердце его заколотилось, а челюсть сжалась — он тут же выключил звук.
«Что это?» — написал он Графу Монте Кристо.
«О, это? Я нанял девчонку — она помогла мне сделать аудиоремикс, или как там это называется. Надеюсь, вам понравилось».
Что-то знакомое мелькнуло у него перед глазами. Бывает, человек привыкает писать так, как и говорит. Вот и некоторые слова-паразиты, тоже выскакивают. Он вспомнил это «О» — человек по имени Степан тоже часто начинал разговор с «О». Или ему так показалось? Дима усердно начал вспоминать момент встречи, запах, гудрон… Наваждение!
«Степан?» — Дима решил взять на понт, как выражаются некоторые. Написал его имя — и сразу бы узнал, если бы тот ответил. «Распознал бы ложь — человек бы сразу испугался, услышав своё имя, или хотя бы поинтересовался, откуда я мог его узнать».
Но ответа не было. В следующий миг страница Графа Монте Кристо превратилась в «Пользователь удалён». Остался лишь файл, который он отправил.
Дима протёр глаза. В его голову начали заползать тревожные мысли, кружась в ней роем назойливых мух. Что-то здесь не так!
— Папа, мы едем? — Максимка сквозь приоткрытую дверь болтал своими ножками. Октябрьский день пылал солнечным заревом — таким обычным, совершенно обычным...
Всю дорогу, пока он ехал, думал о том, что всё это значит. Возможно, эта действительно игра актёров — может быть, женщина и вправду была нанята, но голос… Крик был такой естественный — он бы распознал разницу. Теперь Дима ни в чём не был уверен, но, чтобы уснуть сегодня спокойно, он должен поверить в то, что это игра актёров, а не настоящее убийство! Всё то время, пока он вёз сына домой — а было около трёх часов дня, — он думал о том, как можно скорее наедине прослушать всю аудиозапись полностью. Если что-то пойдёт не так, если это действительно крик девушки, а не игра, он пойдёт в полицию. Так он решил, пока это дело пагубно не отразилось на нём, — ведь он в подробностях, с соответствующей интонацией описал её убийство. Теперь, видимо, к аудиозаписи добавили крик девушки — как он будет смотреть в глаза её родителям? Королёва Софья — знакомая фамилия… Где же он её слышал?
— Аккуратно, пап! — взвизгнул Максимка. Обычно он никогда не отвлекал папу, но сейчас тревога, видимо, отразилась и на нём. Её причины маленький мальчик понять не мог, но вот быстро приближающейся бампер был вполне себе причиной. Келин резко ударил по тормозам.
— Вы что, совсем ездить разучились?! — выругался Дима. Обычно он не ругался матом, сдержался и в этот раз. Сын промолчал. Он хотел бы сказать, что папа был невнимателен, но ведь папа всегда прав! А Дмитрий думал совсем о другом: он искал хоть какие-то зацепки. Степан никак не мог быть тем человеком, который оформил заказ на аудиозапись. Ведь он даже не знает, чем Дима занимается, каким образом зарабатывает на жизнь.

8
Поделился ли он с Артёмом впечатлением о новой работе под названием «Убийство Софьи Королёвой»? Нет. Даже сама мысль о том, чтобы рассказать, была ему неприятна. Артём считал Диму человеком, который берётся за хорошие работы. Или, по крайней мере, за художественные, в коих присутствует доля морали. Человек не продаётся — продаётся его талант. Да и столько они знакомы — он, конечно, поймёт его и что-нибудь посоветует, но пока раскрывать карты рано. Он поделится с ним, но не сейчас — сначала сам разберётся, ну а если не разберётся, спросит у друга.
— Как новый! — Они стояли во дворе. Артём провёл рукой по бамперу. — Номер выправили? Сколько отдал?
— Семнадцать, — сухо ответил Дима. Артём открыл его дверь:
— Ого, тебе пора убраться на заднем сиденье!
— Вечером, — сказал Дмитрий и тоже заглянул внутрь. Старая рамка от номера машины, пакеты, мусор, пластмассовая бутылка… Потом уберёт. — Слушай, а ты не говорил Степану, чем я занимаюсь?
— Да нет, вроде не говорил. А что?
— Да так, просто спросил.
— Привет, папа!
Мимо прошла Наташа — с цветным рюкзаком, в чёрных ботиночках с розовой полоской на подошве.
— Привет, доча! — он проводил её взглядом.
— Здравствуйте дядя Артём!
— Как думаешь: Денис точно не в обиде за тот розыгрыш? — спросил Дима.
— Позвонил бы да сам узнал! — Артём улыбнулся. — Да нет, не в обиде он. Наоборот, сказал, что ему в прикол. Хоть как-то скрасил будни.
У Димы совсем не было настроения — он уже два дня не брался за хорошую работу, даже жене перестал помогать в магазине. Хотя он и неплохо заработал за короткий рассказ, который прислал ему некий пользователь Граф Монте Кристо, ощущение было такое, будто он потратил время зря.
Дима старался держаться твёрдо и непринуждённо, как он обычно это делал, но в этот раз он выглядел как человек что-то скрывающий. Особенно под взглядом Артёма, тот смотрел на Диму как следователь на преступника.
— Ты вчера какой рассказ озвучивал?
Зоркий взгляд. Когда кто-то стоит над душой и задаёт прямые вопросы, сложно солгать незаметно.
— Да никакой. Так, с женой время провёл — фильм посмотрели, вина попили. С дочкой посидели — в настольные игры поиграли. — В это он должен поверить: раз или два в месяц Дима устраивал вечерний ужин с женой, и Артём об этом знал. Во всяком случае, в это можно поверить, и говорил он это уже не раз. — Надо же хоть иногда проводить время с женой — не могу же я всё время работать!
— А то верно, — согласился Артём и улыбнулся какой-то странной улыбкой.

9
Дима решил отвлечься, погрузившись с головой в работу, но сначала прослушать аудиозапись ещё разок. Небо заволокло туманом — то ли где-то горел лес, то ли опять уровень газов в городе превысил допустимые нормы. Во всяком случае, воздух был тяжёлый и неприятный — сегодня рекомендовалось воздержаться от прогулок.
Дима захлопнул дверь в летнике, обрезав таким образом связь с внешним миром. Его студия была для него чем-то вроде бункера. На прошлой неделе он читал Стивена Кинга — рассказ о стиральной машине, которая убивала. Наверное, Кинг писал её в один из тех дней, когда употреблял запрещённые вещества. Но всё же, поскольку Дима читал Кинга ночью, ему приснился очередной кошмар. Хотя его такие вещи уже не пронимали — Дима был взрослым человеком и понимал границу между вымышленным и реальным мирами. Только эта граница была очень неясна в его работе «Убийство Софьи Королёвой»: крик был в начале аудиозаписи, после эпизода с кипятком в лицо, несколько ударов, просьбы о помощи и в самом конце — искажённый каким-то эффектом шипящий звук льющегося гудрона и неестественного женского крика. Ужас! Мурашки обдали кожу — такого Дима не испытывал, даже когда слышал аудиозапись  разбившегося поезда, даже когда смотрел «Лики смерти» в детстве. Сейчас звук был мерзким, психоделическим, однако последний крик показался ему обработанным каким-то эффектом. Быть может, это и правда всего лишь одна из работ аудиорежиссёра, который ловко работает со звуком. Свой голос не нравился Диме в этой короткой работе, совсем не нравился. Он хотел взяться за другую работу — ещё не закончил один из длинных проектов. «Восставший из ада» Клайва Баркера требует продолжения!
Работа пошла после первых пятнадцати минут — он снова занимался своим любимым делом. И наконец-то отвлёкся — мысли его утонули в новом мире. Кошмар закончился — начался другой, который подарил ему Клайв.

10
— Как-ка-ка…как? — его скулы судорожно сжимались и разжимались. Давно ли это здесь висит?! Ему было не то что жутко или не по себе. Его трясло, челюсть его задвигалась, и болезнь из его детства вернулась. Он снова начал заикаться — на столбе висело объявление: «Внимание, пропал человек! Королёва Софья Николаевна, ушла из дома восьмого октября, так и не вернулась. Волосы светлые, русые. Глаза голубые, рост 160, телосложение среднее» — и фото девушки. Он, как загипнотизированный, сорвал объявление и побежал в машину.
Ему нужно развеять сомнения. Он плакал — плакал, скорее всего, потому, что не знал, исчезнет ли обратно то, что заставляет его повторяться, и от ужаса, который на него нахлынул. То, что коверкает его речь, вернулось — то чудовище. Это в наказание за то, что он прочитал вслух убийство! Он больше никогда не сможет записывать книги, если будет заикаться!
Дима завёл автомобиль и замер. И вдруг его осенила лёгкая догадка. Он просунул руку под кресло автомобиля — блокнот его матери пропал! Фамилия! Он вспомнил. «Королёв Николай». У Софьи отец Николай — это было понятно по отчеству.
«Степан, ты, сукин сын, украл блокнот моей матери! Но зачем? Зачем тебе это нужно было? Сво-во-волочь!»
Дима начал заикаться в мыслях. Гудрон, запах гудрона! «Он каким-то образом знал, чем я занимаюсь. Знал и использовал меня. Он нашёл блокнот и убил её — видимо, дочь моего настоящего отца!»
Убийца сделал так, чтобы у Дмитрия был мотив. Теперь убита дочь его отца, который изнасиловал его мать, а блокнот пропал и, скорее всего, он находится рядом с телом! Чтобы следователи увидели, услышали убийцу, который озвучил убийство!
«У меня есть мотив? Теперь у меня есть мотив, есть запись, есть голос. — Он схватил топор, валявшийся возле предбанника, и бросил на переднее сиденье. — Степан, я иду к тебе! Я убью тебя — ты решил подставить меня! У тебя была моя машина больше недели — ты нашел блокнот и решил подставить меня!»
Разум отступил —Диме казалось, что всё и так понятно. Ужасные рыдания девушки на аудиозаписи, «Пожалуйста, не убивайте, у меня богатый отец!» «О боже, что я наделал!» — подумал Дима. Всё сходится: он вспомнил мольбу той девушки, которая утверждала, что у неё богатый отец. А этот сукин сын, который изнасиловал его мать, был сыном богатого отца, что мешает его сыну быть богатым.
«Меня хотят подставить — но зачем? Какой-то маньяк просто решил поразвлечься и втянул меня в свою игру».
Он выехал со двора, не закрыв ворота. Максим был в садике, Наташа ещё не вернулась из школы.
Нужно позвонить другу — позвонить ему, сказать…
— Ар-ар-Артём? — задыхаясь в трубку, почти кричал Дима. — Артём! Если что-то-то слу-случится...
— Что такое?! — раздался взволнованный голос Артёма. Друг сразу уловил нотки безумия. Он никогда не слышал Диму таким — он что, ЗАИКАЕТСЯ?!
— Как-как-ка… Какой-то псих за-за-заказал рассказ… он убил, я видел об-объявление Софьи….
— О чём ты? — спросил Артём, не на шутку разволновавшись. — Какое объявление?
Напряжение внутри Димы росло. Иногда химия в человеческом организме выделывает разные шутки — и вот с каждым резким движением и поворотом руля он чувствовал, что теряет контроль над ситуацией. Возможно, Дима уже потерял его, постарался восстановить дыхание; вопросы Артёма он пропустил мимо ушей. Ни о чём не думая… хотя нет, он думал о том, что адреналин спадёт и он всё обдумает — не стоит делать поспешных действий... В любой другой ситуации он бы обратил внимание, как два ряда машин с правой стороны остановили движение, но не сейчас. Формально он не нарушил правила дорожного движения, просто кто-то из сидящих в первых рядах благородных водителей решил уступить дорогу автомобилю, двигающемуся со второстепенной дороги. Автомобиль, подъезжая к перекрёстку и заметив, что ему уступают, дал газу что есть сил, чтобы проскочить, никого не задерживая, однако Дима, который ехал по третьей полосе, подавшись вперёд, заметил, как прямо на него летит «Тойота RAV4»…
«БУМ!» Трубка от сильного удара выскочила у Димы из рук, а руль так резко сменил положение, что Келин не понял, что именно произошло. Визг шин и битого стекла: поспешишь — людей насмешишь. «Тойота RAV4» врезалась прямо в водительскую дверь. В ней не было пассажиров, а тот, кто был за рулём, отделался лёгкими травмами — сработала подушка безопасности. Первая полоса уступчивых автомобилей спокойно продолжила движение. Рот Дмитрия Келина наполнялся кровью, нога треснула под искорёженным металлом. Для него после удара практически сразу наступила тишина…

11
— Ты принесла…?
Лицо у Димы было всё в синяках. Нога висела выше уровня головы, и из неё торчала спица, придерживая ногу на весу. Перелом ноги, сильный ушиб руки, сломаны два ребра… Но всё же живой!
— Да. Вот всё, что лежало в машине, на заднем сиденье. Я выбросила только пустую бутылку и фантики.
Яна не взяла с собой детей — сказала, что возьмёт позже. Не хотелось, чтобы они видели отца таким. Ушибленная правая рука шевелилась, но было тяжело двигать ею. Левой рукой он достал то, что его сейчас волновало. Блокнот — он же вытащил его и забыл забрать, когда привозил машину к Степану. Не хотел, чтобы блокнот оставался в машине, а сам забыл его, но уже не под креслом, а на заднем сиденье. Там был мусор, под которым блокнота не было видно. Дима открыл страницу, которая его волновала, — приподнял пальцем, а жена помогла. Негромко выдохнул — боль отдалась во всём теле.
— Ты не читала? — прохрипел он измученным голосом.
— Нет, ты же сказал, что это личное — матери. Я такие вещи не трогаю, ты же знаешь, — сказала Яна и  нежно улыбнулась. Он ей не верил: конечно, она прочитала. Бедная мама! — А зачем тебе нужен был топор в машине?
Дима не ответил.
Николай Кораблёв — вот его фамилия. А он подумал — «Королёв». Совпадение имён привело к ложному совпадению фамилий. Фамилии созвучны, имя одно — поэтому Дима и подумал, что Николай, который изнасиловал его мать (хотя в блокноте и было написано мягче: «Моего желания в этом не было»), был не Королёв, а Кораблёв. С души будто упал камень. Пора уже судьбе положить его на белую полосу, поскольку ходить он пока не может. Первой белой полосой было то, что когда он проснулся, дефекта речи он не обнаружил, спасибо Шок ты всё исправил, второй полосой было то, что он получил сообщение позднее. От Графа Монте Кристо:
«Никакого убийства не было — это я развесил объявление. Артём сказал, что нарядить манекен было твоей идеей. Теперь я понял, что он так отшутился. Всё зашло слишком далеко, но вы сами виноваты — я лишь хотел отомстить».
Дима начал разговаривать практически сразу, и лишь потом вспомнил, что перед тем, как попасть в аварию, к нему вернулись кошмары детства, в том числе и монстр, который коверкал его речь. Дима, конечно же, ещё побаивался, что когда начнёт волноваться, его речь вновь начнёт сбиваться, однако этого не было. Потому что шок поистине творит чудеса.
Справа от него стояли цветы, Артём недавно уехал. Денис приехать в больницу так и не решился — слова о вечной дружбе в баре были пустыми. Правда, передал фрукты и сок через Артёма, и больше о нём вестей не было.
12
А дальше была унылая рутина: страховая компания долго трепала мозги, водитель RAV4 ездил без прав — у него их отобрали за вождение в пьяном виде ещё год назад. Пришлось высуживать деньги через гражданский суд. Денис больше не состоял в команде — объявление «Требуется художник-иллюстратор для создания обложек и графических работ» на сайте так и висит.. Дима после всего произошедшего просто перестал предлагать ему работу, а Денис перестал звонить. «Тойоту Камри» все члены семьи Келиных посчитали несчастливой машиной для себя. Теперь они ездят на «Тойоте Приус».
Дима в очередной раз, сидя в своей студии в летнике, включил тот кошмарный момент, который теперь его так не пугает, как в первый раз. «Пожалуйста, прошу вас!», звук льющегося гудрона… Это был настоящий шедевр — такой естественный! А пугал он лишь потому, что Дима верил в него, а было время, даже не сомневался в том, что на плёнке — настоящее убийство Софьи Королёвой. Он назвал этот рассказ «Рассказом чтеца» — пугающим и в то же время завораживающим. Слова, которые вначале казались ему глупыми и неуместными, стали изюминкой, а вместо музыки слышался крик. Женщина, сыгравшая роль Софьи, стала частью команды, а в последующем — очередной любовницей Димы. Но это уже другая история. Ведь в тот момент, когда ты забываешь, что слушаешь произведение, и начинаешь верить в него, начинается граница сознания, которая проведена для каждого индивидуально. Человек, читая книгу, слышит собственный голос у себя в голове. А когда этот голос становится голосом персонажей, начинается самое интересное: художественный мир становится реальным.

Конец